Эдуард Казачков Трудитесь и верьте в себя!

Эдуард Казачков: «Трудитесь и верьте в себя!»

                Очерк Б.Турчинского               



НЕ УСПЕЛИ «высохнуть чернила» после моего последнего очерка о композиторе и дирижере, легенде военно-оркестровой службы СССР Борисе Ефремовиче Гофмане, как тут же я получаю скайп-звонок от моего старого друга Василия Петровича Матвейчука, профессора Московского государственного института культуры и искусств, бывшего военного, флотского дирижера. «Борис, прочитал твой очерк о Гофмане – молодец, делаешь нужное и важное дело для истории не только военной музыки, но и для сохранения потомкам имён корифеев духовой музыки, эти славные имена не должны уйти в никуда!».
А далее - к делу, к новой теме: «Тебе фамилия «Казачков» ничего не говорит? Интересный человек и музыкант, кстати, они с Гофманом - однокурсники по военно-дирижерскому факультету!».
«Казачков… Казачков…» - медленно всплывает что-то в памяти. «Да, вспоминаю» - ответил я. «Он случайно не был начальником военно-оркестровой службы в Дальневосточном военном округе?».
«Да, ты не ошибся. Ну и память у тебя!», - удивился Матвейчук. «Казачков не только замечательный дирижер, но прекрасный композитор,  автор многочисленных произведений, заслуженный деятель искусств России и Беларуси, в Хабаровске был председателем Дальневосточной организации союза композиторов РФ, член правления Союза композиторов СССР, член правления союза композиторов Белоруссии - регалий хоть отбавляй!», - продолжает  Василий Петрович   «Мне приходилось с ним встречаться, когда я проходил службу  во Владивостоке. Для меня он был тем человеком в моей профессии, на которого надо было равняться»
И тут я отчетливо припомнил один эпизод из жизни Эдуарда Ошеровича Казачкова, также связанный с Дальним Востоком. Мой дирижер в моей «воспитонской» юности в Вильнюсе - заслуженный артист Литвы  Манжух Иосиф Моисеевич -  служил в последние годы в ансамбле песни и пляски Дальневосточного округа и как-то, уже, будучи на пенсии, во время одной из встреч рассказывал мне о Хабаровске, о музыкантах этого города и об ансамбле, где он был много лет художественным руководителем и главным дирижером. Он то и поведал мне тогда интересную историю о Казачкове.
Многим памятны события 1969 года на острове Даманском – конфликт с Китаем. Дивизия из Вильнюса, где я служил, была направлена на Дальний Восток – естественно, с оркестром. Манжух уехал со всеми. Я же, как воспитанник не поехал туда. Нас не брали, да и нечего нам было там делать.
Пользуясь, случаем, я решил учиться музыке серьезным образом и поступил в Вильнюсское музыкальное училище. Но не отпускали мысли: как там наши ребята, мои друзья на Дальнем Востоке? Как там мой дирижер Манжух, которого я очень почитал? Позже я узнал, что из военного оркестра он перешел в ансамбль песни и пляски - а ведь это уже другое ведомство. Странно… Что, не нашлось для такого дирижера как он, чей оркестр в Вильнюсе был лучшим в Прибалтийском военном округе, места в каком-нибудь солидном оркестре – например, штабном?..
«В Хабаровске был штабной оркестр, замечательный коллектив, - рассказывал потом Иосиф Моисеевич, - но там не было вакантных мест. Мне предложили окружной ансамбль песни и пляски, и я согласился». И тут я впервые услышал фамилию «Казачков». «Представляешь, - продолжает Манжух, - занимательная такая история. Освобождается место начальника военно-оркестровой службы, и генерал Н.М.Назаров – в то время начальник военно-оркестровой службы Советской Армии – сразу реагирует: звонит начальнику штаба округа и предлагает на это место нового человека - у него была своя какая-то кандидатура. Но не тут-то было! Назарову отказывают! А это в армии бывало довольно редко и, возможно, это был вообще единственный случай подобного рода – самому Назарову отказывают! «У нас есть подходящая кандидатура, есть превосходный дирижер в Бикине - Казачков, и на этом точка!». Так ответили Назарову. Да, случай редкий и запоминающийся!
Всё как-то резко всплыло в памяти и еще сильнее возник интерес: что же это за человек такой, легендарный, Казачков, из-за которого отказали самому главному военному музыканту?! Любопытство не отпускало, оно мучило меня и настоятельно требовало написания новой статьи!

                Биографическая справка
                (материалы Википедии)
Казачков Эдуард Ошерович. Родился 5 октября 1933 года в Гомеле. Композитор. Заслуженный деятель искусств Белорусской ССР, заслуженный деятель искусств Российской Федерации.
В 1957 окончил Институт военных дирижеров, в 1967—Белорусскую консерваторию по классу композиции А.В.Богатырева. В 1957-1967 годах – военный дирижер в Гродно. В 1957-1969 также преподаватель музыкального училища в Гродно. В 1968-1973 годах в служебной командировке в ЧССР. С 1974-го – начальник военно-оркестровой службы Дальневосточного военного округа в Хабаровске.
Автор сочинений для солиста, хора и симфонического оркестра. Им написаны кантаты: «Моя Беларусь» (слова А.Харкевича, 1967), баллада «Ленин пришел навсегда» (сл. М.Сеидова, 1969), «Белорусская береза» (сл. нар., 1972), поэма «Земля» (сл. Д.Терещенко, 1968), «Акварели» (сл. В.Шульжика, 1976);
Для симф. орк. — Картина «Свята» (1966), Симфония (1968), сюита «Приамурье» (1974); для трубы и симф. орк. — Концертино (1968); для струнного оркестра — Симфониетта (1973); для духового оркестра — сюиты: «Зимние картинки» (1966), «Белорусская мозаика» (1972), музыкальные поэмы: «Беларусь» (1968), «Двенадцать» (1970), «Крепость над Бугом» (1972), увертюра «Партизаны Приамурья» (1975); для вокального ансамбля и духового оркестра — Поэма о комсомольце-буденновце (слова Н.Кооля, 1974); струнные квартеты — I (1968), II (1976); для квартета духовых инструментов — «Русские напевы» (1966); для скрипки и фортепиано. — Соната (1967); вокально-хореографическая сюита «Проводы» (1971); для голоса и фортепиано — циклы: «Школьная кантата» (сл. В.Шумилина, 1974), «Думки» (сл. А.Гурло, 1975), «Мое счастье» (сл. Р.Бернса, 1975); для хора — баллада «Граница» (сл. В.Степанова, 1974). Циклы: «Корчагинское племя» (сл. В.Захарова, 1975), «На краю России» (сл. П.Комарова, 1976); для голоса и ф-п. — романсы на сл. Р.Бернса, С.Есенина; хоры на сл. Н.Берестина, В.Коризны, С.Красикова, Г. Шутенко и др.; песни на сл. А.Бондаренко, П.Бровки, В.Жуковича, С.Гроховского, В.Шульжика, В.Захарова, П.Приходько, С.Острового и др.; музыка к драматическим спектаклям, в том числе – к пьесам «Я присягал Родине» А.Струнина (1968), «Жужа из Будапешта» Л.Жуховицкого (1976).

Наконец наша встреча состоялась!

…Прошли годы. Много лет. И вот я по телефону разговариваю с Эдуардом Ошеровичем, который сегодня живет в израильском городе Ашдоде. Чувствуется сразу – он приятный собеседник, эрудированный человек. Договариваюсь о встрече для интервью и, не дожидаясь ее, уже в конце разговора задаю вопрос, который с давних пор остался без ответа: «А правда ли, что из-за вас отказали Назарову?» «Да, ответил он, было такое дело. Ваша память Борис, вас не подвела!».
Мы встретились.
В этом очерке я попытаюсь рассказать, чем сегодня живет маэстро, что вспоминает о годах, отданных военно-оркестровой службе Советской Армии.

- Уважаемый Эдуард Ошерович, наш научно-популярный журнал «Оркестр» более всего ориентирован на определенный круг читателей. Это духовики – дирижеры и музыканты, ну и, конечно же, просто любители духовой музыки. Поэтому мои вопросы к Вам будут касаться, прежде всего, этого аспекта Вашей творческой деятельности. С каким духовым инструментом связано начало Вашего музыкального обучения? Расскажите о своем первом учителе.

- Николай Алексеевич Лычевский, мой учитель по тубе. Он был музыкантом и педагогом от Бога. Одно дело преподавать кларнет или трубу, а другое дело – тубу. Конечно, это очень нужный инструмент, но убедить в этом новичка очень трудно, хотя туба и скрипка самые что ни на есть мелодичные инструменты. Все зависит от уровня исполнителя, его владения инструментом.
Музыкантом я стал случайно. В приёмной комиссии Свердловской школы музыкантских воспитанников меня спросили, на каком инструменте хочу научиться играть, на что я без промедления ответил, что на баяне, и попытался голосом изобразить издаваемые звуки при нажатии левой руки (басовой): «Бум, бум, бум». Членов комиссии это рассмешило, но это и подвигло их определить меня в школу на бас «Эс». Ведь на баяне левая рука как раз играет бас, и те, кто знает баян, знают басовый ключ.
Увидев первый раз инструмент, эту маленькую тубу, я был в ужасе. Попробовал - и мне показалось, что губы и нос провалились в мундштук. Я боялся, что у меня не хватит дыхания. Уже хотел уйти из школы, но боязнь вечного голода заставила меня смириться.
Благодаря преподавателю по специальности Н.А.Лычевскому я полюбил этот инструмент. Сам Николай Алексеевич часто выступал с концертами, играл свои переложения для тубы и играл превосходно! Я начал им гордиться!


Лучший аргумент – личный пример!

- Туба у моего преподавателя звучала, как большой баритон. Он пользовался известным постулатом в педагогике: лучший пример для убеждения – личный пример!
Кроме того, Н.А.Лычевский во время моей учебы в Свердловской школе музыкантских воспитанников заменил мне отца и мать. Он был необычайно добрым человеком. Впоследствии я написал несколько пьес для тубы, которые и посвятил этому замечательному музыканту и человеку – своему первому учителю.

                ******************************************
                Стать музыкантом помог мне случай

Хотя, на самом деле, в жизни ничего случайного не бывает. Я так думаю. Начало моей музыкальной карьеры и было в Свердловской школе музыкантских воспитанников.
Война. Чудом удалось вырваться из вначале оккупированного, а потом разрушенного войной Гомеля. Эвакуация. Живу с матерью и братом в Нижнем Тагиле, в районе «Уралвагонзавода». 1947 год, послевоенный, голодный. Кушать нечего. Мне 14-й год. Мама сильно болела, лежала в больнице. Воспитывать меня было особо некому... Мог поэтому попасть в очень плохую компанию, многие из моих бывших приятелей, кстати, потом оказались в местах не столь отдаленных.
Мама моя – красавица, очень интересная женщина. Осталась одна с двумя детьми, а отец ушел на фронт и… «не вернулся». Я заключаю «не вернулся» в кавычки, потому что он не погиб, а не вернулся к нам, к своей семье… Через много лет после войны я разыскал его. Его, раненого, вынесла с поля боя медсестра, выходила, и он на ней женился. А мама всю жизнь любила его и ждала... Бывает в жизни и так. И именно тогда, в эвакуации, без отца, нам было очень трудно. Мы оказались на Урале, вначале в селе Лая, потом в посёлке Красный Бор.
Школа находилась от нас за семь километров. Я дружил с мальчиком, до сих пор помню его имя – Гена Камаев. Его старший брат учился в Свердловске в школе милиции. И вот однажды этот самый брат приехал к ним в гости и рассказал, что в их городе есть такая школа, где... кормят! Моя первая мечта в то время была  стать или маляром, поскольку работы для маляров тогда было много и зарабатывали они прилично - на еду бы хватило, или научиться играть на баяне, чтобы играть на свадьбах, - естественно, где и кормили бы. Все мысли в голодном детстве были только о еде, всё время хотелось есть. Поэтому все равно было, какая школа, главное, чтобы кормили! Напоминаю, ведь шёл послевоенный, очень голодный 1947 год. А мне не исполнилось и 14 лет.
И вот мы с Геной поехали в Свердловск. Поехали зайцами, денег на билеты не было. Приехали, нашли эту школу, сдавать особенно ничего не нужно было – история, литература, но главное – проверка музыкальных способностей.

                - И что было дальше?

- Нас приняли! Вы даже не представляете, как мы были рады! Нашему счастью не было предела! Сейчас трудно понять, что для нас, голодных, оборванных, значило есть каждый день, ходить в чистой и красивой одежде, спать в теплых помещениях и... учиться!
Эта военно-музыкантская школа была создана по типу суворовской, только с музыкальным уклоном. По стране организовали 13 таких учебных заведений, во многом они пополнялись за счет беспризорников, детей-сирот, которых немало скиталось после войны. Сейчас такая школа осталась одна. Юные барабанщики, марширующие на военном параде в Москве, - вот это как раз воспитанники такой, единственной на сегодня, школы.
Мы получили настоящее музыкальное образование. По программе обучения проходили и общеобразовательные предметы. Играли на парадах, на праздниках. Были и ночные репетиции. У меня даже есть грамота за участие в параде, подписанная лично маршалом Жуковым, который в это время был командующим Уральским военным округом.
На моих глазах он подошел к нашему строю, коренастый такой, и тут же сделал замечание, не столь уж и свойственное боевому маршалу: «Второй корнет в третьем ряду фальшиво играет». Разбирался даже и в этом! Он бывал на всех премьерах в городских театрах. Ведь в Свердловске после войны оказались многие театральные деятели (кстати, именно там я впервые встретился с оперой). Во время парадов Г.Жуков был весь увешан орденами. Рядом с ним стоял Павел Бажов – автор «Малахитовой шкатулки» – красивый, весь с виду былинный такой, настоящий сказочник...


Музыка вошла в нас не сразу…

- Музыка вошла в нас не сразу.... Повторяю, что отбирали музыкально одаренных ребят с улицы, беспризорников. Бандитизм свирепствовал в городе жуткий, в том числе и среди пацанов. Возраст отобранных подростков был разный, старшие влияли на младших, младшие подражали старшим. Влияние это было разным… Очень хорошо, что меня оторвали от улицы!
Нас одели в военную форму. Это нас дисциплинировало, но и вызывало зависть сверстников в городе, где имелось еще и ремесленное училище. Сами понимаете, случалось между нами и «фэзэушниками» всякое...
Нам очень повезло в том, что преподавательский состав подобрался великолепный, были педагоги, которые преподавали до войны в Московской консерватории, выступали в Свердловском театре музыкальной комедии. То, что я получил за время учебы в школе, во мне сидит до сих пор и помогает мне всю жизнь. Но особенно я благодарен двум своим учителям.
В оркестре воинской части, куда меня направили после окончания школы, военным дирижёром был капитан Владимир Иванович Лицман. До войны он работал музыкантом в оркестре Большого театра в Москве. В те времена духовые оркестры играли в парках, местах отдыха, играли вальсы, марши, польки. Оркестры пользовались огромной любовью. И вдруг мне тоже захотелось быть причастным к таким популярным выступлениям, писать именно такую музыку. И я стал сочинять и вальсы, и марши, и фокстроты.


«Я понял – всему надо учиться»


- Первой написал польку. Владимир Иванович одобрил и говорит: «Молодец, а теперь распиши на весь оркестр, будем играть». Я обрадовался, возгордился и... лихо расписал. А это очень сложный процесс, и этого я не учел. Но был молодой и ничего не боялся. Музыканты в оркестре играли профессиональные, солидные. Сели и начали играть, а вместо весёлой польки получился… похоронный марш. Я расстроился... И вот тогда я на всю жизнь понял главное: что всему надо учиться. Владимир Иванович сказал, что в библиотеке есть партитуры: «Иди, учись. Что непонятно, я помогу». С тех пор я следую его совету.
Вторым учителем считаю старшину Николая Ивановича Ушакова, до войны он был прекрасным исполнителем на валторне, ушел на фронт, был разведчиком. Два ордена Славы и еще много наград имел. Заботился о нас, как о своих детях, жил нашей жизнью. Выстраивал, бывало, нас вечером у коек и говорил: «Так, гимн Советского Союза, каждый свою партию!». Я до сих пор свою партию помню!
…На Урале пьют бражку из сухофруктов. Пьется приятно, а ноги потом не идут. Однажды Ушаков послал меня за чем-то к своей знакомой. Она меня накормила и угостила бражкой. Увидев меня выпившим, Николай Иванович возмутился: «Запомни, я твоему таланту погибнуть не дам!». Сурово, но урок на всю жизнь. Вот на таких людей я и мечтал быть похожим. Николай Иванович Ушаков научил меня уверенности в том, что делаешь.
Такие были у меня учителя. Владимир Иванович Лицман, красивый, статный – я мечтал стать таким же. Он брал в руки дирижерскую палочку, начинал дирижировать и... весь оркестр оказывался в его власти. Именно тогда я твердо решил стать военным дирижером.


Институт военных дирижеров и… тетя Соня

- Быть военным дирижером стало моей мечтой. Имелось лишь одно учебное заведение на весь мир, готовившее дирижеров для армии, оно так и называлось – «Институт военных дирижеров», в Москве. Наряду с военными предметами там давали программу консерватории, я мечтал туда поступить! Занятия вели многие известные педагоги. Через некоторое время институт стал называться факультетом Московской консерватории.
 По окончании нашей школы воспитанники направлялись в оркестры воинских частей. Однако я добился своего: поехал в Москву, поступать.
По конкурсу на одно место претендовало13 человек! Но я успешно выдержал этот конкурс и стал слушателем.
Жили в помещении института. Нас одевали, давали стипендию, кормили за счет стипендии. Всё мне очень нравилось. Мы же все были уже музыканты, и с первого курса стали участвовать в сводном оркестре Московского гарнизона. Форма была красная, красивая, парадная. Я гордился ею! 7 ноября 1953 года мы, первокурсники, приняли участие в параде на Красной площади.
За годы учебы случалось всякое. В Москве жила моя тетя Соня, удивительнейший человек. Все родственники со всего Союза останавливались у тети Сони. И знакомые тоже. Муж ее, Аркадий, сердился.
У нее был сынок – красавец Фима, девочек любил очень. Однажды нас отпустили в увольнение, в 24.00 мы должны были вернуться. Тетя Соня уехала отдыхать с мужем, Фима накрыл стол, пригласил знакомых, воспользовавшись отсутствием родителей. Я очень устал после парада и пошел спать. Просил разбудить, чтобы не опоздать на учебу, дисциплина была жесткой, отчисляли за малейшую провинность. Вдруг просыпаюсь, уже рассвет. Проспал! Опоздал на пять часов! Сидел потом на гауптвахте… Был уверен – выгонят! Но вступился профессорский состав, и меня оставили.


Эти годы остались в памяти насыщенными и замечательными!

- Усваивать две программы: консерваторскую и военную – было непросто. Мы не рвались в увольнение, наоборот, пытались получить классы, чтобы позаниматься. Я продолжал писать музыку. Эти годы остались в памяти насыщенными и замечательными. Устраивали капустники, которые помню до сих пор. Шесть лет я переписывался со своей будущей женой, с которой познакомился в ранней юности, - и на последнем курсе мы поженились. Жили в ужасных условиях в Москве, девять квартир сменили.

- Эдуард Ошерович, первым местом вашей военной службы был белорусский город Гродно, вы там жили и работали 10 лет, также преподавали в музыкальном училище…

- Когда дошло до распределения в 1957 году после окончания института военных дирижеров, я попросился в Белоруссию - ведь мы с женой родом оттуда. Приехал в Гродно, где я был назначен военным дирижёром войсковой части. Назначение получил в оркестр, где долгое время не было дирижера. Некоторые музыканты, в связи с использованием личного состава не по назначению, уволились, что привело к недоукомплектованности оркестра и невозможности качественно выполнять возложенные на оркестр функции.
Первое, что я постарался сделать, это вернуть музыкантов в оркестр. Набрал 10 воспитанников в одном из детских домов, добился зачисления в штат оркестра музыкантов из поступившего в часть пополнения.
Правда, приехавший с проверкой начальник оркестровой службы Белорусского военного округа И.Г.Миронович поставил оркестру объективно низкую оценку, но при этом отметил, что проделанное за короткий срок вселяет надежду, что со временем оркестр станет одним из лучших в округе. В дальнейшем так и вышло, слова его подтвердились.
Пришлось немало потрудиться, чтобы оркестр смог более профессионально выполнять свои функции. Наряду с этим я создал с помощью командования дивизии ансамбль песни и пляски, ставший впоследствии лауреатом Всесоюзного смотра художественной самодеятельности. Вновь собрал некогда существовавший городской симфонический оркестр. Был руководителем женского хора. Преподавал дирижирование в гродненском музучилище. И продолжал сочинять музыку.
Гродно имеет свою интересную историю и в культурном плане несколько отличается от других областей республики Беларусь. Это был в свое время и литовский, и польский город, с богатыми европейскими традициями в области искусства. Существовал театр, симфонический оркестр, много учебных заведений. Все это не могло не сказаться на самобытности этого города.

- Расскажите немного о службе в ЦГВ, в то время Чехословакия.

- Мы дислоцировались в Камарно, живописном месте на Дунае. Интересное было время, и хотя политическая остановка не благоприятствовала, с концертами оркестра солдатского ансамбля песни и пляски мы объездили почти всю Чехию и Словакию. Концерты всегда начинались в мертвой тишине, но номер за номером - и публика оживала, зрители забывали, что на сцене люди в чужой военной форме, «оккупанты», и далее всё шло уже на бис! В репертуаре у нас были любимые народом чешские, словацкие и венгерские танцы и песни. А когда мы проходили по улицам Камарно, люди уже узнавали и меня, и наш оркестр. Когда мы исполняли казачок, все кричали: «Раз, два, три – Казачков!».

- Бикин (Хабаровский край). Вы стремительно – буквально, за год – добиваетесь большого признания со стороны начальства и окружающих Вас людей. В чем секрет такого успеха? Ведь уже через год Вас, полкового дирижера, назначают начальником военно-оркестровой службы округа, минуя все ступеньки карьеры военно-оркестровой службы. Случай, прямо скажем, довольно редкий. В Вашем подчинении оказалась многочисленная армия музыкантов и дирижеров.

- Тут, Борис, я хочу сделать оговорку. Вообще-то меня наверху, по слухам в нашей среде, наметили перевести на преподавательскую работу, в институт военных дирижёров, что очень и очень престижно. В 1972 я участвовал во Всесоюзном конкурсе на лучшее произведение для духового оркестра, и моя сюита «Белорусская мозаика» заняла 3 место. Так что у меня были все основания ожидать перспективного назначения по службе. Но этого не случилось, так как я сам допустил промах. Вот как это было.
С инспекторской проверкой в Центральную группу войск приехала высокая комиссия во главе с начальником военно-оркестровой службы советской армии Н.М.Назаровым, его заместителем полковником В.И.Гуляевым, начальником военно-оркестровой службы ЦГВ Б.Ф.Горбенко, а также с начальником отдельного образцового оркестра министерства обороны СССР полковником Н.П.Сергеевым. Мой оркестр получил самую высокую оценку по всем параметрам проверки. Мы все ехали в одном поезде в штаб ЦГВ на разбор инспекторской проверки. Меня пригласили в купе к начальству, поговорить. Разговор шел о том о сем, но потом тема как-то коснулась расформирования школ музыкантских воспитанников. Я выразил свое мнение, что это большая ошибка, ведь все оркестры недосчитаются тогда многих квалифицированных музыкантов.
Видно, не я первый, кто высказывал это генералу Назарову, но мое высказывание, похоже, стало последней каплей. Он это воспринял как стрелу, выпущенную в него, - дескать, это ты не смог защитить существование этих школ в министерстве обороны страны.
Не зря говорят: «молчание – золото». Я не смолчал, сказал, что думал, и, простите за каламбур, за свой язык, выражаясь музыкальным языком, загремел под фанфары. Вместо Москвы – Бикин, захолустье, что ни на есть. Генерал Назаров в резкой форме попросил меня выйти из купе.
И вот – Дальний Восток, я военный дирижер оркестра танкового полка... Но нет и худа без добра, лучше быть первым где-то в медвежьем углу, чем последним в столице: не заставило себя ждать и повышение. Через год службы в Бикине приказом командующего ДВО я был назначен начальником оркестровой службы Дальневосточного военного округа. Конечно же, большую роль в этом сыграл уходящий в запас начальник военно-оркестровой службы ДВО подполковник П.А.Форманчук, именно к его  настоятельной рекомендации прислушалось командование.
Все оркестры воинских частей обширного Дальнего Востока находились в моём подчинении. Мне присвоили воинское звание подполковника, избрали председателем Дальневосточной организации союза композиторов РФ. Но служилось непросто, много было работы…


          ДВО – особый округ

- Итак, Вас послали продолжать службу в город Бикин Хабаровского края. Городок небольшой, стоит в сопках. Вы сдружились со всеми. Насколько я знаю, устраивали вечера, праздники. Но главное – работа: создали при части ансамбль песни и пляски, женский хор, танцевальный коллектив, оркестр. Много выступали перед солдатами, в городе… Вроде бы всё хорошо. Далее - значительное повышение по службе, но… говорите, что служилось непросто. Почему?

- Дело в том, что ДВО – очень большой военный округ. Военных оркестров там достаточно много. Часто приходилось мотаться по самым дальним местам, проверять коллективы, оказывать им помощь. Работы было очень много: окружные конкурсы, разные фестивали в Хабаровске, на которые я вызывал оркестры из глубинки. Было много дел - и административных, и творческих!

- Оркестр штаба ДВО. Что это был за коллектив в те годы Вашей службы в 1974-1986 гг. Кого из музыкантов оркестра Вы вспоминаете добрым словом?

- Это был замечательный коллектив. Первый раз, когда я его услышал, то сказал сам себе: Казачков, тебе повезло! Оркестр был хорошо укомплектован. Многие музыканты были с училищным или высшим музыкальным образованием. Было все, о чем только может мечтать военный дирижер!
Мы играли произведения различных жанров, много произведений я написал именно для этого оркестра. Можно смело сказать, что высокое исполнительское мастерство этого коллектива являлось вдохновением, музой для меня.
Хочу вспомнить, целый ряд великолепных музыкантов: Г.Удовиченко, Л.Берюков, А.Замарин, Б.Вежкин, Н.Потапенко, С.Канивец, В.Лаврентьев, В.Захаров – ныне очень известный в стране саксофонист.
Напрямую с этим коллективом связано написание мною увертюры «Партизаны Приамурья», это произведение в дальнейшем стал исполнять оркестр министерства обороны под управлением А.В.Мальцева. Там же я написал пьесу «Народный праздник», которая прозвучала в исполнении оркестра Министерства обороны под управлением Н.М.Михайлова на пленуме композиторов СССР. Музыкальная картина «У вечного огня» и т.д.
В 1979 году оркестр был участником исторического события – открытия сквозного движения на восточном участке БАМа!
В 1981 году за постоянную и целеустремленную работу по эстетическому и героико-патриотическому воспитанию оркестру  и мне лично было присвоено звание «Лауреат премии Хабаровского комсомола».

     Казачков-музыкант широкого профиля

Из вышесказанного видно, что Вы обеспечивали оркестры ДВО и своей авторской музыкой! Расскажите о своих произведениях получивших широкое признание. Как развивалось ваше композиторское творчество?


- Моё творчество – это четыре оперы, поставленные в Хабаровске, Владивостоке, Минске. Произведения для духового и симфонического оркестров, которые исполняются и в наши дни. Многие получили победное ведущее место на различных конкурсах. Мною написаны и опубликованы в издательствах «Музыка» и «Советский композитор» соната для скрипки и фортепьяно, сборник хоров без инструментального сопровождения, пьесы для фортепьяно, два струнных квартета, ряд песенных сборников.

- В нынешнем году исполняется 100 лет со дня рождения Вашего преподавателя по классу композиции в Белорусской государственной консерватории Анатолия Васильевича Богатырева. Личность уникальная! Он работал почти во всех музыкальных жанрах. Руководил национальной композиторской школой. Среди его учеников достаточно назвать такие громкие имена как И.Лученок, Г.Вагнер, Ю.Семеняко, А.Мдивани, Е.Глебов и конечно, Вы.

- Поделитесь воспоминаниями о своем учителе и годах учебы в его классе.

- Вспоминая его, начну с курьеза. В Белорусской консерватории не было заочной формы обучения на композиторском отделении. Чтобы меня зачислить, ректору пришлось с подачи Богатырева добиваться в министерстве культуры республики разрешения открыть такое отделение. Меня зачислили, и после моего окончания консерватории, через три года, закрыли. Вот так!
Вспоминаю слова Анатолия Васильевича, что данный музыканту Богом талант – это трамплин для того, чтобы окунуться в таинственный мир звуков, объединённых гармонией, полифонией и т.д.
Он мне говорил: «Ты профессиональный музыкант, но композитор, кроме всего, должен своим интеллектом почувствовать дыхание времени и не тащиться у новых веяниях на хвосте. Притом, всегда и во всем нужно оставаться самим собой. Именно классика – это тот оазис в пустыне, который поможет выбрать правильный путь».
Богатырев – личность значительная и талантливая. Его заслуги в развитии музыкальной культуры Беларуси неоценимы и, несомненно, созданное им входит в золотой фонд общеевропейской культуры.


                «Называя себя композитором, всегда с гордостью добавляю – профессиональный!»

- Эдуард Ошерович, я вынес в название этой главки любимое Вами высказывание. И после увольнения из армии Вы остались верны себе, остались композитором, ведь вы – профессионал. Расскажите о продолжении своей службы музыке в запасе.

- Когда я уволился из армии, мы вернулись в Белоруссию, в Минск. Я сразу же был принят старшим преподавателем на кафедру дирижирования Белорусской консерватории, где проработал семь лет. Много работал – с детскими коллективами, с хоровыми капеллами. Избран членом Правления Союза композиторов СССР, России, а затем и Белоруссии. Но неожиданно в семье дочери случилась трагедия, погиб муж от рук бандитов, и дочь твердо решила уехать из Белоруссии, потому что жить там после того, что произошло, не могла. Что оставалось делать? Сын уже давно находился в Израиле. Мы с женой все бросили и уехали с дочерью и внуками.
Для постоянного места жительства выбрали красивый современный приморский город Ашдод, где, кстати, очень много русскоязычного населения. Это был 1994 год. Много лет я просто жил, как и другие репатрианты, даже начал писать какие-то стихи на иврите... Почти сразу же стал работать ночным сторожем, а затем уборщиком улиц – уж чего-чего, а такой работы для приезжих здесь полно. Это длилось семь лет. Но и тут, в Израиле, у меня вспыхнула своя звезда на небе. Большая звезда!
Убирая улицы, одновременно находил и время, и возможности нет-нет да и выступить где-то сольно. Потом объединился с Исраэлем Либерманом. Подготовили программу из моих произведений и ездили по хостелам, это такие гостиницы собеса, где живут, в основном, престарелые люди. Принимали нас очень хорошо! Я ведь пишу не только музыку, но и стихи - это лирика, стихи о войне, о нашей победе, очень ценю, так сказать, музыку стиха. Стихов уже накопилось не на один сборник, мечтаю когда-нибудь их издать, поэзия помогает мне и в музыкальном творчестве.
И вдруг – проблемы с сердцем, сказались последствия инфаркта, перенесенного еще в Хабаровске, пришлось согласиться на шунтирование.… После операции председатель Белорусского землячества, есть в Израиле и такое объединение, Исаак Цфасман, предложил: «Давай сделаем коллектив!». Ашдодское отделение Федерации русскоязычных израильтян предоставило нам помещение и фортепьяно для репетиций. Я с удовольствием взялся за это и начал отбирать людей. И сразу поставил важное условие: коллектив должен быть создан как база для моего творчества, то есть я потребовал себе в творческом плане того, что сейчас имеет каждый композитор. И мне пошли навстречу.
Наш коллектив «Осэ Шалом» (в названии строчка из молитвы, что переводится как «Творю мир») – это живой звук, и только живой звук, это наше кредо! Я подобрал людей, которые умели петь и хотели петь, даже если и не вполне умели. Не все знали нотную грамоту. Семен Липовецкий, один из организаторов этого коллектива, не знал нотной грамоты, но все схватывал на лету, такой прекрасный у него слух. Остальных я подобрал с музыкальным образованием, чтобы всё было на профессиональном уровне. Коллектив замечательный. Но работалось непросто. За каждый голос я буквально боролся.
По сути своей это очень творческий коллектив. Почему? Потому что мы создавали свой собственный репертуар. Нужно было искать поэтов, которые бы соответствовали моим взглядам на поэзию, на стихотворение, которое можно пропеть. И отношение к нашему хобби должно быть творческое, никак иначе. Надо готовиться к выступлениям, а у людей жизнь непростая, заботы. Да и я не ангел, не всем со мной легко.
Клара, моя жена, первая слушательница и первый критик всех моих произведений. Нахожу стихотворение, которое сегодня созвучно моим ощущениям, и пишу музыку. Стихотворение может «запеть», и тогда это удача, но может и «промолчать», тогда песни не получается.
Я всегда говорю своему коллективу: «Вы стоите к слушателям лицом»! Для меня музыка сильнее всякого оружия. Скальпель хирурга, рассекая болезнь, помогает организму человека. Композитор же имеет дело с душой. А это намного сложнее. Первое требование к самому себе – коллектив должен помочь тебе остаться профессионалом.
Люди уже знают наши песни. Сколько звонков было после интервью по русскоязычному весьма популярному радио РЭКА у Фрэдди Зорина, посвященного моему юбилею! К сожалению, многие держат равнение на попсу. Скажете – пусть зритель сам решает. Но ведь зритель – это тот, кого мы воспитали своим искусством.
Чтобы дирижировать, надо быть профессиональным дирижером. Я этому учился и учусь всю жизнь. В творческом плане, конечно, иногда жалею о той жизни, в Союзе. Я мог преподавать, писать. Трудно даже сравнивать. И всё же – здесь я нужен как музыкант, как дирижер, а это для меня главное!
Моя глубокая благодарность коллективу «Осэ Шалом» за то, что он дал мне возможность реализовать себя. Делаю свое дело, и насколько хватит сил, буду делать. Мы не только поем вместе, мы общаемся, дружим, поддерживаем друг друга. Спасибо Ольге Файнберг, благодаря ей мы смогли выпустить диск и готовим второй, в который войдут не только новые песни на слова ушедшего Авраама Файнберга, но и на слова продолжателей его дела, его детей. Горжусь такими людьми, которые помогают мне оставаться человеком и профессионалом, очень им благодарен.


            Кульминация


Почти все мои очерки написаны о людях, оставивших яркий след в музыкальной культуре. Работая над рукописями, я всегда искал главную составляющую в жизни моего героя. Какие события, обстоятельства повлияли на неординарность человека, сформировали и развили его талант музыканта «Где кульминация, о которой можно сказать»: «Вот вершина его деятельности, его звездный час!» А был ли Хабаровск звездным часом для нашего героя?

Э.О.
Помните, я сказал, что вдруг вспыхнула моя большая звезда в городе
Ашдоде, где теперь живу, когда после семи лет уборки улиц (а это, безусловно, тоже дело нужное!) я стал снова востребован, снова нужен людям в своей музыкальной, дирижерской профессии?! Это стало звездным часом. Минск, Гродно и Хабаровск тоже были звездным часом. И совместная работа со многими выдающимися людьми, которые что-то мне дали, чему-то научили, и даже с не очень выдающимися, но которые несли тепло в мою жизнь, тоже было звездным часом. Я б так сказал: вся наша жизнь – это один большой звездный час! Только не сразу это понимаешь. А понимаешь уже тогда, когда пролетает этот «час», как одна минута, и яркая звезда твоего звездного часа горит на небосводе твоей жизни тоже, к сожалению, недолго… Но не будем о грустном! Ведь моя звезда все еще горит, и горит ярко!
 
*********************************************************
     Мой собеседник - друг Эдуарда Ошеровича, без преуменьшения дирижер-легенда, композитор Борис Ефремович Гофман. В далеком 1970 году его оркестр ис далекой Камчатки на Всеармейском конкурсе военных духовых оркестров занял первое место.

                Борис Гофман: мой друг Эдик

Я смотрю на пожелтевшую от времени историческую фотографию 1953 года. На ней большая группа (70 человек!) вновь поступивших курсантов института военных дирижеров сгруппировалась для удачного фото возле озера, в военном лагере, в лесу под местечком Раменское. Тут мы проходили физическую подготовку. Ищу на ней моего друга, Эдика Казачкова.
Вот он, в первом ряду: небольшого роста улыбающийся паренек. А где все остальные, кого я знал, с кем дружил… Судьбу многих я на протяжении жизни проследил, некоторые канули…
Никак не скажешь, что многие из этих молодых людей в будущем станут известными людьми. Такими, как Казачков Эдуард Ошерович – композитор, заслуженный деятель искусств России и Беларуси. А еще: Анатолий Мальцев – профессор, заслуженный артист Российской Федерации, Петр Черватюк – профессор, доктор наук, академик, Дмитрий Орлов – главный дирижер Государственного симфонического оркестра Москвы, Сурен Абрамян – заслуженный деятель искусств Армении, профессор Армянской академии музыки. Все они на этой фотографии еще не знают о своем выдающемся творческом завтра.
А пока мы проходим в лесу «школу мужества». Ночью не знаешь, куда деваться от комаров – их миллионы! Как палатку ни закрывай плотно, а они все лезут - кусачие такие, ужас! А тут еще тревога, бег с противогазом на три километра со стрельбой. Нам внушали наши наставники-командиры: прежде всего вы будущие офицеры, а потом военные дирижеры. В старых противогазах бежать трудно, дышать нечем, но ты обязан пройти через это испытание или тебя ждет отчисление из института. За месяц мы должны сделать четыре марш-броска – 5,10,15,20 километров. Летом жара 35,звучит команда: «Вперед!», и мы снова с тяжелой амуницией бежим, бежим. Ты это помнишь, Эдик?
Вдруг раздаётся необычайно громкий голос полковника Главюка (мы его прозвали Иерихонская труба.): «Становись! Песню! Шагом марш!».
В 1957 году мы с Эдуардом окончили институт и разъехались по местам распределения и много лет не виделись. Если точнее – сорок лет! Правда я знал, что Эдуард дослужился до звания подполковника и был начальником военно-оркестровой службы на Дальнем Востоке, в Хабаровске. В нотном магазине на улице Неглиной в Москве я увидел в продаже его произведения и был приятно удивлен...
Причем это были произведения не только для духового оркестра. Сегодня я знаю, что Эдуард был председателем Дальневосточной секции Союза композиторов СССР, член Союза композиторов Советского Союза. Он автор четырёх опер, множества произведений для хора, сочинений для симфонического оркестра, солистов, музыки к спектаклям.
…В 1998 году я узнал телефон Эдуарда и позвонил. Ответил мне знакомый голос, но как бы без радости. Мне показалось, что став таким известным в музыкальном мире и имея столько заслуг, он просто не хотел со мной общаться. Честно говоря, я обиделся и не звонил ему 14 лет, а зря.
На самом деле репатриировавшись в Израиль, он долго не мог найти себе работу по призванию.
Это его очень угнетало. Все помнят 90-е годы. Академики, профессора не имели работы и убирали улицы. Эдик работал ночным сторожем и тоже подрабатывал на уборке. Ему неудобно было рассказывать об этом мне и другим, знавшим его. Слава Богу, что все это позади.
Узнав от моего друга, тоже бывшего военного дирижера Филиппа Завта из Иерусалима, как сложилась жизнь Эдуарда, я сейчас же позвонил ему. На этот раз в телефонной трубке послышался совсем другой голос и с другими интонациями. Эдик искренне обрадовался звонку, и мы долго разговаривали, вспоминали далекие наши годы: Москву, институт военных дирижёров и многое другое.
Я рад, что теперь, через столько лет, Эдуарда Казачкова вспомнили в России. Им заинтересовалась редакция столичного научно-популярного журнала «Оркестр», попросив своего представителя в Израиле Бориса Турчинского, прекрасного музыканта, дирижера и публициста, подготовить материал о моем друге, достойном человеке и большом музыкальном авторитете Эдуарде Ошеровиче Казачкове.




           Три концерта на ура!

А вот что рассказывает о своем знакомстве с Казачковым заслуженный артист Российской Федерации, подполковник в отставке Сергей Остапенко.
- Познакомился я с Эдуардом Ошеровичем в 1988 году. Это было на плацу военно-дирижерского факультета. Я подошел к нему и сказал, что давно мечтал встретиться с ним и познакомиться. Заочно я был знаком с Казачковым через его произведения для духового оркестра. В это время он как раз увольнялся из рядов Советской Армии и проживал уже в Минске. Мы обменялись адресами, завязалась переписка.
Осенью того же года Эдуарду Ошеровичу исполнялось 55 лет, и как у члена Союза композиторов у него был творческий вечер в Доме композиторов. Мы с ним условились, что этот вечер пройдет с моим оркестром (в то время я был начальником и дирижером оркестра военно-инженерной академии имени В.В.Куйбышева). В переписке мы обсуждали, какие произведения будем исполнять, кто какие произведения будет дирижировать. Эдуард Ошерович долго не соглашался выступать в этом концерте в качестве дирижера, мотивируя это тем, что, мол, я буду полностью готовить оркестр, а он вдруг возьмет и станет дирижировать моим оркестром…ну, в общем, решили все же, что он выступит в этом концерте в качестве дирижера.
Мы очень тщательно готовились к этому выступлению, ведь сцена Всесоюзного Дома композиторов была очень престижной концертной площадкой, на которой выступали ведущие коллективы страны. А всего концертов было три! Один концерт состоялся на сцене концертного зала военно-инженерной академии имени Куйбышева. Концерт имел огромный успех у слушателей академии! Особенно тепло принимали еще и потому, что многие офицеры знали Эдуарда Ошеровича по совместной службе в Центральной группе войск и в Дальневосточном военном округе. Второй концерт состоялся с не меньшим успехом в нашей «альма матер» – на сцене клуба при Московской государственной консерватории имени Чайковского.
Третий концерт с огромным успехом прошел, как я уже говорил, на сцене Всесоюзного Дома композиторов. В концерте прозвучали известные произведения Казачкова: «Зимние картинки», «Белорусская мозаика», поэмы: «Беларусь», «Двенадцать», «Крепость над Бугом», увертюра «Партизаны Приамурья», Концертино для трубы (переделанное автором специально для духового оркестра) и ряд песен, которые исполнили солисты московской филармонии Владимир Иванов и Ольга Золотько. Впервые была исполнена сюита композитора «Красная площадь» – ноты сюиты Эдуард Ошерович подарил оркестру военно-инженерной академии имени В.В.Куйбышева - и другие, самые лучшие, самые знаменитые произведения.
Об этих концертах было очень много лестных отзывов в прессе. Были статьи в «Красной звезде», в «Вечерней Москве», «Московской правде» и «Советской культуре».
В дальнейшем мы переписывались с Эдуардом Ошеровичем. Но в 1991 году в нашей стране произошли известные кардинальные изменения, да и мне пришлось лечь в госпиталь, у меня была операция на сердце, и к великому моему сожалению, наша переписка оборвалась, о чем я до сих пор сожалею и был бы рад ее возобновить. Очень многое есть, что сказать другу, чем поделиться. И о чем я еще очень сожалею – где-то затерялись наши совместные памятные фото …Но то, что нашлось, что сохранилось, с удовольствием передаю нашему музыкальному летописцу Борису Турчинскому, пусть сохранит для своих будущих книг.

                Казачков, заключение

-Эдуард Ошерович, вы много повидали на своем жизненном пути. География мест, где вы жили и созидали, растянулась на многие тысячи километров. От запада бывшего Союза в Беларуси и до двух востоков – Дальнего и Ближнего. Не везде приходилось легко, но человек вы стойкий и целеустремленный, всегда верили в успех того, чем занимались. Будь то учеба в институте, руководство коллективами или сочинение прекрасных произведений, вышедших из-под вашего пера. Спасибо вам от всех нас, ваших коллег и друзей, за большой вклад в музыкальную культуру!
И  хотелось бы услышать наставление для музыкальной молодежи.  Что бы вы могли  пожелать нашим читателям научно-популярного журнала «Оркестр»?

-Я обратил внимание, что в ваших очерках Борис, многие герои в своих пожеланиях непременно говорят в первую очередь о необходимости трудиться. Не стану исключением и я, так как труд в нашем деле – это самое главное, он идет рядом наравне с талантом. Вот мое пожелание: трудитесь и не ждите, что завтра станет легче, проще, лучше!
Трудности будут всегда, но что поделать? Ведь это жизнь! Очень важен и надежный тыл, такой, как у меня, мне в этом смысле повезло. Мы с женой Кларой Юрьевной прожили счастливо 58 лет. Она - мой верный друг, а иногда, и наставник. Желаю и вам всем, дорогие коллеги, иметь такой же надежный тыл, таких же замечательных жен! И таких верных друзей-музыкантов и не только музыкантов, как были у меня!
Очень важно всегда верить в свои силы, это главное!
А напоследок я скажу стихами о нашей дирижерской профессии, своими стихами, своего собственного сочинения


ОН МУЗЫКИ ТВОРЕЦ

Махать руками может каждый –
По поводу, без повода – неважно.
А дирижер, когда весь зал молчит,
Руками музыку творит!

У дирижера все при деле,
И слух, и нервы на пределе,
И ноты, ускоряя бег,
Кружатся, словно первый снег.

Оркестр и хор, как
птичья стая,
На зов маэстро отвечая,
Ввысь поднялись...

Звучит Финал
Аккорд…другой…
Вот он, причал!
Устало руки опустились.
И, проявив к маэстро милость,
Неистово взорвался зал!

Удачи миг пришел! Настал!
Удачи миг – его судьбы венец.
Он – дирижер. Он музыки творец!

А завтра новый день,
А завтра вновь до пота
Любимая до опьянения работа!

P.S.
Посвящение композитору Э.Кaзачкову

Как музыка рождается?

Скажите мне, маэстро!

Как музыка рождается - Возможно ль объяснить?

И в ноты облаченные,

Слова ложатся песней, Способною в мгновение Всю душу взбередить.

Семь нот - и танго страстное, Семь нот - и вальс плывет.

Вся музыка прекрасная - Поверите? Семь нот!

И одарила Вас судьба Талантом сочинять.

Как музыка рождается?

Мне не дано понять.


Ольга Файнберг
              Ашдод