62 Коварство сыра

Зелёный:

Во славном городе во Рыбинске в незапамятные времена производили зелёный сыр. Это был такой сухой зелёный порошок с запахом грибов или носков. Спорить не буду – кому что нравится. Посыпали этим сыром всё, что можно. Всё, что было посыпано, можно было съесть вместе с пальцами. Хоть лягушку. Правда-правда, вот я однажды…

Простите, отвлёкся. Одно дело, когда зелёного сыру насыпали в несъедобные макароны. Совсем другое дело, когда посыпается хлебушек. Откусываешь, попутно вдыхаешь, порошок попадает в дыхательное горло, механическая асфиксия, трахеотомия бритвой по горлу… Увольте, на себе не показывают!

Советский:

Мой остроумный однокашник однажды выдал антисоветскую шуточку. Я его не сдал. До сих пор жалею: выдал бы Диму, ходил бы с красными лампасами, и все подряд отдавали мне честь. Особенно шикарные толстые розовые блондинки.

Так вот, выдал друг мой такое: «Советские люди едят отдельную колбасу, а отдельные люди едят советскую колбасу». Я шутки не понял, и мне было популярно  растолковано про действительно существовавшую колбасу «Советская». Спустя несколько лет я в первый и последний раз её попробовал, и должен признаться, на миг ощутил себя отдельным человеком.

Был столь же дефицитный сыр «Советский». Да нет, коварство этого чрезвычайно вкусного сыра было не в том, что хотелось заглотить кусок побольше, а там – дыхательное горло… Я же не повторяюсь! Коварство заключается в том, что этот сыр я пробовал тоже раз в жизни. А слюни текут до сих пор, как вспомню.

Рокфор:

Ехал я из Ленинграда к своему другу в Свердловск. И вёз в подарок головку зелёного сыра «Рокфор». Чуть поменьше футбольного мяча. А пахнет этот сыр – ну, все знают. Как я эту головку ни укутывал – пахнет!

Сажусь в вагон, ехать двое суток. Очень повезло, что плацкартный. Один воздух на всех. У меня – верхнее место, и понимаю, если положу свой зелёный бриллиант вниз – учуют сразу! Незаметно запихиваю эту бомбу на третью полку, в уголочек.

Тогда уже начали топить, и по закону физики теплее всего там, где мой сыр. И раздухарился он, как… Ну, вы в курсе. Еду ни жив, ни мёртв. Пассажиры как-то уже приняли окружающий амбиент как родной, но я не расслабляюсь. На очередной станции заходят весёлые молодые люди с сумками, и тянут своими собственными, не замыленными носами. И с нажимом так говорят: «Носочки!» Вот тогда у меня и появились первые седые волосы.

Дорблю на палочке:

Есть таки у меня дар предвидения! Когда я увидел своего друга, гениального художника Пашу Горбаня, с расстёгнутым и оттопыренным карманом рубашки, то хотел застегнуть его, но застеснялся. Гениальный же! Может быть, он его с подтекстом так оттопырил.

Так вот, фуршет после очередной выставки в Союзе художников. Сжимаю в деснице бокал красного вина. Напротив меня стоят Паша и Люда, не только замечательный художник. но и красивая женщина. Внимательно слушают: я несу какую-то очередную хрень. Шуйцей беру шпажку с сыром. Рыхлый дорблю разваливается на две половинки и падает вниз (sic!). Рефлекторно правой рукой бросаюсь спасать!

Паше налилось в разверзнутый карман. Людмила была в белом платье.