Кляксы

Джек тихо отворил дверь в зал и заглянул внутрь. Там продолжалась постановка пресловутого Гамлета, которого должен был играть Новелле, но роль почему-то досталась Оскару, который вовсе и не желал быть главным. За постановкой следили несколько девушек, что претендовали на роль Офелии, сам постановщик - учитель истории, который пришёл в пансионат несколько недель назад и Оливер. Ноли совершенно нечего было делать здесь - он сидел и рисовал Новелле по его же заказу.
Джек тихо подошёл к Оливеру, чувствуя на себе недовольные взгляды актёров и подсел к своему соседу по комнате.
- Я стащил книгу, - практически одними губами прошептал Джек.
- Спасибо, - так же тихо ответил Ноли, не спуская глаз с лица Новелле, который отыгрывал роль Лаэрта.
Штрих за штрихом ложились на бумагу, чтобы сложиться в портрет этого местного денди, который многое бы отдал за свой цветной и большой портрет. Он повесил бы его напротив двери, чтобы каждый входящий мог увидеть его и восхититься - как и красотой Новелле, так  и мастерством художника. Но пока что приходится довольствоваться только набросками Оливера, которые тот делал постоянно.
Ноли у всех скупал (или же просто отбирал) толстые нелинованные тетради, чтобы в них рисовать. Он был прирожденным художником - его руки не отмывались от клякс, за ухом всегда торчало перо, которое мазало его светлые волосы на висках в чёрный цвет, а в кармане широких брюк всегда была чернильница, которая никогда и ничего не пачкала.
Оливера нельзя было назвать неопрятным - это, наоборот, придавало ему какое-то обаяние, которое нравилось всем, кроме учителей - его нередко шпыняли  за его вид, за постоянные кляксы на одежде на теле. Но к его тетрадям никогда нельзя было придраться - у него был божественный почерк.
Такой же мягкий, как он сам.
Оливер никогда ни на кого не кричал, он не принимал участия в драках (разве что был секундантом), он любил отмалчиваться, сесть куда-нибудь в сторону и начать рисовать. Ноли питал страшную слабость к красивым людям. Иногда он изрисовывал целые тетради только изображая запомнившееся ему лицо, вспоминал до каждых мелочей.
Его руки были особенными. У него были длинные пальцы, изгрызанные ногти; от него почему-то пахло апельсинами и какой-то сдобой. С ним было приятно общаться - Оливер был смешлив и любил весёлых людей. Наверное, поэтому он подружился с Джеком, несмотря на буйный и драчливый нрав последнего.
- Книга у тебя с собой? - спросил Ноли, ни разу не оторвав взгляда от Лаэрта, который гротескно сердился на Гамлета.
- Нет, она в комнате.
Чтение заменяло Оливеру рисование. Он часто делал наброски персонажей, которые жили у него в голове.
Однажды он хотел нарисовать своёго тезку по фамилии Твист. И вышел он сам. Кажется, этот портрет был разорван на мелкие кусочки.
Джек посидел ещё немного, наблюдая за тем, как перо порхает над бумагой и выходит Новелле со своими блестящими чёрными кудрями. Это было волшебно - и сосредоточенное лицо Ноли и то, как он закусывает губу. Даже своей красотой уже отличалось кривляние Лаэрта, которое перенеслось на бумагу.
- Можешь идти, - шепнул Оливер, глядя на свой результат и слегка закрывая его от Джека.
- Хорошо, - шепнул юноша, всё ещё глядя на одухотворенное лицо соседа по комнате.
Он пошёл по коридору на улицу, унося с собой и в себе кляксы в виде запаха свежих апельсинов и мягкой сдобы.