Азовское море

Кто сказал, что Азовское море – грязное? Мутное – да. Но не грязное! Хоть и прозвали его древние греки Меотидой. Это по-древнегречески значит «болото».
 
Зря, конечно.

Мутное потому, что дно у него глинистое. Заходишь в море как по мягкому- мягкому ковру из шёлка. Море Азовское такое. Всё шёлковое. Когда дует ветер с Чёрного моря, то со дна Азовского поднимается светлая глина, и оно становится цвета кофе с топлёными сливками. И в нём отражается сине-голубое, ещё не выцветшее от летней жары небо. Тогда Меотида выглядит как необъятный кусок переливающегося шёлка, окаймлённого драгоценным кружевом пены прибоя. Вот что такое Азовское море.

Когда дует черноморский ветер и не видно плещущихся рыбёшек, на пляж слетаются чайки. Помельче и покрупнее. Садятся прямо на песок, что-то подбирают – после людей всегда остаётся что-нибудь съедобное. Те, что помельче, размером с городского голубя, всегда в стае. Мальчики белые, но головка у них серо-коричневая. Такие же крылышки. Только с чёрными краешками. И на хвостике чёрные перья.

А самочки целиком беленькие, только краешки крыльев и хвоста – серо-коричневые. И такие они кругленькие, деловитые, ходят по пляжу и совсем людей не боятся. Те, что поменьше, летают всегда парочками и сбиваются в небольшие стайки. Очень доверчивые, людей совсем не боятся и, когда лень ловить рыбку самим, просто подходят и выпрашивают что-нибудь у народа. Детям и взрослым очень нравится угощать симпатичных птичек.

А ещё Азовское море всегда тёплое. За счёт небольшой глубины оно успевает полностью прогреться и купаться в нём очень и очень приятно.
И, разумеется, мимо такого удовольствия мало кому удаётся пройти.

В нескольких часах от Таганрога есть местечко, где Флора отдыхала летом. Но она жила  у друзей и ходила на дикий пляж. А вот рядом находился комфортабельный пансионат. На тот поток его закупил для своих сотрудников какой-то московский профсоюз. От «дикарей» пансионатский пляж отгорожен молом. Но разве это может служить препятствием?!

И вот, одним ранним утром, часиков в восемь утра, пока солнышко только поднимается и ещё не жжёт кожу, Флора отправилась на пляж. Захватила с собой вчерашний батон — чаек угощать. Сидит себе на бережку, кидает кусочки в воду. А чайки подхватывают. Но не все корочки подбирают, некоторые уплывают. Отряхнула Флора руки и пошла купаться.
 
И тут из морской воды выныривает нечто худенькое, маленькое, но уже начинающее лысеть, и начинает на барышню визжать с таким противным аканьем, которое отличает коренных москвичей в первом поколении:

  - Ты, б..., тут дерьмо накидала, б..., купаться, б..., противно, б...!

        Флора придурка дослушала и вежливо, но очень громко, чтобы слышали остальные отдыхающие, поинтересовалась:

  - Во-первых, с каких пор хлеб дерьмом называют? Во-вторых, ты что, кроме подобных особ с другими не общался?

       Скандалист опешил от такой отповеди. Возможно, он ждал ругани или оправданий, может быть, мечтал о скандале. В любом случае, сказать ему было нечего, а продолжать орать — сам себя бы дураком выставил. Это даже он понял.

        Флора немного подождала и, не услышав ответа, ещё более громко, с таким же аканьем заявила:

 - Понаехали тут!

         Развернулась и поплыла навстречу солнцу.

         Больше милый юноша на дикий пляж не совался.