Карлсон, который живёт на крыше 2 глава

               Глава 2.
Постановка «1 сентября» в исполнении Карлсона.

Вот и первое сентября. Пышные букеты с цветами, большие воздушные шары, нарядная первоклассница со звонком. Ученики красивые, опрятные, портфели у них за спиной тоже новые, в которых лежат, аккуратно сложенные, тетрадки и учебники. Все эти картины, представлял себе Малыш, сидя за утренней чашкой какао. Он очень радовался, думая о  празднике. Родители впервые отпускали его одного на первое сентября, а сами уходили на работу. Папа, ещё не вполне уверенный в самостоятельности Малыша, в последний раз спрашивал у своего сына распорядок сегодняшнего дня, так как отца очень интересовали действия, которые Малыш должен будет совершить после ухода взрослых. Но чётких ответов папа не получал, а слышал лишь, как он считал, пустую, бессмысленную болтовню о друзьях Малыша. К сожалению всех, Кристер и Гунила в этом году уехали в другой, менее большой город, нежели Стокгольм, и Малышу без них будет скучно, одному учиться. Поэтому, он настоятельно стал упрашивать и уговаривать отца, разрешить Малышу на зимних каникулах съездить к ним. Папа же цедил сквозь зубы:

 
-Малыш. Наша, вполне ещё новая машина, которая отъездила только год, всё равно не вечна. Она тоже устаёт!
- Как это устаёт? Машина разве живая?!
- Да нет, сынок, но в ней же крутятся, вращаются шестерёнки, и работают разные, замысловатые механизмы. Вдруг наш автомобиль сломается, вдруг не захочет изначально заводиться, или, чего доброго, вообще заглохнет посреди дороги. Что мы тогда сделаем, а! Но самое худшее, что может произойти, это то, что закончится бензин, а по закону подлости, Малыш, до ближайшей заправки будет невесть сколько вёрст! - и папа грустно посмотрел на своего сына и многозначительно добавил, - это всё деньги, сынок!
- Я же говорю тебе, купи мне шарманку, а я …
 -Ты научишь Бимбо плясать и принесёшь мне и маме заработанные тобою богатства. Малыш, ведь получилось наоборот. Ты сделал так, что Бимбо стал рвать обои и учебники, и это добавило нам расходы. Мне, казалось, мы закрыли глаза на эту тему? - ехидно подметил отец, положил газету на стол и пошёл одеваться. Мама потрепала Малыша по голове, а он в свою очередь спросил:
 
-Мамочка, вот вы ведь гораздо выше, чем я, и поэтому раньше, папа и ты часто меня одевали, кормили, гуляли со мной, правда!
-Правда, мой мальчик!
-То есть, получается, когда я стану выше вас ростом, тоже должен буду, ходить вместе с вами гулять, одевать вас, укладывать спать, брать нежно на руки, тихонько качать, петь вам колыбельную, ласково гладить по головке, кормить, уговаривая за конфетку съесть кашу, дополнительно прося при этом положить в рот ложечку за дедушку и бабушку, а ещё водить вас на горшок!   
-Ха, ха, ха! – послышался из прихожей басистый хохот папы. Мама же, откровенно смеясь, сказала только:
-Дурачок!
Потом родители оделись и удалились, каждый на свою роботу. Малыш, не понимая смеха родителей и недоумевая, отчего это он вдруг стал дурачком, быстро похлопал глазами и осмотрел кухню, в которой он находился. Мальчику был оставлен завтрак на столе. Малыш ещё утром надел на себя парадный костюм, поэтому и решил немедля приступить к еде, не забыв, конечно, привязать к шее салфетку, но его вдруг отвлёк звук, доносящийся из его комнаты. «Ку-ку!» - послышалось Малышу, потом ещё раз: «Ку-ку!». Голос, не утихая, продолжал повторять одну и ту же фразу, но на третий раз мальчик смог услышать целое стихотворение:

«Летел я быстро, как оса,
И как ядро из пушки.
Малыш, разуй свои газа,
Неси скорей мне плюшки!
Ты что же вовсе мне не рад?
Твоя семья не рада?
А тортик свежий дашь мне, брат?
И гору шоколада?»

Малыш сразу понял, что с ним только что разговаривал Карлсон, и мальчик даже хотел ответить ему, но голос шутника пропал. Малыш тоже притих и побежал в свою комнату. Там же никого не было. Пустая, унылая на вид оказалась комната мальчика. Форточка в ней, почему-то была закрыта, а рядом на стене, чернилами кто-то написал такие строки:

«Если не любишь гостей принимать,
Ты бы  об  этом сказал!
Но зачем же окна ещё запирать,
Раз всё равно меня не ждал!
Я что же, хуже твоих школ,
Наверное, именно так,
Я честно скажу, ты полный осёл,
И мне кажется полный дурак!
Ты меня не впустил,
И на век оскорбил,
Вот какой чудак!»
 
 
     «Как Карлсон может говорить такие слова про меня, про его лучшего друга. Что же я, чем-то провинился перед ним, чем-то не угодил ему!» - грустно думал про себя мальчик, но его рассуждения, неожиданно прервало громкое бренчание посуды. Малыш бегом бросился на кухню, но шума, появившегося не знамо откуда, уже не было слышно. Первое, что увидел мальчик, это пустую скатерть, лежащую на столе. На ней ещё, достаточно хорошо сохранились остатки еды. Малыш понял, что его лучший друг Карлсон съел его завтрак, и что мальчик теперь всё утро будет голодным. Не мудрено было догадаться, ведь тарелка из под каши исчезла и её содержимое, кстати, тоже. Мальчик заглянул в мойку и удостоверился в своём предположении. В раковине лежала его красивая синяя тарелочка, с нарисованными по её бокам кружевами. И вдруг мальчик увидел, что по всей мойке сиропом, достанным кем-то из холодильника, было написано корявыми буквами:

«Сегодня завтрак съел я твой,
Малыш, давай мириться!
Но посуду сам помой,
Не всё же мне трудиться!
Не обижайся, я прошу,
И чтобы был порядок,
Сейчас Малыш тебе скажу,
Зачем унёс твой завтрак!
Ведь ты овсянку забыл погреть,
Конечно, её я скушал.
Это братец, урок тебе впредь,
Чтоб маму всегда ты слушал!»

На этом стихотворение кончилось, и мальчик, прочитав его два раза, про себя подумал: «А вот интересно, куда делся остальной сироп, или Карлсон весь его использовал?» Но тут Малыш наткнулся на ещё одну запись, написанную на кухонном комоде тем же сиропом. Эта запись продолжала стихотворение, написанное Карлсоном в мойке:

«Чай выпил не потому,
Чтоб  посуды тебе  прибавить!
Но просто съев кашу, я не могу
Его на столе оставить!»

И правда, мальчик вспомнил, что вместе с кашей он лишился и чая. Потом Малыш вспомнил про сироп и решил, во что быта не стало его найти. Он на всякий случай заглянул в мусорку. Там лежала маленькая пластмассовая баночка. Мальчик очень удивился, от чего это Карлсон стал таким культурным, использованные вещи выбрасывает в мусорку и грязную посуду относит тоже именно в то место, которое ей отведено. Хотя, конечно, Малыша расстроило, то что сиропа больше нет, но он подбадривал себя тем, что сироп находится в самом надёжном месте на земле. Потом мальчик вдруг вспомнил о надписях, преследующих его на каждом шагу, которые, кстати, надо было стереть до прихода родителей, но Малыш для начала решил поговорить с Карлсоном о его проказах, поэтому он подошёл к окну и громко крикнул: «Карлсон! Где ты?!» Голос мальчика уходил куда-то ввысь, в небеса. Он ещё раз крикнул, но уже вдаль, поэтому прохожие, проходящие около дома, хорошо его слышали.

 Ответом на вопрос Малыша послужило очередное кукуканье, доносящееся из прихожей и после этого  кто-то быстро выключил свет в ванной. Малыш, поняв, кто играет с ним в прядки, уже просто поплёлся от усталости в уборную, смотреть, что там случилось. У мальчика был, удручённый и отчаянный вид, он сильно вспотел. Бабочка и воротник помялись, рубашка стала прилипать к коже, и Малышу было тесно. Он обязательно дошёл бы до ванной, если бы не очередная надпись на обоях:

«Холодная овсянка ужасна,
Но холодильник оставлять открытым опасно,
А вдруг он не заработает!
Папа хорошенько тебя отшлёпает!
Будешь считать ворон,
Скоро загорится и дом!»

Малыш сел на стул и поёжился. Ему вдруг почудилось, что Карлсон стал привидением и предвидит его шаги. Но всё-таки нашему мальчику пришлось закрыть холодильник и подойти к ванной комнате, но открывая дверь, он чуть не закричал. Мамины азалии и фиалки были залиты водой. К сожалению  их пестики, стебли и листья погнулись под тяжестью воды до такой степени, что Малыш без труда мог разглядеть корни, а земля вылезла из горшков и размазалась, как грязь, по всей ванне. «Видимо слишком сильно бежала вода. Наверное, это Карлсон открыл её на всю мощность, он то постарался, нечего сказать! Помощник называется!» Потом мальчик обратил внимание на огромные слова, написанные на стенке, которые на этот раз гласили:

«Цветы полей сыночек,
Пить азалия хочет.
Горшки скорей залей водой,
Пускай они промокнут,
Но, если вдруг придут домой
Родители и охнут,
Скажи им, что у нас с тобой
Теперь цветы не засохнут!
Заботливый Карлсон!»

-Когда-нибудь придёт конец этим, уже достаточно серьёзным проказам! – вслух проговорил Малыш и закрыл кран. Мальчик очень рассердился на него, хотя в душе и понимал, что Карлсон ещё ребёнок, и что ему не с кем дружить и играть кроме него. Поэтому Малыш, никак  не мог долго обижаться на Карлсон, ведь мальчик хорошо знал, какое счастье ему выпало,  повстречать этого шутника. Карлсон, три года назад,   выбрал именно окно Малыша, что бы в него приземлиться, а мог выбрать любое другое, и тогда, какой-нибудь мальчик, уже не Малыш, обзавёлся бы вместо него таким замечательным другом, как Карлсон. Вот поэтому наш юный мальчик, из семьи Свенсенов, так дорожил своей дружбой. Ещё, конечно, Малыш искренне наделся, что вскоре Карлсон повзрослеет, и его выходки прекратятся, но пока что шутник не подавал никак надежд. Вдруг, рассуждения мальчика, прервал какой-то шорох в гостиной.

 
-Карлсон, это ты? – испугавшись, спросил Малыш.
-Нет, это Дед Мороз к тебе через окно лезет! – кто-то ответил театральным тоном – подарки, чай, вручить хочет!
-Ага, я знал, что это ты!- с облегчение, проводя рукавом по потному лбу, сказал мальчик.
-А мне кажется, ты подумал, что это Филе и Руле нашли новый способ  залезть в дом, а точнее через окно или форточку! – громко смеясь, говорил Карлсон.
- Ничего подобного, я даже совсем не испугался! – отпирался Малыш – Меня не проведёшь!
-Да, да – продолжая хихикать, отвечал шутник – Вот я считаю, что легко проведу тебя сейчас в гостиную, если ты узнаешь, что я натворил.
-А что ты натворил – удивлялся Малыш, направляясь в общую комнату – опять твои глупые розыгрыши! Они когда-нибудь кончатся!
-Вот видишь, - болтал своё Карлсон – ты говорил, тебя не проведёшь, я смог провести тебя в гостиную, смог, смог!
-Рано радуешься! – не много огорчённо и рассержено ответил Малыш – я прекращу твоё веселье.

И мальчик вбежал в гостиную, но она оказалась пуста. Да, в ней, как будто, ни кого и не было. Малыш на минуту вдруг подумал, что это было то самое привидение, о котором он размышлял на кухне, но когда со стороны окна послышались громкие возгласы: «Мои розыгрыши только начинаются!» - сомнения мальчика сразу пропали. Он подбежал к форточке и тут же заметил, что кое-чего в квартире недостает. Папины старинные шторы, которые достались ему от его деда, и которые вся семья Свенсенов берегла, как зеницу ока, не висели на своём обычном месте. Малыш, представив себе грозное лицо папы, решил не откладывая, найти исчезнувшие занавески. Он хотел было закрыть окно, но перед его взором предстали, летящие по небу папины шторы.


«Что? Как?» - ошеломлённо говорил Малыш, смотря на занавески, которые улетали сначала куда-то вдаль, к другим домам, а потом развернулись и полетели обратно, на крышу, на которой находился маленький домик Карлсона. Тонкий голосок, доносящийся из под штор, бойко кричал:

-Встречайте, первую и неповторимую героиню Стокгольма!
-Что делаешь, Карлсон! – чуть не плача, сказал Малыш – может ты заболел, может тебя вареньем полечить, а ты отдашь мне за это шторы, хорошо!
-Я привидение, страшное, но такое дружелюбное! И только сегодня, здесь и сейчас в таком красивом, парадном костюме!
-Карлсон! – орал Малыш –  у тебя совесть есть, тогда верни мне занавески! Ты же их украл, как вор, и даже не спросил, хочу ли я их отдать тебе! Ты что же хуже Филе и Руле! Ведь мне- то попадёт, а точнее влетит из-за этих штор.

Но Карлсон продолжал говорить своё:
-Сегодня вечером вы снова меня увидите. Я прилечу сюда, и напугаю всех вас под покровом ночной темноты! – разглагольствовал шутник, обращаясь как будто не только к мальчику, но и как мы поняли, к другим людям, а скорее всего к прохожим. – А теперь самое главное - продолжал он – прилетев к вам вечером, я буду в новом костюме. Вы узрите, совершенно иной наряд.  Я назвал его «Ночная, огненная мантия»!
- Карлсон, не смей поджигать занавески! - отчаянно кричал мальчик – да и вообще не трогай их!

Шутник перестал кружить вокруг дома. Наверное, ему стало просто скучно. Малыш ещё долго звал его и горячо просил, что бы тот вернул ему семейную реликвию, но в ответ он только слышал: « Спокойствие, только спокойствие. Я могу быть бешеным привидением, но достаточно привлекательным, а так же разъярённым, но в душе очень милым!» Мальчик уже ничего не мог сделать, поэтому он опустил голову на подоконник, и будто предугадывая будущее, заранее приготовился к новой надписи.

 Малыш был готов провалиться сквозь землю, а ещё его жгла одежда и помятый воротник сильно душил. Мальчик медленно повернул голову, но не к ожидаемой надписи, а к часам, и зловещие цифры отразили ужас на его лице. Девять часов показывала большая стрелка на циферблате. Малыш опоздал на праздник, и не на какой-то простой праздник, как день рождение, например, или 1 апреля, а на первое сентября. Мальчик не пришёл на такое торжественное событие, которое воздвигло бы его личность или лицо в глазах мамы и папы. Он не соизволил явиться на праздник, который бывает один раз в году, и который ни в коем случае нельзя пропускать. Малыш, в конце концов, в этот замечательный и знаменательный день, во время не подоспел к своей школе, хотя именно сегодня мог познакомиться с новым классным руководителем, а точнее учителем.


-А может быть, а вдруг! – размышлял Малыш – а что, если школу ещё не починили, или краска в физкультурном зале и остальных классах пока что до этого дня не высохла. Скорее всего праздник перенесли, точно, перенесли, как я раньше не догадался! Но вот проблема, на какое число перенесено это событие? Может на 2 или 15 сентября, а вдруг, вообще, на 1 октября.
- Ага, размечтался! Скажи ещё, что 15 июля, а может и на 27 августа, кому как нравится! – сказал, кто-то, ехидно хохоча.
-Карлсон, почему ты такой вредный! - рассердился Малыш – отдай мне шторы! Какой же ты всё-таки бессовестный проказник, вот попадись ты мне в руки!
-Ты  не кормил меня плюшками целый год, а ещё и спрашиваешь, от чего я тебе докучаю! – возмущался шутник, но как он не старался выглядеть очень обиженным на мальчика, тот ничего не хотел слышать от Карлсона, кроме занавесок.
-С такими мальчуганами я вдвойне не дружу, тебе даже кашу мне разогреть! – продолжал беседу Карлсон.
-Какая каша! – отмахивался Малыш – хватит надо мной посмеиваться. Ты ни когда так не шутил, как сегодня. Я же тоже могу сейчас сильно рассердиться, и даже пожаловаться!
-Интересно, ну и кого ты вызовешь, полицию! Да, и ты правда думаешь, что они, вот так запросто поверят тебе, Малыш, сильно сомневаюсь! – и Карлсон, который всё это время не появлялся на глаза мальчику, затих, и случилось это очень внезапно, что Малыш даже не успел ни чего ответить.

 Шутник же, наверное улетел к себе домой. Наш четвероклассник остался один, наедине с тикающими часами. Он, наконец, взглянул на стенку, на которой по его расчётам должна была быть новая запись, и он не ошибся. На обоях  наспех кто-то начеркал целое стихотворение:

- Я ужасное и страшное привидение,
Но это не значит, что плохое у меня поведение,
Я семейные шторы у тебя одолжил,
Чтоб в свете и  радости вечно ты жил!
Не подумай Малыш, что я полный болван,
На самом деле помог тебе выбросить хлам!
Занавески твои – ненужное старьё,
Их в мусорку кинуть -  дело моё!
И если они что-то значили в сердце твоём,
То знай же, Малыш, что ночью они загорятся огнём!

-Что! – с изумление и небольшой паникой в голосе, воскликнул Малыш и продолжил читать:

- Не бойся мой мальчик, я пошутил, но как мог,
И шторы твои, конечно я не поджёг.
На этом стихотворение обрывалось и Малыш, отведя в сторону глаза, полные смятения, сел на стул. «Надо было прочесть это раньше», - сожалея, подумал мальчик – я в очередной бы раз убедился, что нет на свете более заботливого человека, чем Карлсон!»