Невидимка

Антон ТЮКИН

НЕВИДИМКА

Любовнице тирана - посвящается

Этот призрак трещит электричеством
У дам на волосах. Невесомый,
Как легкая, синяя дымка.
Как привычный, прилипчивый
Всеми изведанный страх,
Хоть давно окочурился этот
Красный монарх.

Впрочем, верно болтают –
Не в пепел, ни в прах…
Не берёт тебя трах,
Не несёт тебя чёрт!
И, какой же в итоге у нас
В поединке с покойником счёт,
Дорогой, уважаемый наш Невидимка?

* * *

Возникает мелодия в области уха.
Ну, хоть бы –
“Моя Сулико”. Расправляются
Груди и дышит натужно старуха.
И старик со звездою
Слепыми глазами глядит,
Словно видя грядущее, но
Только - в своё “далеко”.

Может песенка эта сегодня, ну
Хоть что–то там значить?
И какая тому старику от
Старухи случится раздача?
Шесть десятков минуло,
Как будто единой секундою
Шло. На сто градусов свет
Повернуло из “не было” - в “было”.

Неизменно одно лишь
Усатое, гадкое рыло.
Да напудренное
И отретушированное
Чело.

* * *

В сером френче, с застенчивостью неподдельной,
Бродит призрак – бродяга
Дорогой бесцельной.
Открывается спальня.
Он стоит, опершись
На здоровую ногу,
Вспоминая Надежду.
А, может, Светлану или

Про ту - вологодскую “недотрогу”?
Предаваясь покою, вновь
Чешет мохнатые уши,
Вспоминая с тоской
Про кавказские горы и груши.

* * *

Эта баба и эта страна
Была рада
Принять его тело.
До него, да и после –
Было их до хрена, но
Она лишь кавказца хотела!

В ветхой сладости
Хочет джигиту отдаться.
Хоть ходить ей
Собакою битой,
Но сперва – только б в мышцах его затеряться.

Потому что “любовь” - знает он -
Есть презрение. Плюс движение
Тел. Плюс молчание масс.
Плюс овации. Чуть-чуть речений про “класс”.
Повторение пошлостей – на три копейки -

Улыбка - всеобщее обожествление!
Пост - строение. Сверх - лицедейство. И сразу: – Атас! - 
Не иссохнуть. Не сдохнуть. - “Ря-бочый”, “крыс-тыанын” и “мя-сс”… -
Да, лукавому дьяволу так - за века - не сстареть.
Хоть стони от оргазма - под ним!

Хоть ори отчаянья – с ним!
Хоть развейся по ветру - когда его нет!
Хоть издохни – когда тебя гложет и гнёт! Все равно забирает… 
Вбивает в постель, как в могилу, на самую смертную треть!
Да, тереть тебя призраку мужеским “признаком” - не истереть,
Раскачав и взнуздав, как коня, в всесоюзном мычании!   

* * *

Эти брови и эти усы
И ресницы тебе в немощи и
В предсмертном бреду -
Недалеком – помогут (?)
Спасением сниться.

Вновь рябая рука выбирает
Над вазою плод. И на кунцевской
Даче скрипит половица,
Словно время совсем
Никуда, никогда не придёт.

Безразличные души подходят
К черте, где твои волосатые уши,
Серый френч. -
Что еще, генацвале? - Вкус
Надкушенной груши.

Ус седой,
Попровисший на грани
Веков, в тесноте.
Мы – на грани оков. Все - в смирении,
Как старуха в нагой срамоте. 

18.02.14