Izabella фрагмент-114

Развязав тесёмки, Симона высвободила груди и оставила лиф-распашонку висеть по бокам и слезла с постели, а потом вернулась и теперь села как йога подняв низ стана и поджав ноги под ягодицы и тем открыв полный вид полости промежности... и Сэм набросился на неё как голодный зверь. Симона не очень-то и сопротивлялась. И когда Симона почувствовала что он совсем потерял голову и скоро разрядится, она отвела стан назад, освободившись из плена Сэма и перевернувшись села в постели в небольшом отдалении от него и подобрала с постели пуховую косынку и опрокинула теперь Сэма на спину. Она обернула косынкой его ствол и обильно смачивая слюной и стала его мастурбировать рукой. Обёрнутый пуховой косынкой, его ствол очень реагировал на этот материал, который не менее сильно провоцировал его возбуждение, а влага слюны его смачивала и Симона придав ритма и крепче обжимая ствол ладошкой, довольно быстро довела его до эрекции. Сперма пробила даже материю косынки и Сэм задёргался в спазмах разрядки всем телом и утих.
- «Если есть страсть, лучше погаси её рукой и потом только начинай играть с девицей. Тебя долго держали в рамках воздержания и вколачивали в твою голову морально-нравственные комплексы, которые калечат половой акт. Тебе создали девственное состояние психики и она ставит тебе палки в колёса и вот, ты тут на имении получаешь свободу разрядки и не знаешь как её использовать с толком. Сношаться умеют и кролики. Нормальная среда развития делает человека более порядочным без моральной и нравственной этики. Это тебе и не надо, оно уже есть в твоей культуре будущего мужа. А дальше нужна драгоценная свобода, которую надо беречь. Свобода – это не распущенность. Распущенность – это слабость. Что ты мне показываешь? Половую слабость, которую можно окрестить и за свободу греха. Без преодоление греха ничего не свершается в этом мире. Свобода – это особое состояние психики. Свободу нельзя одолеть. Тебе не дали развиться этой свободе в отношении девчонок и потому и именно потому в половой страсти ты испытываешь сильное напряжение. А это уже не естественно, а то что не естественно – это грех и разврат. Это как меж двумя сильными полюсами магнита, - чуть отклонение и ты прилип к одному их полюсов, что оказался к тебе чуть ближе. Зато какую энергию порождает, а!? Не калечь свою психику и именно в сексе. Будь свободен духом и станешь настоящим мужем», - Симона ходила по постели и подбирала бельё, рассматривая его в руках и щупая в пальцах материю.
- «Видишь как твой перст божий реагирует на материал. Притом не всякий материал возбуждает. Иди прими душ, вон дверь в углу».
После душа Сэм чувствовал себя свежее и раскованнее. К тому, ему словно был приток новой энергии. Он сел укутанный в её банный халат за стол, где стояло пару бутылок доброго старинного вина.
- «Вот игрушка прогресса разврата, вибратор или искусственный пенис. Раздражитель. Ты знаешь сколько процессов включается в психике и организме девицы при хотя бы таком раздражителе половых органов? Сотни. И главное состояние психики это не воздержание, а защитная функция свободы. Независимость. Симона обернула себя шёлковой шалью с узорами, через которую хорошо просматривалось всё её тело и заколола шаль сбоку брошкой, чтобы та не разворачивалась и не спадала. Однако шаль была завёрнута наискосок и одна грудь тут же почти высвободилась а нижние края шали разошлись немного, но достаточно чтобы открыть всю левую ногу до бедра и область промежности. От такого наряда, она стала выглядеть куда сексуальнее, чем была бы полностью обнажённой. Симона подошла к столу и налила себе вина тоже стоя почти рядом с Сэмом и тот непроизвольно её рассматривал. И Симона словно невзначай покрутилась перед ним.
- «А девице уже приятно, трогательно и возбуждающе, когда парень просто рассматривает её нагое или полунагое тело. Это – грех? А уж когда начинает касаться пальцами и ладошкой – это ещё более притягающе и возбуждающе. Привыкай к свободе, но не распущенности. Мишель победил и Изабель и меня своей свободой мальчишки. Его свободу никакие чары ни берут. И его свобода такая притягательная, что прямо зовёт в полёт над всем миром. Только не напрягайся больше. Старайся, по крайней мере», - продолжила свой монолог Симона.
Сэм поставив вино на стол погладил под шалью её ягодицу, потом погладил ляжку открытой ноги и Симона слегка расставила ножки. Сэм уже не думая о стеснении и разгладил пальцами её промежность поиграв с её губками и лепестками и завёл вглубь канала пальцы. Симона придвинулась к нему плотнее стоя перед ним и расставила пошире ножки, а затем поставила одну ножку на подлокотник и отведя её в сторону, ещё больше раскрыв область промежности перед Сэмом. Он помочил свои пальцы во рту и стал ими водить по лепесткам промежности. А потом прижав Симону к себе за ягодицы, поцеловал её в лобок и потом в живот. Он встал и распахнул халат, ствол у него стоял, но теперь Сэм не напрягался психически. Симона скинула с его плеч халат на кресло и прижавшись к нему поцеловала в губы и ствол Сэма напрягся ещё крепче.
- «А теперь сядь и расслабься и подумай какие ты испытал чувства, эмоции и ощущения по своей свежей памяти», и она ушла к постели и сняв с себя косынку стала примерять лёгкие короткие платья и юбки, одевая их крутясь в них и задирая ладошкой подол, или поднимая подол щупала его пальцами. Притом она поворачивалась к наблюдающему за ней Сэму в разных ракурсах. И опавший несколько ствол в таких небольших пейзажах вновь напрягался, поднимаясь торчком. И Сэм подошёл к ней ближе и сев прямо на ковёр пола стал смотреть на неё снизу. И когда она одела какое-то короткое многослойное шёлковое белое платье расписанное кружевами, вид снизу на её промежность ударил Сэма кровью в виски и он прямо обхватив её ягодицы сзади ладошками в полуприсядке сзади Симоны и встав сзади неё завёл свой ствол в её промежность. На сей раз акт получался почти зверский вопреки всему. Он согнув её в поясе смотрел на её пышные ягодицы, которые на фоне такого платья, типа платья балерины, так бешено его возбуждали. И вгонял с напором в этот натюрморт свой пунцовый от натуги ствол. Сэм дошёл до полного экстаза и в последний момент Симона отклонилась от него сойдя с его ствола, который орошая... .
 
 Граф Оршанский сидел рядом с Мишелем на одной скамейке в парке и наслаждался приятной погодой и созерцанием струй фонтанов, переливающихся на солнце, которое сюда из-за густых крон древних деревьев на попадало. Изабель стояла чуть поодаль сложив руки на груди и смотрела куда-то в сторону. Прошло пару суток с того раута и по Франции и за её пределами шёл бешеный бум на верхах от того наряда Изабель с большим вырезом в платье. В то же время на страницы многих журналов попала Вероника в том чудесном платье «царицы», в котором пришла на завершающую церемонию после гонок. Свен ещё успел повидаться и попрощаться с девчонками и не держал обид на своё поражение в постели у Вероники, прежде чем улетел в Норвегию. У девчонок были номера телефонов, сайтов интернета и адреса, всех лидеров гонок. В тот же день и вышел пресловутый постер с девчонками и тремя лидерами пилотами гонок. Вскоре уже часть России знала что это российские девчонки.
- «У нас нет гонщиков такого класса, но у нас есть ещё более классные девчонки», - сказал один видный деятель России, что стало эпитетом в массах россиян.
А пока Лорен звонил Симоне, что его приезд откладывается, из-за небольших проблем Ирины в России и он будет ждать её возвращения в Дюссельдорфе.
- «Мишель я всё стараюсь понять, но...», - вновь начал граф Оршанский, однако Мишель его остановил жестом руки и глядя на Изабель, - «Дело в ней самой, а не во мне. Она как сказать, особенная. Её не хотят понимать в рауте. Им нужна не она, а сказка про неё. Эта мистическая аура может убить её натуру личности. Её сейчас нельзя обожествлять. У неё нет никаких конкретных признаков для библии. Пока у неё не будет своего мужчины, она как дева будет – никто, и ничего конкретного, и никаких библий. У неё что похожее на старую пластинку, когда игла адаптора соскакивает на царапине и повторяет один и тот же виток, один тот же фрагмент мелодии. Она не может соскочить с этого витка. Но в принципе ей спешить вперёд куда-то и нечего».