Часть третья. Глава 37

     Капитан ничего не рассказал по одной простой причине – он сам не знал, чего надо опасаться.
     А в Лувре кое-что произошло.
     Это не касалось его или его мушкетеров, но касалось короля. А значит, последствия могли быть какие угодно. В том числе и никаких. Но капитан не хотел рисковать, а потому требовал от всех быть начеку.
     Дело было вот в чем. За день до Рождества у короля был небольшой прием.
После Амьена Людовика донимали со всех сторон. Королева-мать, кардинал, Анна, их придворные и советники, все кому ни лень, высказывали свое мнение. Людовик изнемогал от этого потока жалоб, обвинений, оправданий, требований, предположений, упреков и угроз. Кто мог, высказывался открыто, кто не мог – напускал туману, но так или иначе, король невероятно устал от этого. Сначала, пока его гнев не остыл, он даже поощрял разговоры, надеясь узнать истину. Но потом он впал в апатию.
     Теперь он хотел одного – хотя бы временного затишья, но рассчитывать на одиночество ему не приходилось, уехать на охоту не представлялось возможным. Тогда он устроил прием и собрал вместе всех, кто донимал его по отдельности, и с мрачным удовлетворением наблюдал, как под угрюмым взглядом кардинала королева-мать обменивалась кислыми любезностями с Анной Австрийской.
     Король не был большим охотником до азартных игр, но иногда позволял себе эту слабость. В этот вечер ему везло, и настроение Его Величества мало-помалу улучшилось.
     Он даже сказал несколько любезных слов мадам д’Эгильон и сумел не нахмуриться в ответ на реверанс герцогини де Шеврез. Герцогиня ответила ему ослепительной улыбкой и, убедившись, что король не сводит с нее настороженного взгляда, направилась к мадам де Верней.
     Мари де Шеврез не была злопамятной, но маркизу она не простила, и сейчас несла ей «троянского коня».
     Она правильно рассчитала, что король, всегда подозревающий ее в интригах, глаз с нее не спустит. А когда она, словно невзначай, показала краешек письма, которое прятала в кармане, Луи, как гончая, стал в стойку. Его хорошее настроение испарилось. Ревнивым и подозрительным взглядом провожал он герцогиню. Видел, как она передала письмо маркизе де Верней, а та стала читать, прикрывая листок веером. Затем рассмеялась и поспешила к Ее Величеству.
     Луи не выдержал. Как только Анна взяла в руки письмо, Людовик сделал несколько шагов в ее сторону:
    - Ваше Величество, позабавьте и нас тем письмом, которое передала Вам маркиза де Верней.
     Анна еще не успела прочесть ни строчки, и потому совершенно спокойно ответила:
    - Это всего лишь новое стихотворение Вуатюра. Он написал его по просьбе маркизы.
     Подозрительность Людовика увеличивалась по мере того, как усиливалась бледность мадам де Верней.
    - Все равно. Мы тоже хотим его знать. Дайте письмо.
     Маркиза  невольно подалась к королеве, но Луи опередил ее:
    - Э-э… Герцог де Беллегард, как хорошо, что Вы здесь. Говорят, Вы готовы были умереть из любви к Вашей королеве. Я позволяю Вам принять из ее рук письмо и передать нам.
     Рука мадам де Верней застыла в нескольких дюймах от злосчастного листка, который держала королева. Подменить письмо не было никакой возможности.
     Герцог с поклоном приблизился к Анне и, смерив маркизу насмешливым взглядом, взял письмо.
    - Ваше Величество! Прикажете прочесть?
    - Читайте! – король не сводил глаз с жены. – Королеве не могут предложить ничего недостойного, не так ли, маркиза? Читайте же!
     Герцог поклонился и, приняв весьма эффектную позу, начал:

                Погасла звезда
                И в Лувре уже…
     Он запнулся:
    - Ваше Величество…
     Людовик нахмурился:
    - Читайте!
     Герцог с огромным трудом осилил еще одну фразу:

                Не нужен Роже…*

     Среди придворных прошел смешок. Король поморщился:
    - Господин де Сен-Симон, прочитайте Вы.
     Молодой человек поклонился и, бросив герцогу де Беллегарду взгляд: «Простите, но так хочет король», взялся за бумагу:

                Погасла звезда
                И в Лувре уже
                Не нужен Роже –
                Исчез без следа…

     Сен-Симон замолчал.
     Людовик с нескрываемым раздражением выкрикнул:
    - Читайте!
    - Позвольте мне. – Ради такого случая Мария Медичи сползла с кресла.
     Как только прозвучало имя Беллегарда, она со злорадной улыбкой ждала продолжения. У нее был такой вид, как будто она едва сдерживается, чтоб не потирать руки от удовольствия.
     Людовик нетерпеливо махнул рукой. Королева-мать улыбнулась:
    - Итак…             
                Погасла звезда
                И в Лувре уже
                Не нужен Роже –
                Исчез без следа.
                Иной протеже
                Принят без стыда.

     Мария Медичи растерянно поглядела на сына. Слишком поздно до нее дошло, что именно она прочитала.
     Лица придворных застыли.
    - Иной… принят без стыда… – прошипел Людовик.
     Маркиза де Верней была на грани обморока. Король смотрел на нее в упор, а спину ей сверлил гневный взгляд королевы.
     В полной тишине голос Людовика показался особенно резким:
    - Маркиза, Вы немедленно покинете двор. Для Вас будет лучше, если я больше никогда Вас не увижу.
     Лиловый от злости герцог де Беллегард совсем не слышал последних строк:
    - «Исчез без следа»? «Не нужен»? Если бы я знал, что это те самые стихи! – повторял он.
    - Вы знали? – король едва владел собой. – Знали?
    - Ваше Величество! Герцогиня де Шеврез только вчера читала их мне. Ей показалось забавным, что какой-то Вуатюр смеет писать такое о герцоге де Беллегарде.
    - Вот как! – Людовик перевел взгляд на побледневшую мадам де Шеврез. – Конечно, без Вас не обошлось. Иной протеже? Кто же это? Что значит – «принят без стыда»?
     Тишина стала гробовой. Придворные вытаращивали глаза, изо всех сил изображая неведение.
     Кардинал посчитал нужным вмешаться, пока не случилось непоправимого:
    - Ваше Величество! Подобные намеки оскорбительны для герцога де Беллегарда.
    Ришелье подошел ближе и, выразительно глядя на короля, повторил:
    - Невероятно оскорбительны для герцога.
    - Да, – Людовик понял намек, – Вы правы. Мы не намерены допускать такого обращения. Герцог! Мы не позволим оскорблять Вас. Маркиза де Верней и герцогиня де Шеврез немедленно покинут Париж. Когда мы решим, куда они направятся, им сообщат. А Вы…
     Несмотря на предупреждающий взгляд кардинала, король не смог сдержаться:
     - Вы, В а ш е  В е л и ч е с т в о, должны лучше подбирать себе общество. Или я займусь этим сам!
     Опасаясь, что сейчас не выдержит и наговорит лишнего, король поспешил покинуть зал.
     Остальные, едва дождавшись ухода королев, разбежались как крысы, настолько быстро, насколько позволял этикет.
     Только Сен-Симон еще долго выслушивал возмущенного де Беллегарда и гадал, неужели герцог действительно не понял, что речь была не о нем. Поразмыслив, он пришел к выводу, что старый хитрец даже свой гнев сумел направить на пользу королю, а, значит, и себе лично.
     Через несколько дней стихи Вуатюра уже знал весь Париж, а маркиза де Верней и герцогиня де Шеврез получили строгие указания, куда им следовало направиться и где оставаться.
     Остальные затаились в ожидании, но никаких других действий со стороны короля не последовало. Разве что его общение с королевой практически прекратилось, не считая официальных мероприятий, когда этого никак нельзя было избежать.
     Заступив на посты, мушкетеры очень скоро узнали о том, что случилось – все разговоры придворных были только об изгнании де Шеврез и де Верней и о том, что послужило причиной их опалы.
     Арамис был мрачен. После возвращения он еще не получал известий от герцогини и теперь опасался, что совсем их не дождется. Слово «изгнание» заставляло его сердце сжиматься.
     «Что же она натворила! Зачем? Неужели она не понимала, что играет с огнем? Из-за каких-то стихов! Такое безрассудство!».
     Арамис тщетно пытался понять, что руководило герцогиней. Вся история выглядела крайне глупо и легкомысленно. Больше всего Арамиса мучило то, что он не может ничего сделать – ни пойти к ней, ни послать Базена, ни хотя бы расспросить Пютанжа. Он должен стоять на посту до самого утра. Мысль про эти долгие часы вынужденного ожидания выводила его из себя. Он нервно постукивал каблуком о дверь за спиной, хмурил брови и что-то бормотал, уставившись в одну точку. Сам Арамис этого не замечал, как не замечал пристальных взглядов Атоса.
     Через пару часов, когда коридоры Лувра, наконец, опустели, Атос повернулся к нему:
    - Арамис, Вы чем-то озабочены?
     Услышав его голос, Арамис вздрогнул от неожиданности – настолько он был погружен в свои переживания.
    - Я? Нет, просто задумался.
    - Послушайте, – Атос оглянулся – коридоры были по-прежнему пусты. – Феррюсак просил, чтоб мы проверили пост у калитки. Там стоит молодой Барбизон, у него вечно что-то случается. Лейтенант не хочет проблем, особенно сейчас, вот и сказал, чтоб мы на всякий случай проверили, он не успевает везде сам.
    - Да, я слышал, как он Вас просил.
    - Вас или меня, какая разница. Идите. Часа Вам хватит?
     Арамис боялся поверить своей удаче:
    - Вы серьезно?
    - Вполне. Вы должны уложиться за час. Сюда придет капитан, Феррюсак предупредил. Вы должны успеть.
     Арамис нерешительно шагнул вперед:
    - Я могу идти?
    - Не теряйте времени, у Вас только час. Я не шучу. Постарайтесь, чтоб Вас не видели.
    - А если…
     Атос пожал плечами:
    - Приказ начальства надо выполнять.
    - Но лейтенант просил Вас.
    - Арамис, мы будет препираться или…?
     Арамис глубоко вздохнул и чуть не бегом помчался по коридору. С Барбизоном все было в порядке. Он совершенно спокойно выпустил Арамиса, только меланхолично поинтересовался:
    - Когда назад?
    - Через час.
    - Хорошо.
     Арамис выскочил на улицу и нос к носу столкнулся с Жанной. Она ничуть не удивилась и, схватив его за руку, потащила за собой:
    - Живее, сударь, у нас очень мало времени.
     Неподалеку их ждала карета, которая сорвалась с места, едва седоки успели захлопнуть дверцы. Жанна, не дожидаясь расспросов, коротко сообщила:
    - В кордегардии сказали, где Вас искать. Хорошо, что не разминулись.
    - Жанна, что случилось? Ее изгнали?
    - Уже знаете? Завтра утром ее не должно быть в Париже. Вообще-то, ее уже не должно быть, но ей нужно было окончить кое-какие дела.
    - Почему она днем тебя не прислала?
    - Днем? Вы, видно, не понимаете, в каком она положении. Сейчас от нее все бегут и делают вид, что знать ее не знают. Она сама Вам все объяснит.
     Герцогиня встретила Арамиса в дорожном платье.
    - Наконец! Вы все-таки смогли прийти.
    - Да, у меня есть час. Но это неважно. Если надо, я останусь.
    - Нет-нет, у Вас не должно быть неприятностей. Вас потом отвезут.
    - Объясните же, что случилось? Это какое-то недоразумение.
     Герцогиня засмеялась:
    - Я не ожидала, что все так обернется, но, честное слово, не жалею. Ее тоже выгнали!
    - Вы про маркизу де Верней?
    - Да! Если бы Вы только видели ее лицо! Каким она была посмешищем!
    - Вы что, сделали это из-за того случая?
    - Да, – Мари де Шеврез мстительно усмехнулась. – Она сполна ответила за то, что заставила вытерпеть меня.
     Арамис, расстроенный, покачал головой.
    - Но ведь теперь нам придется расстаться!
    - Увы, старый глупец Беллегард некстати разболтался. Ничего, герцог де   Шеврез попросит и меня вернут. Так уже было. Не расстраивайтесь.
    - А это… только личные счеты? Никакой политики?
    - Что Вы такое выдумали? – строго сказала герцогиня. – Какая еще политика? Я ничем таким не занимаюсь. Вот увидите, очень скоро я вернусь. Вы даже не поблагодарили меня за то, что я сделала.
    - Ах, если бы я мог предположить, что Вы задумали, я бы умолял Вас отказаться – слишком высока цена. Я не смогу видеться с Вами!
    - Нет, не надо, – герцогиня приложила пальцы к губам Арамиса, чтоб остановить поцелуй. – Сейчас нам действительно нельзя рисковать. Я должна покинуть Париж немедленно, я и так задержалась дольше, чем можно. Этим могут воспользоваться.
    - Кто?
    - У меня есть недоброжелатели.
    - Вам приписывают интриги против кардинала. Меня как-то пытались уговорить шпионить для него против Вас.
     Герцогиня рассмеялась как-то уж слишком громко:
    - Кто наговорил Вам такой ерунды? Я не могу интересовать кардинала и вообще не занимаюсь никакими интригами. С каких пор Вам везде мерещится политика? Еще скажите, что я затеваю заговор!
    - Вам ничего не грозит?
     Герцогиня обняла его за шею:
    - Мне грозит только умереть от тоски вдали от Вас.
     Жанна уже заглядывала в дверь:
    - Мадам, будьте благоразумны. Сударь, Вам уже пора, карета ждет.
    - Я не уйду.
    - Нет, Жанна права. Вы должны вернуться и не привлекать к себе внимания. Самое лучшее быть незаметным. Помните обо мне, любите меня и ждите. Идите, прошу Вас.
     Арамис никак не хотел отпустить руки герцогини, но Жанна была неумолима. Только убедившись, что молодой человек уехал, девушка вернулась к мадам де Шеврез.
    - Все в порядке. Мы тоже можем ехать. Не огорчайтесь, мы уезжаем ненадолго, ведь так?
    - Да, надеюсь, я вернусь очень скоро. Если все пройдет как надо.
    - Вы про графа де Шале?
    - Молчи!
    - Вы ничего не рассказывали господину Арамису?
    - Ты с ума сошла? Ему незачем знать. Он должен остаться мне предан, мало ли как дальше сложится.
    - А если до него дойдут какие слухи? Хорошо бы за ним присмотрели.
    - Ты думаешь?
     Герцогиня прошлась по комнате и, на мгновение задержавшись возле зеркала, машинально поправила волосы:
    - Подай бумагу. Я напишу Камилле. А ты пойди, скажи, чтоб подавали карету.
     Когда герцогиня спустилась вниз, Жанна уже ждала ее.
    - Вот, отнеси мадам де Буа-Траси. Обязательно получи ответ. Я жду.
    - Хорошо, мадам. Я бегом.
     Ответ, который принесла Жанна, был лаконичен: «Он будет жив и здоров». Девушка осмелилась заметить:
    - Может, Вы напрасно? Когда Вас не будет…
    - Ее ничто не остановит? – Мадам де Шеврез рассмеялась. – Я знаю. Но Камилла не даст ему наделать глупостей и влезть, куда не следует.
    - А потом Вы вернетесь.
     Герцогиня уверенно кивнула:
    - Да. Я все сделаю, чтоб это случилось как можно скорее. Граф де Шале знает, куда мне писать?
    - Да, мадам. Я все передала.
    - Тогда поехали.
     Жанна высунула голову из-за занавески:
    - Гони в Тур!
     Карета понеслась по пустынным улицам, оставляя позади ночной Париж.


* речь идет о самом де Беллегарде, его имя – Роже.