***

Скажу честно - я обманщик. Обманщик, хитрец и просто двуликая сволочь. Грубовато, но в точку.

С самого детства обстоятельства и условия в моей жизни заставляли меня подстраиваться под них, лишая возможности спокойно сделать выбор самому, и поэтому я привык быть собой только внутри себя, выставляя напоказ лишь то, чего от меня ждали. Уж коль вы того хотите - пожалуйста, получайте.
Однажды назвав меня хулиганом, воспитатели обрекали себя на целый набор проказ; учителя, единожды окрестившие меня двоечником, ухудшали средние показатели оценок в классе; сказав мне, что я не тот, каким должен быть, мама...
Это не так уж и важно.
Будучи подобным "актёром", но сохраняя в себе такие важные качества, как честность, чувство справедливости, доверие, совестливость и, вполне возможно, ещё куча всего, я заставлял себя не забывать их ни при каких условиях и "ролях". Единожды сказав правду, я вылью на вас её чистый экстракт. Пообещав выполнить что-либо, я буду держать слово.

**.**.20**
07:49, г.Москва

Мы с отцом дружно просыпаем будильники. Он - по воле случая, я - по дурной привычке.
В голове крутятся два слова, связывающие меня по рукам и ногам: "внутренний мир".
Я в спешке оделся, наобум причесался своей же пятернёй и по доброй традиции свистнул из холодильника "ChocoPie", зверски разорвав упаковку и откусив половину разом. Перед самым выходом что-то внутри успело ёкнуть и поворочиться. Со стандартным утренним настроем я убедил себя, что это желудок.

Путь наш лежал в Калужскую область, где в ухоженном и уютном домике на аккуратном участке земли нас ждала моя бабушка по материнской линии. Она уже отошла от всех горестей, что мучили её после смерти супруга, но вот привыкнуть к одиночеству ей не удаётся. В общем, нужно поддержать.
Всю дорогу меня мучают вопросы о том, как же мне исполнить обещанное. Мысли перебиваются завываниями радио, зацепиться за что-то конкретное мешают жара и непривычное ощущение раннего утра. Какое-то убогое ощущение, если уж честно.
Окончательно проснувшись и подпитавшись злостью и недовольством из всех возможных окружающих источников, я напялил наушники и впервые за три месяца погрузился в чтение. 
Дуглас Коупленд. Жизнь после Бога.
Прочтя всего два рассказа я уже понял, что имел ввиду мой друг, любезно оставивший мне эту книгу на время своего отъезда. "Интересно, но не затягивает."
Третий рассказ, пусть и образно, но больно пнул меня по рёбрам, заставив чуть ли не отбросить книгу в сторону. 
Разлука. Ощущение неполноты жизни. Никогда не пропадающее чувство одиночества...
Голосом Энтони Кидиса наушники призывали меня не останавливаться, и я решил покопаться в причинах своей реакции.
А отец захотел завязать разговор на, откровенно говоря, неинтересующую меня и просто глупую тему. Оказав сопротивление и разрушив его планы я в очередной раз понял, что нас с ним не связывает ничего, кроме генетики, семейных отношений и самой обыкновенной любви между отцом и сыном.
Любить и ненавидеть одновременно - задача не из простых. Хотя ему куда более тяжко...
Дорога проносила мимо нас другие машины, деревья, посёлки и мелкие закусочные, пока мы просто стояли на месте и ждали необходимое нам место.

Визит был недолгим, и это чрезвычайно хорошо, так как никто из нас не успел поругаться с бабушкой.
Она вовсе не конфликтный человек, но любой диалог с ней можно преобразовать либо в ожесточённый и агрессивный спор, вытекающий в мелкую ссору, либо в её монолог.
Удовлетворив же её потребность в общении, мы отправились на участок, вернулись на второй раунд, передохнули друг от друга и решили, что необходимо отправляться обратно.
Мне предстояло впервые посетить могилу ныне покойного дедушки.

На обратном пути меня съедала тоска. Снова Коупленд подложил мне свинью. Сука.
Я задумался над тем, как парадоксально существует наша семья: мать с отцом в разладе уже полтора десятка лет, их родители виделись друг с другом лишь один раз в жизни, а со временем ничего не меняется. И не изменится.
Обе половины моего генеалогического древа схожи в том, что слепо верят в идеалы.
Один из таких идеалов - идеал дружной, кучной, прямо-таки совдеповской семьи.
Различие же в том, что одна половина очень коллективистская, а вторая - индивидуалистическая. 
Отсюда разница в воспитании, ценностях и прочей требухе, что делает нас хоть в чём-то лучше животных. И эта разница слишком мала, чтобы перекрывать свои крайности друг дружкой, как плюс и минус, но слишком велика, чтобы её можно было ощутимо сократить за срок семейной жизни.
И я в этой схеме не вижу себе места до сих пор.

Хованское кладбище мне совсем не понравилось. По аллеям усопших туда-сюда снуют рабочие с бетономешалками, а в воздухе стоит запах ладана и банкнот, отбивающий всякое желание когда-нибудь возвращаться в это место. 
Могила дедушки мало чем отличалась от остальных, и меня это даже обрадовало. Не особо примечательный деревянный крест хоть и навевал на меня разочарование, но хотя бы не был воплощением того монументального маразма, что красовалось через две могилы вглубь погоста.
Памятники. Из гранита и мрамора. Хорошо ещё, что я не счётчик Гейгера...
Как бы дико и странно это ни звучало, никаких более эмоций я не испытал. Отец бубнил под нос какие-то байки про небесные царства и пуховые чернозёмы, а я представлял себя на месте дедушки. 
Спокойствие и тишина. По-моему, не так уж и плохо, особенно после прожитой им жизни.
Я вспомнил, как он мне улыбался, как мы с ним ходили за грибами и ягодами, как однажды наглухо заблудились... Как он помогал всем, несмотря на достаточное количество дел и разногласий.
Я почувствовал тепло моей благодарности этому человеку, подумал, что сейчас ему должно быть очень неплохо, но очередной возглас папы дал понять, что солнце припекло мне спину, а тело дедушки уже наверняка успело подгнить...

Покинув территорию кладбища, я сказал отцу, что с каждой поездкой на машине нежелание получать права и владеть автомобилем только крепнет. В этом есть что-то очень чуждое и ненужное.

Дорога домой ввела меня в состояние покоя, дав возможность взвесить всё пережитое и обдуманное за сегодняшний день. И я решил, что это именно то, что нужно.
Зайдя в квартиру, я заперся в комнате. Чуть подумав, заперся ещё и в себе. Это добавляет реализма, как-никак.

Единственное, что мне мешало - стук клавиатуры. Теперь же я могу вернуться в этот знакомый, изведанный внешний мир.