Рай для закаленных. 7 Хороший мальчик

Глава 6: http://www.proza.ru/2014/02/02/1010



7. Хороший «мальчик»

Пара снежинок, то ли самых замороженных, то ли самых везучих, долетела до меня из-за силового занавеса и застряла в волосах. Маленькие и тонкие, на фоне моих темных волос они выглядели беззащитными и, как ни странно, чуть согрели, на минуту приглушив ноющую боль в груди.
В десяти метрах предо мной бушевала зима. Ветер взметал снег и расшвыривал по окрестностям, словно бесился от невозможности проникнуть в город. Возле занавеса так было почти всегда – здешняя природа сопротивлялась вмешательству слабых теплолюбивых существ. Хитрых, расчетливых…
Сейчас я была с ней заодно. Вот только не достало мне такой силы биться, взметать все вокруг и выть.
В трехстах километрах севернее, в глубине полуострова, двадцать лет назад построили другой город теплолюбивых существ, но так, чтобы не задирать полярные ветра – его вырыли под землей. Точнее, под землей расположили все дороги и три четверти производственных и жилых помещений, но ради оставшейся четверти менять климат не стали. Дневное освещение города обеспечивали прозрачные купола, а энергию для жизни – такие же реакторы, как у нас. Говорят, люди ко всему привыкают, но я не смогла бы жить без неба. И без этого бесежа – тоже.
Я здесь весь день простояла.
Утром честно сказала Кастору, что в школу не пойду, и он в этот раз не настаивал. Спросил, что случилось, и только. Не услышал ответа, немного подумал и кивнул. Я моталась по городу, убегая от собственной боли и любых мыслей, которые могли ее усилить, и это удавалось. Какое-то время. Но без всяких мыслей вообще оказалось тоскливо – против этого восстал мозг, привыкший вспоминать, анализировать и искать… Тогда я пришла сюда, на границу тепла и снежной равнины – рассчитывать силу порывов ветра и траектории полета снежинок. Увлекло.
А больше меня ничто не спасет!.. Я буду с ума сходить от боли, думая об Игоре, ведь вчерашняя прогулка лишь позволила мне восстановить дыхание после удара и жить дальше, но мне не нужна такая жизнь! Жестец… Не проходит. И не пройдет. Если буду пытаться жить нормально – не пройдет. Но умирать из-за тонкошеего придурка, пусть самого прекрасного на свете – глупо. Лучше мучиться, всем врагам назло…
Черт! Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ЭТО БЫЛО СО МНОЙ!
Хотя… Чего же я ждала от жизни? Я настолько никчемная, что собственная мать меня бросила, не дорастив даже до двух лет – не захотела любить. Я только изо всех сил стараюсь выглядеть сильной и успешной, но на самом деле я полный ноль, не заслуживающий даже внимания.
Снежинки, хоть вы сделайте что-нибудь сильное – взлетите еще чуть повыше…
Вдруг в «тишине» раздался голос Кастора:
«Лора, если тебе не сложно…»
Пришлось ответить:
«Я слушаю».
«Хорошо. Мне придется задержаться на работе, но я должен был приготовить ужин для Ангелины и Георгия. Обычно Ангелина справляется сама, но она третий день плохо себя чувствует. Георгий готовить не умеет. Выручишь?»
Нет, обреку беспомощных стариков чувствовать себя забытыми и ненужными, а сама тут буду собственными слезами упиваться.
«Конечно. Уже еду».
«У Ангелины диета. Все нужные продукты на второй полке в холодильнике, а рецепты… где-то там же… были».
Неуверенность Кастора в последних словах «прозвучала» настолько комично, что мне расхотелось плакать. Это еще успеется, на это вся жизнь впереди. А сейчас надо быстро домой.

Через полтора часа я уже стучалась в добротную деревянную дверь в дальнем конце коридора, придерживая коленом поднос с четырьмя дымящимися тарелками.
— Войдите! — ответил встревоженный голос – звонкий и надтреснутый, именно такой, каким я представляла себе голос бабушки.
Приложив немыслимое усилие, чтобы сохранить равновесие и не перевернуть поднос, я открыла дверь. В лицо пахнуло свежестью.
Их комната оказалась неожиданно просторной и светлой. С желтыми, в скромный мелкий цветочек, обоями и кремовыми шторами, мебелью из светлого дерева, белой кружевной скатертью на столе, рядами книг на двух длиннющих полках она концентрировала в себе весь смысл понятия «уют» – то, чего у меня дома Медее удавалось добиться с трудом и лишь на время. Ну, то есть, там, где был мой дом…
Георгий сидел за столом в деревянном кресле, обитом пасторальным гобеленом, и читал книгу. Он был одет, как вчера, только без куртки, которая висела рядом с другой добротной деревянной дверью, той, что выводила во двор. В комнате была еще третья дверь, вернее, дверной проем, и за ним виднелась большая кровать, застеленная бордовым покрывалом.
Ангелина полулежала на кушетке – худенькая старушка с аккуратно уложенными седыми волосами и болезненным бледным лицом, в коричневом домашнем костюме и шерстяных носках ручной вязки. Разглядев меня, ее глаза вдруг залучились – так показалось из-за мгновенно собравшихся вокруг них длинных морщинок и преобразившей лицо искренней широкой улыбки.
— Добрый вечер, — поставив поднос на стол, улыбнулась я в ответ. — Меня зовут Лора. Вот ваш ужин, извините, что так поздно.
— Добрый вечер, — удивленно ответила Ангелина. — А где Кастор?
— Задерживается на работе.
Георгий отложил книгу, с удовольствием потянулся, потом помог жене встать с кушетки и заботливо усадил ее в другое кресло.
— Лора, вы поужинаете с нами? — спросил он.
Такая вот радость во взгляде и вторая добрая улыбка за целый день – то, что мне сейчас было нужнее всего на свете. Они действительно очень хотели, чтобы я побыла с ними.
— Конечно, — сказала я и сходила на кухню за пятой тарелкой, уже для себя. Заодно принесла подоспевший чайник.
Бедные старики и правда успели проголодаться. Они принялись за ужин с аппетитом, в котором я почувствовала благодарность.
— Спасибо, Лора, очень вкусно, — похвалила Ангелина и посмотрела на меня очень внимательно: — Вы ведь теперь живете здесь?
— Да, я тоже попала под опеку, — попытка сделать из катастрофы анекдот вышла неказистой.
Лицо Ангелины стало серьезным.
— Кастор – хороший мальчик, — резюмировала она.
Эта ремарка почему-то царапнула: будто он хороший в отличие от меня. Так великодушен, что подобрал на улице драную кошку. Да что я сделала-то?! Глаза стали наполняться слезами.
— Ой, я вас обидела…— растерялась Ангелина. — Простите, пожалуйста!
Пришлось сцепить зубы и кивнуть:
— Нет, ничего.
Георгий перевел взгляд с жены на меня и вдруг вздохнул.
— Лора, мне бы хотелось думать, что мы с вами… с тобой будем хорошими соседями. Когда решишь, что нам с Ангелиной можно доверять, ты расскажешь, что с тобой стряслось.
Я снова кивнула. Участие выражено несколько витиевато, но это не главное.
— У нас вот, — продолжил Георгий, теперь глядя в тарелку, — стряслось следующее. Еще до войны, когда Наша Страна была частью Другой Страны, мы были коллегами родителей Кастора, можно сказать, их старшими наставниками. Но жили мы с Ангелиной там, на большой земле – мы родом оттуда. Наша Страна обрела независимость, но мы не потеряли связь с Линсеями: встречались, перезванивались, переписывались, а когда вдруг обнаружили себя старыми и больными – они пригласили нас сюда, в свою семью. И заменили нам детей, которых у нас никогда не было.
Ангелина грустно улыбнулась.
— Они погибли, — тихо сказала я.
— Да, — подтвердил Георгий. — Рано или поздно ты узнаешь, как это произошло, но весь вопрос в том, какую именно версию ты услышишь, а их две.
Как это? Погибнуть можно разными способами, но если уж это произошло каким-то одним…
— Официальную и неофициальную, — сказала Ангелина. Осторожно встав и держась одной рукой за стол, она достала с полки чайные чашки.
Георгий нахмурился.
— Скорее всего, ты услышишь официальную версию – она доступна, но ей нельзя верить.
До крайности заинтригованная, я затаила дыхание. Георгий не стал выдерживать эффектную паузу.
— Видишь ли, родители Кастора были агентами внешней разведки… шпионами.
Вилка выпала из пальцев. Шпионы существуют? Я ужинаю в компании шпионов?!
— Они даже нелегалами были какое-то время, — гордо сообщила Ангелина, разливая в чашки кипяток и раскупоривая бутылочку с травяным сиропом.
Кто такие «нелегалы» я не знала, но поняла по ее тону, что это некая высшая каста даже среди агентов внешней разведки. Георгий покачал головой в ответ на мое искреннее изумление.
— Так вот, свое последнее задание они выполняли в Соседней Стране, и, если коротко – там их вычислили. Остается только догадываться, что они уже завладели некоей очень важной информацией и готовились переправить ее сюда, потому что власти Соседней Страны, разоблачив их, попытались отрезать им любую возможность связаться с соотечественниками и сделали все, чтобы избежать хоть какой-то огласки. Линсеев обвинили в одном из самых страшных преступлений в Соседней Стране – контрабанде наркотиков, через три дня осудили и через неделю расстреляли. Кастору по неофициальным каналам сообщили об этом только спустя две недели, а тела родителей так и не выдали. Официально они – преступники.
О боже… Вот это потрясение. Да все мои переживания просто ничто в сравнении с тем, что пережил он.
Ангелина коснулась моего запястья своими гладкими тонкими пальцами.
— Лора, вы слышите и чувствуете. Вы можете понять. Я думаю, вы ему нужны.
Забрав посуду, я быстро ушла.
История была дикой, она не укладывалась у меня в голове ни одним пунктом.
Зачем нам шпионить за другими странами? Там нет ничего интересного. За границей мерзнут, голодают, боятся заболеть и остаться без работы, заправляют свой транспорт топливом для двигателей внутреннего сгорания. Это мы всем интересны, поскольку такие проблемы давно и успешно решили. Если только безопасность, предотвращение нападения… Сразу стало страшновато.
Контрабанда наркотиков? Тайный ввоз? Зачем наркотики ввозить тайно? Средства, вызывающие опьянение, хоть алкогольное, хоть наркотическое, в Нашей Стране продаются свободно, как продукты, только что небесплатно, почему их вообще надо запрещать? У нас считается, что каждый человек сам решает, превращаться ему в дурачка, или нет. Только тем, кто становится агрессивным под воздействием алкоголя или наркотиков, вживляют специальные устройства, контролирующие поведение – и никто не страдает. Зависимых нет.
Расстрел? Это мера наказания за совершение преступления? И кому от этого легче? Я знала, что в других странах существует еще такое странное наказание, как лишение свободы – это когда человека несколько лет держат в неудобном помещении и запрещают общаться с друзьями и близкими, но у нас и такой подход считался неразумным. Преступление – это причинение вреда, а вред надо возмещать, вот и все.
Рассказ стариков меня потряс, и, чтобы прийти в себя, я в «тишине» предложила Веронике обменяться пропущенными сеансами. Получая уроки, я смогла немного успокоиться и заставить себя принять всю полученную информацию, как данность, хотя понимала, что еще не раз буду возвращаться к ней, чтобы осознать до конца.


Глава 8: http://www.proza.ru/2014/03/09/873