Быдло

Быдло
Миниатюра
- Николай! Помоги тащить пианино. Понимаешь, пятый этаж, силёнок не хватает. Все мужики из подъезда у меня.
- Как не помочь соседу. Поможем, - ответил Николай Иванов. – Мне бригада, в которой я работаю, затаскивала. Так я такой устроил сабантуй, всем было хорошо и уютно. Добро обмыли пианино.
Иванов был широкоплеч с бугристыми мышцами на руках. Русые волосы чуть-чуть были кучерявы. И сам он был, как говорили в деревне – сбитень. Сосед же по площадке наоборот был тощ и неуклюж. Большие очки закрывали половину его лица, за которыми почти не видно было его глаз. А глаза, как говорится, зеркало души.
Фоминский улыбнулся, но ничего не сказал.
- Осторожно, осторожно, не поцарапайте! – кричал он.
Мужики от натуги вспотели и покраснели. Их было всего четверо. Тащить такой груз на пятый этаж – боже упаси. Но вот и раскрытая дверь. Сгибаясь под тяжестью, мужики всё же осилили этот груз и поставили пианино туда, куда хозяин показывал. И тут Григорий Фоминский ушёл в другую комнату и больше не появлялся. Мужики ждали угощения за выполненную работу, но его не последовало. Даже слово спасибо они не услышали.
- Григорий, будь человеком, ведь так не честно, - прошипела жена сквозь сдавленные губы, - они же могли надорваться таким грузом.
- П- хе,- буркнул, понизив голос до шёпота, Фоминский, - чего их жалеть – быдло. Они должны работать на тяжёлых работах, а как же иначе? Что я зря трубил в институте? И за что их угощать, не понимаю, они выполнили свою работу. Соседям надо помогать безвозмездно.
И чувствовалось, что он ехидно улыбнулся.
Этот шёпот был услышан  Николаем Ивановым, у него был обострённый слух.
- Скотина, - прошипел он, - мужики, пошли ко мне. У меня есть две бутылки, обмоем наш тяжкий  труд и его пианино. Корчит из себя неизвестно кого, боится обмараться об нас - начальничек долбанный. Институт окончил с горем пополам. Жена говорила, за неуспеваемость его хотели исключить из института, удержался как-то. А теперь корчит из себя великого.
- Может морду ему набьём, - сказал один из участников подъёма пианино.
- Не стоит. Дороже нам выйдет, - вздохнул Иванов, - у него брат мент - майор. Бог ему судья.