нЕ было печали...

нЕ было печали -
да в небе прокричали
журавли серые,
семьями
в дальний путь летели.
Я встал с постели,
да не поверил
глазам своим,
рукам своим,
крику человечьему
своему…

Старый ведУн,
вечером,
в земляном домУ,
варил кашу пшЕнную
с ягодой сушЕною -
лапой гусИною,
сильною,
мешал её,
плевал в неё
да помешивал.
На стол дубовый
мЕсивом
бросал да приплясывал -
бил копытом козлиным
столько,
сколько надо было бы,
рАды были бы
духи лесные…
Птичий глаз
закатывал свой -
латанный-перелатанный
да пустой,
так говорил мне
стоя у огня:
«Там,
во лесах да болотах,
где багульник пряный
с голубикой пьяной
солюбИлися,
сжИлися,
на корнях тугих,
жИлистых,
да во мхах непролАзных…
день и ночь
зверь разный
лАзы себе
плетёт да прокладывает…
корень березовый -
грызет не обгладывает,
зубы лАдные свои -
бережет не облАмливает…
Ходи-броди там,
не много не мало -
три дня да три ночи.
Точно,
в час,
у пня осинового,
журавлиное гнездо сыщешь…
Ищи-свищи тебя -
коли, недоброе,
неладное
в мыслях будет твоих!
Скорлупы не тронь,
лишнего не бери …
возьми, лишь -
бусы можжевеловые.
Надень,
на тело белое их,
обернись семь раз вкруг,
да лети на юг,
дурень…

Ходил-бродил
по лесам да по болотам
три дня да три ночи.
Точно,
у пня осинового,
журавлиное гнездо нашел.
Во гнезде том -
бусы можжевеловые…
На тело белое
надевал я их,
вокруг себя
семь раз ворОчался,
да прочь взвИлся я
в небо синее.
Сильным крылом
повАживал…

О.К.