Косы

Тётя Катя родилась в нашем, Самарском крае, у очень пожилой четы. Что случилось с близкими, она так толком и не узнала, только в доме ребёнка она оказалась в возрасте нескольких месяцев. Туда её привезли родные взрослые сёстры. Её много раз удочеряли, возили по разным деревням, крестили, давали те имена, которые новым родителям больше нравились,  а потом снова возвращали в разные детские дома. Так скиталась она лет до пяти, пока незадолго до войны её взяли те люди, которые, наконец, стали ей настоящими родителями. Отец ушёл на фронт и погиб. В конце войны мать вышла замуж за очень немолодого одинокого человека из другого села, которого тётя Катя тоже очень уважала и любила и до конца жизни называла папой. О тёте Кати можно рассказывать много, она сама очень любила порассказать о своей жизни  в деревне за Волгой. Во время своих рассказов, она всегда чем-то занималась: вязала, штопала, готовила. Тётя Катя – жена сводного брата моего отца.
В несколько последних лет её жизни мы часто встречались.
Однажды, она рассказала мне историю про свои косы.
Случилось это почти сразу после войны, тётя Катя тогда училась в деревенской школе, до которой, из их села, нужно было идти километров пять. Как-то в школу приехала комиссия из районного центра для борьбы с проблемой, которая на языке медицины называется педикулёз. Тогда ведь вши рассматривались с точки зрения распространения таких страшных инфекций, как тиф.
Поэтому в школе в этот день всех брили. И девочек и мальчиков, во всех классах всей школы. Правда, школа была малокомплектная. Конечно, никто и не думал предупреждать родителей школьников об этом «проекте», или об этой «акции», говоря современным языком.
Представьте себя на месте детей, которые ни сном, ни духом не думали о том, что с ними произойдёт в этот день. Они входили в комнатку кто лохматый, кто кудрявый, кто с косицами, перевязанными тряпочками; кто русый, кто шатен, кто брюнет, а выходили все одинаковые: бритоголовые.
А у Кати были тогда две  косы до коленок, каждая толщиной в руку. И были они огненно-рыжего цвета. И над головой всегда горела маленькая корона из коротких мелких кудряшек, которые ещё не заплетались в косы. И бантики у неё были из накрахмаленной марли, так мама придумала.
Косы, - были её связью с теми родными сёстрами,  о которых ей кто-то рассказал и которых она думала найти, когда вырастет.
Косы были и её связью с Небом, это было то, что дано было ей от природы, чему она радовалась, чем гордилась, чем восхищала она своих подружек, чему они завидовали.
И она наотрез отказалась стричься!
В течение недели её уговаривали учителя, директор, приезжие. Её уговаривали бритоголовые одноклассники и одноклассницы. Начали над ней издеваться, больно дёргать за косы. Она не давалась стричься.
Потом её увезли в райздравотдел, там запеленали, и, как она ни просила и ни умоляла, ей состригли косы и побрили голову.
После этого случая она стала немой, бросила школу.
Через год она начала разговаривать, главным образом благодаря усилиям её родителей. Через полтора года она возобновила учёбу в другом селе.
Только через два года волосы начали появляться на её голове. Теперь они были пепельно-русые, чуть-чуть  волнистые и очень тонкие.