Сидя на полу, пёс смотрел в узкую щель между дверью и косяком. В проёме виднелись тонкая полоска стены, изогнутая металлическая ручка, кусок бетонного пола. Что-то зашевелилось в душе пса, и он тихо заскулил. Не в силах сдерживать своего волнения Бигс, оглянувшись назад, тоскливым взором окинул знакомую квартиру. Ничто не нарушало покоя и порядка этого дома. Коридор был пуст и не приветен. А что ждало его за дверью? Какие сюрпризы готовила ему судьба там, за порогом? Этого он не знал. Решить этот непростой, почти гамлетовский вопрос надо было здесь и сейчас. Поднявшись, он подошёл к двери и понюхал её. Запах металла и каких-то синтетических материалов ударил в нос. Мотнув головой, пёс на мгновение задумался. Всего один шаг отделял его от свободы; свободы, которую он не знал, не понимал и не ценил. Наконец, совершив невероятное усилие над собой и своими страхами-сомнениями, он неуверенно толкнул дверь. Она поддалась и открылась. Нерешительно перешагнув порог, пёс с опаской оглянулся по сторонам. Всё вокруг теперь показалось таинственным и необычным. Безмолвная холодная площадка обдала его своим леденящим равнодушием и одиночеством. Чопорные высокомерные двери, свысока, презрительно глядели на него, готовые в любую минуту распахнуться и выплюнуть из себя строгих сварливых жильцов, которые сразу начнут брюзжать и ругаться. Повернувшись, он в последний раз с грустью посмотрел на знакомый коридор, мебель. Теплотой родного уюта, добротой и заботой повеяло от этих стен, где он провёл столько прекрасных незабываемых дней. Немного покрутившись на месте, пёс неуверенно засеменил вниз. Квартира осталась там, наверху, а впереди, спускаясь всё ниже и ниже, ступенька за ступенькой уносили его всё дальше и дальше, в манящую туманную неизвестность. Этаж за этажом, неумолимо уплывали вверх, как дымка бесследно исчезая в зыбком тягучем пространстве; а лестница, не убавляя темпа, марш за маршем, стремительно катилась вниз, туда, где дрожащая, пугающая неизбежность, рождала причудливые фантастические перспективы. Пёс бежал, и необъяснимая сила наполняла его изнутри. Что-то могучее и неведомое ему раньше, широкой живительной волной заполнило все его существо, пробуждая неведомые дотоле ощущения и желания. Всё его бесхитростное наивное естество безропотно отдалось во власть этому незнакомому прежде чувству. Вот, наконец, и первый этаж. Прямо перед ним стоит человек. Он, как птица Феникс, появился ниоткуда и, приподняв от удивления брови, без конца хлопая глазами, заикаясь, с трудом проговорил:
-А-а… Собачка! Привет. Как тебя зовут, пёсик?
Держась руками за перила, немного согнувшись, вытянув шею и, приблизив лицо к псу он, при каждом слове, всё больше склоняя голову набок и, слегка покачивая ей из стороны в сторону, вновь ласково обратился к собаке:
-Ну, скажи? Не бойся меня. Я хороший. Скажи мне тихо на ушко: как тебя зовут? Бобик? Тузик? А-а?
Бигс остановился и, в растерянности, глазами полными тревоги и надвигающего страха, посмотрел на этого странного человека. Запахи перегара, табака, копчёной рыбы и ещё каких-то миазмов обволокли его со всех сторон. Он чуть не задохнулся от этого коктейля и, сморщив нос, готов было чихнуть, но не смог. Не услышав ответа, мужчина резко отпрянул назад и, вытянув руку вперёд, грозно помахал указательным пальцем перед носом собаки. Затем, громко икнув и, страшно вращая глазами, важно произнёс:
-Не хочешь говорить со мной, паскуда! Гордый. Ну и чёрт с тобой! Обойдусь и без тебя!
Шатаясь, держась обеими руками за перила, он с трудом спустился вниз, к входной двери и, открыв её, повернул голову назад. Устремив свои блестящие томные карие глаза на собаку, человек громко заговорил. Его обличительный и презрительный голос гулко зазвучал в пустом коридоре:
-Пшла вон, псина. Не хочешь говорить со мной, тогда иди прочь из нашего дома.
Осторожно, с опаской пройдя мимо человека, Бигс вышел из дома. Улица встретила его спокойно. Ничего особенного не произошло. Вокруг всё было тихо и пустынно. Шёл слабый снег. Тусклый свет фонарей с трудом освещал дорогу и тротуары. Редкие прохожие, торопливо перебирая ногами, спешили быстрей добраться до своих квартир, где их ждали родные и близкие люди, тепло и уют семейного очага. Бигс неторопливо побежал по тротуару, совершенно не ведая: куда и зачем? Впервые в жизни он оказался на улице один, без хозяина. И это было для него не привычно. Теперь, ему самому надо было решать: куда и зачем идти. Этот, казалось бы, простой вопрос сразу ввёл его в сомнение. На миг он остановился и посмотрел по сторонам. Дорога и тротуар, насколько могли видеть его глаза, тянулись в бесконечную тёмную даль. С этого места, где он стоял, нельзя было разглядеть ни конца, ни начала этой бесконечной улицы. Ещё немного постояв в нерешительности, он неуверенно засеменил вдоль серых безликих домов и одиноких угрюмых фонарей.
Постепенно ночь опустилась на зимний город. Было холодно. В своей короткой меховой шубке Бигс сразу почувствовал ледяное дыхание ночной стужи. Семеня вдоль серых стен и бездушных фонарей, он стал сомневаться в правильности своего поступка, но менять что-то было уже поздно. Судьба неумолимо толкала его вперёд, туда, где его ждала новая, незнакомая пугающая действительность. Он бежал по пустынным улицам, а огромные мрачные дома равнодушно взирали на него сверху своими горящими холодными окнами. За стёклом уютных и тёплых квартир жили люди. Где-то, возможно, жили собаки. Они, забыв про холод и голод безлюдных ночных улиц, наслаждались теплом и комфортом, пожертвовав ради всего этого своей свободой и независимостью.
Бигс бежал по этому бесконечному тротуару, и мысль о тёплом уютном доме всё сильней, всё настойчивей стучалась в его сознание. Непривычный к холоду, он сразу ощутил на себе его ледяное дыхание. Но инстинкты, дремавшие в нём, в его близких, и не столь близких предках стали постепенно пробуждаться. Обоняние его обострилось. Слух, зрение и все другие чувства стали острее. Он приободрился и стал каким-то другим. Что-то в нём включилось. Силы, дремавшие в нём, и во многих поколениях его искусственных предков, зашевелились, ожили и поползли наружу. Наступившая ночь ознаменовала собой период, когда хищники выходят на охоту. Бигс, тихий домашний пёс, бежал по ночной улице и, что-то мощное, азартное незаметно, исподволь, возрождалось в его замуштрованной, выдрессированной собачьей душе. Он стал глубже чувствовать и ощущать окружающее. Всё вокруг стало иным.
Но холод давал о себе знать. Бигс сильно замёрз. Его тонкая чёрная шубейка, никак не согревала продрогшее тело. Он бесцельно бежал по нескончаемой улице, не думая ни о чём. Но мороз и неприютная зимняя ночь сделали своё дело. Мрак и стужа обступили его со всех сторон. Съёжившись, он с тоской посмотрел по сторонам, в надежде, отыскать хоть какое-нибудь убежище. Неопытный, выросший в человеческом жилье, он не имел никакого представления о том, как могут собаки выживать в этих каменных джунглях, в такую лютую стужу. Но на улице было не так холодно, градусов двадцать ниже нуля. Но и этой температуры хватало, чтобы он ощутил весь ужас своего положения.
Наконец, провидение снизошло до него, свернув с улицы, он забежал во двор ближайшего дома. Забежав в подворотню, он внимательно посмотрел вокруг. Вскоре, удача улыбнулась ему. Дверь одного из подъездов оказалась не захлопнутой. Не мешкая, отодвинув лапой дверь, он шмыгнул в тепло человеческого жилья. По привычке, он бросился вверх по лестнице, но пробежав несколько этажей, остановился в замешательстве. Это был чужой незнакомый ему дом. Куда бежать дальше - он не знал. От мысли, что он заблудился, Бигс тоскливо заскулил. Но время было позднее, и он сильно устал и замерз. Немного покрутившись на площадке, он примостился возле батареи и вскоре заснул.
За окном было ещё темно, когда чьи-то тяжёлые торопливые шаги гулким эхом отозвались в его голове. Приоткрыв глаза, он смутно разглядел какой-то силуэт, который быстро промелькнул мимо. Подняв сонные глаза и, ничего не понимая, он тупо посмотрел ему вслед. Спускаясь по лестнице, мужчина недовольно бурчал себе под нос:
-Развели тут псарню, а кто убирать будет. Бардак какой-то.
Закрыв глаза, пёс попытался снова уснуть, но утро неумолимо вступало в свои права. То сверху, то снизу слышался говор людей, хлопанье дверей, звук поворачивающихся в замочной скважине ключей. Дом проснулся, город ожил, чтобы отправить своих жильцов в человеческий муравейник, который зашевелился и пришёл в движение. Прошло полчаса, и внизу послышались голоса:
-А я вам говорю бродячая. Вы должны принять меры. Это ваша прямая обязанность.
-Да какая же бродячая. Вон, по ней видно, породистая. Сейчас хозяева выйдут и заберут.
-Нет у неё здесь никакого хозяина. Я знаю всех собак в нашем подъезде.
-Её, может недавно купили.
-Вы, наверное, плохо понимаете по-русски. Сейчас я позвоню - куда следует. А потом с вами поговорят в другом месте, и там, я надеюсь, вам доходчиво объяснят, какая эпидемиологической ситуации у нас в городе. И тогда, вы, наконец, поймёте, какие последствия вас ожидают.
Голоса смолкли. В подъезде установилась тревожная тишина. Через несколько минут лифт остановился, и дверь открылась. Из кабины вышла полная тёмноволосая женщина. Спустившись по лестнице, она становилась и внимательно посмотрела на собачку:
-Ты откуда взялся, такой чёрненький? Вроде раньше у нас не было таких мордастых, - весело поприветствовала она Бигса. - Так, пёсик, отдохнул и ладно. Я тебя, сейчас на улицу выпущу, а ты беги отсюда подальше, пока они не приехали. У них техника быстрая. Раз – и здеся.
Через несколько минут, Бигс, поёживаясь от холода, засеменил в промозглую хмарь, зимнего утра. Холод, сырость, туман давали тот неприятный коктейль, который пронизывает любое живое существо в такие ранние часы зимнего утра. Но город жил своей обычной жизнью. Разрезая лучами фар полумрак туманных улиц, по улице неслись бесчисленные автомобили, выхватывая из сумеречного мира своим светом скорченные фигурки людей, голые коренастые деревья, серые стены домов. Бигс уныло посмотрел по сторонам и засеменил по тротуару вдоль бесконечной череды унылых бездушных строений.
Улица тянулась вдаль, не имея ни конца, ни начала. Толпы людей нескончаемыми вереницами, тянулись по тротуару. Они торопились, не обращая никакого внимания на пса, который сиротливо путался у них под ногами. Наседая со всех сторон на собаку, люди, в конце концов, вынудили его уйти с улицы. Свернув в первую попавшую подворотню, он оказался в каком-то незнакомом дворе. Здесь было пустынно и тихо. Ему хотелось есть. Голод давал о себе знать. Не зная, где найти пищу, Бигс сел и стал внимательно осматривать окружающее. Но долго сидеть на холодном снегу с пустым желудком было не в моготу. Он встал и уныло побрёл вглубь двора. Вскоре, впереди он заметил какое-то оживление. Стая разнородных птиц, кружилась за деревьями. Подойдя поближе, он разглядел, что это были вороны, сороки, голуби и воробьи. Втянув, коротким носом воздух, он почуял что-то аппетитное и съедобное. Отбросив тревоги и сомнения, Бигс, с небывалым энтузиазмом ринулся навстречу этому чудному запаху. Чем ближе он приближался к этому месту, тем сильнее запах дразнил его.
Вот, он вплотную подбежал к этому вкусному месту. Это была обычная помойка, куда люди сваливали бытовой мусор. Но для Бигса сейчас, это была не помойка, а самый настоящий пир горой. Так сказать, бесплатный шведский стол. Но чем ближе он подходил к этой пирушке, тем шумливей, крикливей, становились птицы. Сороки ужасно затрещали. Вороны громко закаркали. Воробьи суетливо зачирикали и, взмахнув крылышками, разлетелись по сторонам. Голуби, оглушительно хлопая крыльями, взмыли в верх. От этого птичьего столпотворения и гвалта Бигс опешил и испугался. Он остановился в стороне и с испугом посмотрел на птиц. Вороны, как самые умные и сообразительные, сразу оценив ситуацию, недовольно загалдели ещё сильней. Хитрые сороки, наслаждаясь своей безраздельной властью над этой глупой собачкой, безнаказанно затрещали над ним, оглушив и ошарашив простодушного пса. Окружив Бигса со всех сторон, птицы безжалостно трещали, каркали над его головой, наслаждаясь своей безнаказанностью и вседозволенностью. Оглушённый, ошеломлённый беспардонным, наглым приёмом, пёс попятился назад. Разноголосый птичий гомон, какофонией звучал над помойкой, празднуя блестящую победу над очередным незадачливым претендентом на их стол.
Поджав короткий хвост, Бигс уныло отошёл в сторону и, найдя укромное место под деревом, сел, дожидаясь пока птицы улетят. Но время шло, а птиц становилось всё больше и больше, и улетать они, никуда не собирались. Время от времени, тоскливо поглядывая на вожделённую помойку, пёс судорожно сглатывал слюну. Стало заметно теплей. Был полдень. Птицы, по-прежнему, господствовали на помойке, а у Бигса не было никакой возможности прогнать их оттуда. Наглые вороны, сороки, прожорливые голуби и воробьи безраздельно властвовали на этой мусорной площадке. У Бигса от голода желудок стянулся в маленький пустой мешочек. От досады он чуть не заскулил.
Вдруг, вдалеке показалось непонятное существо, которое тайком двигалось прямо к помойке. Прижимаясь к земле, прячась за кучки мусора, пустые коробки и другой хлам, подозрительная серая тень медленно и неумолимо приближалась к мусорным контейнерам. Пристально вглядываясь, в эту неопределённую движущуюся точку, Бигс, неожиданно, понял, кто это был. Грязный, ободранный, с плешивой головой и длинным хвостом – бродячий кот осторожно пробирался к помойке. Его всклокоченная шерсть была покрыта чёрными, белыми и грязно-жёлтыми разводами. Своим синим глазом он, внимательно, следил за пернатыми. Второй глаз у него был зелёным. Так, то, прячась, плотно прижимаясь к земле, то быстро перебегая открытые места, хищник, незаметно, добрался до помойки. Птицы, заметив его, сразу насторожились. Голуби и воробьи, зная коварные наклонности кота, не мешкая тут же, захлопав крыльями, улетели прочь. Вороны и сороки, взгромоздившись на безопасные высотки, отчаянно загалдели и затрещали. Кот, с опаской поглядывая на беспокойных соседей, стал осторожно пробираться к вожделённой помойке. Вдруг, одна отчаянно смелая ворона сорвалась с места и, как пикирующий бомбардировщик, ринулась вниз, на кота. Птица стремительно летела, опускаясь всё ниже и ниже. Казалось, пройдёт мгновенье, и острый клюв больно ударит нахального кота в самое темя, а когти вопьются в плоть и разорвут на части. Но не тут-то было. Кот был опытный бродяга. Его, как говорится, на мякине не проведёшь. Как только птица приблизилась к коту достаточно близко, как животное, резко оттолкнувшись от земли, взмыло вверх и, чуть-чуть не схватило ворону когтями. Птица, сделав невероятный пируэт, с трудом избежала страшных когтей голодного хищника. Пернатые приумолкли. Они настороженно следили за действиями кота, который ясно и доходчиво объяснил всем, кто здесь, на данный момент хозяин. Больше среди птиц, храбрецов не нашлось. Кот с важностью запрыгнул на мусорный бак, и стал там копаться. Вскоре, птицы, одна за другой разлетелись кто куда, и помойка опустела. Утренний банкет закончился.
Бигс сразу оживился. Он поднялся с места и бодро побежал к контейнерам. Добравшись до них, он почувствовал, как разнообразные запахи просто обволокли его со всех сторон, щекоча его ноздри и окончательно разбередив пустой желудок. Его чуткий нос, обострённый вынужденным суточным голоданием на холоде, с наслаждением окунулся в этот благоухающий аромат, который обволакивал его со всех сторон. Не имея возможности, как кот, забраться на бак, Бигс, как поросёнок, стал рыться в мусоре, который, валялся на земле. Копаясь среди пустых бутылок, целлофановых мешков, старых газет, картофельной кожуре, Бигс, к своему удивлению убедился в мысли, что съедобного было не так много. С трудом, отыскав пару кусочков чёрствого хлеба, он с жадностью проглотил их. Затем попался целлофановый пакет из под кефира, который он тут же разорвал и вылизал содержимое. Муки голода на время отступили, но аппетит по-прежнему, был отменный.
Больше съедобного здесь ничего не было, и он с надеждой посмотрел вверх, на кота. Снизу его не было видно, но по звукам было слышно, что он там, что-то нашёл. Хруст разгрызаемых костей и злобное урчание, красноречиво говорили о том, чем занимался кот в мусорном баке. Бигс вплотную подошёл к нему и усиленно понюхал воздух. Для него тут не было никаких секретов. Собачий нюх способен различить тончайшие нюансы любых, даже слабых запахов. А тут на него повеяло ароматом жаренных окорочков, которые сейчас, он не спутал бы ни с чем на свете. Это какие-то люди, обглодав мясо с костей, выбросили куриные кости на помойку. Несколько капель слюны, невольно, сорвались с пасти Бигса на грязный снег. Он с вожделением и глубокой безнадёжностью в глазах смотрел вверх, на край железного бака, за которым проклятый кот пожирал его завтрак.
Простояв в бесцельном ожидании возле бака с полчаса, Бигс, наконец понял, что ничего не получит от этого подлого создания. К нему, постепенно приходило осознание того, что в мире, куда он попал, совсем другие правила и законы. Тут никто ни за кем не ухаживал. Никто никому ничего не должен. Каждый, в меру своих способностей и энергии, должен обеспечивать себя сам, и заботиться о себе. Он грустно побрёл по дорожке, мимо серых бездушных домов и равнодушных прохожих. День, неумолимо, клонился к концу. Скупое зимнее солнце, не дав миру достаточно тепла, спешило поскорее спрятаться за горизонт. Похолодало.
Поёживаясь, Бигс не спеша, шёл по незнакомым местам. Его беспокоили мысли о предстоящей ночи. Где он проведёт эту ночь? Как, вообще, сложится она? Эти и другие подобные вопросы назойливо лезли в голову, раздражая и навевая унынье и тоску. Наивному читателю покажется странным, что я так подробно описываю внутреннее состояние этой собаки. И он явно, упрекнёт меня в том, что собакам не доступно такое мышление. Но, если взглянуть на это без всяких шор, и вековых предрассудков, то ясно выплывает ответ, что не будь у животных склонности к анализу и мышлению, то, навряд ли бы они, вообще, выжили в этом мире. Делать нечего, у него не было выбора. Чтобы окончательно не закоченеть, он решил, что надо идти и уверенно засеменил в бесконечную, неприветную даль.
Стемнело. Вечер опустился на город. Бигс уныло брёл по пустынным дворам. Людей на улице становилось всё меньше и меньше. Мороз крепчал. Скорчившись, согнувшись с трудом передвигая ногами, он медленно тащился вперёд. Бесчисленные окна домов, одно за другим зажигались, устремив свои жёлтые равнодушные глаза во мрак наступающей ночи. Бигс помимо своей воли, с тоской смотрел на них, и смутные воспоминания о прошлом будоражили его. Но суровая реальность быстро вернула его в этот холодный мир. Вскоре, он снова почувствовал запах еды. Там, из середины двора, до его чуткого носа повеяло чем-то съестным. Он стремительно побежал туда. Эта была очередная свалка. Недолго думая, он с ходу нырнул в её ароматы. Разгребая пакеты, разрывая зубами целлофановые мешочки, он с жадностью пожирал всё, что можно было съесть. Здесь ему повезло. Помойка просто была засыпана всякими деликатесными отбросами. Первым делом, он съел куриные косточки, затем испорченную колбасу, не побрезговал и черствым хлебом. Утолив, первоначальные позывы своего пустого желудка, он стал более тщательно выбирать себе блюдо на десерт. Так, увлёкшись этим приятным делом, он совсем забыл об окружающем. Он, как поросёнок, рылся в этой горе мусора. Какие-то необыкновенные запахи манили его всё дальше и дальше. Что творилось вокруг, он даже не замечал. Вдруг, что-то резкое и неожиданное возникло перед ним. Этот неприятный запах был ему уже знаком. У него не было никаких сомнений насчёт того, кому он принадлежал. Впереди, между мусорными контейнерами, из мрака светились два фосфорических огонька. Злобное урчание и шипение неслось оттуда. Бигс замер в нерешительности. С опаской разглядывая эти жуткие глаза, он был в сильном смущении. Грозное урчание быстро перешло в пронзительный, рокочущий, зловещий вой. Существо между контейнерами всем своим видом и голосом оповещало окружающих, что это его территория, и тех, кто, по глупости или незнанию, посягнёт на неё, ждёт неминуемая кара. Вытянув свою короткую морду вперёд, Бигс, побуждаемый любопытством, сделал ещё один шаг, чтобы лучше рассмотреть этого зверя.
То, что с ним произошло в следующее мгновение, он, наверно, не забудет уже никогда. Что-то стремительное и безжалостное обрушилось на него с такой силой и мощью, что он отлетел назад и упал на спину. А это свирепое существо, набросившись на него сверху, безжалостно терзало и рвало его своими когтями и зубами. Бигс оглушённый, ошеломлённый лежал на спине и слабо сопротивлялся. Атака была столь стремительной и неожиданной, что он ничего не успел толком понять. Безвольно распластавшись на снегу, пёс весь был во власти этого свирепого монстра. Всё закончилось так же быстро, как и началось. Серый, в чёрную полоску кот, (довольно крупный для своего семейства) оставив растерзанного Бигса на поле брани, бесшумно растворился в темноте зимней ночи.
Бигс с трудом встал. Вся морда, бока, живот его были сильно исцарапаны и искусаны. Раны на шее, носу кровоточили. Ему повезло, что проклятый кот не изувечил его более серьёзно. Нападение было не символическим, а самым настоящим. Теперь, пошатываясь, испытывая невыносимые муки при каждом шаге, Бигс по настоящему осознал всю серьёзность своего положения. Здесь, в этом сумеречном мире полутеней, каждый шаг таил в себе угрозу и опасность. Существа, попадавшие ему на пути, всё больше и больше убеждали его в мысли, что никому здесь он не нужен. Никто не рад его появлению. Их не интересовало кто он и чего ему надо? Каждый, в этом сумрачном мире, был озабочен только заботами о себе. От этих мыслей Бигсу стало так тоскливо и одиноко, что он сел и потихоньку завыл. Он не представлял себе жизни без друга, с которым мог бы делить и радости и невзгоды. Но делать нечего, безмолвная холодная ночь обступила его со всех сторон, и он уныло побрёл в эту непроглядную, стылую темь.
Новый день Бигс встретил под большой трубой, которая тянулась в город откуда-то, издалека. Под ней было тепло и сухо. Горячая вода, которая текла в её недрах, приятно согревала тех, кто нашёл приют под её сенью. Здесь, в тепле и уюте он провёл эту ночь. Сквозь сизую дымку промозглого тумана, скудный свет сумрачного зимнего утра, с трудом пробивал путь, раздвигая ночной мрак. Бигс лежал под трубой и с тоской наблюдал, как слабый свет боролся с тьмой. Он не спешил вставать. Всё тело его ныло и болело. Раны на морде, на шее зарубцевались. Но всё равно, при каждом движении они отдавались нестерпимой болью во всём теле. Он снова закрыл глаза и уткнулся носом в живот.
Когда он вновь открыл глаза, было уже светло. Где-то в стороне, слышался беспрерывный гул автомобилей, резкий визг клаксонов, какой-то шум. Город жил своей обычной жизнью. Бигс ещё раз посмотрел по сторонам и нехотя встал. Он потянулся, вытянув передние лапы вперёд и, приподнял хвост. Зевнув, он равнодушно оглянулся по сторонам. Здесь его никто не беспокоил. Ночью, в поисках тепла и уюта, он забрёл на окраину города. Огромная труба несла тепло в город с ТЭЦ. Был ясный морозный день. Солнце светило ярко. Вокруг было тихо и безлюдно. Огромная труба, обмотанная изолирующим материалом, громоздилась над головой. Словно мифическая чудовищная змея своим толстым безобразным туловищем, она извиваясь, медленно поползала куда-то вдаль, постепенно теряясь в хаосе городских построек. Прошло несколько минут, и Бигс очнулся от сонного оцепенения. Понюхав спёкшуюся кровь на ране, он нехотя засеменил в сторону города.
Незаметно, он стал привыкать к такой бродячей жизни. При всех неудобствах и рисках, с которыми он столкнулся, живя в дебрях большого города, ему это нравилось. Новые ощущения, неведомые раньше чувства будоражили его неискушённую юношескую натуру. Он с интересом наблюдал за тем, что творилось вокруг него, но физиологические потребности его организма требовали своё, и неумолимо толкали его вперёд. Отбросив в сторону сомнения и страхи, он принялся за главное занятие своей жизни – поиск пищи.
Через полчаса он бежал по незнакомым улицам и усиленно нюхал воздух, в надежде найти, что-нибудь съедобное. Сам, того не ведая, он постепенно создавал невидимые маршруты своего участка, где ему в последствии придётся существовать. Ему предстояло ещё многому научиться. Ведь он не имел ни малейшего представления о тех элементарных понятиях, которые его бродячие собратья впитали с молоком матери и знали с самого юного возраста. Вся территория города была уже строго поделена между собачьими бандами. И нарушителю этих границ никто не позавидовал бы. Бигс, комнатный, домашний пёс не ведал о таких вещах и, с наивным простодушием беззаботно бежал в эту опасную прогулку. Его желудок не признавал никаких условностей. Он неумолимо требовал для себя пищи. И Бигс, чтобы удовлетворить его непрерывные порывы, бежал в эту неведомую даль.
Вот, наконец, пустыри закончились, и начались жилые массивы. Огромные высотные дома устремились своими квадратными коробками в небесную высь. Бигс ступил на территорию крупного микрорайона. Это была новостройка. Чистые белые, бежевые, розовые дома аккуратно стояли рядами вокруг. Ровные асфальтированные дорожки прямо разбегались во все стороны, соединяя, как артерии, все части этого жилого района. Тонкие прутики молодых саженцев сиротливо торчали из сугробов, покрывших как саваном голую землю газонов. Но Бигса не интересовали ни архитектурные, ни ландшафтные подробности и красоты этого места. Он усиленно нюхал воздух, в надежде найти хоть что-нибудь съедобное. Он бежал по дорожке и, вскоре, впереди, метрах в двадцати увидел девочку и мальчика. Они, радостно и беззаботно болтая между собой, так увлеклись, что даже не заметили его. С опаской вглядываясь в них, он остановился и стал терпеливо ждать. По опыту он знал, что некоторые дети бывают плохими, и могут его запросто обидеть. Сворачивать с ровной дорожки и бежать по глубокому снегу, у него не было никакой охоты. Внимательно глядя на детей, он ждал, что они свернут или не заметят его. Но дети, продолжая разговаривать, забыли обо всём на свете. Девочка, без умолку, что-то тараторила, а мальчик иногда, когда это было возможно, отвечал ей, не спеша и размеренно. Так, за разговорами, они всё ближе и ближе подходили к месту, где стоял Бигс. Прижавшись к бордюру, он застыл в тревожном ожидании, в надежде, что дети не заметят его и пройдут мимо. Но чаяниям его не суждено было сбыться. Девочка увидела его и сразу замолкла. Переключив внимание с мальчика на чёрную собачку, она с удивлением заговорила:
-Ой! Смотри, собачка. Собачка, собачка, а как тебя звать? Не бойся, я не обижу тебя. Скажи только, как тебя звать?
-Ты чё к ней привязалась Дашка? Собаки ведь не разговаривают. Как она может тебе сказать своё имя? Вот ты тормоз.
-Сам ты тормоз. Если к ней хорошо относиться, то она скажет своё имя.
Мальчик злорадно засмеялся:
-Ну ты, вообще, тормоз. Кто тебе сказал, что собаки могут разговаривать. Папа мне говорил, что такие собаки опасные. Они могут напасть на человека и покусать его. Даже убить. А мы ведь маленькие. Пойдём, Даша, побыстрей, от неё, вдруг она бешенная. Это же бойцовская собака. Вон видишь, какие у неё страшные зубы.
Маленькая девочка внимательно слушала своего спутника, и какие-то сомнения закрадывались в её неискушённую детскую душу. Она молча посмотрела на собачку и пошла вслед за мальчиком. Но, пройдя пару шагов, остановилась и повернулась к собачке:
-Собачка, собачка, скажи, пожалуйста, как тебя зовут? Я знаю. Ты не злая, а хорошая. Это вот он наговаривает на тебя, что ты злая и плохая. Хочешь, я дам тебе покушать? Ты ведь голодная, правда?
Девочка сняла со спины свой рюкзачок, открыла его и достала из него свёрток, замотанный в целлофановый мешочек. Она раскрыла его и взяла из него бутерброд. Бигс стоял на своём месте и молча следил за действиями девочки. Когда она достала бутерброд и протянула его к нему, он непроизвольно потянулся всем телом к нему. Чарующие запахи свежего хлеба, масла, колбасы прямо нахлынули на него и обволокли со всех сторон. Он, как заворожённый, ринулся к девочке. Она быстро положила свой хлеб на землю и поспешно отошла назад. Бигс с жадностью набросился на еду и съел всё это в считанные секунды. Подобрав все крошки, он довольно облизнулся и с благоговейной признательностью посмотрел на девочку. Она улыбнулась и развела руки в стороны:
-Извини, собачка, к сожалению, у меня больше ничего нет. Если бы было, то я с радостью дала тебе ещё чего-нибудь.
Бигс с преданным, собачьим взглядом смотрел на эту девочку. Повиливая своим коротким хвостом, он ждал, что она даст ему ещё что-нибудь. Девочка с сожалением смотрела на Бигса и готова была заплакать от досады, что ничем не может помочь этой собачке. Мальчик молча стоял рядом и, насупившись, смотрел на собаку. Вдруг девочка повернулась к нему и с умоляющим тоном сказала:
-Ильяс, дай ему свой бутерброд. Видишь, какой он голодный.
-А почему я должен давать ему свой бутерброд? Мама сделала его для меня, а не для какой-то бродячей собаки.
Девочка резко отвернулась от него, и на глазах у неё блеснули слёзы. Она замолчала и не стала смотреть на мальчика. Мальчик злорадно засмеялся и стал дразнить девочку:
- Рёва, рёва, так тебе и надо. Отдала свой завтрак этой собаке и будешь целый день голодная. А я не дам тебе ничего. Вот!
-Ну и не надо мне от тебя ничего, жадина.
Девочка отвернулась от него и тихо пошла по дорожке. Сзади видно было, что она горько плачет. Наклонив голову, прикрыв глаза ладонями, она медленно шла по дорожке, и плечи её судорожно вздрагивали. Мальчик замолчал и пристально смотрел ей вслед. Затем, быстро догнал её и взял за плечо. Девочка отдёрнула плечо, скинув его руку, и уже горько заплакала навзрыд. Мальчик смущённый, постоял возле неё, затем снял свой рюкзачок, достал из него свёрток, развернул его и пошёл к псу. Бигс внимательно следил за ним. Мальчик подошёл к нему и, вытянув правую руку вперёд, осторожно положил еду перед собакой. Бигс без церемоний быстро съел завтрак мальчика. Девочка стояла сзади и внимательно следила за действиями мальчика. Глаза её уже просохли, и она радостно смотрела на своего спутника. Мальчик подошёл к ней и, пошарив рукой в кармане, вытащил оттуда конфетку и дал девочке. Она, радостная, взяла её и, весело улыбаясь, пошла с ним дальше. Через мгновенье, мальчик повернулся назад и посмотрел на пса. Глаза его сияли радостью и счастьем. Бигс ещё постоял на дорожке, провожая взглядом этих детей, затем повернулся и побежал дальше.
Здесь, в этих микрорайонах всё было чисто и аккуратно. Бигс ещё долго бродил между домами, но ничего не нашёл съедобного. Потеряв всякую надежду, он засеменил в другую сторону и вскоре, оказался в совершенно другом месте.
Так, блуждая по незнакомым закоулкам большого города, Бигс постепенно, приобщался к азам бродячей жизни собак. Судя по тому внешнему виду, в каком он находился, эти блуждания явно не шли ему на пользу. Но, делать нечего, он сделал этот выбор сам, и теперь, пожинал плоды своего своеволия. Что сейчас творилось в голове этого странного пса, мне не известно. Может, он сожалел, что покинул столь гостеприимный и уютный дом, где к нему так хорошо относились. Может, он вспоминал своих прежних хозяев, об этом я не могу сказать ничего. Но он шёл и шёл вперёд, не ведая, что ждёт его впереди.
Так прошло ещё несколько дней. Бигс уже многому научился. Он стал более осторожным и осмотрительным. Теперь, выбирая маршруты для своего дневного рейда, он, как заправский уличный пёс, внимательно изучал дорожную разметку. У уличных собак существует строгая система оповещения. Это, во-первых, сами следы, во-вторых, метка территорий, которую собаки-кобели делают эффектным способом, высоко задрав заднюю ногу над каким-нибудь кустиком или столбиком. Любой, даже самый захудалый пёс, без труда разберётся в этой незамысловатой карте. Бигсу нравилось это занятие. Он с восторгом и упоением обнюхивал любые собачьи следы, а у меток задерживался ещё дольше. Раньше, живя в квартире своих хозяев, он был лишён этой обычной собачьей процедуры. И теперь, с небывалым энтузиазмом навёрстывал упущенное.
И этот зимний день клонился к своему логическому концу. Зимние сумерки неумолимо опускались на город. Бигс бежал по незнакомой улице и, вскоре, свернул в один из ближайших дворов. Он уже знал, что именно нужно ему здесь. Пробежав между домами, он уверенно направился в глубь двора, туда, где по его расчетам находилась помойка. Теперь он более точно рассчитывал своё время и силы. В этом мире, где каждый день, каждый час приходилось, буквально бороться за своё существование, не было место для сантиментов и озорства. Здесь, все силы живого существа были направлены на одну цель: выжить любой ценой, не взирая ни на какие драматические обстоятельства. На кону этой азартной, бескомпромиссной борьбы стояло самое ценное, что есть у любого живого существа – его собственная жизнь. Тот, кому выпадала плохая карта, выбывал из игры. И, никакие жалостливые истории, смягчающие обстоятельства, здесь, ровным счётом не играли никакой роли. Неумолимая, безжалостная, бездушная машина по имени «Судьба» своим чудовищным катком, равнодушно давила всех тех, кому не повезло в этой жизни. Блуждая по таинственным закоулкам равнодушного города, он уже не раз видел следы этого зловещего устройства. Дня два назад он наткнулся на труп полугодовалого щенка, который валялся на краю дороги припорошенный снегом. Бигс впервые встретивший смерть так близко, был сильно подавлен и расстроен этим зрелищем. Но безжалостная действительность, быстро вернула его в суровую реальность, так что долго горевать ему не пришлось. Забота о собственном выживании занимала теперь всё его существо.
Уже последние отсветы дня погасли где-то там, за домами и деревьями. Мрак опустился на зимний город. Бигс уже отчётливо различал запахи помойки, медленно струящиеся в морозном воздухе. В предвкушении обильной трапезы, он прибавил шагу. Вдруг, его чуткий нос уловил что-то незнакомое и пугающее. Он резко остановился и прислушался к происходящему. Там, среди контейнеров, слышалась какая-то возня и, время от времени, какое-то шипение и рычание. Бигс стоял в нерешительности. Опыт предыдущих дней научил его, что всё неизвестное всегда таит в себе опасность. Он молча стоял, вглядываясь во мрак ночи, и усиленно нюхал воздух. Вскоре, возня, шипение и рычание среди контейнеров прекратилось. Но стойкий запах незнакомых животных отчётливо держался в воздухе. Бигс был голоден. И, чарующие запахи пищи неумолимо влекли его к мусорной свалке. Но этот противный запах, настойчиво лез к нему в нос. Бигс ещё долго топтался на месте в нерешительности, но муки голода, в конце концов, заставили его преодолеть свою робость, и он, тихо, осторожно переступая ногами, пошёл к свалке.
Он всё ближе и ближе подходил к заветной цели. Горы мусора валялись прямо перед ним. Аппетитные ароматы, как флейта гипнотизёра, чарующе действовали на голодного пса. Но этот отвратительный запах, портил всё. Откуда-то, из-за контейнеров, шёл этот нестерпимый тяжёлый дух. Но голод пересилил всё. И последние доводы рассудка, уступили место рефлексам пустого желудка. Бигс бросился на эту гору и стал с жадностью искать там что-нибудь съестное. Совсем забыв об окружающем, пёс с головой ушёл в это приятное занятие. Вдруг Бигс замер и приподнял голову. Каким-то неведомым чувством он уловил, что кто-то пристально следит за ним. Повернув голову, он замер в изумлении. Несколько пар горящих фосфорическим огнём глаз неотрывно в упор смотрели на него из темноты. В зловещей тишине не было слышно ни единого звука. Звери, фактически, окружили Бигса со всех сторон. В этот миг, что-то оборвалось внутри него. Он с тоской посмотрел на безмолвное, студёное небо, усыпанное бесчисленными мириадами холодных мерцающих звёзд. Сердце его сжалось в маленький жалкий комочек. Горящие глаза всё ближе и ближе приближались к нему, сужая, и без того тесный круг. От страха, Бигс непроизвольно прижался к земле. Этот неожиданный маневр собаки произвёл на зверей моментальный эффект. Они замерли и стали потихоньку шипеть и рычать на него. Действие Бигса они ошибочно приняли за подготовку к атаке. Бигс сразу уловил эту перемену в их поведении. Инстинкты, дремавшие в глубине его собачьей души, проснулись и решили прийти на помощь хозяину в этот трудный час. Сам, того не ожидая, он грозно зарычал и оскалил клыки; неизвестные животные остановились и в нерешительности замерли на месте. Пауза затянулась, но прошло мгновение, и из темноты, из-за контейнера, выскочила какая-то тень и, с грозным рычанием, стремительно бросилась на него. Чувствуя, что схватка неминуема, Бигс приготовился к ней. Когда зверь кинулся на него, он, раскрыв пасть и, встав на дыбы, вцепился в горло нападавшего. Суровая школа, которую он прошёл в схватке с котом, не прошла даром. Но численное превосходство, тактическое и техническое преимущество врагов было бесспорным. Налетев всем скопом, они безжалостно терзали и рвали на части свою жертву. Бигс яростно сопротивлялся. Он вертелся, как волчок, отвечая на укусы противников. Но силы его таяли на газах. И вот, улучшив момент, когда натиск хищников ослаб, он стремительно бросился прочь из этого негостеприимного места. Отбежав на почтительное расстояние, он весь искусанный, изувеченный, еле передвигая ногами, поплёлся дальше, в темноту безлунной зимней ночи. Так, под покровом темноты, закончилось ещё одно побоище, чуть не стоившее Бигсу жизни. А звери (это были еноты) спокойно праздновали свою очередную победу. Завезённые, как декоративные животные, они, случайно оказавшись на свободе, прекрасно акклиматизировались на новом месте, и смело расширяли ареал своего распространения.
Бигс прихрамывая, всё шёл и шёл по незнакомым улицам подальше от этих безжалостных и свирепых зверей. Бесчисленные неудачи, часто кончающие такими жестокими потасовками, стали ожесточать его. Он угрюмо шёл по ночному городу и с тоской смотрел на молчаливые тёмные окна, за которыми было тепло и сыто. Но суровая реальность преследовала его повсюду, не давая ни на миг расслабиться. В конец измотанный, израненный, он с трудом доковылял до открытого подвала и, не раздумывая, зашёл туда. Здесь, было сыро, но тепло. В кромешной тьме слышалось, как где-то капает вода, а где-то в глубине помещения, даже слышалось её журчание. Не обращая внимания на эти мелочи, он шёл наугад в тёмную вглубь подвала и, вскоре почувствовал под ногами более или менее сухое место. В изнеможении, не раздумывая, он упал на влажный пол. Устроившись поудобней, он стал старательно зализывать свои раны. Вскоре, разморенный теплотой и усталостью, он уснул.
Проснулся он поздно и, с трудом разомкнув веки, бессмысленно посмотрел по сторонам. На улице уже давно ярко светило солнце, а сюда, через открытую дверь и маленькие оконца под самым потолком подвала, свет проникал с трудом. Бигс с нескрываемой тоской окинул взором окружающее. Подвал представлял собой унылое зрелище. Кругом, вдоль стен тянулись бесконечные ржавые трубы, из которых то там, то тут сочилась вода. Тёмные грязные стены с облупившейся штукатуркой завершали эту мрачную картину. Бигс закрыл глаза и попытался снова заснуть. Во всяком случае, здесь было тихо, и никто не досаждал ему своим назойливым присутствием. Но голод и раны, полученные накануне, изводили его невыносимыми муками. Бигс с трудом встал и, нехотя, прихрамывая, побрёл к выходу. Новый тяжёлый трудовой день сурово встречал его своим холодным неприветливым светом.
Постоянные невзгоды, трудности каждого дня заметно подточили здоровье Бигса. Непривычный к таким нагрузкам, он всё более и более сдавал. Он похудел. Вид его был просто жалок. Комнатный, декоративный пёс был обречён в этом сумеречном мире. Без сомнения, жить ему оставалось не более недели, полторы. Его взгляд потускнел. На спине просматривались рёбра. Он весь сгорбился и передвигался с трудом. Любой специалист-кинолог без труда сказал бы, что собака находится в очень скверном состоянии. И ещё, постоянный стресс загнал его в глубокую беспробудную депрессию. Бигс был на краю гибели. В этом мире он был одинок, и это была одна из главных причин, приведшая его в такое печальное состояние.
Весь этот день он бродил по городу как зомби. Отыскав кое-как за целый день несколько чёрствых кусочков хлеба, он уныло брёл по заснеженным улицам, тупо опустив голову вниз. Он уже плохо соображал, куда он идёт и зачем? У него все меньше и меньше оставалось сил бороться с этими нескончаемыми опасностями и невзгодами жизни, которые как из рога изобилия сыпались на него с фанатичным постоянством. Он постепенно подходил к той черте, за которой уже больше нет ничего: ни борьбы, ни боли, ни страха. Только пустота и забвение. Начиналась пурга. Хлопья мелкого колючего снега с резким пронизывающим ветром осыпали его всего. Злая позёмка мела ему навстречу, замедляя шаг. Казалось всё: люди, животные, сама природа ополчились против него и желали только одного – его смерти. Бигсу было так тоскливо, так одиноко, но вокруг не было никого, кто мог бы ему хоть чем-то помочь. Он из последних сил шёл навстречу своей судьбе.
Уже совсем стемнело. Снег пошёл сильнее. Пронизывающий холодный ветер без конца швырял в него хлопья мелкого колючего снега. Он из последних сил тащился по этой бесконечной, холодной, бездушной улице. Завернув в первую попавшуюся подворотню, он побрёл в глубь двора уже по привычке. Вскоре он подошёл к мусорным контейнерам. Метель усиливалась. Снег повалил крупными хлопьями. Всё вокруг было покрыто густым белым покрывалом. Бигс, согнувшись, поджав хвост под себя, уныло стоял один и с глубокой тоской смотрел куда-то вдаль. Так он простоял довольно долго. Затем, как-будто очнувшись ото сна, он с трудом вскарабкался на бетонную площадку, которая с трёх сторон окружала железные контейнеры, и стал что-то там искать. Копаясь в мусоре, он совсем забыл об осторожности. Да и как он мог быть внимательным и осторожным в таких условиях. Измождённый, окоченевший он с трудом соображал, что делалось вокруг него. Фактически, он медленно, но неумолимо шёл к своему фатальному концу.
Вдруг он, скорее почувствовал, чем услышал или учуял, что кто-то пристально следит за ним. Вся его скорченная, жалкая фигура замерла и обратилась в слух. Осторожно пятясь назад, он тихо вышел из щели между контейнерами. Всё его тело, всё метущееся существо, судорожно ощущало, что кто-то пристально наблюдает за каждым его движением. Медленно повернув голову назад, он, сквозь пелену беспрестанно летящих снежинок, разглядел три пары сверкающих фосфорическим огнём глаз устремлённых прямо на него. У него похолодело внутри. Бигс остановился в нерешительности. Неизвестные существа стояли перед ним в зловещем молчании. Усиленно втянув носом воздух, он попытался разобрать запах чужаков. Но густой снег и резкие порывы ветра отнесли его в сторону. Вдруг одна пара глаз исчезла и, через мгновение, прямо перед ним появился крупный серый пёс. Животное медленно, но уверенно приблизилось к нему. Высоко задрав и распушив хвост, собака подошла к Бигсу и обнюхало его со всех сторон. Съёжившись, Бигс сжался в маленький жалкий комочек, и со страхом и покорностью взирал на этого грозного великана. Чувствуя своё бесспорное превосходство, чужак грозно ходил вокруг, без конца резко и воинственно шаркая по снегу задними лапами. Бигс скрючился и, подогнув ноги, прижался к земле. Он весь был во власти этого безжалостного монстра. Ужас и страх неминуемой смерти нависли над ним. Вдруг пёс свирепо зарычал и, с грозным рыком бросился на Бигса. Он сразу сбил его с ног и вцепился своими клыками в горло. Не переставая злобно рычать, он безжалостно терзал Бигса, кидая из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Бигс безвольно болтался в его зубах, отдавшись на волю этому злодею. Вскоре, пёс устал и бросил растерзанное, полуживое тело Бигса на снег. Так, неподвижно без чувств, он пролежал на снегу довольно долго. Вскоре сознание вернулось к нему, и он открыл глаза. Снег, по-прежнему, шёл. Окинув мутным взором окружающее, он увидел, что из темноты сквозь пелену беспрестанно идущего снега к нему подошли ещё два пса. Один вид и само присутствие этих созданий вселило в мятущуюся душу Бигса всёпоглощающий, первобытный ужас. Эти собаки даже не смотрели на него. Скорее всего, они считали ниже своего достоинства, уделять внимание такому ничтожеству, как он. Молча пройдя мимо, псы с чувством собственного достоинства обнюхали и осмотрели окружающее место. Возится с Бигсом, как работу недостойную их высокого собачьего статуса, они доверяли первому псу, который лежал на снегу и набирался сил перед очередной экзекуцией. Бигс, затаив дыхание, с нескрываемым ужасом, внимательно рассматривал этих собак. Пёс, который находился поближе к нему, был жёлтого песочного цвета. Среднего роста и крепкого телосложения, он, скорее всего, был сильным и выносливым. Существо, которое стояло за ним, без сомнения, обладало выдающимися способностями. Во всём её облике, ауре исходившей от неё, чувствовалась непоколебимая мощь, угрюмая безжалостная решимость и жестокость, несвойственная собакам. С большой головой, лобастый, торчащими в сторону острыми ушами, этот угрюмый исполин, молча прошёл стороной. Это был тёмно-серый пёс, скорее похожий на волка, чем собаку. Мельком глянув на Бигса, он отошёл в сторону и улегся на снег. Желтый пёс устроился неподалёку от него. Они лежали и, казалось, ждали, что же будет дальше. Их физиономии не выражали ничего. Своими жёлтыми, немигающими глазами они равнодушно взирали на то, как их товарищ сейчас разделается с этим беззащитным созданием. Для них это было обыденным делом. И они, как и люди, не чужды были поглазеть на впечатляющие зрелища. Всё было готово для очередного спектакля. Занавес поднят, арена открыта. Гладиаторы на месте. Бигс затравленный, жалкий, обречённый лежал на снегу и покорно ждал своего неминуемого бесславного конца. Первый пес отдохнув, встал и, грозно сверкнув глазами, угрюмо направился к своей беззащитной жертве. Бигс, онемев от ужаса, с тоской посмотрел вокруг. Глубокая ночь и беспрерывный снег окружали его со всех сторон. Он безвольно отдался на волю судьбе и ждал своей смерти.
Собаки, с которыми безжалостная судьба свела несчастного Бигса, были необыкновенными и, поэтому, я думаю, рассказать о них следует отдельно. Эти три собаки составляли устойчивое сообщество – стаю. Они везде ходили вместе. Главным вожаком у них был крупный, с большой головой тёмно-серый пёс, похожий на волка. Это был Ксеркс. Он действительно был наполовину волком. Второй, сильный приземистый пёс желтоватого окраса был тоже полудиким. Его звали Рокот. Третьего звали Эмин.
Историю этих необычных собак никто бы не узнал, если бы не кропотливая, изнурительная работа двух замечательных, беззаветно преданных своему делу людей. Это был Марат Макатов, кандидат биологических наук и его коллега из Англии Джозеф Иенс, известный учёный-натуралист. В течении нескольких лет они настойчиво и терпеливо следили за жизнью и становлением этого сообщества. Скрупулёзно, изо дня в день, они составляли летопись этих животных и собрали достаточно много интересного материала. Всё это они запечатлели в своих записях, на многочисленных кино и фотоплёнках. Но это уже другая история.
Самым замечательным из этой тройки, без сомнения, был Ксеркс. Чтобы понять его историю, нужно немного вернуться в прошлое и внимательно разобраться в тех захватывающих, но чаще, драматических событиях, которые когда-то давно произошли в предгорьях далёких гор.
Много, много лет назад, там, где Великие равнины, завершив свой величественный, неторопливый бег, уперлись в обширную горную страну, закончилось их большое эпическое путешествие. Обширные, безбрежные степи остановились, плавно и незаметно растворившись в бескрайнем море холмов, которые как волны безбрежного океана катились вдаль, к подножью высоких гор. Невысокие сопки, кое-где украшенные скалистыми горными вершинами, плавно и незаметно поднималась куда-то вверх. Эта местность, местами покрытая небольшими берёзовыми, осиновыми рощами, зарослями шиповника, барбариса и карагана была прекрасной и неповторимой. Небольшие ручьи, маленькие озёрца медленно струились или блестели в её таинственных недрах. Спокойная степная речка, обрамлённая густыми зарослями тальника и черёмухи, тихо и неторопливо перекатываясь по камням, несла свои чистые прозрачные воды к далёкому озеру, где среди раскалённых песков и густых обширных зарослей тростника, когда-то давно жили большие полосатые кошки. Кое-где, по берегам этой реки, из густых прибрежных зарослей одиноко возвышались высокие тополя. Они, как часовые, зорко следили за окрестностями. Небольшие стада косуль, пугливые зайцы, куропатки и тетерева с шумом вылетали из своих укрытий или убегали прочь, завидев опасность. Иногда сюда забредали крупные таёжные лоси, чтобы полакомиться молодой порослью осины, бурые, почти рыжие медведи искали себе корм в этих малолюдных местах, спускаясь с гор, где они прятались в зимнюю стужу и непогоду. Порой сюда, из таинственных хвойных лесов, густо покрывавших склоны гор, заходили грациозные маралы, в поисках соли и особых трав и кустарников. Волки, лисицы, барсуки, бурундуки и сурки, а в предгорьях, на крутых скалистых откосах гордо бродили горные козлы тау теке, архары, рыси и даже редкие барсы, прекрасно чувствовали себя в этих диких местах. Среди этих холмов, под оглушительный свист сурков мирно сосуществовали люди и звери. Здесь были прекрасные пастбища. И, естественно, люди испокон веков выпасали здесь свои бесчисленные стада. Овцы и коровы, лошади и верблюды, вездесущие козы тучнели на этих благословенных землях.
В этом диком цветущем краю, среди, почти не тронутой первозданной природы обитала одна волчья стая. По местным меркам, она была небольшая, всего шесть волков. Но, тем не менее, в этих краях, о ней слышали многие. Ходили всевозможные слухи, обросшие всякими фантастическими подробностями и незаметно превратившимися в легенду, что возглавляет эту стаю необычный волк. Ему приписывались необыкновенные, порою даже мифические свойства, которыми он, скорее всего, никогда не обладал в действительности. Но, тем не менее, слава его в этих местах была велика. По рассказам очевидцев, которым, по их словам, выпала большая удача увидеть этого волка живьём, выходило, что это был какой-то необыкновенный, ну просто уникальный зверь. Пылкое воображение таких словоохотливых рассказчиков, рисовало перед безответными слушателями, чуть ли не какого-то монстра-оборотня, сошедшего с экранов телевизоров. Как бы ни были эти рассказы далеки от действительности, всё-таки доля правды в них была. Эта стая, а в особенности её вожак, были существами действительно легендарными и необыкновенными.
В этом мире волков, лисиц, медведей и других животных люди издавна пасли свои бесчисленные стада. Этот симбиоз сложился с доисторических времён. Мэгуджин был одним из тех, кто решил посвятить свою жизнь занятию, которым занимались его предки. Тяга к природе, животным у него была с детства. Прекрасный наездник, знаток лошадей, он легко разбирался в тонкостях этого дела. Но знания его не ограничивались только лошадьми. Он прекрасно знал и разбирался во всех тонкостях разведения и ухода, как овец, коз, коров, лошадей, и даже верблюдов. Эта работа, говорю это без излишней сентиментальности, доставляла ему истинное наслаждение и радость. Это было его призвание. Поэтому, закончив, школу он уже точно знал, куда пойдёт учиться. Мэгуджин поступил в зооветеринарный институт. Закончив его на «отлично», он вернулся в родные края.
В этой прекрасной живописной местности он родился и вырос. Не покривлю душой, если скажу, что он знал здесь чуть ли не каждую травинку, каждый кустик. Да, это была его родина. Тут жили его отец, дед и много, много далёких предков. Это была холмистая, кое-где изъеденная глубокими оврагами местность. Много ручьёв, родников питали её своей влагой. Часто, в изнуряющий летний зной путник, уставший от жары и жажды, мог напиться холодной студеной воды и отдохнуть в прохладе тенистых ветвей.
Но времена изменились. Многое из того, что было близко и понятно ему с раннего детства, ушло безвозвратно. Новые поветрия, как бурный весенний поток, хлынули на его родные холмы и долины. Многие знакомые Мэгуджина были не готовы к этому быстро меняющемуся миру и спасовали перед ним. Новая шаткая изменчивая зыбкая действительность ломала и кромсала судьбы людей направо и налево. Благодаря природной выносливости, физической закалке, сообразительности и помощи родственников Мэгуджин преодолел эти трудности и уверенно шёл к своему успеху. Окончив институт, он вернулся в родные края и, со свойственной ему энергией взялся за дело, о котором не раз мечтал, в тайне от всех.
Отец и старшие братья помогли ему на первых порах. В небольшом живописном урочище, на берегу небольшого ручья с чистой хрустальной водой, решили разбить ферму. Место было удобное. С северо-востока громоздилась высокая гора, крутыми скалами спускавшаяся к ручью. Эта естественная преграда защищала будущую ферму от свирепых зимних буранов. Здесь было тихо и спокойно, и в лютые морозы, скот мог спокойно переждать непогоду. Невдалеке от этого места чернели развалины каких-то построек, оставшиеся от старых советских времён. Когда-то здесь было отделение совхоза, и была добротная удобная ферма. Коровы, лошади, овцы в изобилии водились тут. Но времена изменились, совхоз распался, и ферму забросили. Всё что можно было с неё утащить – утащили. И остались здесь только никому не нужные развалины. Но Мэгуджин был не из тех, кто пасует перед трудностями. Засучив рукава, он смело взялся за работу. Старшие братья и отец помогали ему во всём. На ссуду, взятую в банке, они, отстроили новую ферму, и теперь оставалось самое главное: купить породистый скот. Мэгуджин уже давно знал, какой именно скот он будет брать. Упор он решил делать на разведение крупного рогатого скота мясного направления. Конечно, молоко тоже входило в его планы, но мясо – было главным в его проектах. Мэгуджин давно, ещё в студенческие годы решил, что основной породой в его стаде будут геренфорты. Неприхотливые, привычные к грубым подножным кормам, они сразу пленили сердце юноши, когда он впервые увидел их по телевизору. Все эти годы он просто бредил ими. Он был настоящим фанатом своего дела. И вот теперь, когда все организационные и строительные работы подходили к концу, он, часто, с недоверием осматривал все постройки, и не верил своим глазам: неужели сбудутся его мечты? Неужели это возможно всё наяву? В такие минуты он доставал сигарету, садился где-нибудь в закутке, чтобы никто его не видел и не беспокоил, и молча курил, предаваясь своим мечтам.
Больше года, Мэгуджин вместе с отцом, братьями и подсобными рабочими, не покладая рук, трудились на постройке своей фермы. И вот, наконец, настал тот долгожданный час, когда все работы были завершены. По этому случаю на семейном совете было решено отметить это событие. Позвали гостей, прямо во дворе накрыли стол и, как следует, отпраздновали это знаменательное событие.
Лето было в разгаре. Мэгуджин с братом и отцом работали на ферме. Они завершали те недоделки, которые остались здесь. До прибытия основной партии скота ещё было пару недель, и поэтому они старались завершить все работы к сроку, чтобы потом не отвлекаться на эти мелочи. Коровы, которых они ждали, были породистые, из-за океана. Фирма «Клэйтон Агри-Маркетинг» плохого скота не продавала. Все животные, доставленные этой фирмой, были как на подбор, хоть сейчас на выставку. Мэгуджин это прекрасно знал. Он давно решил, что непременно возьмёт животных из этой фирмы, чего бы это ему ни стоило. Ещё давно, в студенческие годы, ему случайно попал в руки справочник фирмы: «Клэйтон Агри-Маркетинг – Мясной Скот». Эта книга стала для него настольной. Он мог часами просиживать над ней, вчитываясь в эти пожелтевшие страницы. И всё равно, он снова и снова перечитывал эти данные с упоением, без конца сверяя свою память, по книге. Из всех пород скота, выставленных этой фирмой на экспорт, его больше всего заинтересовали две: Геренфорт и Чаролас. Соперничество этих пород в его душе приобрело самые ожесточённые формы. Иногда он ходил сам не свой, измученный тем, на чём же остановить свой выбор. В конце концов, в результате труднейших споров и дискуссий, которые он, чаще всего вёл с самим собой, выбор его пал на Чаролас. Животные этой породы пленили его своей красотой и многими другими параметрами.
Все формальности были соблюдены. На приобретение скота, государство выделило многим фермерам беспроцентную ссуду, чтобы поддержать отечественное животноводство, которое находилось в глубоком коллапсе. Мэгуджин оказался в числе тех счастливчиков, которые с нетерпением ждали этого удивительного дня, когда они станут владельцами заокеанских бурёнок. Он с нетерпением считал дни, когда же, наконец, отправится встречать своих коров. Этого счастливого дня он ждал столько долгих лет. Ему всё ещё не верилось, что всё это может случиться наяву. Но факты – упрямая вещь. Они уверенно напоминали ему, что через несколько дней он станет владельцем своего, настоящего стада. И не просо стада, а настоящих, породистых коров из-за океана. Все эти дни он ходил сам не свой. Осознание того, что все его мечты сбываются наяву, пьянили его. Душа рвалась куда-то вдаль, глаза блестели. Он часто беспричинно начинал смеяться, шутить, обнимать и целовать свою молодую жену-красавицу Акмарал. Он весь сиял от счастья и радости и осознания того, что скоро станет настоящим фермером.
Однажды, вечером ему позвонили из головного офиса компании и сообщили, что партия скота, предназначенная для их области уже в пути. Они так же, предупредили, что необходимо завтра явиться в город со всеми документами и встретить свой скот на перевалочной базе, куда доставят его из аэропорта. От неожиданности Мэгуджин растерялся. Он только машинально говорил в телефонную трубку: «Да», сам не осознавая, что говорит.
На следующий день, ещё затемно, колонна грузовиков с фурами, выехала в город. Вокруг было темно. Фары автомобиля, блуждая в ночи, выхватывали из темноты то кусок асфальта, то пыльную обочину, то кустарник или деревце темнеющие вдоль дороги. Мэгуджин сидел за рулём и пристально вглядывался в темь за окном. Он машинально следил за дорогой, а все его мысли были далеко впереди, там, где его ждали его бурёнки. Вскоре, на востоке небо заалело, и первые яркие лучи жаркого летнего солнца, брызнули на равнину. Наступило утро. Впереди показались постройки, и через полчаса они заехали в город.
Вокруг никого не было. Улицы были пустынны и тихи. Город ещё спал. Проезжая, мимо знакомых домов и скверов, они вскоре, свернули с главной дороги. Вскоре впереди показались большие ворота, и они остановились возле них. Ворота были закрыты. Выйдя из машины, Мэгуджин подошёл к проходной. Постучав в дверь, он прислушался. Через минуту она открылась. На пороге стоял заспанный мужчина-охранник.
Когда открылся засов первого контейнера, оттуда появилось первое животное. Мэгуджин, его отец и братья были поражены и удивлены видом и размером этих коров. Привыкшие к своим мелким, невзрачным и прилизанным буренкам, они неотрывно с изумлением взирали на этих заокеанских гигантов.
Животные неуверенно ступили на новую, гостеприимную землю, которая находилась за тысячу километров от их родных прерий. Внимательно оглядываясь по сторонам, они несмело прошли в дальний край загона. Мэгуджин с братьями и другими рабочими, прильнув к сетке, с жадностью, неотрывно смотрели на этих заморских красавиц. Вдруг одна молодая тёлка, подняв голову вверх, громко замычала, затем, взбрыкнув ногами и задрав хвост, галопом понеслась по загону. Все, кто стоял у забора, громко засмеялись и стали переговариваться между собой, обсуждая увиденное. А тёлка, тем временем успокоилась, и затерялась среди других животных. Мэгуджин, держась пальцами за сетку, заворожено смотрел на эту молодую корову и не мог нарадоваться своему счастью.
Всю обратную дорогу Мэгуджин просидел молча. Его не тянуло ни с кем говорить. Он пристально вглядывался вперёд и, сосредоточенно думал о чём-то. Иногда, по его губам скользила еле приметная самодовольная улыбка. Затем, повернув голову, он с опаской посмотрел на отца, который сидел рядом. «Заметил отец его улыбку или нет?» - с тревогой подумал он. Солнце скрылось за горизонтом. Стемнело. Наконец, впереди показались огни родной фермы. Они приехали домой.
Утром Мэгуджин проснулся рано. За окном только заалел рассвет. Быстро встав, он оделся и вышел на улицу. Там, в загоне, недалеко от дома уже мычали его коровы. От нетерпения, он сначала перешёл на быстрый шаг, а потом не выдержал и побежал к вольеру. Взявшись руками за доски, он пристально посмотрел в загон. Животные медленно бродили взад вперёд, с интересом разглядывая незнакомый для них мир.
Это были совсем другие коровы. Они сильно отличались от тех животных, которые были у него. Какие-то рослые, упитанные, они с любопытством всматривались в окружающие их строения, холмы, поросшие густым кустарником, отвесные скалы, громоздящиеся на вершинах этих холмов.
-Ну, здравствуйте, мои красавицы! Добро пожаловать на новую родину! Теперь это ваш дом. Что нравится? Сейчас я вам дам сена и воды, а потом, как привыкните, отправимся на пастбище.
Мэлс с восхищением смотрел на своих коров, продолжая тихо говорить. Животные безмолвно смотрели на него, не понимая, как они оказались здесь, за тысячу миль от своих родных привольных степей. Одна молодая тёлка подошла к нему и, вытянув шею, доверчиво посмотрела на него. Мэгуджин сразу узнал в ней вчерашнюю проказницу. Животное дружелюбно высунуло язык и лизнуло руку Мэлса. Он погладил телочку по голове и почесал за ухом. Молодая корова мотнула головой и задорно замычала. Мэгуджин улыбнулся, видя, что животное совсем ручное и тихо прошептал:
-Вот и познакомились, моя принцесса! Понравилась тебе новая родина?
Вдруг он обратил внимание на маленькую алюминиевую серьгу, одетую в ухо животного. Она была такая крохотная и так искусно продета, что сразу её было трудно разглядеть. Мэгуджин снова протянул руку и взял серьгу в руку. На ней что-то было написано. Внимательно вглядываясь в мелкий шрифт, он с трудом прочитал это английское слово: «Джессика». «Ах вот как тебя зовут, красавица. Джессика. Очень приятно познакомиться», - ласково заговорил Мэгуджин. Тёлочка, чувствуя, тёплое, доброе отношение человека, ещё ближе подошла к ограде и замерла в ожидании. Мэгуджин, ещё раз почесал её за ухом и похлопал по спине. Молодая корова довольная пошла в середину загона.
Через несколько дней, заокеанские бурёнки освоились на новом месте и, Мэгуджин погнал их на пастбище. Степь благоухала ароматами различных цветов. Коровы, мерно помахивая хвостами, разбрелись по этому простору. Стреножив коня, Мэгуджин сел в тени кустарника. Подперев голову локтём, он задумчиво глядел, как пасутся коровы. Жаворонки заливались в небесной синеве. Кузнечики и цикады весело трещали вокруг. Райская идиллия окружала его со всех сторон, как будто он попал в чудесную страну Аркадию. Не хватало лишь прекрасных пастушек.
Заложив руки за голову, он перевернулся на спину и, уставился в бездонную синь неба. Бескрайняя голубая ширь раскинулась перед его взором, поражая воображение своей безбрежностью и величием. Пушистые, кристально белые облака неторопливо плыли в глубоком, как море просторе, незаметно исчезая за горизонтом, в пугающей бесконечной дали. Мэгуджин лежал и чувствовал себя маленьким и ничтожным существом, волей судьбы заброшенный в бескрайний синий простор, который был, есть и всегда останется недоступным, притягательным и таинственным. Так, он пролежал довольно долго. Но, одно дело мечты, а коровы нуждаются в уходе и заботе. Быстро встав, Мэгуджин нашёл коня и погнал бурёнок на водопой.
Лето прошло незаметно. Холодные северные ветра уверенно и неумолимо подули из степи. Трава поблекла, побурела и засохла. Перелётные птицы тонкими вереницами потянулись на юг. Протяжный, берущий за душу журавлиный крик, огласил пустеющие равнины своим печальным прощальным эхом. Октябрь подходил к концу.
Однажды, рано утром, к Мэгуджин подъехал Советхан. Человек немногословный, суровый он сообщил ему, что недалеко от фермы видел волчьи следы. Это насторожило обоих. Пищи в степи стало мало, и серые хищники присматривались к новой добыче. После обеда, закончив неотложные дела, они направились к тем холмам. Проехав километров пять-шесть, они добрались до ложбинки, которая тянулась между сопками, исчезая в серой дымке. Поднявшись вверх ещё на метров сто, сто пятьдесят, Советхан остановился и слез с лошади. Мэгуджин, спрыгнув с коня, быстро подошёл к нему. Тут, на ветке кустарника, колыхаясь на ветру, белела шерсть. Внизу, на земле, еле различимо, виднелись отпечатки лап, оставленные зверем в пыли. Мэгуджин с интересом стал рассматривать их. Не было никаких сомнений – волки прошли здесь несколько дней назад.
Это известие неприятно взволновало его. Появление серых хищников вблизи его фермы не предвещало ничего хорошего. Он задумался и стал мысленно составлять план предстоящих мероприятий. Он знал: охота на волков дело дорогое, хлопотное и неблагодарное. Конечно, легче было бы отпугнуть, как-то отвадить их от этих мест. Но как это сделать? Проблема была не из легких. Волк – зверь умный, хитрый и решительный. Его, как говорится, так просто не возьмешь. Тут нужен особый подход. Так, размышляя над ходом предстоящих дел, он незаметно приехал домой. Домашняя обстановка, любимая жена Акмарал, быстро сгладили неприятные впечатления. После ужина, в приятной умиротворяющей обстановке, Мэгуджин успокоился. По телевизору показывали хороший фильм. Он смотрел на экран и уже более добродушно и миролюбиво вспоминал произошедшее: скорее всего это какие-то залётные звери. Во-первых, след там был несвежий; во-вторых, мало ли бродит по степи волков? Почему они должно прийти именно ко мне? В округе столько животноводческих хозяйств, где полным-полно скота. Пусть идут туда. Так, убаюканный этими тихими, приятными мыслями, он уснул.
Наступила зима. Вслед за первыми снегопадами, пришли и первые морозы. Снежные дни чередовались с тихими, морозными. На ферме у Мэгуджина всё было спокойно. Никто не беспокоил его. Весь день скот спокойно бродил по заснеженным полям, а вечером благополучно возвращался домой, в надёжные загоны и коровники. Казалось, ничего не предвещало беды.
Как-то под новый год, Мэгуджин с Акмарал отправились в город, в гости, к родным. Через несколько дней, вернувшись, домой, они услышали неприятные новости. Советхан и двое других рабочих рассказали им, что в соседнем зимовье волки растерзали с полтора десятка овец. Эта весть неприятно поразила сознание Мэгуджина. «Всё-таки объявились», - чуть слышно проговорил он.
Зима основательно входила в свои права. Теперь, слухи о бесчинствах серых разбойников, доходили до них всё чаще и чаще, как сводки с полей сражений. То, где-то задрали лошадь, а в другом месте загрызли корову, тёлку, чьих-то баранов. География этих злодеяний менялась с калейдоскопической быстротой. Звери обнаглели и вели себя, как оккупанты на захваченной территории. Терпению скотоводов пришёл конец. Они знали, что волки – это неотъемлемая часть их биоценоза. Вековые традиции, тысячелетняя культура скотоводства воспитали в них терпимость и уважение к этим исконным обитателям Великих равнин. Но любому терпению приходит конец, когда кто-то переходит рамки дозволенного. Война началась. Скотоводы, обсудив вместе свои проблемы, решили, что лучше снарядить специальные охотничьи бригады, чем в одиночку гонятся за зверьми. Договорились об оплате, и работа закипела. Профессиональные охотники, снаряжённые топливом, патронами и техникой начали своё нелёгкое ремесло. Волков стали интенсивно отстреливать. Но продолжалось это не долго. Наученные горьким опытом, хищники стали более осторожными. Заслышав гудение снегоходов, или учуяв запах охотников, насквозь пропахших бензином и порохом, волки стремглав уносились прочь, оставив незадачливых стрелков ни с чем. Охота стала тяжёлой и изнурительной. Всё меньше и меньше оставалось желающих носиться по степи в лютый мороз и пронизывающий ветер. Всё чаще, они возвращались домой ни с чем. Скотоводы отказывались платить им за нулевой результат. В конце концов, бригады распались и разошлись кто куда. Фермеры снова взялись за ружья.
Почуяв затишье, и конец натиска охотников, оставшиеся в живых волки снова принялись за своё чёрное дело. Снова зазвучали предсмертные хрипы животных хруст и треск разгрызаемых костей. Равнины вновь наполнились стенаниями и проклятиями.
Все эти тревожные дни и недели беда обходила стороной зимовье Мэгуджина. За всё это время он потерял только несколько овец, которые умерли от болезней. Это, как-то вселяло в него надежду и уверенность, что зиму он продержится без серьёзных потерь. Но чаяниям его не суждено было сбыться. Волки появились вблизи его фермы неожиданно и, сразу заявили о своих правах на его скот. В тот день Мэгуджин дольше обычного задержался на пастбище. Поздно вечером, когда он шёл домой, где-то на западе от его зимовья, раздался протяжный волчий вой. Хищники оповестили окрестности о своём приходе.
Услышав этот вой, Мэгуджин замер и несколько минут стоял в полном молчании, вслушиваясь в эту зловещую песню. Где-то там, далеко, за холмами раздался ответный клич и, вскоре, так же неожиданно и бесследно исчез в холодной мерцающей ночи. Мэгуджин стоял и, недобрые предчувствия стали одолевать его.
Утром он проснулся рано и сразу пошёл на базу, проверить свою живность. Советхан и ещё один рабочий уже были здесь. Они сообщили ему, что всё нормально. Скот на месте, в полной сохранности. Незаметная улыбка скользнула по его лицу. «Зря я вечера так волновался. Сюда они пробраться не смогут. Всё здесь сделано на совесть», - самодовольно подумал он. Но, вернувшись домой, он понял, что радость его оказалась преждевременной. Акмарал и жена Советхана Сауле с тревогой встретили его у порога. Мэгуджин посмотрел на них и, что-то неприятное, волнующее холодной змейкой, быстро, проползло у него по спине. Женщины ждали, что он скажет. Мэгуджин промолчал. Тогда Сауле сказала ему, что нет их дворовой собачки Няньки. Это была добрая покладистая дворняжка, которая верой и правдой служила им уже не один год. Мэгуджин быстро развернулся и вышел на улицу. Выйдя во двор, он громко позвал:
-Нянька! Нянька!
Но никто не отозвался на этот крик. Странно, лишь только вчера, заслышав чей-то крик или свист, она вертелась у ног хозяина, а теперь её нигде не было. Мэгуджин обошёл все места, где могла быть собака. Но не нашёл её нигде. Она пропала. Он ходил и внимательно рассматривал всё вокруг. Вскоре, его взгляд заметил большие волчьи следы, которые крупной рысцой уходили в степь. Вернувшись по ним назад, он увидел Советхана, который уже разглядывал место трагедии. Ночью, волк без труда поймал бедную Няньку и прикончил у сарая. Схватив бездыханное тело жертвы, он утащил его в степь. Недолго думая, Мэлс с Советханом взнуздав лошадей, отправились по следу. Проехав метров двести, они наткнулись на останки несчастной дворняжки. Клочки чёрной шерсти и обглоданные кости валялись на окровавленном снегу. Вот и всё, что осталось от бедной собачки. А три уверенных волчьих следа, ровной рысцой уходили в открытую степь. Подавленные, молчаливые, они возвратились домой. Теперь настал их черёд.
Как говорится: «Пришла беда – открывай ворота». Мэлс, Советхан и другие рабочие собрались вместе и обсудили создавшуюся обстановку. Решили усилить охрану стад в поле. Теперь, выгоняя скот на пастбище, они пристально оглядывали окрестности: не появятся ли где незваные гости. Держались специально ближе к жилью, чтобы в случае опасности, быстро загнать животных в загоны. Это нервозное состояние людей постепенно передалось и животным. Овцы, коровы, лошади стали какими-то беспокойными, плохо паслись и часто подвергались панике. Обладая более развитыми чувствами обоняния, слухом, они, скорее всего уже чувствовали присутствие серых разбойников.
Вечером, когда улеглись все тревоги и заботы этого суматошного дня, Мэгуджин достал свою винтовку. Это было прекрасное оружие. Ко всему прочему, она была оснащена оптическим прицелом. Нежно погладив её по цевью, он взял её в руки и, вытянув перед собой, с восхищением оглядел это произведение искусства:
- Красавица! – не удержавшись, воскликнул он, переполненный чувством гордости и превосходства. Передёрнув затвор, он зло проговорил:
- Теперь, только попробуйте, суньтесь! С тобой, моя красавица, мы устроим им тёплый и радушный приём. Я уверен: они останутся довольными.
Молодой, самонадеянный он был полон азарта и энтузиазма. Но в реальности всё оказалось намного прозаичней и без всяких подвигов.
Волки превосходные стратеги и тактики. Разрабатывая очередную операцию, они прекрасно используют местный рельеф, расположение животных на местности. Свою кровавую жатву они начали с овец, как с самых безобидных и не приспособленных к защите существ. Спрятавшись где-то за холмами, они зорко следили за действиями пастухов. Прекрасно зная, смертельную силу железных палок-ружей, они не рвались на рожон. Терпения им не занимать. Поэтому они всегда выбирали почти идеальное время для атаки.
В тот день Мэгуджин находился возле табуна лошадей, которые разбрелись по степи и занялись тебенёвкой. Ничто не предвещало беды. Лёгкий морозец приятно пощипывал лицо. Снег искрился под яркими лучами солнца. По всем признакам – зима, явно и неумолимо, шла на убыль. Он с удовольствием подставлял лицо под струящиеся с небес лучи солнца. Они приятно согревали его. Потеплело. Мэгуджин посмотрел на часы – было около трёх часов пополудни. «Да-а. Скоро домой», - с каким-то тёплым умиротворяющим чувством подумал он. Вдруг, где-то вдали, за холмами раздались отчаянные крики людей, лай собак, а затем прозвучали выстрелы. Мэгуджин насторожился и весь собрался. «Что там произошло?» - не в силах сдерживать своего волнения и тревоги, он, хлестнув коня камчой, галопом поскакал туда.
Утопая в глубоком снегу, почти по брюхо, жеребец с трудом пересёк ложбинку и, вскоре взобрался на крутой косогор. Здесь было совсем мало снега и, конь снова поскакал. Через несколько минут они добрались до гребня холма, и перед ними открылась великолепная панорама большой долины, которая раскинулась внизу, между горами. Не более километра, полтора в поперечнике, она узкой извилистой лентой тянулась с юго-запада на северо-восток. Зажатая с двух сторон, высокими, крутыми сопками, долина даже сейчас, зимой была прекрасна и неотразима. Под яркими лучами февральского солнца её белоснежное покрывало блестело и переливалось тысячами изумрудных камней. Склоны холмов, на противоположном конце долины, были покрыты густой порослью осины и берёзы. А ниже их, под сенью отвесных чёрных скал, лежало небольшое озерцо, скованное ледяным панцирем. Её тёмная, почти чёрная поверхность, кое-где появлялась неровными гладкими блестящими пятнами среди ослепительно белого снега. Этот резкий контраст не гармонировал с окружающим белым миром.
Мэгуджин на мгновение замер и, затаив дыхание, уставился на это великолепие. Конь, скорее всего чувствуя настроение седока, тоже остановился и, покусав удила, затих. От его морды и всего тела густо валил пар. Но долго любоваться этим зрелищем ему не пришлось. Там, на белом снегу виднелись маленькие чёрные точки, которые быстро двигались и что-то отчаянно кричали. Мэгуджин достал бинокль и внимательно посмотрел вниз. Маленькими чёрными точками оказались люди и животные. В бинокль хорошо было видно, как там, внизу, разворачивалась очередная житейская драма.
Стадо овец разбрелось по долине и в панике кидалось в разные стороны. Чабаны, выкрикивая проклятия, со своими собаками старались их собрать в отару. В стороне от этой круговерти, на снегу виднелись несколько неподвижных туш. Мэлс сразу догадался – чьи это дела. Повернув голову вправо, он отчётливо увидел, как пара волков стремглав неслась к видевшемуся впереди неглубокому ущелью, густо заросшему зарослями черёмухи и шиповника. Хищники галопом, проваливаясь всем корпусом в глубоком снегу, бешено неслись к виднеющимся в дали кустарникам. Их пушистые белые хвосты, болтались из стороны в сторону, удерживая своих хозяев от падения. Мэгуджин, спрыгнув с коня и, быстро сорвав с плеча винтовку, побежал вперёд. Пробежав несколько шагов, он остановился и вскинул оружие. Оптика была отменная, в прицел отчётливо было видно убегающих зверей. Место, где стоял Мэгуджин, было просто идеальным. Вся долина лежала перед ним как на ладони. Прекрасный сектор для стрельбы. Мэгуджин весь напрягся и, зажмурив левый глаз, старался поймать в прицел убегающего хищника. Звери не стояли на месте. Вот голова переднего волка попала в перекрестие, Мэгуджин нажал на курок. Зверь с разбега перевернулся и замер в глубоком снегу. Второй волк, услышав выстрел, припустил ещё сильней и, вскоре скрылся в густом кустарнике. Передёрнув затвор, Мэгуджин снова глянул в прицел. Убитый волк, встрепенулся и, что есть мочи, бросился вслед за своим товарищем. Мэгуджин не верил своим глазам. Как это могло произойти? Но зверь неумолимо приближался к зарослям, и размышлять было некогда. Прозвучал второй выстрел. Не добежав нескольких метров до спасительного кустарника, зверь замер навсегда. Быстро поймав коня, Мэгуджин вскочил на него и поскакал вниз. Спускаясь, он лихорадочно соображал: «Как я мог промазать? Ведь зверь был как на ладони». Внизу, один из чабанов, тоже повернул свою кобылку и направился к убитому волку.
Зверь лежал на снегу, слегка приоткрыв пасть. В тонком презрительном изгибе волчьих губ виднелись его клыки. Казалось, хищник только несколько минут назад с самонадеянной усмешкой говорил: «Врёшь, не возьмёшь». Но пуля сделала своё дело. Волк лежал мёртвый, и люди с интересом разглядывали его. Внимательно рассмотрев животное, Мэгуджин понял причину своей неудачи. Прямо на голове, между ушами он разглядел свежий шрам, оставленный его первой пулей. Она только скользнула по черепу хищника, лишь пропоров немного кожу и оставив ровную дорожку в шерсти. Но удар её был такой силы, что зверь на время потерял сознание. Вторая же пуля, пройдя между рёбер, поразила самое сердце серого разбойника. Уже все стояли вокруг него, и Мэгуджин повернулся к ним.
Вечером, дома, Мэгуджин долго размышлял над произошедшим. Его не покидала беспокойная мысль, что хищники теперь не оставят в покое его стада. Как показали последующие события, эти опасения оказались пророческими.
Теперь война с хищниками вступила в решающую фазу. О своём присутствии хищники напоминали теперь чаще. Начав с овец, они постепенно переключились на других животными. Через несколько дней они загрызли хорошего коня-двухлетку. Его останки, спустя пару дней, Мэгуджин с Советханом нашли далеко от фермы, в зарослях густого чия. Только голова, копыта, хвост, обрывки шкуры, клочки шерсти и горы обглоданных костей напоминали о нём. Теперь, каждые пять-шесть дней хищники снимали свою кровавую жатву. Но увидеть, а тем более стрелять в них было невозможно. Они были неуловимы. Люди видели только следы их коварной деятельности. Искушённые в этих делах, волки легко избегали встреч с человеком, который всегда угрожал им своим оружием.
Мэгуджин не на шутку испугался. Проклятые хищники обложили его ферму плотным кольцом. Ни засады, ни капканы, ни отрава, не действовали на них. Казалось, они прекрасно знали, что предпримут люди завтра, через неделю. Они просто насмехались над тщетными потугами людей. Он сам не одну ночь сидел в засаде у своих кошар, но никого не смог увидеть. Хищники чуяли запах людей и благополучно избегали встречи с ними. Вконец измученный, обескровленный этой изнурительной борьбой, он был на грани психологического срыва.
Главарём шайки серых разбойников был знаменитый волк Зулум. Люди, познакомившиеся с ним и с его повадками дали ему такое имя. Коварству и кровожадности этого создания, казалось, не было границ. Без сомнения, это был необыкновенный, выдающийся зверь. Он с лёгкостью мог разделаться как с беззащитной овцой, так и самым свирепым жеребцом. Не робел он и перед грозным быком, беря его измором, терпением, хитростью и техникой, хотя, как и любое другое разумное существо больше предпочитал молодую телятину. О его выносливости и колоссальной физической силе ходили легенды.
Год назад, в нескольких милях южнее его фермы произошло одно событие, которое ещё больше укрепило за Зулумом славу необычайного, почти мифического существа. Как раз в тех местах жил один скотовод, у которого был знаменитый на всю округу жеребец. Крупный, сильный, светло-песчаного цвета, он был практически, не по зубам любой волчьей стае. Звали его Баксы. С толстой шеей, мощным корпусом, узловатыми мускулистыми, словно выточенный из векового дуба ногами, он как заговорённый, уже много лет держал в страхе всю округу. Сильный агрессивный он, как злобный демон, бегал вокруг своего табуна, не подпуская к нему никого. Даже табунщики, старались держаться от него подальше, лишний раз, не попадясь ему на глаза. За всё время, пока он охранял табун, ни один жеребёнок, ни одна кобыла не пала от волчьих зубов. Хищники десятой дорогой обходили этого ужасного монстра.
Февраль подходил к концу. Стояла морозная ясная погода. Снег выпал, но кое-где его почти не было. Ветер сдул его с открытых мест. Кобылицы с нынешними и прошлогодними жеребятами мирно паслись, разгребая снег копытами. Баксы ходил невдалеке, зорко оглядывая окрестности. Хозяин, зная силу и сметливость своего жеребца, оставлял табун на его попеченье. Вдруг Баксы громко всхрапнул и, прижав уши к голове, поскакал к своему табуну. Кобылы с жеребятами, подняв головы, все обратились в слух. Там, вдалеке, с высокого кургана спускалась группа зверей светло-серой, почти белой масти. И лишь один, крупный зверь был темнее остальных и сильно выделялся на белом фоне степи. Повизгивая, покусывая друг друга за бока, хищники стремительно приближались к лошадям. Не мешкая, Баксы громко заржал, и весь табун сорвался с места. Началась отчаянная, смертельная гонка. Подгоняя своих лошадок с жеребятами, то с одного, то с другого бока, жеребец был неутомим и энергичен. Казалось, он не знал усталости. Суровый, могучий, он, неотступно оберегал свой табун, который уже начал проявлять первые признаки усталости. И не мудрено, ведь многие кобылы были беременны, и бежать по глубокому снегу им было очень трудно.
Волки, чуя запах разгорячённых лошадиных тел, в исступлении бешено неслись по белоснежной равнине, забыв об усталости. Высунув красные длинные языки, они бежали за табуном, неумолимо сокращая расстояние до добычи. И для них, бег по пересечённой местности, с глубокими сугробами, кустарниками, рытвинами и оврагами на пути был не лёгким. Но великая сила, доставшаяся им в наследство с кровью и молоком матери, властно гнала их вперёд, не давая, ни на миг расслабиться.
День подходил к концу. Скупое зимнее солнце, неумолимо приближаясь к горизонту, равнодушно скрылось вдали. Сразу, вокруг всё стало сумрачным и враждебным. А бесконечная погоня всё продолжалась. Измученные бешеной скачкой животные, стали заметно сдавать. Наконец, молодые жеребята и беременные кобылы в полном изнеможении остановились на небольшом пригорке. Сбившись в плотную непроходимую кучу, объятые клубами пара от разгорячённых тел, они приготовились к обороне. Баксы, не проявляя никаких признаков усталости, бешено носился вокруг табуна. Лошади тревожно всматривались в сумрак наступающей ночи. Вскоре, из полумрака окружающей тьмы, послышалось шуршание лап, пронзительный визг и клацанье волчьих клыков. Звери, не в силах сдерживать своих эмоций, с радостью приближались в вожделённой добыче.
Баксы, прижав уши к голове, воинственно рыл копытами снег. Он стоял на пути приближающейся стаи. Его морда и круп были покрыта инеем, как плащом. В тёмной глубине его блестящих, горящих глаз замерцали свирепые, бешеные огоньки. Не задумываясь, жеребец готов был разделаться со всяким, кто рискнёт приблизиться к нему. Наступил решающий момент. Вскоре показался первый волк и остановился в нерешительности. Сзади появились ещё трое волков. Оценив ситуацию, хищники внимательно разглядывали табун. Переглянувшись между собой и тихо взвизгнув, они ринулись в атаку. Впереди, как всегда шёл Зулум. Уверенные, что добыча уже у них в руках, звери совсем забыли об опасности. Но Баксы не собирался без боя сдавать свои позиции. Прижав уши к голове и опустив морду к земле, он решительно двинулся на врагов. Волки, увидев такое поведение свирепого жеребца, сразу ретировались. Отбежав от опасного животного, они остановились в замешательстве. Враждебное отношение вожака табуна, могучая, почти неуязвимая фигура его, сразу остудили воинственный пыл разгорячённых хищников. Остановившись невдалеке, они внимательно следили за лошадьми.
Но голод давал о себе знать. Немного помешкав, серые хищники решительно двинулись вперёд. Зулум и три волка пошли прямо на жеребца, а зверь с ослепительно белой шерстью на груди и ещё один небольшой волк, побежали вправо, чтобы зайти с тыла. Баксы зорко следил за передвижениями противника, вращая налитыми кровью глазами. Вдруг он сорвался с места и бросился на Зулума и его товарищей. Волки в панике бросились - кто куда. Отогнав их от стада, Баксы погнался за белогрудым. Этот молодой волк, которому летом исполнилось три года, только входил в силу. Обогнув табун сзади, он, вместе со своим товарищем, смело кинулся на лошадей. Кобылы, не выдержав натиска, шарахнулись в стороны. Молодые жеребята, в панике, метались по степи. Вот долгожданная удача! Ещё немного и ужин у них уже на столе. Но не таков был Баксы. Как вихрь налетел он на белогрудого. Волк со всех ног бросился в сторону, но было поздно. Жеребец быстро нагнал его и, схватив зубами за загривок, резко оторвал от земли. Волк перевернулся в воздухе. В это же мгновение Баксы ударил его передним копытом по спине, как бы пригвоздив к земле, а затем, ловко развернувшись, со всей мощью нанёс смертельный удар своей задней правой ногой. Раздался хруст, что-то ёкнуло внутри бедолаги белогрудого, и он беспомощно распластался на снегу.
Зулум вместе с другими волками, оправившись от нападения жеребца, снова ринулись на лошадей. Но кобылы и жеребята уже собрались в кучу, а Баксы вновь непреодолимой стеной встал у них на пути. Подбежав к белогрудому и обнюхав его, волки затихли. Раненный волк ещё шевелился и жалобно скулил на истоптанном снегу. Прошло несколько минут, и он затих навсегда.
Смерть белогрудого обескуражила нападающих. Боевой дух волков упал. Они с опаской смотрели на свирепого жеребца и, всякое желание нападать у них пропало. Уныло, перебегая с места на место, они бесцельно кружили вокруг лошадей, не в силах хоть что-то изменить, а табун, медленно, но неумолимо ускользал от них.
Лошади, почувствовав перемену в поведении волков, уверенно двинулись дальше. Баксы, как грозный непобедимый страж, шёл в арьергарде своего отряда. Он грозно фыркал, время от времени делая мнимые провокационные атаки на волков, давая возможность своим кобылам уйти подальше. Волки вяло атаковали проклятого жеребца, не в силах пробить его оборону. Сражение было проиграно.
Зулум угрюмо наблюдал, как ускользает от них добыча. Сколько трудов, сил, энергии они потратили на то, чтобы отыскать этих лошадей в бескрайней степи. Им подвернулась такая удача: они нашли добычу и вот теперь, так бездарно они теряют её, не предприняв ничего путного. Их товарищ, Белогрудый, лежит в степи, а душа его уже отлетела. В безумных зеленоватых глазах Зулума загорелись зловещие огоньки, которые были хорошо знакомы его товарищам. Все волки сразу насторожились, понимая, что их вожак что-то задумал. Зулум, как бы стряхнув с себя всю усталость, апатию и робость, уверенно засеменил прямо к жеребцу. Баксы, как неприступная скала, неумолимо маячил впереди.
Чем ближе подходил к жеребцу волк, тем тише и осторожней делался его шаг. Зверь, опустив голову почти до земли, прижал уши к голове и, как паршивая дворняжка, повиливая хвостом, медленно приближался к жеребцу. Баксы, приподняв хвост и, гордо взмахнув головой, недоверчиво посмотрел на этого странного волка. В его памяти сразу всплыли образы всяких псов, которых он видел в ауле хозяина. Что-то перепуталось в его сознании. Он не мог понять: кто сейчас перед ним – волк или собака? Чтобы развеять свои сомнения он уверенно направился к этому необычному существу. Зулум, зажав хвост между ног, жалобно скуля, завалился на спину. Он, как побитая псина, болтал своими лапами в воздухе, подставив свой беззащитный живот врагу. Баксы почти вплотную подошёл к поверженному врагу и с любопытством смотрел на это представление. Зулум, лёжа на спине, жалобно скулил и, время от времени, переворачивался с одного бока на другой. Баксы обошёл его вокруг и остановился. Налитыми кровью глазами, он тупо смотрел на своего врага. Противоречивые сомнения обуяли его сознание. Он совсем запутался. Кто это перед ним: волк, собака или ещё какое-то неведомое существо? Баксы никогда не видел, чтобы волки вели себя таким странным образом. Они или нападают, или убегают. Другого поведения этих хищников он знал.
Товарищи Зулума, издали, затаив дыхание, пристально, следили за разворачивающееся драмой. Никто из них не пытался подойти ближе, так как желающих испытать на себе сокрушительную мощь копыт свирепого жеребца больше не было. Баксы, рассматривая волка, всё ближе подходил к нему. Зулум, как маленький щенок, лежал на спине и дружелюбно болтал лапами. Вытянув шею и, широко раскрыв ноздри, жеребец усиленно втянул в себя воздух. Вот ещё один шаг, и их разделяет не более метра. Вдруг Зулум, молниеносно вскочив, мёртвой хваткой вцепился в верхнюю губу жеребца. Грозно всхрапнув, Баксы стремительно отпрянул назад, подняв в воздух целый фонтан снега. Волк, вцепившись в губу, из последних сил старался удержать его. Жеребец, мотая головой, пятился назад, стараясь сбросить проклятого хищника, но не тут-то было. Зулум не разгибал своих стальных челюстей. Жеребец, отчаянно мотая головой, грозно захрипел и, не смотря на тяжесть, стремительно понёсся в открытую степь, волоча хищника за собой. Волк не отпускал свою жертву. Стая, почуяв, что наступил решающий момент, кинулась вслед за конём. Баксы бежал по степи, то поднимая, то яростно опуская голову вниз. Раскрыв пасть, жеребец пытался схватить волка своими громадными зубами, но хищник умело увёртывался от этих страшных укусов. Бывали момента, когда он подкидывал Зулума в воздух, словно тряпичную куклу, но проклятый волк не разжимал своих челюстей.
Стая уже окружила жеребца, но никто из них не решался атаковать его. Грозный Баксы по-прежнему, не подпускал никого к себе. Он не ведал усталости. Но волки прекрасно понимали, что силы Зулума не бесконечны. Рано или поздно, он устанет и разожмёт свои челюсти и тогда очередной трагедии не миновать. Ярости Баксы не было предела. Волки, окружив жеребца плотным кольцом, всё настойчивей стали наседать на него. Но он по-прежнему, был неуязвим, хотя и таскал на себе тяжесть Зулума. Он грозно хрипел и, налитыми кровью глазами зорко следил за всеми передвижениями хищников. Один волк, изловчившись, подкрался к жеребцу с боку, но мощный удар копыта опрокинул его назад. Тихо взвизгнув, он завертелся на месте. Нестерпимая боль обожгла его. Но промедление было смерти подобно. Надо было решаться. По всем признакам было видно, что Зулум вот-вот отпустит свою жертву. В какой-то момент волки, уловив общее настроение и порыв, всем скопом бросились на жеребца. Вокруг всё закипело. Грозное хрипение, топот копыт, клацанье клыков, визг и рычание зверей. Шматки снега, перемешанные с клочками шерсти и крови окропили всё вокруг, но прошло мгновение, и всё стихло. Волки отступили. Но один из хищников всё же успел вцепился в роскошный хвост жеребца и яростно тянул его назад. Этот маневр смелого волка оказался роковым для Баксы. Но он продолжал ещё долго сопротивляться, нанося своим врагам чувствительные удары ногами. Ещё долго, во тьме зимней ночи раздавалось грозное хрипение Баксы и злобное рычание и визг волков.
Далеко за полночь всё было кончено. Зулум с всклокоченной помятой шерстью, еле передвигая ногами, отошёл в сторону и лег на снег. Всё его тело, покрытое бесчисленным количеством ссадин и ушибов, нестерпимо болело и ныло. Трудно было дышать. Проклятый жеребец сломал ему пару рёбер в правом боку. Фактически, ему чудесным образом повезло, что он остался жив в этой смертельной схватке. Другие волки тоже были не в лучшем состоянии. Это была настоящая пиррова победа. Но не в правилах волков было грустить и тужить по такому поводу. Они, злобно рыча и огрызаясь между собой во тьме, с жадностью пожирали свою добычу.
А родной табун Баксы, в целости и сохранности, уходил всё дальше и дальше от этого места сражения. Весной, когда снега сошли, и степь зазеленела и запестрела бесчисленным количеством самых разнообразных цветов, на тучных, бескрайних равнинах, среди густых трав и благоухающих цветов весело бегали маленькие жеребята, задорно махая своими куцыми хвостиками и неуклюже подпрыгивая на длинных тоненьких ножках. И в этой толпе разношерстных, разномастных лошадок можно было разглядеть одного жеребёнка, со светлой, почти песчаной шкуркой. Его чёрная торчащая грива и не по годам развитая мускулатура – говорили о многом умному и проницательному взгляду. Он неотступно следовал за своей матерью и был каким-то диким и неприветливым. Даже теперь, с столь юном возрасте, в нём чувствовалась какая-то неукротимая, свирепая, первобытная мощь и необузданность. Его настороженные, пристальные глаза грозно и недоверчиво смотрели на окружающий мир.
Мэгуджин устал от этих бесцельных действий. Ситуация действительно была угрожающа. Нужно было срочно предпринимать какие-нибудь радикальные меры. Так в раздумьях он ходил по ферме, перебирая в уме десятки способов, с которыми можно бороться с хищниками. Но все они были так не практичны, или через чур фантастичны, что воплотить их в реальной обстановке не представлялось никакой возможности. Измученный этими бесплодными думами, он в исступлении остановился у загона. Коровы, наевшись сена, мирно пережёвывали его, как и подобает жвачным животным с двухкамерным желудком. Разглядывая их, Мэгуджин на миг отвлёкся от своих тягостных раздумий. Бурёнки тоже заметили его. Молодая тёлка подошла к забору и, вытянув шею, доверчиво посмотрела на него. Эта была Джессика. За лето она заметно подросла, окрепла. В её больших, красивых глазах было столько доброты, кротости, что Мэгуджин не выдержал и, протянув руку, похлопал корову по шее. Она ещё ближе подошла к забору и, энергично почесалась об него. Мэгуджин улыбнулся и, почесал тёлку за ухом. Животное, почувствовав ласку и тепло, исходящие от человека, вытянула шею и протяжно замычало. Мэгуджин, разглядывая её, ещё шире расплылся в довольной улыбке:
- Джессика, Джессика, что, привыкла к нашему климату? Небось дома, в Техасе, тепло было? Ну, ничего, скоро лето. Травка зазеленеет, солнце заблестит, птички запоют. Жизнь будет прекрасная.
Похлопав ещё раз животное по спине, он довольно посмотрел на стадо. Что-то приятное и тёплое разлилось по телу, заглушая те тревоги и опасения, которые не давали ему покоя все эти дни. Он смотрел на Джессику и уже уверенно думал: «Всё будет нормально. Всё это вскоре пройдёт. Это только неприятные мысли и бурное воображение не дают мне покоя. Что такое, в конце концов, эти волки? Какие-то дикие животные. Мне только кажется в моём воспалённом воображении, что они, что-то замышляют против меня и моих животных. Ничего они не замышляют. Они просто не способны на такое. Это же просто собаки, дикие собаки».
И действительно, после этого случая прошло больше недели, а волков нигде не было. Нападения прекратились. Все с облегчением вздохнули. «Неужели, проклятые хищники ушли»? – эта беспокойная мысль не давала никому покоя. Дни стали длиннее, ночи короче. Морозы спали и погода потеплела. И вот в один из таких прекрасных погожих дней, Мэгуджин, посоветовавшись с Советханом, решил выгнать коров на пастбище. Пусть животные немного прогуляются на свободе, разомнутся. Стоять в закрытых загонах всю зиму – нелегкое дело.
Утром, когда солнышко поднялось и стало понемногу припекать, бурёнки, впервые за зиму, вышли в степь. Помахивая хвостами и мотая головами, они медленно побрели по глубокому снегу к пригоркам, где виднелись скудные травинки. Ничто не предвещало беды. Была прекрасная тёплая погода. Ветра почти не было. Кое-где, по затишкам, огромные сугробы даже потихоньку стали подтаивать. Весна была не за горами. Мэгуджин, прикрыв ладонью глаза, пристально смотрел вслед табуну и какая-то гордость и радость наполнили его сердце. Вскоре, животные исчезли за горизонтом. Мэгуджин отправился по своим делам. День прошёл в обычных хлопотах и заботах.
Вечером, когда Мэгуджин пригнал лошадей домой, на ферме что-то происходило. Он сразу это почувствовал, как только загнал лошадей. Подойдя к загону для коров, он не застал там ни Советхана, ни других рабочих. Коровы беспокойно мычали за забором, как-будто чуяли смертельную опасность. В кармане зазвонил телефон. Мэгуджин достал его и быстро прочитал сообщение: «Приезжай быстрей к заброшенной кошаре. Советхан». Вскочив на коня, он поскакал.
Темнело, мороз крепчал. Зима не собиралась так просто сдавать свои позиции. Хлестнув коня, Мэгуджин стремительно понёсся по голой степи. Вскоре вдали замаячили тёмные постройки, рядом с которой виднелись маленькие фигурки людей и животных. Вскоре, он был на месте. Советхан и двое рабочих, молча, стояли возле полуразвалившейся кошары. Эта постройка, сработанная ещё в советские времена рабочими из студенческих отрядов, уныло возвышалась над окружающей местностью. Её обветшалые стены с осыпавшейся и потрескавшейся штукатуркой, ещё сопротивлялись неумолимому ходу времени. Мэгуджин подошёл к товарищам. Советхан курил и продолжал молчать. Рабочий по имени Кудайберген негромко сообщил: «Мэгуджин, мы рано радовались, волки объявились снова». Сказав это, он вытянул руку, указывая направление. Мэгуджин повернул коня и, медленно, поехал за кошару.
Прямо перед ним, метрах в десяти, на снегу что-то темнело. У Мэгуджина сразу тревожно защемило в груди. Конь захрапел и, размахивая мордой, перестал повиноваться. Запах свежей крови, и острый волчий дух просто окутали испуганное животное. Продолжая храпеть, оно в панике попятилось назад. Похлопав его по шее, Мэгуджин спешился. Сзади подошли Кудайберген и Советхан. Мэгуджин пошёл вперёд, и страшное предчувствие холодной змейкой поползло по спине. На истоптанном, окровавленном снегу, лежала корова, точнее то, что от неё осталось. Шея её вытянулась, и голова лежала на снегу, как живая. Он смотрел на неё и, казалось, что она только на миг прикрыла глаза и стоит только вскрикнуть, как она тут же откроет их. Но тело её было начисто обглодано. Голые, кое-где покрытые кусочками мяса и обрывками шкуры, рёбра и позвоночник, не гармонировал с этой, почти живой головой. Это ужасное зрелище было не для слабонервных. В каком-то оцепенении Мэгуджин простоял ещё минут пять. Это была Джессика - тихая, весёлая, добрая тёлочка. Чувство какой-то опустошённости, ошеломило, потрясло его сознание. Глядя на останки, он ощутил своё полное бессилие перед этой трагедией. Смерть любимого животного надломила и выбила его из привычной колеи. Потрясённый, он стоял над останками Джессики, не в силах вымолвить ни слова. Что-то горькое, невыносимое вспыхнув в сердце, медленно и неумолимо заполнило всю его сущность нечеловеческой мукой. Повернувшись, он пошёл прочь от этого места и, пройдя метров двадцать, остановился. Холодный, пронизывающий степной ветер безжалостно хлестал по лицу, открытой шее и груди. Но он не чувствовал ничего. Что-то тёплое, мокрое побежало по лицу. Мэгуджин вытер глаза, но слёзы обильно продолжали течь из глаз.
Я думаю, что существа, которые питаются исключительно мясом, знают толк в его вкусовых качествах и сортах. И, наверняка, они способны легко отличить молодую, свежую, парную телятину от жесткой, жилистой, постной плоти старой, костлявой доходяги. Джессике не повезло. Она оказалась там, где ей не стоило быть в тот роковой час. Но пути господни - неисповедимы. Голодные волки, окружив отбившуюся от стада тёлочку, дружно набросились на неё и, враз прикончив бедную животинку, сожрали. Через каких-нибудь тридцать – сорок минут, от неё не осталось ничего, кроме рожек да ножек. Зулум и его команда сделали своё чёрное дело.
Мужчины, выкурив по сигарете, поехали домой. Уже в полной темноте они добрались родной фермы. Весь вечер Мэгуджин просидел мрачнее тучи. Акмарал несколько раз пыталась отвлечь его от невесёлых дум, но всё тщетно. Мэгуджин так и не раскрыл рта. Он угрюмо смотрел телевизор и за вечер не проронил ни слова. Утром, ещё затемно, он встал и ушёл на работу. Весь вечер, ночь и теперь утром его не покидали тягостные, тяжёлые воспоминания. Растерзанное, обглоданное тело, лежащее на окровавленном снегу, снова и снова всплывало перед его мысленным взором. Он непрерывно думал о ней. Образ этой милой, жизнерадостной коровки постоянно стоял перед его глазами. Временами, непрошенная, скупая слеза, тайком скатывалась из края его глаза. После этого случая Мэгуджин изменился. Он стал замкнутым, сосредоточенным. Какие-то тревожные думы завладели его сознанием.
На другой день, встретившись с Советханом, они о чём-то долго и основательно поговорили. После разговора Советхан, немного задумавшись, неуверенно, сказал:
-Не знаю, я в первый раз слышу об этом. Ну, давай попробуем. Чем чёрт не шутит. Может быть, что-нибудь получится.
После обеда, оседлав коней, они поехали куда-то. Недалеко от фермы была яма, где летом они брали глину для нужд строительства. Вот к ней-то они ехали сейчас. Яма находилась под самым холмом и, чтобы попасть туда, нужно было пройти по узкой дорожке, которая извиваясь, шла по крутому откосу. Кое-как добравшись до места, они спешились и, привязав коней к кусту, пешком направились к яме. Но среди глубоких сугробов трудно было разобрать, где же она. Осторожно ступая по глубокому снегу, они медленно приближались к этому опасному месту. Вскоре, заметив маленькую воронку среди огромного сугроба, они остановились. Аккуратно разгребая снег перед собой, Мэгуджин, медленно, пошёл вперёд. Осторожно ступая по опасной стезе, он снова и снова останавливался, чтобы поверить почву под ногами. Потопав по снегу, он с опаской, продолжал свой путь. Вдруг, Мэгуджин, вытянув вперёд левую ногу, почувствовал, что почва под ней исчезла; он ясно ощутил под своей подошвой пустоту.
-Нашёл. Яма здесь, - с радостью воскликнул он. Советхан, крепче ухватив его за руку, упёрся ногами в снег.
-Какая у неё глубина? – спросил Мэгуджин.
-Метров пять, может чуть больше. Точно не помню, - глухо ответил Советхан.
Мэгуджин отошёл от края ямы, с опаской заглядывая вниз. Снег кое-где провалился, и появились контуры глубокого проёма. Какой-то зловещий, мстительный огонёк заиграл, запрыгал в глубине тёмных пронзительных глаз Мэгуджина. Он, оценивающе осмотрев свою находку, повернулся к Советхану:
-Завтра начнём, - решительно сказал он.
Целую неделю Мэгуджин с товарищами, не покладая рук, трудились, чтобы завершить задуманное. И вот труды закончены. Надо только испытать этот желоб. С краю от ямы, они продолбили в мёрзлой земле узкую крутую дорожку, которую залили водой. Получилось, что-то вроде маленькой бобслейной трассы, только в миниатюре. Но это не тревожило строителей. Ведь трасса предназначалась не для людей. Целую неделю Мэгуджин и его товарищи долбили мёрзлую, как камень, землю не для того, чтобы кататься по этой горке. Совсем для других существ предназначалось это сооружение.
И вот настал знаменательный день. Труды окончены, нужно испытать сооружение. Для испытания взяли простого дворового пса Таймаса. Его привели к яме и поставили на ледяную дорожку. Пёс, дрожа всем телом, с испугом смотрел на людей и ждал: чего они хотят от него. Мэгуджин слегка подтолкнул его, и пёс, с полными ужаса глазами, стремительно покатился вниз. Он жалостно смотрел на них, не в силах вымолвить своей мольбы. Через мгновение он был на дне ямы и, с нескрываемой тоской смотрел оттуда на этих коварных людей. Довольная улыбка появилась на лице Мэгуджина. Он, многозначительно посмотрев на Советхана, подмигнул ему глазом:
-Ну, что я говорил? Теперь им крышка.
Советхан тоже улыбнулся и ничего не ответил.
На другой день они притащили к желобу мёртвую корову и положили брюхом к дорожке. Засыпав снегом свои следы, охотники удалились восвояси. Оставалось только ждать. Время потянулось медленно и тягуче. На другой день Мэгуджин с Советханом наведались к яме, но ничего там не нашли. Всё было по-прежнему. Прошло ещё несколько дней, но изменений не было. Надежда, что волки попадут в ловушку, таяла как снег от весеннего солнца. Разочаровавшись в своей затее, Магуджин пал духом. А за это время волки успели растерзать и съесть ещё несколько овец. Фактически, операция провалилась.
Зима подходила к концу. Но, признаков, даже мимолётных, еле уловимых намёков на то, что весна пришла на равнины Восточного Казахстана, не было. Мощные снегопады обрушились на степи, а затем установились безжалостные сорокоградусные морозы. В некоторых районах столбик термометра опустился ниже пятидесятиградусной отметки. Всё живое спряталось от этого нестерпимого уничтожающего холода. Зулум и его небольшая стая рыскала среди холмов на юго-западе от фермы Мэгуджина. Волки прекрасно знали, что это последние холода, и что совсем скоро морозы отступят и долгожданное тепло хлынет на их родные долины. Подруга Зулума была на последних неделях своей беременности. Все в стае знали, что пройдёт ещё несколько дней, и на свет появится новое поколение волков. Вечерело. Огненно-красный пылающий закат не предвещал никаких изменений. Лютый холод по-прежнему держал в своих цепких объятиях всё вокруг. Неторопливой рысцой волки медленно пробирались вверх по склону холма. Вдруг чуткий нюх хищников уловил какой-то слабый запах. Звери остановились и, усиленно нюхая воздух, водили головой из стороны в сторону. Через минуту стая уверенно двинулась вперёд.
Вскоре волки подошли к месту, где лежала туша коровы. Зулум, утопая по брюхо в глубоком снегу, первый подошёл к добыче. Усиленно нюхая воздух, он пытался определить: нет ли тут какой опасности. Всё было чисто. Подойдя к корове, он внимательно всё осмотрел. Огромный белый сугроб полностью скрыл тушу. Вокруг неё всё было покрыто ровным глубоким снегом. Звери один за другим приблизились к добыче. Туша так промёрзла, что была как каменная. Перед волками стояла нелёгкая задача разгрызть её. Работая лапами и мордой, они быстро разгребли снег вокруг и добрались до мяса. Размышлять было некогда. Пустой желудок властно требовал своё. Не мешкая, волки сразу приступили к еде. Зулум, рыча и огрызаясь, рвал острыми клыками застывшую плоть коровы. Его подруга робко приблизилась к нему слева.
Осторожно переступая ногами, она приблизилась к туше. Чтобы удобней пристроиться у добычи, она сделала ещё несколько шагов в сторону и вдруг почувствовала, что почва уходит у неё из-под ног. Резко перебирая ногами, она рванулась вперёд, но какая-то неведомая могучая сила неумолимо потащила её вниз, в ужасную бездну. От испуга и страха, она жалостливо завизжала и глазами полными тоски и безнадёжной апатии посмотрела на Зулума. Вожак сразу повернулся к ней. Но волчица быстро скатилась вниз. Через мгновение она тоскливо заскулила где-то глубоко внизу. Все волки подошли к яме и с тревогой посмотрели вниз. Там, под сугробами, в тёмной снежной берлоге блестели глаза перепуганной волчицы.
Встревоженный Зулум в панике заметался вокруг. Подбегая то с одной, то с другой стороны к яме, он старался откопать выход. Но всё было напрасно. Мёрзлая как камень земля была скована льдом. В отчаянии он стал медленно спускаться к своей подруге. Через мгновение, не удержавшись на льду, он вихрем скатился вниз. Оказавшись на дне ямы, он лизнул свою подругу в морду и слегка куснул в бок. Волчица успокоилась и на мгновение положила морду на спину Зулума. Так они простояли несколько минут. Но деятельная натура Зулума не давала ему расслабиться. Подойдя к желобу, он прыгнул на лёд и, изо всех сил упираясь лапами, пополз вверх. Прилагая неимоверные усилия, он медленно, шаг за шагом продвигался вверх. Вскоре, он вылез из ямы. Повернувшись, он чуть слышно тявкнул. Волчица, воодушевлённая его успехом, стала медленно карабкаться вверх. Но, пройдя два-три шага, снова скатилась вниз. Так продолжалось несколько раз, пока она совсем не выбилась из сил.
Вечерело. Солнце скрылось за горизонтом, и тьма опустилась на зимнюю степь. Всю ночь Зулум и его стая не отходили от злополучной ямы. Они, как могли, поддерживали бедную волчицу, но неумолимое время играло против них. Звёзды на небе поблекли, и на востоке забрезжил рассвет. Безумная, сумасшедшая ночь подошла к концу. Зулум стоял на краю ямы и внимательно смотрел вниз. Волчица с безмолвной тоской смотрела на него из чёрной глубины ямы. Не взирая на опасность, Зулум снова спустился вниз.
Так прошёл ещё один день. Обессиленная, продрогшая волчица с жалостью смотрела вверх, надеясь на чудо. Зулум и остальные волки уныло сидели на краю ямы не в силах что-нибудь изменить. Вечер наступил быстро и неожиданно. В последний раз Зулум подошёл к яме и посмотрел вниз. Волчица безмолвно смотрела на него снизу. Медленно скользя по льду он вновь спустился к ней. Полный решимости хоть как-то повлиять на ситуацию, он подошёл к ней. Понюхав и лизнув её в морду, он чуть слышно тявкнул. Волчица, доверчиво глянув ему в глаза, на миг замолкла и положила голову на его плечо. Чувствуя, что это последняя их встреча, волки замерли.
Вдруг где-то вдалеке послышался отчётливый стук копыт. Чуткий слух волков без труда определил: кто приближался к ним. Зулум, чувствуя что приближается опасность легонько подтолкнул свою подругу к желобу. С трудом взойдя на дорожку и собрав остаток своих сил, она рванулась вперёд. Казалось, что произошло чудо. Она прошла несколько шагов вверх, но тяжесть, которую она носила в себе уже несколько месяцев забрала последний шанс, который ей дала судьба на спасение. Лапы её заскользили по льду, и она тихо скатилась вниз. Зулум от отчаяния тихо заскулил. Грозный стук неумолимо приближался всё ближе. В последний раз, взглянув на подругу, Зулум рванулся вверх. Могучая колоссальная сила и злость закипели в нём. Выскочив наружу, он принюхался. Все волки уже убежали от этого опасного места. За ближайшим холмом отчётливо слышались голоса людей и топот лошадиных копыт. Зулум побежал прочь от этого злого места.
Отбежав на почтительное расстояние, он затаился за холмом. Слух волка во много раз превышает по чуткости человеческий. Он может услышать звуки, которые происходят за много километров от него. Потому Зулум прекрасно представлял, что произошло в яме через несколько минут. Топот копыт стих, и раздались человеческие голоса, скрип снега под ногами. Потом морозную тишину разорвал щёлчок затвора, и всё стихло. Лишь панический, еле различимый визг волчицы и нервный, беспорядочный топот её лап слабо доносился до его слуха. Раздался выстрел. Волчица вскрикнула и всё стихло. Прошло несколько минут, и Зулум тоскливо завыл. Его унылый и зловещий вой разнёсся над равниной, разрывая наступающую ночную тьму и наполняя унынием и тревогой человеческие сердца.
Вся стая Зулума разбежалась кто куда. Со смертью волчицы семейные узы, которые связывали хищников, распались. Никто из волков не хотел испытать на себе ярость и гнев Зулума. Его отчаянию и горю не было границ. Уже несколько лет к ряду они со своей подругой не могли вырастить своих волчат. Ещё ни один выводок, который был у них, не смог вырасти. Несколько лет назад волчата родились мёртвые. До этого всех детёнышей поразила какая-то инфекционная болезнь. В позапрошлом году мощное наводнение в одну ночь затопило их нору, где копошились ещё слепые волчата. Постоянные неудачи и стрессы совершенно расстроили нервную систему волчицы. После этих несчастий она перестала подпускать к себе Зулума. Поэтому в предыдущем году у них не было помёта. И вот теперь, когда до рождения щенят оставалось несколько дней, она погибла.
Как зомби Зулум бродил вокруг злополучной ямы, время от времени оглашая ночную тишину тоскливым воем. Но лишь холодный ветер и бездушные звёзды уныло блестели и в безмолвной высоте совершенно равнодушные к его трагедии. Далеко за полночь он подошёл к яме. Запах людей и лошадей смешался со слабым запахом волчицы. Замёрзшая кровь на белоснежном снегу отчётливо виднелась при слабом свете звёзд. Зулум сел возле яма и, подняв морду к верху протяжно и тоскливо завыл. Где-то далеко, за холмами в морозной искрящейся ночи послышались ответные голоса волков. Хищники, прощаясь со своей подругой, горевали все вместе.
Несколько дней Мэгуджин не видел и не слышал волков. Удар, который он с товарищами нанёс волчьей стае, оказался роковым. Он нисколько не сомневался в этом. Еле заметная ухмылка время от времени скользила по его лицу. Советхан и другие рабочие тоже ходили довольные и радостные. Пора тревог и несчастий миновала. Скоро зима отступит, и настанут добрые славные времена, наполненные приятными заботами и хлопотами. Всеобщая эйфория и благодушная радость наполнила сердца этих простых, бесхитростных людей. Так прошла неделя.
Как-то утром, к ним приехал родственник из соседнего аула. Из его слов они узнали, что какой-то волк истребил почти всех собак в их ауле. Некоторые псы не выходили из своих конур и просто погибли от нервного стресса. Проклятый зверь просто терроризировал их. Родственник уехал, и все задумались над этим. Вечером, где-то далеко, за холмами протяжно завыл волк. Это был одинокий унылый вой, который тоскливо звучал в стылом воздухе, не предвещая ничего хорошего.
На другой день поздно вечером, на улице залаяли собаки. Мэгуджин вышел из дома и прислушался. Было тихо. Снег скрипел под ногами, и яркие звёзды, бездушно мерцая, блестели в холодной безмолвной вышине. Что-то неприятное было в этой подозрительной обманчивой звенящей тишине. Предчувствие надвигающейся беды не покидало сознание Мэгуджина. Решительно глянув вдаль, он усилием воли разогнал эти нелепые фантазии.
Среди ночи он проснулся от шума, который доносился со стороны коровника. Бешенный лай собак, сразу согнал последние признаки сонливости. Вскочив, Мэгуджин быстро оделся и, схватив винтовку, выбежал на улицу. У коровника уже возился Советхан и ещё один рабочий. Коровы мычали и бегали по загону в панике. В темноте нельзя было разобрать, что там происходило внутри. Забившись в угол, они с ужасом смотрели на людей. Их огромные глаза, наполненные первобытным страхом, с мольбой взирали на своих защитников. Мэгуджин с Советханом зашли в загон. На земле лежали две растерзанные тёлки. Ещё несколько с разорванными боками все в крови прижимались к другим животным, ища спасения от ужасного монстра. Вскинув винтовку, Мэгуджин выискивал в толпе животных проклятого волка. Но хитрый зверь, бросившись в гущу коров, создал настоящий хаос. Животные, обезумев от страха, бросились в рассыпную. Воспользовавшись этой паникой, хищник, вскочив на спины несчастных коров, перемахнул через высокий забор, и скрылся в темноте.
В последнее мгновение Мэгуджин поймал проклятого волка на мушку, но побоялся выстрелить. Не было никакой гарантии, что он попадёт в зверя. Промахнувшись, он мог спокойно убить свою корову. Выскочив из загона, Мэгуджин побежал влево. Там, в степи на белом снегу замаячила тёмная фигура хищника. Виляя хвостом, разбойник стремительно уносился вдаль. Вскинув винтовку и, прижавшись щекой к прикладу, Мэгуджин прицелился и выстрелил. Хищник, припав на миг к земле, с удвоенной энергией рванулся вперёд, прочь от людей и их страшных винтовок.
Урон, который нанёс волк, был просто потрясающий. Две тёлки лежали растерзанные в луже крови. Ещё две были так покусаны проклятым хищником, что не подлежали никакому лечению. Их оставалось только зарезать. Многие животные были безжалостным образом искусаны и перепуганы, что до самого утра не могли успокоиться. Налёт Зулума оказался дерзким и удачным.
Мэгуджин и все остальные не сомневались, что это была месть смелого волка. Теперь люди воочию убедились, что это злобное и мстительное существо так просто не оставит их в покое. Вскочив на лошадей, он вместе с Советханом поехал по свежему следу волка. Проехав метров сто, они остановились на месте, где пуля догнала хищника. Несколько капель крови темнели на снегу. Но сразу было видно, что рана была несерьёзная. От этого места хищник огромными прыжками умчался в открытую степь.
Проехав по следу ещё несколько километров, они повернули назад. Преследовать его теперь было бесполезно. Он убежал далеко. Уже светало, когда они вернулись домой. Осмотрев коровник, Мэгуджин с Саветханом поразились хитрости и коварству хищника. Действительно он обладал незаурядными умственными и физическими способностями.
Коровы находились в тёплом добротном помещении, куда хищник забраться не мог никак. Загон, куда они выходили днём, был огорожен высоким прочным забором, через который перепрыгнуть невозможно. Но рядом с коровником находился склад, где были корма и всякая хозяйственная утварь. Между этим складом и коровником было небольшой проход метра два, два с половиной шириной. Обойдя этот склад, Мэгуджин с Советханом сразу догадались, что произошло ночью. Сзади, этот склад занесло снегом. Волк, не долго думая, забрался по сугробу на крышу здания и, перепрыгнув на крышу коровника, попал в загон к коровам.
Хищник стал наглым и изобретательным. К капканам и ловушкам он совсем не подходил. Увидеть его ни днём, ни тем более, ночью было невозможно. Через несколько дней он напал на отару овец и растерзал нескольких. Подстрелить его было трудно, так как он прятался за баранами. Для своей атаки он использовал рельеф местности, которая в этом месте изобиловала оврагами, кустарниками, скалами. Выскочив из-за скалы, он стремительно ворвался в гущу робких животных и, растерзав нескольких, быстро скрылся в густом кустарнике, который тянулся сплошной полосой по пологому ущелью между двумя холмами. Люди, обескураженные наглостью и дерзостью серого разбойника, стрельнули несколько раз наугад по кустам, но всё тщетно. Хищника и след простыл. Зверь просто наслаждался и упивался своей безнаказанностью и вседозволенностью.
Через пару дней он загрыз молодую кобылу, которая должна была вот-вот ожеребиться. Терпению Мэгуджина пришёл конец. Вечером к нему приехал его брат Турсун. С собой он привёз два снегохода и две отличные винтовки с отменной оптикой и прекрасной убойной силой. До поздней ночи мужчины обсуждали план предстоящей охоты. Прекрасно зная местность, они верно определили направления главного удара. Дни проклятого волка были сочтены.
Утром погода была прекрасная. Яркое солнце и слабый ветерок не предвещали ничего плохого. Охотники знали, что на сегодня обещали сильный мороз. Но на улице было терпимо – минус 30. Заправив снегоходы, они собрали необходимые вещи и оружие. Через полчаса они уже мчались по степи в предвкушении славной охоты. Прошло часа полтора, и они увидели след зверя. Остановившись, Мэгуджин с товарищами внимательно его рассмотрели. Сомнений не было – след был свежий. Зверь прошёл здесь ночью. Не долго думая, охотники рванули по следу.
Почти ровная, покрытая скудной низкорослой травой равнина лежала перед ними. Только вдали на склонах холмов темнели заросли карагана, а чуть правее, в ложбинке рос чий. Морозный холодный ветер яростно дул в лицо, от чего было трудно дышать, и глаза слезились. Если бы не защитные очки и тёплые шапки с зимней одеждой, то люди замёрзли бы здесь на ветру через несколько минут. Вскоре они приблизились к зарослям чия и стали объезжать их с боку. Вдруг из кустов выскочил волк. Он стремительно бросился к видневшимся впереди холмам. Прибавив газу, Мэгуджин с Турсуном погнались за зверем. Советхан и Кудайберген выхватив винтовки, приготовились к стрельбе. Зверь, с каждым шагом убыстряя ход, почти летел по снегу. Но тягаться с могучей техникой ему было не под силу. Люди верно, но неумолимо нагоняли его. Время от времени хищник воровато оглядывался назад, измеряя расстояние между собой и врагами. Язык его висел на боку. Шерсть на боках взмокла и стала покрываться пеной. Даже жгучий мороз не мог остудить его разгорячённую плоть. Драма подходила к концу. Прицелившись, Советхан выстрелил. Пуля, просвистев над головой хищника, исчезла где-то впереди. Волк, пригнув на мгновение голову, весь сжался, а затем, с удвоенной энергией рванулся вперёд. Резко вильнув в сторону, он изменил направление погони, и помчался к видневшимся невдалеке скалам.
Скинув скорость, Мэгуджин с братом повернули снегоходы и вновь погнались за волком. Это был Зулум. Мэгуджин сразу узнал его. Да и Советхан не сомневался, что это старый знакомый. Прошло несколько минут, и раздался второй выстрел. Зулум с разгона ткнулся носом в снег, и перевернулся несколько раз. Охотники, прибавив газу, устремились к нему. Но прошло мгновение, и зверь, вынырнув из снега, с небывалой прытью побежал вверх по холму. Остановив снегоходы, люди стали стрелять. Но зверь, как заворожённый, то пригибаясь, то увиливая в сторону, бешеным галопом добежал до скалы и нырнул в какую-то расщелину. Советхан с Кудайбергеном бросились вслед за ним, а Мэгуджин разделившись с братом, поехали вокруг холма, чтобы встретить зверя с противоположной стороны.
Через минут тридцать-сорок братья были на той стороне. На равнине, в метрах ста, ста двадцати на белом снегу темнела фигурка волка, который продолжал упорно уходить от погони. С горы бегом спустились Советхан с товарищем. Вскочив на снегоходы, охотники пустились вслед за волком. Было уже часа три. Зверя без остановки гнали почти два часа. Выносливости и упорству этого создания можно было только позавидовать. Бежать по заснеженной степи, взбираясь на высокие холмы, и снова спускаясь на равнину – могло только чрезвычайно сильное и выносливое животное, с крепкими нервами и несокрушимой силой духа.
Люди снова стали нагонять серого. До конца драмы оставалось недолго. Но впереди замаячили спасительные кустарники. Волк, прилагая неимоверные усилия, собрав последние силы, рванулся к ним. Резко вильнув в сторону, он вновь оторвался от преследователей. На снегу, рядом со следом хищника, тонкой полоской заалела пунктирная нить. Было понятно, что зверь ранен. Охотники, воодушевлённые этим открытием, уверенно погнали волка дальше.
Через полчаса хищник нырнул в кустарник, который сплошной массой поднимался вверх по пологому ущелью между двумя холмами. Оставив снегоходы, люди бросились вслед за зверем. Зулум сильно прихрамывая, постоянно приседая, старался быстрее добраться до скал, которые темнели впереди, среди нагромождений камней и сугробов. Люди, обливаясь потом, бежали по свежему следу уже обильно политому кровью. Они были уверены, что последние минуты жизни проклятого разбойника уже сочтены. Шаг за шагом Мэгуджин с товарищами приближались к животному, который не имел никаких прав на жизнь. Люди не оставили ему никаких шансов на спасение. Но зверь имел на этот счёт совершенно другое мнение. Он не собирался умирать. И на решение людей, он отреагировал совершенно иначе. Он просто проигнорировал его.
Там среди хаотического нагромождения камней, скал, под огромным сугробом была небольшая пещера, куда Зулум стремился попасть до того, пока люди не настигли его точным выстрелом. Из последних сил, припадая к земле, хищник почти ползком, продирался сквозь густой кустарник. Каждое движение доставляло ему нестерпимую боль, и капли драгоценной крови, одна за другой, неумолимо покидали его организм, всё сильнее и сильнее ослабляя его. Он чувствовал, что ещё немного, и сил у него не останется. Люди догонят его и прикончат ударом приклада. Вот, наконец, знакомая скала. Но предательский снег наглухо замуровал вход в пещеру. Собрав остаток сил, Зулум, начал копать. Работая когтями и зубами, он зарылся в сугроб. Прошло минут пять, и сзади послышались человеческие голоса. Щёлкнули затворы, и пули пронзая снег, застучали по камню, как горох. Зулум добрался до земли, но входа не нашёл. Вдруг что-то твёрдое и инородное, вонзившись в правый бок, пронзило его насквозь. Нестерпимая боль обожгла волка. Стиснув зубы, он замер, уткнувшись мордой в снег. Кровь тёплой густой струёй потекла из раны. Голова закружилась. Казалось, ещё мгновение и он потеряет сознание. Неимоверным усилием воли хищник заставил себя повернуть вправо и продолжить копать снег. Вскоре передние лапы провалились в пустоту. Через силу передвигая конечностями, Зулум заполз в нору. Почти в забытье, он полз, пока не уткнулся в холодную твёрдую скалу. Тут силы покинули его.
Турсун первый добрался до злополучной пещеры. Увидев прорытую волком в снегу нору, он, схватив винтовку, несколько раз пальнул в неё. Подбежали остальные охотники. Выстрелив несколько раз по сугробу, люди стали энергично разгребать снег. Вскоре они добрались до пещеры. Расчистив аккуратно снег, Мэгуджин заглянул в грот. Но волка не было видно. Достав фонарик, он осветил лабиринт, но ничего там не увидел.
- Далеко заполз, гад, - с раздражением проговорил Мэгуджин, поднимаясь и стряхивая с колен снег.
Подошёл Советхан и, нагнувшись, посмотрел в тёмный зев. Вскинув ружьё, он хотел выстрелить, но Мэгуджин его остановил:
- Постой, может срикошетить. Видишь, там одни камни.
- А что будем делать? – спросил Советхан.
- Надо добить его, ведь целый день гонялись, - поддержал Турсун.
- А как? Он сволочь, заполз в самую даль и ничем его теперь оттуда не достанешь, - с досадой закончил Советхан.
Охотники ещё долго разглядывали нору, но ничего дельного не придумали. Благоразумно спрятавшись за камни, они несколько раз пальнули в пещеру. Но никаких звуков не услышали. Чтобы выкурить хищника из норы не было сухого валежника. Покрутившись с полчаса, люди ушли.
- Да он и так сдохнет. Вон сколько крови натекло перед входом. Видать, я в него попал под снегом, - успокоил всех Турсун.
Вечерело. Небо затянула серая тусклая пелена. Солнце скрылось, и ветер, набирая с каждой минутой силу, подул прямо в лицо. Мелкие крупинки снега посыпались на землю. Надо было быстрей добираться домой. Начиналась метель. Сев на снегоходы, люди, не мешкая, двинулись в путь.
Через час вокруг нельзя было разглядеть ничего. Миллиарды снежинок, захваченные бешенным ритмом пурги, закружились в воздухе, засыпая землю глубокими сугробами. Стемнело, и снег повалил ещё гуще. К утру, буря стихла, и установилась ясная солнечная погода. Температура упала до минус тридцати семи. К вечеру мороз опустился ниже сорокаградусной отметки. Следующей ночью стужа набрала свои обороты – термометр показал минус пятьдесят три. Всё живое попряталось от этой нестерпимого холода. Зулум лежал в своей конуре, зализывая раны. Потеряв много крови, он был на грани жизни и смерти. Временами, теряя сознание, он был на волосок от смерти. Казалось, всё в этом мире было против него. Ужасные раны, небывалые холода неминуемо готовили ему одно - смерть. Но великий дух, доставшийся ему в наследство от могучих отцов, даже в эту критическую минуту побуждал его к действию, к сопротивлению. Даже не осознавая этого, он из последних сил боролся, цепляясь за каждую возможность выжить.
Зализав раны, волк впал в забытьё и пролежал в таком состоянии более суток. Снег засыпал его убежище и он, как медведь в берлоге, пролежал эти трудные дни в тепле. Его могучий организм, мобилизовав последние резервы, чудом выкарабкался и лап смерти. На исходе второго дня он с трудом открыл глаза. Метель стихла, но лютый мороз сковал всё живое на многие мили вокруг. С трудом приподняв голову, Зулум с тоской посмотрел вверх. Снег плотно облегал его со всех сторон. Страшно хотелось пить. Во рту пересохло, жгучая боль пронзила всё его тело. Лизнув снег, он с трудом проглотил несколько кусочков. Холодная влага, как раскалённый свинец обожгла его воспалённый желудок. Он не мог пошевелить ни одним своим членом. Всякое движение вызывало нестерпимую боль во всём организме. Казалось, всё его тело было избито тяжёлыми дубинками, и на нём не было ни одного целого места. Одна пуля, пробив лёгкое и, сломав ребро, вылетела с другого бока. Другая, попав в шею, всего в миллиметре прошла от артерии, и только чудо спасло Зулума от верной смерти. Испытывая невыносимые муки, он снова впал в забытьё.
Прошло ещё два дня. Мороз стал спадать. Зулум очнулся и посмотрел вокруг. Снег по-прежнему накрывал его как одеялом. Лизнув рассохшимся языком холодный снег, он уткнулся носом в живот и замер. Невесёлые думы закрутились в его голове. Он прекрасно знал, что творилось за стенами пещеры. Мороз спал, и не было никаких сомнений в том, что люди скоро появятся здесь. И тогда ему уже не уйти от них. Выбора у него не было. Подняв голову, он тревогой прислушался. Могильная тишина окружала его. Шевельнув ногой, он попытался встать. Все его мускулы, сухожилия одеревенели и перестали повиноваться. Они просто отказывались выполнять его приказы. Любое движение отзывалось в мозгу целым сонмом невыносимых мук и страданий. Он несколько раз пытался подняться, но снова и снова падал на снег. В конце концов, окончательно вымотавшись, замер в изнеможении. Но движение спасло его. Заструившись по жилам, кровь понесла тепло и кислород в умирающие конечности. Через полчаса волк повторил попытку. Побарахтавшись минут пять, он с трудом встал. Ноги дрожали, тело бил противный озноб. По всем признакам было видно, что ему не суждено было выжить. Собрав остаток сил, он потихоньку начал копать снег. Вскоре голова его показалась наверху. На небе ярко горели звёзды, и безмолвная степь расстилалась перед ним от края и до края. Выбравшись наружу, Зулум упал в изнеможении на снег. Он тяжело дышал.
Пролежав полчаса, волк с трудом встал и, ковыляя, медленно побрёл в тёмную даль. Весь его организм, тело было изувечено, изуродовано. Глядя на него, невольно возникал вопрос: как вообще он ещё живёт, как жизнь может держаться в этом убитом существе. Но великая тяга к жизни толкала его вперёд. Мускулы, кости привыкшие к движению, напряжению, почти автоматически включились в работу. Разогревшись от движения, они сами того не ведая, дали волку шанс на выживание. Раны болели, вызывая страшные муки при каждом шаге, но волк упорно бежал вперёд, потому что только в этом мог найти своё спасение. Постепенно организм его разогрелся, и боль поутихла. Зверь оглянулся назад и бодрей зашагал вперёд. Через несколько дней мороз отступил и начало подтаивать; потеплело, и следы на снегу исчезли навсегда.
Собаки и люди. Глава 3. В дебрях большого города
© Copyright: Бейбит Ахмедиев, 2014
Свидетельство о публикации №214022002360
Свидетельство о публикации №214022002360
Рецензии