Глава 6 - Неглерия

- Яра вызывает Хромого. Прием, - произнесла я тихо в рацию, зажав кнопку связи. Говорить громче я не решалась, люди у дороги могли услышать меня. А из рации раздавалось лишь хрипение помех. Несколько раз я вздрагивала, когда белый шум начинал напоминать человеческую речь или часть сигналов с других каналов пробивалась на нашу частоту. Если рация сломалась, и я сейчас упущу охранников, присланных Штефаном за мной, придётся догонять их или возвращаться одной. Несколько безумно долгих минут прошло прежде, чем раздалась хриплая речь:

- Хромой на связи, что там у тебя?
Эти слова показались мне слишком громкими в окружающей тишине, и я крутанула колесо громкости, прежде чем ответить:
- Вижу трех человек направляющихся на юг вдоль железнодорожных путей.
- А, ну прячься.
Идиот какой-то.
- Уже, - заверила я Хромого, чуть раздражаясь, - так это не вы?
- Неа, мы только час как из города вышли.
- Ясно, отбой.

Я убрала рацию в кармашек разгрузочного жилета и принялась со своего поста наблюдать за троицей. Это были мужчины в таких же камуфляжных костюмах, как у Пыхчи и Саныча. Поверх у всех были одеты бронежилеты. Что за оружие рассмотреть было сложно с такого расстояния. Один из них, высокий и сутулый, дважды останавливался и что-то осматривал на путях. В эти мгновение, когда остальные ждали его и осматривались по сторонам, мне казалось, что меня вот-вот заметят. Меня бросило в жар, но шевельнуться, чтоб снять часть одежды я не решалась. В целом же они двигались быстро. После того как мужчины скрылись из виду, я еще минут десять выждала, и лишь тогда пошла на встречу с Хромым и его ребятами. За время ожидания, я решила, что пока буду двигаться к городу самостоятельно. Это было опасно, так как дорога местами граничила с лесом, в котором могли обитать зомби. Но и сидеть на месте было страшно. Такой беззащитной и потерянной я себя чувствовала только один раз за всю жизнь, когда миссия красного креста бросила меня на пустыре. Поддаваться унынию было не в моем характере, потому я и выбрала действие вместо ожидания.

Железная дорога, судя по виду, не использовалась много лет и находилась в плачевном состоянии. Рельсы были покрыты ржавчиной, шпалы местами сгнили, местами были вырваны. Чуть дальше часть дороги была затоплена. Неглубокие лужи блестели на солнце, в грязи остались следы тех людей, что ушли на юг. В искусстве чтения следов я не была сильна, потому эти отпечатки ничего нового не рассказали мне о незнакомцах. А несколько минут спустя я погрузилась во тьму. Такую кромешную, что невозможно было поверить в её реальность. В первое мгновения я подумала, что это просто блики на воде ослепили меня. Затем вспомнила об упомянутой Санычем аномалии «мерцающая тьма». «Напрочь лишает зрения, но не мгновенно, а с запозданием. Можно зайти в неё и ничего не понять. А потом внезапно вокруг становится темно. Эффект со временем проходит, если ты конечно из аномалии выйдешь».

Значит просто нужно выйти из аномалии. Нет, сперва, определить, откуда я пришла. Рядом раздалось стрекотание кузнечика, оно показалось слишком громким. Дыхание перехватило, я вспомнила то чудовище, что убило двух людей этим утром. Так, спокойно, если бы это был тот кузнечик, я бы уже не пугалась и не рассуждала. Ничего страшного. Сейчас я просто пойду назад. Так, а правильно ли я иду? Направление. Нужно нащупать рельсы. Чёрт, вода! Спокойно, это просто лужа, промочила ботинки, это не смертельно. А вот и рельсы. Теперь вдоль них нужно вернуться назад. Сколько же идти? А может я уже вышла из аномалии, и сейчас возвращаюсь к ней? Может просто связаться с Хромым, объяснить что произошло, и ждать его на путях? Но здесь я видна как на ладони для любого противника. И неизвестно, сколько нужно провести в аномалии времени, чтоб потеря зрения стала необратимой. В свете всего произошедшего я сильно сомневалась в компетентности Саныча как проводника. Проверять на себе последствие длительного пребывания в «мерцающей тьме» желания не было. Хотя в перспективе достаточно интересно попробовать, но лучше на ком-нибудь, кого не жалко.

Представляя, на ком еще кроме людей можно проверить принципы действия аномалии, я дотопала до точки, где зрение начало возвращаться. Сперва мир окрасился серым, затем проступили более четкие очертания холмов и деревьев, затем появились блеклые краски. От них заболела голова и мне пришлось немного посидеть на рельсах с закрытыми глазами. Меня еще немного пошатывало, когда я сместилась в право от дороги метров на десять и пошла параллельно ей. В этот раз никаких затемнений не произошло. Голова тоже прошла. И самым неприятным последствием маленького приключения осталась вода в ботинках.

Мокрые носки казались ледяными. Зато макушку припекало внезапно разошедшееся солнце.  Лямки рюкзака врезались в плечи, а вес груза прижимал меня к земле.  Путь был монотонным, однообразные пейзажи, утомительная ходьба и постоянный страх встрять в очередную аномалию. Мне было не понятно, как кто-то вообще решается пробираться в эти земли. Ведь каждый шаг может оказаться последним. Это - то же самое, что выходить из дома через окно третьего этажа, авось пронесет, и не переломаешь шею. То, что я до сих пор жива, дышу, иду, спотыкаюсь о камни ставшими неповоротливыми от усталости ногами, казалось чудом. Впереди показались дома, но увы, это был не Петровск. Многоэтажек не было, только низкие развалюхи, к которым и приближаться казалось опасным. Я сообщила по рации, что прошла какую-то деревню, хоть какой-то ориентир в этом однообразном пространстве. На сообщение мне ответили, что значит, скоро встретимся. И действительно пол часа спустя рация сработала и Хромой сказал, что видит меня. Как встречающим удалось рассмотреть меня, было не ясно, я их еще не видела впереди. И оптики при них не заметила, когда подошла ближе. Может, конечно, в рюкзаки убрали.

Все пять человек были бугаями, с которыми очень не хотелось бы пересечься в темном переулке. Да и в подобном пустынном месте все могло бы кончиться для меня весьма неприятно при иных обстоятельствах. Один из них действительно прихрамывал, наверное с ним я и говорила. Своих товарищей представлять мне он не стал. Да и прочих правил приличия никто не соблюдал. Шли мы молча. И никто не предложил мне помочь с грузом, хотя доверять кому-то драгоценные склянки с образцами все равно не хотелось. Чтоб не отставать от охраны, приходилось идти очень быстро. Усталость сперва сделала тело ужасно тяжелым, точно я скована кандалами, а затем сознание залило какой-то апатией. Я даже без особого энтузиазма определяла недуги сопровождающих, один с отрезанным или отстреленным пальцем, другой с опухшим лицом, то ли пьёт по многу, то ли недавно сильное отравление получил. Тот что хромает, похоже повредил мышцы. У всех пятерых заметила шрамы, а у одного на руке оттиск человеческой челюсти, наверное зомби постарались.

Когда мы достигли города, я так устала, что даже не обрадовалась спасению. Меня, как и в первый день в Петровске, довели до кабинета Штефана. Рыжий мужчина сказал, что я могу пообедать, прежде чем приступать к исследованиям образцов, я послушно кивнула. Но прежде чем идти в столовую, зашла в лабораторию и сгрузила все склянки в биоконтейнер. Целее будут. В лаборатории работал мужчина, который вроде бы не входил в штат врачей. Одет как и положено, белый халат, шапка. Из-под маски торчала золотистая борода. Кто это было не понятно, потому я защелкнула контейнер на замок, а ключ положила в карман.

Обед прошел как в тумане. Обжигая язык, я поглотала кашу с мясом, залила это все вишневым компотом и отправилась в свою комнату. Нужно было переодеться, переобуться. Короткий поход меня вымотал. Хотя прежде я не считала себя неженкой. В лаборатории теперь было пусто, контейнер вроде никто не трогал. Я достала формы для отчета, заполнила даты и информацию о месте сбора, а затем вытащила образцы. Первым делом провела реакцию на содержание примесей в воде. Показатели мало отличались от стандартных для этого региона. Я аккуратно заполнила таблицы отчета, и приступила к следующему этапу – выявлению и классификации одноклеточных, обитающих в воде. Лабораторный микроскоп в лучшую сторону отличался от походного, в который я пыталась рассмотреть первый образец.

На максимальном приближении в капле воды удалось обнаружить доминирующий и весьма многочисленный микроорганизм. Однозначно можно было сказать, что он принадлежит к классу амёб. С первого взгляда я догадалась, что передо мной. Проверка могла опровергнуть мою догадку, и лучше бы эта догадка оказалась ложной.

В соответствующей графе отчета я вписала: «Двужгутиковая вегетативная форма (17 – 20 мкм). Ядро (5 мкм) имеет эндосому. Псевдоподии прозрачные и широкие. Цитоплазма подразделяется на экто- и эндоплазму. Амёба имеет пластинчатый комплекс Гольджи, выраженный эндоплазматический ретикулум и сократительную вакуоль».

Все показатели соответствовали характеристикам Naegleria fowleri. Это одноклеточное - амеба, которая обитает в пресноводных водоемах. Заражение человека амебами происходит при попадании их в носовую полость во время ныряния в загрязненной воде. Затем по ходу обонятельного нерва Неглерия проникает в мозг, где активно размножается, чем вызывает кровоизлияния и некроз.

Неглериоз проявляется внезапно, хотя вначале и возникают нарушения вкусовых или обонятельных ощущений, мало кто настораживается. Затем появляются основные симптомы: головные боли, высокая лихорадка, тошнота, рвота, судороги. Развивается отек легких. Вскоре наступает кома. В большинстве случаев в течение недели после появления первых симптомов больные погибают вследствие отека легких и остановки дыхания.

В клинике Шарова мы долго и безуспешно бились, пытаясь создать лекарство от Неглерии. Амёба была чувствительна к некоторым антибиотикам, но результат был далеко не однозначным. Существовал теоретический способ создать вакцину. Кровь человека, переболевшего неглериозом и выздоровевшего, предположительно, содержит антитела к микроорганизму. Если особым образом испарить жидкость, можно получить действующее вещество. Вот только пока никто не выжил.

Проверить, является ли наша амеба Неглерией можно было обратив её в цисты. Для этого создаются неблагоприятные для одноклеточных условия, например, пониженная температура. И по строению образованных цист можно более точно определить тип амёбы.

Но был более быстрый и надежный способ. Я спустилась на первый этаж, затем по подземному коридору дошла до железной двери, за которой всегда царили тишина и покой. А на табличке значилось «паталогоанатомическое отделение». Не смотря на поздний час, Федор Дмитриевич Беленький, заведующий патанатомии, был на месте. С милой улыбкой я попросила его предоставить мне немного свежих человеческих мозгов для задания Штефана и вскоре получила требуемое. Из всех врачей в больнице Беленький был самым приятным в общении, вероятно потому, что его "пациентов" нельзя было назвать беспокойными или требовательными.

Затем оставалось только смешать фрагменты полученные в морге с моими амёбами и ждать. Много времени не ушло на то, чтоб убедится, что процесс пошел. Заполнять дальше отчет показалось бессмысленным. Если речка имеет какое-то отношение к городскому водопроводу, весь город вымрет со дня на день. Я спешно убрала все образцы в контейнер и пошла к Штефану.

- Что служит источником для городского водопровода? – спросила я с порога у начальника.
- Вся вода в городе из скважины, - ответил Штефан, и я смогла перевести дух. – Что ты там уже обнаружила?
- Предполагаю, что Неглерию. Хочу чтоб вы глянули на образцы.
- Пойдем, - на ходу ответил Штефан и мы быстрым шагом направились в лабораторию. Я достала образцы, мужчина припал к окуляру микроскопа и подтвердил мою догадку.
- Действительно Неглерия, - он задумчиво почесал подбородок, - вопрос в том, откуда она взялась.
- А как вы вообще узнали, что с рекой что-то не так? Это ведь не плановая проверка?

Штефан мгновение смотрел на меня, сомневаясь отвечать или не стоит, но, похоже, я сумела заслужить его уважение.

- Мы получили анонимный звонок с предупреждением, что вода может быть опасна. Нужно вновь отправляться и искать причину.
Так понимаю, идти предстоит мне. Опять.
- В первом образце, набранном из ручья, амёб еще нет. А в месте слияния с рекой уже есть. Значит поиск нужно начать с ручья.
- Продумай до утра маршрут, а часиков в девять подходи, рассмотрим кандидатов, подберем тебе сопровождающих. Хорошо хоть первой группе платить не нужно, - прагматично заметил Штефан. Хотя, в таких обстоятельствах не до лирики.
- Вы терапевтам указания дайте, у всех больных с респираторными заболеваниями необходимо брать мазки из носоглотки и проверять на наличие амёб. Зараженных, конечно, на карантин. А я хочу провести реакцию на антибиотики. – я перечислила препараты, которые были самыми эффективными по результатам исследований лаборатории Шарова, и добавила еще пару перспективных на мой взгляд.

 Штефан предоставил в мое распоряжение свой личный склад с медикаментами и позволил брать что угодно. Кроме медикаментов в сейфе были боеприпасы и рационы питания. И даже противогаз. Я решила, что он мне пригодится у реки, где вероятность вдохнуть цисты достаточно велика.

Из полученных антибиотиков я приготовила среду, добавила зараженный материал и загрузила чашки петри в автоклав с выставленной температурой 37 градусов по Цельсию. Результат будет получен лишь через два дня. Я все же захватила с собой немного амфотерицина, хотя лучше бы он мне в походе не пригодился.

Напоследок я провела анализ мокроты погибшего Пыхчи. Диагноз туберкулез подтвердился. Вот так, болеешь смертельно опасным заболеванием, а умираешь располовиненый богомолом-переростком.

А собранными с зомби образцами заняться я уже не успела. Штефан, кстати, не считал, что я обнаружу вирусы или бактерии в собранном с мертвяков материале. Он утверждал, что зомби – это люди с перерожденными клетками, что-то вроде рака. Они и не мертвы на самом деле, просто гниют за живо, и мозг перестает работать в привычном смысле этого слова.

Перед сном мне еще предстояло продумать маршрут предстоящей экспедиции. Особо мудрствовать я не стала, решив, что пройти по собственным следам – именно то, что необходимо. Лишь держаться нужно ближе к воде, чтоб не пропустить источник заражения. Что это за источник мне было интересно самой, ведь определить, как зарождаются эти микроорганизмы, еще никому в мире не удавалось.