Гл. 53. Неожиданная моя женитьба

   Осенью 1953 г. в Кавалерово, где я корпел над своей диссертацией, приехала моя дочь Лена. Она хотела окончить 10-й класс в своей любимой школе, за которой скучала и от которой была оторвана в связи с отъездом - с матерью и младшим братом - в Подмосковье к родне. Светлана (первая жена) её отпустила, поскольку в Подмосковье были проблемы с получением жилья. Квартира на время её учёбы в Кавалерово по закону сохранялась до получения ею аттестата зрелости. Поскольку моё пребывание здесь было непостоянным (я часто ездил во Владивосток и в командировки в различные палеомагнитные лаборатории страны),  дочь оставалась «маленькой хозяйкой пустого дома» (парафраз названия романа Джека Лондона «Маленькая хозяйка большого дома»).

   Новый 1974-й год я встречал в Геофизической экспедиции, где меня по старой памяти привечали как своего. А Лена упросила меня пригласить к нам домой весь свой 10-й класс, чтобы отмечать праздник в кругу однокашников. Лет восемь тому назад я посадил возле самого крыльца маленькую ёлочку, которая за прошедшие годы вымахала в большое дерево. «Живая» ёлка прямо возле дома, украшенная игрушками и гирляндами разноцветных лампочек – это было круто! 18-летняя моя дочка в качестве хозяйки принимала своих гостей (была договоренность – никакого алкоголя!), а отец «веселился» со своими бывшими коллегами-сотрудниками в здании экспедиции - в 100 м от дома. Периодически я наведывался к молодёжи, контролируя «обстановку».

   Дома, вроде, всё обошлось благополучно – молодёжь веселилась и вела себя вполне прилично, а вот я, неожиданно для самого себя кажется, «напоролся  на мину»: во время новогоднего праздника почти всё время старался общаться с симпатичной девушкой по имени Саша, работавшей в экспедиции. Старый хрен явно «положил на неё глаз». Ещё летом, часто бывая в экспедиции, с сотрудниками которой связи не прерывал, я  заприметил эту большеглазую комсомолку-активистку с пронзительным и, вместе с тем, каким-то доверчиво проникновенным взглядом своих серых глаз... Инженер-геофизик по образованию, она после нескольких лет работы в полевых партиях была переведена на камеральную работу в экспедиции. Активно занималась общественной работой. Её незаурядная исполнительность, усердие и трудолюбие неплохо эксплуатировалась административным и партийным начальством… Танцуя с ней в эту новогоднюю ночь, я полушутя-полусерьёзно предложил ей перспективу стать - в будущем - хозяйкой трёхкомнатной квартиры во Владивостоке… При этом, вроде, как бы и сам посмеивался над такой «бытовой пошлостью». Конечно, я, будучи старше её на 16 лет, сам стеснялся своих слов и, утрируя своё завуалированное предложение, хотел дать ей понять, что она мне нравится…

   Короче, несмотря на свои частые отлучки во Владивосток и разъезды по командировкам (см. главу 49 – «Вояжи по институтам и лабораториям СССР»), я к весне-лету 1974-го года окончательно «дозрел» в своём отношении к Саше… 4-го мая мне надобно было ехать на защиту диссертации во Владивосток. Не хотелось оставлять Лену дома одну перед выпускными экзаменами в школе… После нескольких неудачных попыток кого-то пригласить «присмотреть за дочкой» я стеснённо (кто любит отказы) обратился к Саше, , которая жила в общежитии ИТР, наискосок от моего дома.
   Её ответ на мою просьбу – присмотреть за дочкой  у меня дома – поразил «простотой и быстротой» её спокойного - без лишних слов – согласия помочь. Потом я уже оценил эту её особенность: не уметь отказывать - даже чужим людям - почти в любых их просьбах…

   Вернувшись из Владивостока после успешной защиты, я почти всё лето до осени провёл в Кавалерово: выезжал с отрядами экспедиции на участки полевых работ для отбора образцов различных вулканических пород, на изучение которых решил переключиться. Побывал в самых верховьях реки Пхусунг («Прибрежная гора, мыс» по китайски), в пади Лазгоу («Старая речка»), где начинал свою деятельность в Приморье ещё зимой 1955-го года – почти 20 лет тому назад…
   
   … Моё отношение к Саше с каждым месяцем приобретало всё более конкретную «целенаправленность»: она мне нравилась всё больше и больше. Уже 6 лет как я был вынужденным официальным холостяком – семья фактически распалась. А я, в конце концов, был ещё крепким и энергичным мужиком…  Одиночество меня тяготило, душа моя ещё была способна к увлечениям…
   Лена к тому времени благополучно окончив школу, уехала к матери в Подмосковье – поступать в институт и учиться дальше… Я остался в Кавалерово один.

   …Запомнился августовский поздний вечер, когда Саша пришла ко мне в гости. Мы сидели на крыльце моего дома, который я должен был вскоре покинуть: вернуть экспедиции – как жильё ведомственной принадлежности. Тогда не существовало практики и самого понятия «приватизировать квартиру»…
   Веранда и калитка, оплетённые буйно разросшимся хмелем, освещались ярким лунным светом – на безоблачном небе сияла яркая полная луна. Было тихо и безветренно. Легкие порывы свежего тёплого ветерка едва шевелили листья. А я, находясь в соответствующем настроении, помню, исполнял Саше на аккордеоне разные музыкальные вещи. Запомнились огромная луна и лирическая итальянская песня «Скажите, девушки, подружке вашей»…

   …На следующее утро с приехавшими из Владивостока на ГАЗ-66 геологами из ДВГИ во главе с коллегой В. К. Финашиным я поехал в Ольгинский район, где необходмо было провести палеомагнитный отбор древних «кислых» (пересыщенных» двуокисью  кремния) вулканических пород. В августе обычны частые выходы на побережье Приморья тайфунов из Юго-восточной Азии, когда разливаются и выходят из берегов реки. Один из таких тайфунов, которые бушевали с начала месяца, прошёл  совсем недавно. До этого более двух недель проезд к побережью, куда мы направлялись через пос. Туманово, был невозможен.

   С трудом пробиваясь по залитой водой глубокой грунтовой колее, мы заметили впереди на развилке дороги человека, который отчаянно махая руками, указывал нам направление к виднеющемуся в стороне небольшому дому, вокруг которого располагались многочисленные пчелиные улья.
   Как оказалось, это был пасечник, к которому почти месяц из-за разлива речек не могла пробиться машина райпотребкооперации - некуда было девать мёд. Одичавший хозяин к тому же маялся от страшного для «зависимого» человека отсутствия курева (которым, естественно, он был с нашей стороны сразу обеспечен – В. Финашин был заядлым курильщиком и возил с собой целый вьючный ящик сигарет)… На радостях, что мы решили заночевать у него, пасечник сразу затопил для нас баню. После великолепного праздника для тела и души – парной,  он нажарил нам две огромных сковороды яичницы - чуть ли не из полсотни яиц. Хлеб и консервы у нас были с собой. А главное, - он выкатил нам на поляну, где мы решили плотно поужинать, двадцатилитровый бидон с медовухой! Вся наша компания, состоявшая из пяти человек, уютно расположилась на поляне и началось пиршество. Лёжа вокруг растянутого на земле тента, уставленного едой, и потягивая свежайшую, приятную на вкус довольно-таки крепкую медовуху, мы допоздна кайфовали при свете той же огромной луны на безоблачном ночном небе…  Этот вечер запомнился.

   …Сразу по возвращении в Кавалерово, в начале сентября, я улетел в заполярный Норильск – для посещения знаменитого Талнахского медно-никелевого месторождения. Рудную тематику я не оставлял: и в дальнейшем, в течение ещё 10-ти лет я шарахался (иначе не скажешь) по месторождениям страны (на Урале, Алтае, Кавказе), отбирая сульфидные руды, содержавшие «любезный моему сердцу» минерал пирротин (см. выше главы 33, 36 и 48).   В Талнахе я долго не задержался: в течение двух дней произвёл необходимый рекогносцировочный отбор (для предварительного изучения) очень интересных по составу сульфидных медно-никелевых руд, содержащих всё тот же ферримагнитный пирротин.
   В самом Норильске впечатлили «лисьи хвосты» - как называли здесь выбросы серного дыма из огромных труб Норильского горно- обогатительного  комбината (НГОК’а). На улицах довольно красивого городка, отстроенного в первые послевоенные годы ссыльными, в числе которых были репрессированные известные инженеры-строители и архитекторы из обеих столиц,  постоянно чувствовался сильный запах серы. Экологией в те годы особо не занимались…

   С Сашей, которая уехала в отпуск домой в пос. Азово Омской области, договорились, что, «если она не передумает», то прилетит в условленное время в Адлер (Черноморское побережье), где я её встречу, прилетев прямо из Норильска.
   Кажется перед отъездом домой она ещё «советовалась» с моим бывшим коллегой по прогнозно-металлогенической партии Приморской геофизической экспедиции Петром Алексеевичем Куршевым – «можно ли ей выходить за меня замуж» - такая была девушка Саша...  В тесном коллективе экспедиции, где все обычно хорошо знали друг друга и часто даже дружили семьями, испросить и получить от человека (почти годившегося в отцы) добрый совет в необычной ситуации – для выбора серьёзнейшего шага в жизни – было вполне естественным… Как мне потом рассказывала Саша, Пётр Алексеевич только и сказал про меня, что, я, мол,  «человек порядочный, да вот разница в возрасте…». Что-то в таком духе.
   
   Поэтому судьба моего желания связать свою судьбу с этой прекрасной девушкой висела в воздухе – ей предстояло ещё, наверное, услышать дома мнение родителей и принять решение… А мне, прилетев из Норильска на Кавказ, оставалось только ждать – прилетит  ли моя (как мечталось)  будущая жена в Адлер или передумает.  Уверенности у меня не было никакой…
   Сняв (арендовав) в Геленджике у одного деда какую-то маленькую хибару-развалюху , я через пару дней получил долгожданную телеграмму: «число такое-то, номер рейса такой-то». Оставалось совсем мало времени – я «схватил такси» и помчался в адлерский аэропорт. Наконец, дождался  прилёта самолёта и, наблюдая с замирающим сердцем за спускающимися по трапу пассажирами, "сгорая" от сомнений и неуверенности, наконец-то увидел долгожданную «знакомую фигурку» в короткой до колен – по тогдашней моде - юбочке и фирменной короткой причёской (с «чубчиком» спереди). Моя принцесса с весьма независимым видом бодро вышагивала к зданию аэропорта… От души сразу отлегло!  Свершилось…

   Я попытался наиболее приближенно к реальности описать свои чувства и поведение в то время. Давала знать себя «грызшая» меня неуверенность в реальности приезда Саши, нашей встречи и успешности всего последующего нашего пребывания на Кавказе. Мой  «развод» и вынужденный уход из семьи, отъезд из Кавалерово, смена места работы и все  последующие годы моей холостяцкой жизни сделали меня «мнительным» по отношению к обывательской молве. Пресловутая 
разница в возрасте» меня тогда иногда всё же смущала...

   …Я запланировал после некоторого пребывания в Геленджике, последовательно передвигаясь вдоль побережья на юго-восток, посетить и пожить с Сашей в Сочи, Гагре, Сухуми, Тбилиси и Батуми. Задумано – сделано. Фото, помещённые  в начале главы, дают представление о некоторых объектах нашего пребывания на кавказских курортах.  О своих впечатлениях говорить не буду – я приезжал сюда уже в третий раз. Но за Сашу был рад: моя омская сибирячка здесь была впервые и эмоций (которые обычно всегда держит при себе) накопила, думаю, предостаточно...

   В первых числах октября из влажного субтропического Батуми, где мы накануне ещё купались в тёплом море, на следующий день утром мы перелетели в Таллин – столицу тогдашней Эстонской социалистической республики. Там было всего 2 градуса тепла, и Саша капитально мёрзла, покуда я таскал её по городу для лицезрения местных достопримечательностей. Прошатались так до вечера. Зашли поужинать в кафе, где за столиком я случайно познакомился со скучавшим «трёхзвёздочным» капитан-лейтенантом». Разговорились. Я, указав ему на отошедшую к зеркалу  Сашу, спросил его, где бы нам «с моей девушкой», заехавшим с Кавказа в Таллин на один день, переночевать до утра («не хочется тратить время на поиски гостиницы). Мой визави понимающе улыбнулся (в те времена в одном гостиничном номере поселяли только супругов по предъявлению паспорта, где было зафиксировано их супружество). В «советском обществе» официально не поощрялось «аморальное поведение»).

   Очевидно, проникшись сочувствием к вполне «приличной парочке», наш новый таллинский знакомый предложил нам переночевать у него дома («жена уехала к матери, а мне сегодня на ночное дежурство»). Видимо, мы внушали ему полное доверие: условились, что дождёмся его до утра – по возращению с дежурства. Наш поезд в Ленинград уходил где-то перед обедом. Вручил ему тогдашний красный «червонец» с В. И. Лениным (что по тем временам было равно оплате приличного номера «люкс» в гостинице). Ночь провели в его вполне уютной квартире…

   Приехав к вечеру следующего дня в Ленинград,  устроились опять-таки на какой-то частной "хате". Затем мы помчались (точнее – я потащил Сашу) осматривать город.  Понятно -  в «программе посещений» были обязательный Эрмитаж, Русский музей. Также съездили в Пушкин и Павловск… Затем была Москва с традиционным посещением Кремля и Третьяковки, где Саша ещё не бывала.
   Наконец, добрались до сибирской омской глубинки - посёлка, где жили родители Саши. Познакомились: меня встретили вполне приветливо. Кроме папы и мамы, здесь обретали ещё младшие сестра и двое братьев. Запомнился хороший «стол», уставленный деревенскими яствами своего – деревенского – «производства», которыми угощали нас, «молодожёнов»…

   Завершением богатой впечатлениями поездки было возвращение во Владивосток.  Оно совпало с приездом туда для официальной политической встречи тогдашних лидеров СССР и США - Л. Брежнева и Д. Форда. Интересно, что к их приезду фасады домов вдоль центральных улиц, по которым должен был проезжать кортеж с гостями, были загодя окрашены в однотонный синевато-серый цвет. Время проезда по городу Президента США было точно рассчитано: ближе к сумеркам, чтобы гостю не бросались в глаза обшарпанные дома и некоторая российская убогость, имевшая тогда место быть… Ещё интересно, что по всей трассе от аэропорта вдоль дороги через каждые 20-50 метров стояли (в пределах обоюдной видимости) солдатики с автоматами…

    На время мы расстались: Саша поехала в Кавалерово, а я остался на пару недель во Владивостоке по своим институтским делам. К концу ноября вернулся в Кавалерово, чтобы «пролонгировать» дальнейшие творческие контакты с геологами и геофизиками Приморской геофизической и Геологической экспедиций в связи с намечавшимся изучением ряда новых объёктов. Ставший к тому времени директором  ДВГИ В. Г Моисеенко (см. главу 47) по-прежнему охотно – чуть ли не «с радостью"- подписывал мои заявления на командировки в Кавалерово и продлевал их каждый месяц – лишь бы я не беспокоил его «будированием» в институте  вопроса о «заглохшем» строительстве помещения для загородной палеомагнитной лаборатории…
 
   ...Кажется незадолго до Нового 1975 года мы, поселившись во времянке у одной хозяйки, собрали гостей – коллег из Кавалеровской геофизической экспедиции – чтобы отметить наше с Сашей супружество. «Хорошо посидели», хотя официально мы не были зарегистрированы – мне это было безразлично (я сам и до сих пор убеждён, что «браки совершаются только на небесах»). Саша тоже «вопрос не поднимала» - то ли из-за своей хронической стеснительности, то ли по каким-то более важным для неё резонам… Нам и так было хорошо в своей избушке – где всегда в печи потрескивали кедровые дрова, было тепло и уютно…  Так я снова стал семейным человеком.