Крылатая смерть. Глава 1. Часть 6

Вин Чун встретил юную избранную лучезарной улыбкой:
- Доброе утро, Мишель. Поздравляю с праздником святого воскресения Христова.
- Доброе утро, господин Чун. И тебя с праздником.
- Я приготовил тебе замечательный суп.
- Э-э...спасибо, но я... Я с удовольствием попробую твой суп, - вздохнула девушка, почувствовав нагнетающуюся обиду.
- Как спалось самой темной ночью в году?
- Самой темной ночью?
- Ночь перед воскресением.
- Оу...Никогда не думала, что это связано.
- Не страшно. Ты – дитя своего поколения. Сейчас люди гоняются за далекими неизведанными истинами, не обращая внимание на очевидное и по-настоящему важное.
- Что-то мне подсказывает, что мы уже не о темноте разговариваем.
Господин Чун улыбнулся:
- Хочешь, покажу тебе то, на что мне давным-давно раскрыл глаза очень дорогой моей душе человек. Возьми с собой суп.

Прихватив с собой глубокую чашку супа, Мишель с любопытством засеменила вслед за китайцем. В столовой и большом зале-гостиной, который встречал всех прибывших в Европейский штаб «Апокрифа», немногочисленная публика приветствовала избранную улыбками и однообразной, но счастливой новостью о воскресении Христовом.

- Мы сбегаем от Фемис? – поинтересовалась девушка, когда закрылись огромные ворота и перед ней снова возникли рельсы и небольшой вагон, доставляющий к доку. Собственно, туда они направлялись.

Вин Чун усадил избранную в небольшой скоростной батискаф, который за минуту доставил обоих на поверхность. Стеклянная крышка отодвинулась, Мишель увидела бесконечное бирюзовое небо над зеркальной водной гладью, невысоко над горизонтом сверкал ласковый диск солнца. Он именно сверкал. Казалось, свет то угасает, то становится ярче, а само солнце едва не двигается в веселом, но сдержанном танце.

- Что это?
- Солнце играет, - с улыбкой ответил китаец.
- Особенности климата?
- Христос воскрес. Вот уже сорок лет в день воскресения Христова каждое утро я смотрю, как играет солнце. Оно играет так только в этот день, и в игре этой я вижу надежду. Ту же, которую я видел в глазах Фемис сорок лет назад, когда она показывала мне это сияние. Я был уверен, что она давно надежду утеряла...до этих пор.
- Надежда – чувство, присущее тем, у кого есть душа. Во что превратилась ее душа, я сегодня увидела.
- Не суди ее строго. Падший обратил все ее чувства в оружие, возможно, сам того не желая.
- «Не желая»? Я думала, он жаждет извести Фемис не меньше, чем она его.
- Все сложнее.
- Кто же он такой?
- Отражение ошибок человечества...


Мексика
Несколько сотен лет назад


Особняк Бускес находился буквально на границе двух миров. По одну сторону стены текла относительно размеренная и спокойная жизнь, полная достатка и благополучия, с другой стороны начинался район нищеты и преступности. У рожденных там фактически не было иного будущего как повторить судьбу своих бедствующих родителей, а те, кто попадал сюда с высоты другого положения в обществе, к прежнему больше не возвращались. Можно сказать, в доме Бускес вот уже тринадцать лет сливались две категории детей этих районов.

- Го-ол! – выкрикнул темноволосый подросток, загоняя потертый мяч в ворота. Парочка из «его» команды весело запрыгала. – Теодор Бускес завершает матч блестящей атакой!
На террасу вышла молодая кареглазая брюнетка:
- Теодор Бускес! Кто-то обещал мне после обеда взяться за книги!
- Иду-иду... Ладно, парни. Увидимся вечером.
- Давай, зубрила, учи свои языки. Глядишь, станешь дорогим футболистом и нас с собой заберешь, - бросил кто-то из друзей.
- Обязательно, - усмехнулся Тед, закрывая за собой входную дверь.

В доме было подозрительно тихо.

- Мам...

Вдруг чья-то ладонь плотно зажала подростку рот. Это была кухарка семьи - синьора Сахье. Она жестом приказала парню молчать и, стараясь не шуметь, вывела его в сад.

- Что случилось? – прошептал Теодор.
- Враги твоего отца у тебя в доме. Хозяйка приказала увести тебя и спрятать.
- Что?! Что с ними?!
- Я не знаю. Они остались...
Тед остановился и дернул руку на себя:
- Я не пойду без них! Мы должны им помочь!
- Прошу тебя, говори тише, ты погубишь нас обоих.
- Уходи. Я вернусь к ним.
- Умоляю тебя...эти люди – сущие звери. Они хотят только того, чтобы ты вернулся, через тебя они смогут воздействовать на господина Бускес.
- Это кто-то из оппозиционеров. Я должен помочь отцу.
- Пожалуйста, уйдем со мной, - взмолилась кухарка. – Ты ведь умный мальчик...
- Если им будет необходимо, они все равно меня разыщут. Сейчас я нужен своему отцу. Беги.


Два крепких молодца с автоматами стояли возле сидящей на кухонных стульях четы Бускес. У отца семейства уже была подбита губа и разорвана грязная рубаха. Напротив, на обеденном столе сидел «парламентер», красноречиво поигрывая кухонным  ножом:
- Пойми меня правильно, Мигель, лично против тебя и твоей семьи я ничего не имею...но хозяин сказал убедить тебя распустить твою партию, вот мне и приходится изыскивать способы...
- А народ вы в необходимости вашей программы будете убеждать такими же способами? – превозмогая боль, спросил Бускес.
- Народ...существо бессознательное. Есть много способов его убедить. С тобой гораздо сложнее...но не безвыходно, - он подошел к женщине. – У тебя очень красивая жена, Мигель. Жаль будет портить такое личико. – Бандит поднес лезвие к ее щеке, и тут же по голове его ударил потертый мяч, а следом за ним увесистая настольная лампа.

Конвоиры даже не успели опомниться, как тринадцатилетний мальчишка, вытащив из-за пояса складной нож, полоснул им по руке одного из дуболомов. Второй, среагировав достаточно быстро, ударил Теодора прикладом, тот, задев стол, с рассеченной головой повалился на кафель.

- Тед! – крикнула женщина и тут же упала без сознания от мощного удара.

Мигель бросился к ней. Сквозь помутневшее зрение Теодор увидел, как из носа матери стекла струйка крови, а отца отволокли в сторону и принялись пинать.
 
- Хватит! – срывающимся голосом крикнул парень.
- Что?! Что ты сказал?! – «парламентер» ухватился за кудрявые черные волосы и поднял его голову, Тед распахнул глаза, и бандит отпрянул.

В кудрях мальчика проявилась седина, глаза стали грязно-желтыми, а на спине стремительно рос горб.

- Что за чертовщина?!

Парень поднялся на ноги и от пронзающей все тело боли закричал, что было мочи. Грязная футболка разорвалась, из-за спины парня распахнулись белоснежные крылья. Бандиты с молитвенными возгласами рванули прочь из дома.

Теодор опустил желтые глаза на испуганных родителей. Теперь он видел их иначе: в их груди пульсировал яркий голубой свет. Казалось, этот свет ослепил его, и парень потерял сознание.


Объединенное государство Европы
Несколько сотен лет спустя
Европейский штаб «Апокрифа»


- Оружие, которое ты выберешь, будет определять характер твой как воина. Ты должна уметь обращаться с любым оружием, но со временем останется лишь одно, с которым ты будешь единым целым...И это будет значить, что оружие выбрало тебя, - заключил китаец.

Мишель стояла посреди оружейного зала, некой помеси арсенала и музея, в открытом костюмчике с эмблемой «Апокрифа» и с недоумением разглядывала богатую коллекцию холодного оружия:
- Я не совсем поняла твою мысль, но из уважения соглашусь. А зачем нам холодное оружие? Пуля понадежнее будет...
- Когда речь идет о человеке – да. Пулей избранного не сразить наповал, тем более, Падшего.
- Почему же тогда его люди стреляли в меня?
- Твоя смертная сторона так же уязвима для свинца, как и простой смертный.
- А Падшего?
- У него есть преимущество.
- Что за преимущество?
- Сзади!

Мишель отскочила в сторону и выгнулась, уходя от атаки голубого свечения. Огромное крыло снова приобрело свой белоснежный цвет и вернулось за спину. Фемис стояла посреди зала в легком костюме, который, начиная от поясницы, шлейфом разрезанной юбки едва доходил до пола. Избранная, молча, кивнула китайцу, тело ее при этом покрылось голубым свечением. Тот взял с одного из стеллажей меч и попытался отсечь Фемис голову. Лезвие лишь с глухим стуком отскочило. Чун ткнул клинком ей в живот, но сталь скользнула в сторону.
Мишель изумленно наблюдала за попытками китайца хотя бы оцарапать Крылатую смерть.

- Выбери оружие, - приказала избранная.

Девушка в замешательстве оглядела зал, взгляд ее остановился на внушительных размеров стальном кейсе, Эль шагнула к нему, тот еле заметно двинулся в ее сторону.

- Другое оружие, - прозвенел напряженный голос.

Подопечную этот голос будто вывел из транса. Взгляд зацепился за самурайский меч - тати, девушка взяла обеими руками белую рукоять и слегка смущенно посмотрела на наставницу, которую все еще окутывал голубой свет. «Учители» переглянулись:
- Падший тоже любит подобные мечи.
Фемис протянула девушке раскрытую ладонь:
- Режь.
- Что?!
- Ладонь. Режь.
Мишель буквально прикоснулась лезвием к светящейся руке избранной, по зеркальной стали прокатилась капля крови.
- О, Боже! Прости! – девушка отшвырнула оружие, ухватилась за руку Фемис и застыла – свечение излучало тепло, которое тут же проникало до самого сердца, на душе становилось спокойно и легко. Голубой свет потух, как и все эмоции Мишель, исключая лишь удивление:
- Что это?
- Это чувствуют смертные без души...за несколько мгновений до смерти от моей руки.
Девушка отдышалась и подняла синие глаза на Крылатую смерть:
- Почему я могу причинить тебе боль?
- Потому что в тебе живет и избранный, и человек. Никто в этом мире не может ранить больнее, чем человек, но об этом позже. Убить избранного, как бы силен он ни был, может только избранный и только когда у него есть душа. Понять все это сложно, но необходимо.
- Так значит...ты спасла меня исключительно, чтобы я убила Камерленго?!
- Не только...
- Я знала, что ничего просто так не бывает.
- Не бывает. Но, желай я только лишь его смерти, у меня бы хватило терпения еще на три сотни лет.
Мишель попятилась к стене:
- Да с чего ты вообще взяла, что твоя сторона – правильная?! Тебя ненавидит весь мир!
- Ты здесь не для того, чтобы оценивать мои действия.
- А для чего?!
- Для того чтобы остановить террор под маской богобоязненности.
- Это ты решила?!
- Ты. Спустя несколько часов, после того как вздумаешь сбежать отсюда, ты примешь это решение.
- Как можно сбежать с подводного города?
- Вин Чун покажет тебе выход. Постарайся не взлетать сразу после поднятия на поверхность, иначе понтификары засекут весь штаб. Советую тебе не брать с собой родственника. Жаль, если погибнет еще и он, - бросила через плечо Фемис, выходя из зала.

На несколько секунд зал сковала тишина. Китаец со вздохом подошел к небольшой панели с кнопками и, набрав какую-то комбинацию, опустил тяжелые двери, перекрыв выход из зала, в одной из стен при этом открылся узкий проход в темный тоннель.

- Ты выйдешь на маленький остров, находящийся неподалеку от Греции. Наручный передатчик покажет тебе карту. Уходи.
- Вот так просто?

Китаец отступил назад и жестом предложил девушке войти в тоннель. Жестокий и опасный план, но он необходим, чтобы окончательно развеять все сомнения. Мишель двинулась вперед.

- Страх разлагает душу, - послышалось сзади. Дверь рухнула на выход из тоннеля. Мишель осталась в непроглядной темноте и двинулась вперед, ощупывая пустоту перед собой.


Мексика
Несколько сотен лет назад


Ливень неистово барабанил по крыше представительского автомобиля. Исабель Аглос, идейная вдохновительница оппозиционеров, поудобнее устроилась на заднем сидении, безразлично глядя на мелькающие за окном трущобы, рядом с ней, держа ее за руку, расположился охранник.

- Мигель Бускес мертв. Когда я смогу получить всю сумму? - спросил голос из мобильного телефона.
- Когда я прочту в газетах некрологи всей их семьи, включая сына.
- Я уже сказал, что сына найти невозможно – они отправили его в Японию.
- Мне плевать, даже если они отправили его на северный полюс, я хочу, чтоб ты нашел и пристрелил его. Не хватало, чтобы отродье Бускеса вернулось и начало ставить мне палки в колеса.

 За окном послышался хлопок, автомобиль завилял по размытой дождем дороге и врезался в одно из строений. Водителя и пассажиров прижали к сидению подушки безопасности, двери автоматически разблокировались.

- Твою мать, - ругнулась женщина. – Какого черта произошло?!

Никто не успел ответить, дверь рядом с охранником распахнулась, намокшее от дождя лезвие пронзило надутый белый шар, мужская рука ухватила охранника за рубаху и, вытянув из машины, швырнула в стену напротив. Все, что успела увидеть Исабель – мокрые джинсы, голый торс и белоснежное нечто, поднявшее налетчика вверх. В следующую секунду что-то проткнуло подушку безопасности женщины, сильная рука схватила Исабель за шею и, резко подняв вверх, ударила ее головой о крышу автомобиля. Представительница оппозиции потеряла сознание.


Голова раскалывалась, повсюду воняло бензином, Исабель поморщилась и с трудом открыла глаза. Она сидела привязанная к стулу посреди огромного пустого ангара, перед ней, на широком темном пятне, стояла свеча и фотография семьи Бускес в золоченой рамке. Рядом, так же привязанный к стулу сидел охранник и любовник женщины. У стены напротив перед распятием на коленях стоял...ангел. Большие белоснежные крылья тяжелым шлейфом лежали на грязном полу, серебристые кудри намокли от непрекращающегося ливня.

- Иса, ты в порядке? – с волнением в голосе спросил охранник. – Отпусти ее! Она беременна!

Ангел не отозвался, было слышно лишь, как он нашептывает свои молитвы.

- Кто ты? - протянула Исабель.

Белоснежные крылья стали уменьшаться, оголяя широкую спину, волосы потемнели, превратившееся в человека существо поднялось с колен и, держа в руке длинный японский меч, повернулось к женщине.

- Бускес?! Не может быть...ты же мертв.
- Я его сын, - отозвался стальной голос. В глазах клокотала ярость, вновь стали виться светлеющие кудри, спина вздулась, покрываясь белым пушком.
- Теодор? – не поверила своим глазам женщина. – Кто ты?
- Твоя смерть.
- Прошу тебя, отпусти ее, - взмолился охранник, - ребенок, которого она носит, ни в чем невиновен!
- Ты так искренне любишь эту дьяволицу – эта любовь помогает сохранить тебе душу. А в ней души нет, но есть ребенок. Все это и крылья за моей спиной не позволяют мне убивать вас. Я избранный, и должен беречь людские души.
- Тогда отпусти нас, - вкрадчивым, полным смирения голосом протянула Исабель.
- Однако у моих родителей тоже были души. Самые яркие во всей этой гнилой стране. И вы их не пожалели. Как избранный я не могу вас убить.
- Спасибо...
- Я убью вас как человек, - он завел лезвие себе за спину и, зажмурившись, стиснул зубы.

Темная струя протянулась к полу, крылья по очереди упали в багровую лужу, рассыпая в стороны мелкие брызги. Теодор сделал два шага вперед, оставляя за собой кровавые следы.

Глаза избранного пожелтели и едва не начали светиться, он бросился к женщине, и, повернув ее лицом к любовнику, прошептал:
- Едва ли в тебе проснутся какие-то чувства, и ты будешь страдать, поэтому просто смотри и корми ужас, в котором ты пребываешь..., - он зашел за спину охранника.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...Пощади..., - из глаз мужчины текли слезы.
- Моя мать говорила «пощади», когда ты ее избивал?
- Прости меня. Ты же ангел, ты не мож..., - длинное лезвие очертило полукруг у шеи охранника.
Исабель пронзительно заверещала:
- Нет!!! Помогите!!! Кто-нибудь!!!
- Заткнись! – Теодор схватил ее за волосы, грязно-желтые глаза избранного наполнились слезами, спину пронзала невыносимая боль.

Смуглая кожа вновь вздулась, из-за плеч стали выглядывать уродливые, кривые, обтянутые окровавленной кожей перепончатые крылья.

- Как ты убила мою мать? – он по-прежнему держал дрожащую Исабель за волосы.
- Пожалуйста...прошу тебя...
- Если скажешь правду, у тебя появится шанс на спасение.
- Пожалуйста...
- Говори!
- Я...я...
- Скажи это.
- Я...сожгла...ее...

По щекам парня заструились слезы, он разжал пальцы и зашел убийце за спину.

- Пожалуйста...ты же сказал, что пощадишь меня...
- Я сказал, что у тебя будет шанс, - он взял со стены огнетушитель и поставил его перед Исабель – рядом с фотографией своей семьи. – Вот твой шанс – сможешь им воспользоваться – останешься жива. Ты, твоя жажда денег и власти уничтожили все, из чего строилась моя жизнь, они уничтожили меня. Око за око, - он ногой опрокинул стоящую рядом с фотографией свечу. Пламя мерцающей дорожкой потянулось к связанной женщине.

Истошный женский крик прокатился по заброшенному полигону. Живой, дергающийся в конвульсиях факел отразился в стекле фоторамки, где была изображена некогда счастливая семья. На месте белоснежных крыльев, в темной луже лежали две тлеющие костяшки и испачканные кровью перья.

Теодор пошатываясь вышел из горящего ангара, сделал несколько шагов, потом еще несколько, потом споткнулся, выронил меч и, упав на колени, вцепился пальцами в белоснежные кудри. Из горящих желтых глаз рекой текли слезы, из глотки вырвался неистовый крик раненного зверя. А дождь по-прежнему заливал старый полигон, тонкими струями стекая по перепончатым крыльям демона.