Воспоминания о Советском Союзе и совгражданах 4

          Часть 4. МОСКВА, 1953-1957 гг.               
   Из школьных учителей самым уважаемым у нас был очень пожилой учитель математики Василий Петрович. У него не было никакого прозвища, и фамилию его я теперь не помню. Уважали мы его за то, что он  взаимно уважал нас. Его методом обучения было вовлечение нас как в азартную игру в самостоятельные доказательства нами новых по учебному плану теорем и формулировок законов математики. Мы не тянули руки, чтобы показать, что готовы отвечать. Он сам видел всё и всё делал правильно. Для меня было делом чести, когда он, прервав чей-то ответ, благодарил выступавшего и говорил: «Дальше продолжит мальчик», и называл мою фамилию. Это означало, что тот мальчик запутался, и от меня требуется надёжная помощь. Мой друг считал, что я у него был лучший ученик. Я же знал, по количеству в журнале оценок 5+, что за это место идёт у нас не- лёгкое соревнование, а я лишь один из претендентов.  Василий Петрович с моей мамой считали, что я после школы должен поступать на мехмат МГУ.  (МФТИ тогда только ещё проектировался.
   В Москве наступило лето 1953 года.  Я под трибунами стадиона  Динамо ждал окончания тренировки приятеля самбиста Глеба. Мы с ним были как  бы секретными  помощниками циркового иллюзиониста. Про Глеба я не знал, но меня использовали только в шефских концертах где-нибудь вроде Дома строителей на Парковой улице. Правда, контрамарками  в цирк я частенько пользовался. Но заработок был никакой. Глеб вышел, и мы пристроились на скамейке у трибун. «Слышал, ты прельстился пальмами  в Гаграх?».  « А  ты думаешь, что всю жизнь будут  тебе летние каникулы с богатой халтурой на ЮБК?  А кроме шуток, мой отец заканчивает академию, и зашлют нас куда-нибудь в  Кизыл-Арват, где даже мухи дохнут от жары. Если я  здесь поступлю в цирковое училище, у меня будет общежитие в Москве. А это -  надежда зацепиться здесь и спасти малышку сестру».  У меня не было таких благородных причин.  Соскочить бы только с материной шеи и стать независимым человеком. Собрали мы документы и ждём приглашения.  Глебу нужнее, чем мне. Он и узнал, что лежит наш иллюзионист, работодатель и преподаватель циркового училища,  в  Боткинской больнице с инсультом. Ходили мы навещать его. Но ему уже было не до нас. А я и документы из школы забрал.  Вспомнил я, что когда-то во время войны наш детсад летом часто водили гулять в неработающий тогда зоопарк. По дороге на Георгиевской площади было здание, очень привлекавшее моё внимание своей формой. Мама мне сказала тогда, что это грузинский собор. Мама по первой специальности была архитектором, и я ей доверял по части домов. А на воротах того здания было написано, что это техникум, а техникум - это как ФЗУ, только там ещё и учат дольше. А ФЗУ знали все в нашей школе. Это такое место, куда мы попадём, если будем получать двойки. Делать мне было нечего, в школу мои документы примут назад лишь осенью, и я ради любопытства сходил прочесть, что же написано на воротах церкви на Георгиевской площади. Сходил, прочёл и стал раздумывать. Конечно, стипендии в техникуме – крохи, и никаких поездок на Чёрное море летом с концертной бригадой не будет. Но у меня будет обычная человеческая работа.  И я всё-таки добьюсь хоть какой-то степени свободы от матери. С другой стороны, снова, допустим,  мог бы появиться какой-нибудь мамин сослуживец,  увлёкший меня, к примеру, поиском элементарных частиц. И я увлекусь этим, как увлёкся когда-то телевизионной техникой. 
    Я нырнул в воспоминания, а, вынырнув, сделал для себя открытие. Телевидение тогда оказалось эффективным средством отвлечения людей от воспоминаний крови и грязи войны. Средством получения потока положительных эмоций, чтобы в них потопить воспоминания. Средством подавления у граждан вопроса, куда делись нищие инвалиды войны, которых было так много после победы. Другой такой войны не повторится. Люди в ближайшее время не будут серьёзно заинтересованы в развитии какой-либо технической науки. Конечно, о ядерной физике я знал, как знал и то, с чем это связано. Заниматься этим я не хотел.
    Передача изображения на расстояние впервые достоверно была выполнена в 1925 г. в Германии с помощью диска Нипкова.  Из подшивки довоенных радиолюбительских журналов Радио Фронт я полагал, что другой системы передачи телевизионного сигнала  в СССР тогда вообще не знали. Но даже Германия в начале 30-х годов приняла систему Зворыкина.  А СССР демонстрировал, что немец нам ближе, чем русский эмигрант. Реально же, у нас просто не было средств, чтобы тратить их на что-нибудь, кроме винтовок и танков. Даже современных радиостанций в Красной армии тогда не было.  Интересно, что Германия, уже развязав войну, начала серийное производство и массовую продажу  телевизоров. Только проиграв воздушную войну за Британию, Германия переключила все радиотехнические производства на войну.  Вожди Германии считали телевидение отличным пропагандистом. В то время,  как в странах антифашистской коалиции тормозилось развитие телевидения из-за недостаточного коммерческого интереса.  После победы производство телевизоров стало важной отраслью экономики.  Правительство СССР добилось скорейшего ввода  в строй этой отрасли в современном на то время исполнении.  Цены на телевизоры в СССР устанавливались чрезмерно высокими, чтобы ограничить спрос в зависимости от возможности производства.  А в USA, наоборот, с 1947 до 1952 действовало ограничение заявок на ввод в действие новых передающих телевизионных станций. Кстати, потом во всём мире давно уже смотрели цветное телевидение, а в СССР  продажи цветных телевизоров Рубин 401 начнутся лишь с ноября 1967 года. Да и то, из-за цены их не очень будут и покупать. 
    Мама с бабушкой ждали, что я закончу мехмат МГУ.  Дураком я себя не чувствовал и считал свои способности обычными. Гениальный физик, чтобы прочистить телескоп, запустил в его трубу кошку. Я бы до этого не додумался.  Значит, мои перспективы после окончания МГУ обычные. Работать мне: год лаборантом, года 2 МНС,  лет 10 - 50 КТН.  Может, когда-то стану ДТН, маловероятно, но вдруг и академиком. Такой научной работы я себе не желал.  В августе 1953 г. я поступил в электромеханический техникум им. Л.Б. Красина на электромеханическое отделение и окончил его в июле 1957 г.  Качество профессиональных знаний, получаемых в те годы в МЭМТ им. Красина и в МЭИ, для успевающих студентов было одинаково. Я это знаю,  как окончивший оба эти учебные заведения с незначительным сдвигом по времени. Но дело было в другом. С 1960 годов в ущерб производству бомбардировочной авиации, строительству надводного ВМ флота, танкостроению и ствольной артиллерии началось развитие  ракетной техники всех классов и атомных подлодок. Потребовались разработчики новых устройств, специалистов по которым в учебных заведениях СССР пока не готовили. Молодой специалист стал цениться не по объёму полученных знаний, а по владению эвристическими методами.
   Модное в те времена слово эвристика мне как-то последние годы не встречается. Я напомню на примере. Территория нашего КБ примыкала к территории мощного объединения космической техники. Мы с интересом посматривали через забор, как соседи построили в очень короткий срок высотное здание. Нам была ясна причина того строительства соседями испытательного стенда. У них что-то не ладилось с автоматикой. Однажды в конце работы я и ещё два бригадира получили задание для вечерней работы. Нам требовалось разработать фильтр, который  должен вырезать из проходящих сигналов  частоты от 16,5 до 17,0 Гц. На наш недоумённый вопрос: а зачем им надо, чтобы  колебания  ступени немного изменили частоту,  был простой ответ: ТЗ подписано академиком, специалистом по механике.  Двое из нас сразу застолбили простые решения.  1. Сделать контур дозвуковой частоты и высокой добротности.
2. Выполнить по типу гетеродина.  Я за схему взялся позже других, пока мои  трудолюбивые  друзья бились над нерешаемыми  проблемами, я собрал 2 операционных усилителя. Одному в обратную связь включил  мост скотта, а другому то же на вход. Монтажник в два счёта собрал эту схему. Конструкторы с военпредами отвлеклись от домино и занялись делом, а мы даже своим ходом успели добраться домой. В те годы мне почему-то везло, я попал в струю.  Я, ни дня не служивший в армии, приказом Министра обороны  Р.Малиновского от 1963 г. получил звание мл. лейтенанта запаса. Но это было потом, а пока, закончив МЭМТ, по собственному выбору при распределении, я от бюро крупных электромашин поехал в город Небит-Даг в Туркмению в длительную командировку.
   Пока Сталин растил нас на верность народу, всё было как-то понятно. Ну,  умер от тяжёлой и продолжительной болезни второй по рангу вождь СССР -  Жданов. Не хорошо помер.  За   2 месяца до смерти организовал гонения на классиков советской музыки Шостаковича, Прокофьева и Мурадели. Лечился бы себе спокойно в санатории. Нет, рука так и тянулась к перу. Была идея фикс, рассорить между собой деятелей культуры?  Только зачем надо было самых прогрессивных из них делать своими врагами? Так и напрашивается мысль, что не зря тогда Сталин усомнился в здравомыслии Жданова и срочно решил его заменить, хотя бы на Маленкова. А к похоронам Жданова у кремлёвской стены как бы невзначай  все вдруг стали вспоминать, что Жданову в блокадный Ленинград самолётами возили разные  вкусности.  Неужели забыли тогда о Главном хранителе государственных секретов Берии?  Ведь такие воспоминания наказывались расстрелом болтунов вместе с их семьями. Альянс Берии с Маленковым сложился в конце 1938 года. Сталин для наркома внутренних дел Ежова подобрал кандидатуру первого заместителя. Сам Ежов на эту должность предлагал назначить сотрудника кадрового отдела ЦК  Маленкова, который был известен и Сталину как хороший исполнитель.  Но Сталин уже  решил по-своему, и заместителем Ежова стал Л.П. Берия. А 25 ноября 1938 г. Берия стал наркомом внутренних дел, а Маленков стал начальником управления кадров ЦК ВКП(б).  Ежова 10 апреля 1939 г. арестовали и 4 февраля 1940 г. расстреляли.   
   В 1946 г.  руководящий партийный орган СССР -  Политбюро ВКП(б)-  пополнился двумя новыми членами - Берией и Маленковым. 26-го февраля 1947 г., заменив умершего Калинина, членом политбюро ВКП(б) избирается Н.А. Вознесенский.  Берия  настолько  известен,  что о нём нового добавить  нечего. Разве только напомнить, что Н.А. Вознесенский и Л.П. Берия были  приговорены к расстрелу за одно и то же преступление – за связь с английской разведкой.  Для понятливых совграждан намёк был ясен -  Берию настигла месть. Маленков лично мне помнится тем, что, когда я начинал учиться в МЭИ, к названию нашего института была приписка «Имени Г.М. Маленкова». Я верил Маленкову, убеждавшему, что должность Предсовмина ему была как нищему триппер. Это Сталин хотел доказать прежде всего себе, что из любого исполнителя можно сделать Академика  Вознесенского. Я верил сыну Берии, когда он объяснял, что отец  уважал Вознесенского и не участвовал в его истязаниях. Да, он не мог не уважать Вознесенского. Ведь Вознесенский организовал и отладил межотраслевую систему производства атомных боеголовок.  А 1-й зам Берии руководил там только зэками. Я не могу не верить Хрущёву, пересказавшему мнение Вознесенского о Ленинграде:  Этот город испытал на себе все виды реакционного влияния - от Бирона до Зиновьева.  Или мнению ветеранов ЧК, что сложилось у них после последнего слова Вознесенского на суде в питерском доме офицеров: «Это спокойствие, твердость, порядочность и непризнание им своей вины». 13 августа 1949 г. арестом партийных и советских руководителей Ленинграда развернулось «Ленинградское дело».  Началось всё с письма бдительного коммуниста. Он информировал Сталина о нарушениях при выборах в Ленсовет.  Передавая то письмо Маленкову  с резолюцией «Разобраться и доложить. Срок две недели»,  Сталин и представить не мог, во что он  влип. «Ленинградское дело» по замыслу его творцов Маленкова и Берия было направлено против человека, фактически управлявшего промышленностью СССР с довоенных пор  до времени своего ареста (с 1939 по 1949 г.) -  Николая Алексеевича Вознесенского.  Бессменного председателя Госплана и 1-го заместителя председателя СНК СССР,  при председательстве Молотова и Сталина. Вот Каганович (министр ЖД транспорта) рассказывал о своих делах с Молотовым – тогда председателем СНК СССР:  Не дружили мы тогда с ним. Я ему говорю, ты почему мне уменьшил количество рельс и шпал?  А он: так нет же у меня столько.  Вот и дискутируем, пока не почувствую, что всё – больше не даст. С Вознесенским представить такой
разговор не смогли бы.  Как и Молотов, Вознесенский писал в молодости статьи в газету.  Кроме этого всё у них было различно. Молотов имел дефект речи. Речь Вознесенского была чёткой, конкретной, но на Сталинских попойках с  излишеством слов, запрещённых сегодня Думой. Сталину тоже не нравилось это в Вознесенском. Сталин считал себя единственным языкознатом. Для забывчивых - от слова языкознание. «Вопросы языкознания» был последний теоретический труд Вождя.  Сам изучал, помню. А тут советский академик, да ещё лауреат премии имени Великого Вождя, залезает в чужой огород. Я верю Волкогонову, в архивах СССР нет никаких сведений об участии лично Берии и Маленкова в истязаниях подследственных по Ленинградскому делу.  Зато есть тому объяснение -  Берия с начала болезни Сталина стал хозяином Сталинских архивов.
    Берия с Маленковым продвигались Сталиным до тех пор, пока Берия не стал преемником Сталина по партии, а Маленков по председательству в Совете Министров. Ну а вскоре после этого  Берию Сталин  просто  перестал интересовать.  Случилось это так. 1 марта 1953 г. на ближней даче собрались сподвижники Сталина.  Пили умеренно. Всё было как обычно, пока Сталин не стал всерьез предъявлять претензии к Молотову и Берии: Как могло быть, что Тито – предатель коммунизма  до сих пор существует.  Молотов виновато отмалчивался, главным виновником был не он. Но Берия, видимо, упустил серьёзность момента. Он попытался отделаться обычной отговоркой типа «Товарищ Сталин,  мы ошиблись, теперь после Вашей мудрой критики мы примем все меры». Сталин испытал гнев. «Вы все бездари. Надо вас гнать». Сталин замолк. Повисло молчание. Сталин поборол гнев. Сухо распрощавшись, он вышел в свои покои. Весь следующий день Сталин не выходил и не общался с обслугой.  Около 21 часа в комнатах Сталина зажёгся свет.  В 23 часа обслуга с охраной самовольно вошли в помещение, где Сталин зажёг свет.  Сталин лежал на полу в луже мочи в неестественной позе. Сталина переложили на диван и дозвонились до Берии. Приехав, Берия устроил разнос и велел не беспокоить спящего вождя и себя. Однако  утром Берия приехал уже в 7 часов с группой врачей.  Диагноз установили без разногласий - массивное кровоизлияние в мозг на почве склероза и атеросклероза мозговых артерий.  Смерть Сталина его ближайшим кругом ожидалась в ближайшие дни. Выздоровление исключалось.  Сталин ещё агонизировал, когда Берия,  с ведома других членов Политбюро, оставил скорбящих возле больного, а сам один уехал в Кремль. Проверить в Сталинских сейфах, не оставил ли Сталин завещания в пользу кого-нибудь из товарищей.  Если было бы так, то воля вождя стала бы волей партии и народа. Но, увы – не оставил.  Вопрос для любителей детективов: когда же Берия потерял интерес к Сталину?  Точнее всех на этот вопрос, мне кажется, есть ответ в книгах Эдварда Радзинского.
    Шёл январь 1953 года. Неожиданно совграждане были потрясены сенсационным сообщением радио и прессы. Оказывается, Жданов 5 лет назад умер не своей смертью, а был убит врачами-вредителями. Врач кремлёвской больницы Тимашук тогда разоблачила вредителей и написала об этом в НКВД. Теперь за  разоблачение тогда вредителей врач кремлёвской больницы Тимашук 21 января 1953 года была награждена орденом Ленина, а врачи-вредители арестованы.  Но через  43 дня   5 марта 1953 года было сообщение о смерти Сталина. Но это не стало концом загадок. Месяца не прошло со смерти Сталина, как 4 апреля 1953 года врачи-вредители без суда были оправданы, а у Тимашук отняли её орден.  Остался вопрос: Жданова лечили 3 врача по заявлению Тимашук  и по актам  допросов в НКВД.  Зачем же тогда врачей арестовали значительно больше? И ещё. В Интернете мне встретилось несколько источников, содержащих сведения, что врачей вредителей сажал Маленков, а освобождал Берия. Тот же Берия тогда чуть не посадил и самого Маленкова. Откуда такие сведения? Запросил в Интернете и не поверил глазам. На «Берия» восхвалений  было даже больше, чем ругани на «Хрущёв».  За какие заслуги народы России так теперь любят  Берию?   Совершил «Великий Перелом» - ликвидацию трудового крестьянства  В.Р. Менжинский. Придумал ГУЛАГ –  Соловецкий зэк Н.А. Френкель, за что был произведён из зэков в генерал-лейтенанты КГБ.  Массово внедрил ГУЛАГ как отрасль промышленности  Г.Г. Ягода.   Первенство по количеству расстрелов на душу членов ВКП(б)  принадлежало Н.И. Ежову.  А приписывать себе заслуги убитых тобой людей в те глухие времена заслугой не считалось, как и приписывать свои преступления другим палачам.
    Мне с раннего детства нравились площади Москвы, её магистрали и некоторые отдельные дома. В младших классах школы быть выгнанным с урока для меня и моих приятелей было обычным делом. Двор нашей школы граничил с территорией музея Революции.  Я с приятелями предпочитал изучать экспонаты в залах музея, нежели без дела шляться по территории да торчать в загаженной кабине революционного броневика.  Экспозиция музея была не ахти. Большую часть музея занимала выставка подарков Сталину. Чего только ему не дарили. На мой взгляд, лучшим подарком было зерно риса, на поверхности которого китайский крестьянин выцарапал целый цитатник Мао. Если кто-то забыл какую-либо цитату, рядом был микроскоп, читай да не забывай впредь. Мы иероглифов не знали и не могли проверить, была  ли там цитата «Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным". Тогда её москвичи приписывали Мао. Когда музей Революции  нам надоел, открыли двери нам музеи Ленина, Н.Островского, Калинина. Другие музеи открывали двери за плату. Где нам было набрать столько денег? Да и прогульное время было ограниченным.  Вот в Третьяковку я ходил только, когда было тепло.  Иначе простоишь полдня в гардероб. Зато был там весь день. Третьяковка была моим любимым музеем.  В музей Изобразительных искусств я  стал ходить только, когда там не стало подарков Сталину. Их я уже насмотрелся.  Конечно, самым интересным местом в Москве был Парк культуры им. Горького. Правда, лишь в то время, когда на его набережной была трофейная выставка.  Там была, наверное, вся немецкая техника. А в двухэтажных временных павильонах было ручное оружие и формы всех родов немецких войск и всех военных званий. По трофейной выставке ходить бы и ходить, но парк  культуры был тогда доступен нам только в выходные дни. Тогда утром ещё мы могли свободно всё осматривать, пока взрослые не успевали понаехать. Было очень жаль, когда осенью выставка закрылась, и экспонаты стали увозить.  Зато зимой в парке  культуры открывали каток.  Поначалу мне хватало и аллей наших Патриарших прудов.  Все окрестные переулки были покрыты булыжной мостовой. Во дворе у нас каток не заливали, я и учился кататься на коньках на Патриках вокруг пруда. Летом 1947 года Патриаршие пруды  благоустроили.  В Ермолаевском пер. немцы достроили красивый генеральский дом с трофейными львами из Берлина. На противоположном берегу пруда выстроили каменный двухэтажный домик со спускающейся к воде лестницей.  Вокруг пруда устроили красивую ограду со специальными креплениями для установки высокой деревянной ограды. Зимой стал работать платный каток, и мы дружно повалили туда. Вскоре нам стало лень обходить пруд  до билетных касс в том двухэтажном доме. Деревянный забор хоть и был высоким, но перелезть его было не трудно.  Однажды, как обычно, мы перелезли через забор, зашли на первый этаж того двухэтажного домика, переобулись, сдали ботинки в гардероб и стали себе спокойно кататься. Вдруг меня за шиворот ухватила тяжёлая рука.  Рука приподняла меня и поднесла к лестнице в дом. Тут она передала меня в руки мельтона. Владельцем руки оказался тоже мельтон, но на коньках. Мельтоны или, как их ещё называли в те времена – цветные, перекинулись между собой парой фраз, тот, что на коньках, укатил за добычей,  другой отконвоировал меня на 2-й этаж.  Там я, как и другие нарушители, был отпущен под залог своих коньков с тем, чтобы до закрытия катка выплатить штраф.  Деньги на штраф получил я у букинистов за ценную, как я считал, книгу «Бальзак  об искусстве». Букинист сперва книгу у меня не принимал как у малолетки. Я развернулся, чтобы уйти, но букинист задержал меня и сделал одолжение, пообещал заплатить мне цену дорогого мороженого. Когда, распрощавшись, я был уже у двери, букинист остановил меня и  спросил, сколько же я прошу денег.  Я назвал цену штрафа. Букинист предложил мне вдвое меньше. Я снова к двери, тот не отпускает меня. А зачем, мальчик, тебе так много денег. Не позориться же мне перед ним. Говорю просто, мне нужна названная сумма, а зачем, сказать не могу. Букинист как бы даже просиял. Деньги заплатил, а сам давай листать того Бальзака. Дотого увлёкся, что даже не слышал моё прощайте. За месяц очистили милиционеры каток от безбилетников и ушли дальше ловить преступников. Остался на Патриках в тот год лишь один из них, пожилой и плохо стоящий на коньках. Но мы и не только мы тогда зауважали милицию. Скоро каток на Патриках стал нам мал. Мой друг  Сафон заработал 1-й разряд по конькам. Он и пристрастил нашу компанию к катку в Парке культуры (в ЦПКО). Поначалу на каток в ЦПКО были такие очереди, что с ними управлялась только конная милиция. За билетами в кассы возле моста ползли по головам. Мы, насмотревшись этого, несколько лет не были в ЦПКО. Когда проход  туда перестал быть  проблемой, мы часто стали приезжать туда большой компанией.  Катались мы там с большой скоростью по центру набережной друг за другом длинной цепью. Наш Сафон – высокий плотный парень - всегда ехал первым. За ним ещё 3 конькобежца-разрядника, потом нас человек 15 любителей.  В шаговой доступности от нашего дома был спортзал Спартак, на ул. Воровского, Дворец тяжёлой атлетики на Цветном бул.,стадион Динамо и Юный Ленинец , напротив.  Почти все мы занимались каким-то спортом, хотя бы на уровне юношеских разрядов. Так вот Сафон лучше всех умел задавать темп движения, так, чтобы минимум из нас не выдерживали и сходили с пробега.  И ещё. Он умел зычно свистеть.  Так,  что зазевавшиеся в испуге отшатывались от нашей вереницы.  Думаю, что именно из-за этого милиция устраивала охоту на нас.
   В СССР рекламировать было нечего.  Если у кого-то заведутся лишние деньги, то либо он и без призывов хранить деньги в сберегательной кассе внесёт их туда на свой счёт и будет верить, что получит свои деньги назад, либо никогда этого не сделает,  как ни проси, когда уже убедился в обратном.  И, конечно, богатый будет курить «Казбек», а не Север и будет есть чёрную икру, а не картошку на постном масле. Даже если бы призывы делать это не были бы на плакатах.  Вот Нью-Йорк даже ночами освещён просто расточительно. Видать, американы просчитали, кому это выгодно,  тот оплачивает. Ради чего (или кого) сегодня в Москве всю ночь иллюминация, я не знаю. А кто знает?  В Москве в те годы с полуночи выключалось вечернее освещение, а с ночным освещением даже названия улиц еле разглядишь. СССР экономил на всём, кроме пропаганды своего образа жизни.  В праздники 7 ноября и 1-го мая в Москве до сумерек  аэростаты поднимали 2 огромных полотна с портретами Ленина и Сталина. Эти полотна постоянно освещались прожекторами. Над Москвой то замирали лучи дополнительных прожекторов и раздавался залп. А после залпа дополнительные прожектора начинали бегать по небу. На 7 ноября залпов было столько, сколько лет прошло с Октябрьской революции(1-го мая я не считал). Совграждане знали, что всё сэкономленное пойдёт на дополнительное производство танков. Еще до начала ВОВ было известно, что Красную армию лишним танком не испортишь.
   В 9 лет я открыл в Москве окно в другой мир.  Я никому не рассказывал о нём, пока не разгадал его загадку. Тогда я привёл к окну своего друга.  Друг сначала проявил интерес, но когда я ему всё объяснил, он на меня даже обиделся. Я его вёл в Елисеевский магазин, чтобы показать там большой аквариум с рыбами. Он, бедняга, уже устал, а ещё идти и идти. Друг мой был  рыбофилом, и его ничего не интересовало, кроме рыб.  А я привёл его к экрану стереофильма и ещё морочил его, что это внеземной мир. А было вот что.  На первом этаже здания гостиницы Москва напротив дома Госплана (ныне Госдумы)  был обычный центральный продмаг. Необычной была лишь одна из его витрин. Если остановиться и посмотреть в глубину той витрины, тебе прямо в рот подлетит бутылка с  красивой этикеткой. Но пока разинешь рот, она исчезнет, и жди следующую бутылку другой формы и с другой картинкой на этикетке. Мне дела не было до тех красивых бутылок. Про водки, коньяки и мускат я узнал гораздо позже. Но если бы бутылки заменить шоколадками, не было бы такой таинственности.  Я ощущал себя стоящим на стыке двух миров.  Сделать бы какое-то неизвестное мне движение, и я попаду в другой мир.  От этого мне было интересно  и страшновато.  Но все мои перемещения, прыжки и махания руками ничего не меняли, разве что, я получал подзатыльник от прохожих. Правда, когда я смещался вправо или влево за невидимую мной границу, я оказывался у пустой магазинной витрины. Сперва я был не одинок у той витрины. Взрослые и пожилые мужчины и женщины останавливались  там поглазеть. Но через год даже я потерял интерес к той витрине. Я просто за углом  гостиницы Москва в кинотеатре стереофильма посмотрел 2 фильма. Особенно фильм Робинзон Крузо с его стереоэффектами без всякой подсказки  открыл мне секрет. Но в фильме главным был роман Дефо, а в витрине продмага замысел инженера, демонстрирующий возможности техники. Я по своей наивности  не смог сообразить, что я вижу на экране фильм.  Фильм стереоскопический, потому мне и казалось, что я как бы внутри этого фильма.