Воспитать патриотами

  Дима позвонил мне из военкомата. Медосмотр уже прошёл. Всё нормально. Ждёт остальных. Настроение бодрое. Дима - старший из наших приёмных детей. Ему уже шестнадцать, поэтому его в очередной раз по приказу военкомата повезли  проходить медосмотр с другими допризывниками.
  Дима попал в нашу семью в одиннадцать лет. Был он очень вертлявый и неудержимо весёлый, временами невыносимый в своих шалостях. Он мог цеплять, задирать ребят и убегать от возмездия. Даже на уроках он не оставлял своего любимого занятия. Этой нехорошей привычкой он очень допекал учителей. В порыве своего безудержного веселья он мог у доски за спиной учителя "сбацать цыганочку, вызывая взрыв хохота.
  Особенно жаловался на него наш хороший знакомый учитель технологии, то есть труда. Он был выдержанный, интеллигентный, но из его осторожных речей относительно Димы я поняла, что он его тихо ненавидел. Дело в том, что наши трое детей выросли на его глазах, и он их уважал, но этот чужой ребёнок по его понятию не вписывался в нашу семью. Он выглядел неполноценным из-за своего разгильдяйства и разнузданности. По мнению учителя мы зря взяли его  к себе. Кстати, когда мы с мужем забирали Диму из школы-интерната, узнав о его существовании по прошествии года после взятия его братьев,  я прочитала в его характеристике, что он добрый, но зачастую не может дать отчёт своим поступкам. Это я отметила позже у себя дома.
  У него не была развита логика. Ещё до появления его в нашей семье я беседовала с младшим его братом. Я ему сказала, что временами он будет старшим братом для Димы, пока тот не придёт в норму. К тому времени эти дети, в основном, уже избавились от большинства вредных привычек и научились послушанию, привыкли к самостоятельности. С Димой всё надо было начинать с нуля. К тому же он был старше, а в этом переходном возрасте хватает и других сложностей.
  Жизненного опыта было у него мало, зато упрямства и гонора – хоть отбавляй. Но ведь это всё дал нам Бог! Муж, узнав о его "неполноценности", сначала не соглашался, но я его убедила взять Диму к себе, упирая на то, что он будет без родных мучиться в спецучереждении. Я читала в журнале, что христиане не бояться брать к себе детей даже обречённых, больных, и лечат их, даря им свою любовь, которой наделяет их Бог.
  Время показало, что я была права, да и трудности оказались не слишком большие, чтобы их не превозмочь. Дима стал быстро развиваться. Оказалось, способность учиться у него есть. В коррекционном пятом классе он мог легко учиться, не напрягая мозгов, и я старалась загружать его сама чтением, разными заданиями, занятиями.
  У него я обнаружила приятный голос и интерес к пению. Песен мы пели много, с детьми я разучивала свои любимые, в основном, старые. Я постоянно готовила им выступления на сцене, и Дима, вначале заявивший мне, что выступать не любит, прекрасно справлялся, проявляя таланты. На районном конкурсе «Байкальская звезда» он пел песню «Белые розы» из репертуара Юры Шатунова, и очень всем понравился, так что его портрет крупным планом поместили на странице газеты.Но это было позже, а вначале повозились мы с ним немало.
  Особенно пришлось приложить старание, чтобы как можно раньше перевести его на программу общеобразовательной школы. После окончания школы  коррекции восьмого вида такие дети тоже получают диплом, но он приравнивается к образованию четырёх классов. Это не даёт хода дальнейшему продолжению учёбы, и судьба, обычно, складывается у таких учеников плачевно.
  После пятого класса мы попросили перевести его в четвёртый класс обычной школы, чтобы он был вместе с Аней, и нам было его легче контролировать, помогать ему в занятиях. Он показал хорошие результаты и мы решили «так держать», но директор сказала, что ему придётся пойти опять в коррекцию, так как это было временно. Мы с этим не согласились, звонили, добивались, а потом я с Димой летом поехала в Иркутск, в областную поликлинику. Оказалось, легче всегда перевести наоборот, но я не соглашалась, и не прельщала меня доплата за воспитание ребёнка-инвалида. Никакой он не инвалид! Но это необходимо было доказать. Бог сделал невозможное, мы получили разрешение на перевод и вернулись с победой домой.
  Дима адаптировался, становился спокойнее, но трудностей ещё было немало.  Он был очень уступчивый, у всех шёл на поводу, не имея собственного мнения. Четыре года проживания среди неполноценных детей давали о себе знать. Ребята смеялись над его наивностью и бесхитростностью, предлагали ему свои идеи, которые он выполнял. Он временами казался таким наивным и бесхитростным, что становилось страшно за его будущее.Он бросался выполнять все просьбы своих сверстников и одноклассников.
  Как научить подростка стать не чужим среди своих и при этом оказаться не униженным? Это была для нас важная задача. Где взять тот стержень, который даёт человеку чувство собственного достоинства? Раньше молодёжь воспитывалась на примерах Павки Корчагина и Зои Космодемьянской, но после развала Союза это всё устарело и стало ненужным. 
  Тогда было много рассказов и более серьёзных произведений, воспитывающих  в людях ответственность, силу духа и прочие положительные качества. Теперь дети и подростки, в основном, прилипали к компьютеру и телевизору и там напитывались негативным, вредным. Приходилось сидеть совместно с детьми и в отрицательных случаях своими репликами ориентироваь их на отличие добра от зла. Потом уже во время самостоятельных просмотрах они научились быстро реагировать и прерывать плохое, шедшее с экрана.
  Я не согласна с теми людьми, которые стараются полностью оградить своих детей от влияния СМИ. Как же они, такие "стерильные", будут жить самостоятельно? Когда совсем запрещаешь, отгоражиаешь от действительности. Такие дети, ушедшие во взрослую жизнь,обычно "падают" по принципу: "Запретный плод сладок". Они, как говорится, "срываются с катушек" и валяются в грязи. Этого мы допускать не могли.
  Контроль мы старались держать постоянно, чтобы он не попал в беду. Все младшие помогали нам. Особенно он сердился на сестру, у которой очень обострённый нюх. У неё от резких запахов случалось что-то вроде аллергии. К тому же она замечала, что братец на переменках надолго куда-то исчезал или шёл открыто в толпе со "старшаками" в школьный туалет. Узнавая подробности, я высмеивала "братское" общение при запахах испражнений, называя это пикантным клубом по интересам.
  Этому обществу не нравилась его музыка, чистые песни. В его записях стали появляться рок, шансон и пошлая попса. Я заставляла удалять с телефона и плейера особенно неприятные и неправильно ориентирующие на будущее. 
  Наш старший очень возмущался, что его не пускают, как других, "шляться" по селу. Другие были домашними с детства, и у них выработался иммунитет и какой-то жизненный опыт. Его я могла отпустить рыбачить только (даже в пятнадцать лет) только со взрослыми, надёжными людьми или со своими братьями.Если что не так, они докладывали. Это не считалось предательством. Пусть сообщали не всегда сразу, но мы узнавали, если Дима опять брался за курение. Вообще-то мы учили сначала предупреждать, что расскажут дома. Так мы спасали его от беды.
  Возможно, это сказывалось негативно на его авторитете в глазах его братьев, но дурное влияние извне ослабло, и теперь я работала в том направлении, чтобы повысить его имидж в семье. Особенно помогал в этом мой муж. Он постоянно привлекал Диму, как старшего, к разным видам труда, была ли это работа по хозяйству, в столярном цехе или возня с разной техникой. Дима проявлял ко всему интерес и неплохо справлялся, за что был папой поощряем.
   Меня он полюбил по-настоящему не сразу. Мамой-то он меня назвал ещё в интернате, когда мы ездили к нему через Ангару по льду зимой. Только это была любовь эгоистичная. Там, в школе-интернате разрешалось называть мамой воспитателей, но дети были безответственные, могли их не слушаться, вредничать. Здесь было всё по-другому. Уклад нормальной семейной жизни требует соблюдения иерархии. Детдомовцам это всегда трудно понять.  Детям в семье приходится подчиняться родителям. Чуть ниже папы стоит мама. Если дети её любят, то слушаются и во всём помогают.
 Вначале Дима не хотел слушаться, исподтишка противился, настраивая младших против меня, подрывая мой авторитет. Его в раннем детстве не любила мама, об этом он мне не раз говорил с горечью. Она прогоняла его от себя, когда он образовывался возле него. На это у неё были веские причины; она пьянствовала, не бывала дома, ей было не до детей. Отцу тоже было не до них. Он работал в милиции, но из-за жены был постоянно раздражён, тем более, что дети были неспокойные. Потом их определили в детский дом.
 Мальчикам необходима любовь мамы. В этом залог их семейного счастья  во взрослой жизни. Эти наши мальчики в любовь чужой женщины не могли поверить сразу. Я поняла это как-то из их игры с мелкими игрушками на ковре. Я их научила разыгрывать целые сцены, придумывая по ходу сюжеты, используя строительный материал. Фантазия их бурно работала, игра протекала увлекательно.
 Я занималась своим рукоделием рядом, чтобы по необходимости   корректировать течение игры. Одна из игрушек (чья-то мама) попала в беду. Я услышала, как младший сказал: «Ай, мы её бросим, другую найдём». Мне стало нехорошо, я подсказала, что это неправильно. Потом я размышляла и мысли крутились в голове моей печальные.  Дети с детства не знали материнской любви и ласки. Вот как получаются изменники Родины… Сначала ребёнок не любит, не уважает мать, родителей, потом свой дом, семью. Позже это неуважение переходит в общество (детсад, школа, разные учебные заведения). Всё это проектируется на Родину.
 Я проводила беседы, читала им художественную литературу, делая упор на семью, братьев, сестёр, на родителей, родных. Я внушала, что в семье хорошо, надёжно. Здесь взаимовыручка и уважение, все любят друг друга. Мама – всегда надёжная и постоянная. Её не выбирают, потому что её даёт Бог. Её необходимо ценить, уважать и слушаться, чтобы не огорчать. Её не даст в обиду папа, потому что сильно любит. И это подтверждалось на деле. Так постепенно дети научились любить нас по-настоящему и стали ценить всё, что окружает нашу семью.
 Одна из составляющих, за что можно любить свою Родину – природа. Она в селе начинается сразу за порогом дома. Это свежий воздух, мороз и летняя жара. Это манящая к себе река и чудесная рыбалка летняя или зимняя, дневная, вечерняя или ночная. Это разная живность, что ползает, ходит, бегает. Порхает, летает. Это смена времён года и красота. Это леса и поляны вокруг, грибы, ягоды, цветы и плоды. Каждый раз, возвращаясь из похода или с пикника, я заставляла их писать рассказы об увиденном и пережитом. А ещё мы молились, благодарили Бога за всё, что имеем. Ведь и детей взять на воспитание побудил нас именно Он. Сколько их, обездоленных до сих пор томится в детских домах по всей России! Разве из них вырастут патриоты Родины? Вырастая, они, как волки, рыщут по её дорогам в поисках добычи. Они не умеют, не научились работать, обеспечивать себя всем необходимым. Они привыкли быть потребителями и поэтому берут не принадлежащее им спокойно. Если понадобится, будут отнимать, оправдывая своё поведение: «Не мы виноваты, жизнь такая».  Совесть у них пригашена. Много среди них примитивных, упрощенных, не развитых, с так называемой педагогической запущенностью. Пока «волчата» не выросли в «волков», готовых перерезать глотки своим соотечественникам, детей необходимо забирать из детских домов или вовсе не допускать попадания их туда. Сейчас такое время в стране, когда людское сознание спит оттого, что никто и ничто не будит совесть. Потому так много в стране искалеченных детей, даже тех, которые живут с родителями. О брошенных на произвол судьбы детей и говорить нечего.
   Мы семьёй как-то смотрели фильм «Сволочи» про таких вот выросших в довоенное время беспризорников. Жуткая история, кажущаяся неправдоподобной. Я даже не дала сделать просмотр этого фильма на классном часе в седьмом классе, в котором учились наши Аня и Дима. Он непедагогичный, подрывающий репутацию нашей страны. Дети должны Родину уважать. Зачем нам, взрослым открывать детям минусы, да ещё сомнительные? И так достаточно много попадает в детские души грязи и нечистот, бурлящие в СМИ. Дети ухватывают вместо дружбы – корыстные связи, вместо чистой и верной любви – суррогат, вместо мужества – жестокость. Зачем, к примеру, подростку понадобилась коллекция (целый арсенал) оружия для убийства человека? Мы всё это, обнаружив в своём компьютере, удалили безжалостно, не спрашивая Диму!
 Кровожадность превращает людей не в воинов, а в маньяков. Разве привыкший убивать в компьютерных играх молодой человек остановит своё желание убить наяву? Убийство произойдёт самопроизвольно, автоматически. Эти люди с расстроенной психикой – никудышные солдаты, не наученные подчиняться приказам. Ненависть из них проливается без всякой воли, так как ими давно уже руководят силы зла, и не предугадать, против кого убийца направит своё оружие в очередной раз.
  Когда-то давно наш старший сын готовился к службе в Армии. Они с друзьями поддерживали физическую форму, бегали, качали мышцы. Они не злоупотребляли спиртным, не курили. Военкомат направил нашего сына на курсы подготовки для десантных войск. Он с удовольствием учился, прыгал с парашютом. Моё сердце материнское противилось, и я молилась и постилась целых три дня после призыва его в Армию. Когда человек готовится сознательно к убийству, душа его деградирует, ожесточается, сердце охлаждается, становится равнодушным. В одной христианской песне есть слова:
Ты вспомни о доме родном,
На битву направленный воин,
И сердце твоё пусть огнём
Согреет Иисус дорогой. 
  Человек обязан выполнить какую-то грязную работу, порученную ему людьми или обстоятельствами, но в сердце его не должно быть кровожадности, которая его тянет в сторону зла, ада. Бог сказал: «Не убивай» в шестой заповеди, то есть не хоти убивать. Бог ответил на мою молитву; наш сын не попал ни в «горячую точку», ни в десантные войска. Но и от службы на корабле я его отмолила, когда узнала об этом нежелательном для меня варианте. В результате он прослужил в морских пограничниках радистом на берегу, и был всё время, как у Христа за пазухой.
  Второй наш сын тоже мечтал пойти в Армию, готовился, но не пришлось; в пятнадцать лет он сильно поранил руку на станке. И сколько бы ни перенёс операций, в полной мере функции её не восстановились. Тем не менее инвалидом он себя не считал, закончил речное училище, работал механиком, теперь ремонтирует машины. Мы поздравляем 23февраля обоих сынов, потому что мужество необходимо не только во время службы в Армии. В обычной жизни часто бывают ситуации, где приходится группироваться и выкладываться на всю силу. Поэтому мы и сейчас одобряем занятия физкультурой и спортом нашими детьми из «второго потока». Кроме того мы учим детей думать своей головой, чтобы не были «солдафонами», а так же «пушечным мясом», согласным на убой.
  Дима привёз билет допризывника. Там стояла категория В, что значит, годен он не на первосортную службу. Ну и что из того? Всё равно мы воспитываем патриота, который любит свою страну, людей в ней и всё остальное, что в ней находится. Учится он пока в восьмом классе, занимается спортом, любит петь и играть на гитаре. Ещё он любит, чтобы пела я. Мне очень нравится песня про десантников:
Мама, как называется
То, что летит в облаках?
Мама, смотри, что-то падает.
Похожее на одуванчики…
Женщина улыбается:
«Это, сынок, десантники». 
 Дима любит нашу семью, дом, наше хозяйство, наше село и людей вокруг. Он любит нашу Россию, потому что мы не ругаем её порядки и власть, как другие, а стараемся сделать лучше. Когда играет гимн, мы всей семьёй встаём и пропеваем текст. Дима уже на целую голову выше меня и часто целует в макушку. Так я ему сама разрешила. Раньше я постоянно напрягалась, противясь его частым проявлениям нежности, стыдя его за нежные поцелуи в щеку и попытки поднять меня на руки. Я понимала, что это он так догоняет упущенное в детстве, но напоминала, что выглядит он уже взрослым, поэтому ему необходимо учиться сдерживать свои эмоции. Я напоминала: «Я ведь мама».
 Теперь уже он познакомился по телефону с девушкой и часто общается с ней. Его уважают друзья. Он ездит на лошади, на мотоцикле, на машинах. Нервный тик у него почти прошёл. Лишь изредка ещё лицо его нет-нет да и исказит безобразная гримаса, как напоминание о той жизни, где не было для него ни любви, ни красоты, ни уважения к себе и к людям. Не было и чувства осознания причастности к Родине. Теперь Дима всё это приобрёл и смотрит в жизнь спокойно и уверенно.

На фото Дима, зима-2013.