16 дружных колхозниц

- Пели про светлое будущее, про молоко, которое будет хлестать из крана, а тут как… Будто кто стоп-кран дернул, народ с полок и так попадал, половина с  больничными листами.

- Оказалось наш корабль, боднул носом  мель. Капитан Миша с бинтом через всю фуражку, начал объяснять, мол, сейчас сообщит по рации  кому надо, и согласно морскому циркуляру придет  маленький кораблик и попробует нас  на веревку взять, но вряд ли, потом второй  третий. К концу зимы, наматывая жилы на кулаки, должны вытащить. Стал он пятерней скупую мужскую  вытирать, - Не было этой мели на карте, не было, все это происки оскала капитализма. Откуда она? – задал он себе центральный вопрос и тихо так, - Может золото моют, гады, золото, золото…

- Вдруг капитана, будто током шибануло, задергался, как червяк на крючке, изо рта пена фонтаном, видно, что мотор у него хорошо работал, а вот котелок…  Думаю, свихнулся он после удара или кок его туго забинтовал. Как заорет, это золото Нацисткого  Рейха, золота партии, а внизу Борман в  подводной лодке сидит, деньги считает, перекрестился и сиганул за борт. Мы полдня бутерброды ели, но он так и не всплыл. 

- Делать нечего, сели мы  на шлюпку и поплыли на остров, который оказался необитаемым. И вот, что интересно, профессор когда моя нога  вступила на землю, я обернулся, а корабль у тю-тю, даже  дыма от трубы не было, вот такие дела.

- А куда же он  делся? Испарился? – профессор нервно рассмеялся и начал протирать очки.

- Вот именно,  - Семен зевнул и начал смотреть в окно, - До Читы часа два осталось.

- Ну, рассказывайте,  рассказывайте Семен, интересно, очень интересно.

- Не могу профессор, не могу, душа на ниточке. Как подумаю, что все померли, это же все по новой надо пережить, сердце может не выдержать.

- Может вам таблетку, Семен?

- Какую таблетку? Скажете тоже, я еще пожить хочу, родственникам назло. Полезу наверх, посплю, в Чите, будьте добры,  толкните.

- Ну, подождите Семен, подождите, может, Вы выпить хотите? – Профессор суетливо открыл чемодан, - Вот есть марочное вино, армянский коньяк. Вы что предпочитаете?

- Начнем с винца, -  Семен выпил стакан и потер руки, - Нус, поехали. Значит, на чем это я остановился?

- Вы рассказывали, что корабль исчез, и Вы с товарищами высадились на берег.

- Вот именно с товарищами, с Советскими еще! Сразу песню, - Что нам снег, что нам зной, что нам дождик проливной, когда твои друзья с тобой и бодро так, вперед зашагали. Тут откуда не возьмись среди могучих эвкалиптов, показался  двухэтажный дом с красной черепичной крышей, дверь настежь. Мы заходим и сразу к столу, полдня на веслах гребли, ничего не ели.

- Так, что там стол был накрыт?

- Вот именно, нас ждали! Тут-то как раз и состоял смертельный ужас хитрого плана. Между первой и второй, перерывчик небольшой, - Семен выпил второй стакан и передернул плечами.

- Первой померла молдаванка Зоя, очень приятная женщина, а как пела, как пела! Могла голосом стаканы по полу двигать. И тут захотелось ей чуток колбаски, человек же не враг своему организму.  Она и говорит, -  Ща, корешки, наполню пищеварительный тракт, и зажжем, фуэте на столе. И бух, как дохлая канарейка с палки, только ногами успела щелкнуть.

Семен задумчиво посмотрел в окно, - Понимаете профессор, клин из сервелата  попал в самую узкую часть горла, и не туда не сюда. Помню, грузин Ваня начал ей по спине колотить, пыль столбом, а  толку никакого. Потом помер таджик Гена, он меня еще в пять утра разбудил своей метлой. Я ему кричу, - Ты, что чудак, отдыхай. А он, - Не могу, привык с утра мести, - Так сказать национальная особенность. А к обеду метлу нашли изгрызанную со всех сторон, а Гена пропал. Весь остров обыскали, тишина. Сначала подумали,  может кто-то из своих на фоне менструальной жажды мести…

- Маниакальной!

- Точно профессор! Так точно. Но казах Леша объяснил, что видел на берегу громадного бобра, а во рту у него…, -  Семен начал  медленно наливать  вино в  стакан.

- Семен, Вы путаете, бобры не водятся в соленой воде.

- Я путаю? Да я этого бобра в глаза не видел, это казах с ним разговаривал, я говорю только то, что записано в протоколе. Кстати  профессор, я же главное упустил. Вы фильм 10 негритят смотрели?

- Смотрел.

- Это хорошо, что смотрели, значит, Вам будет легче сверять Ваши научные факты с моими, тоже научными. Тут вот какое дело, но это секретная  информация. Понимаете? Никаких   диссертаций, никаких супер-пупер магнитных аномалий, я подписку дал в органы, сто лет без права переписки.

- Конечно, конечно.

- Ну, что усугубим, - Семен протянул вперед  руки, - Видите, как руки дрожат, страх до сих пор по жилам лазает. Давайте коньяк, профессор.  Итак, когда  Лена померла.

- Какая Лена?

- Какая, какая! Лена из Белоруссии. Красавица, как сейчас говорят 90 60 90, раньше же никто ничего не мерил, все на глазок.

- А как она умерла?

- Просто! Начала оплакивать эту молдаванку… как ее?

- Зою!

- Так точно. Очень сильно рыдала, билась о край стола, ну и система не выдержала, пар из ушей, наверно мозг в крутую сварился. Загадочная смерть. Но разгадка была в магнитофоне, его армянин Юра включил, думал, что нам песня строить и жить помогает, а тут такое  началось. Вместо песни, голос, страшный голос, будто сам ген.сек  за дверью стоит и в замочную скважину портвейном дышит.

- Скажите тоже, он же не пьет!

- В том то и есть загадочный ребус. Головы наши закружились, глаза забегали, некоторые, что  по жиже в обморок, а голос  представился,  прокурором из Верхнего Волочка и начал языком, шлеп шлеп, шлеп шлеп, какие мы тут все упыри и огрызки жизни.  И будет он, сам такой хороший вершить верхнее правосудие, а мы  все здесь погибнем, без вопросов. Вот после этого случая мы и стали помирать, как научные мыши в клетке.

- Подождите, подождите Семен, а он этот прокурор предъявил Вам обвинения?

- Конечно, все знал, досконально. Узбеку Коле сказал, что он два вагона хлопка налево пустил, тот сказал, врешь собака, всего один. Они заспорили, и Коля в переполненном  гневе голыми руками разбил магнитофон.

- Позвольте Семен, как они могли заспорить, представитель Узбекистана не мог же с магнитофоном разговаривать.

- Этот мог, очень шустрый был, его нашли в огромном чугунке, вместе с пловом лежал, лицо спокойное чистое, просветлел на обочине жизни.

- А вам, вам! Он предъявил обвинение?

- Вы, конечно, извините профессор, но я всегда думал, что профессора, типа академиков будут. Во, первых узбек магнитофон разбил, а во вторых, я же один живой остался, я был призван стать наблюдателем для секретных протоколов ГБ.

- Я не понимаю…

- Сейчас поймешь! Вы выпейте  коньяку профессор! Отличный  армянский, не на коленке разливали, пейте, что смотрите? Страшно?

- Хорошо Семен, спасибо за коньяк, очень вкусный.  А вот такой вопрос, извините, сколько Вас всего было пассажиров с теплохода?

- Правильно вопрос ставите, есть  научная жилка. Нас было 15, как 15 республик, один кулак, тогда Союз был силен и не приседал на задних лапках, как ща, чего изволите?

- Это все понятно Семен,  скажите, а не было ничего такого… В произведении Агаты Кристи с каждой смертью пропадали фигурки, фигурки негритят…

- Я понял, о чем Вы, понял,  давайте  сюда стакан, еще раз угощу. Негритят не было, точно, зачем нам чужие чудаки? У нас своих полный Макдональс, а вот пятнадцать колхозниц  были. За нашим бараком фонтан стоял, как на ВДНХ,  Дружба народов, только, врать не буду, уменьшенный размер, полметра на фигурку, колхозницы лилипуты, а когда они начали пропадать, то и мы вместе  с ними. Все ясно?

- Семен, дело в том, что колхозниц  у фонтана было 16. Как вы ответите на этот научный парадокс? - профессор иронично засверкал очками.

- Вы, что профессор? Выпили на копейку, а будто в цистерне искупались. Республик в Союзе было 15, не надо меня на крючок, как Буратино.

- В 54 году, когда открылась Выставка, было 16 республик, в том числе Карело-Финская, а в 56 году из республики сделали автономный округ.

- Автономный? Все правильно, была такая краля сама по себе, ни с кем не дружила.

- Что?

- Когда народ помирать  стал ко мне прибалтки прибились, у меня же у единственного было оружие. Я 20 лет на зоне, на вышке отбарабанил. Песня!  Так сказать, не хлебом единым, ни жены, ни друзей, но пистолет всегда со мной. Латышка Лайма, эстонка Регина и литовка… тоже, вроде  Регина.  Лежим себе вчетвером, разговариваем о серьезных делах, и тут по потолку чьи-то женские ноги ползают, теперь понятно чьи, и на Карело-Финском стращают, пришлось выстрелить пару раз, тогда я этому факту не придал значения. Хорошо  Вас встретил, разобрались.

- Значит,  все погибли? А как?

- Страх, нас всех охватил страх, и приближение конечной даты смерти. Колхозницы из Прибалтики вдруг взялись за руки и кружиться, кружиться.  Вы про центростремительную силу, хоть что-нибудь  знаете?

- Конечно.

- Уже легче, устал я научно все объяснять.  Так они от страха развили такую силу, такую, руки не выдержали и они в разные стороны, как баллистические ракеты, только рев  в ушах, жаль, такие сырники пекли. Казах  Леша  решил  в белкином дупле укрыться,  ногами дрыгает, хотели вытащить, а он, - Не троньте гады, белка моя вторая жена! А, что мусульманин, можно. Грузин Ваня  превратился в черного петуха, кукареку, армянин Юра в пчелу, полетел виноград опылять. Гриша хохол вообще в холодильнике заперся, орал, - Уж лучше  свиным холодцом к москалю на ужин, чем жена белка! 

- Что Вы мне душу рвете профессор! Нет у меня никаких сил, все эту нежную дружбу вновь через себя пропускать.

- А как вы остались живы Семен, как я понимаю, все должны были погибнуть?

- Не было меня профессор, не было среди этих шестнадцати колхозниц у фонтана. Я же в ВОХРе работал, охранял энергичный труд. А теперь медленно по буквам, кто стоял в центре фонтана? Кто? - Семен грозно посмотрел на профессора.

- В центре фонтана Дружба народов стоял сноб из колосьев подсолнуха и конопли, это так сказать…

- А мне не надо так сказать, я за правду и умереть и убить  могу. Конопля ключевое растение, понимаете? Семьдесят лет в радости. Мы как покурим, девчонок сразу с ног  сшибало, - Семен закашлял, облился слезами и пальцем показал на спину.

Профессор хлопнул его по спине.

Семен рукавом начал вытирать слезы, - А знаете,  как киргиз Петя гимн пел, пел и танцевал вприсядку, слезы на глазах. Он так и помер, прыгал, прыгал, гимн уже отыграли, а он увлекся и с высокого утеса... Как! Такие дела. Да что Вы, что Вы понимаете?

- Извините Семен, если я Вас обидел, я смотрю, Вы плачете? Не плачьте, просто хотелось, так сказать до сути… Значит, русская колхозница или колхозник в этом смертельном кругу тоже стояли. А как она, он, я извиняюсь…

- Это была она, красавица Рая. Про считалку забыли?  Слушайте! Решили 16 дружных колхозниц на лодке покататься, одна забыла дома ласты, осталось их пятнадцать. Рая с отважным капитаном на брудершафт пила, когда корабль на мель наскочил. Ну и нырнула вместе с ним за компанию, может они там, на дне нашли, что искали? Кто знает? Вот дела, Читу проехал за веселым разговором, а плевать в Хабаровске вылезу.

- Чем же все кончилось?

- А чем кончается дружба между колхозниками, - разбежались по своим сусекам, - Семен зевнул.

- Разбежались?

- В смысле исчезли, ни тел, ни шапок ушанок, ни прокурора, это ведь только в кино все хорошо, что на самом конце.

- А как же вы?

- Что я. Пришла шаланда, в смысле корабль, из него вылезли внутренние органы с автоматами, короче,  два дня рапорта писал, отчитывался. Я же три обоймы истратил пока по лесам, да по болотам…

Семен горестно посмотрел на пустой стакан, - Короче профессор, ради нашей не разлей вода дружбы, сгоняй те в вагон ресторан, возьмите парочку беленьких.  Нам еще долго трястись, я Вам про смертельную схватку в  восточном эшелоне, в смысле экспрессе  расскажу на фоне менструальной жажды мести. 

- Маниакальной. А вот хотелось бы полюбопытствовать, -  что тот бобер в зубах держал?

- В смысле крот?

- Да нет, Вы говорили  бобер, - профессор поправил очки.

- Так точно, бобер! Бобер держал курительную трубку. Это была трубка таджика, он ее из рта не выпускал, говорил, что Сталин был таджиком, хотел тайну страшную открыть, не успел.