Сладкая ловля бабочек

    Магазин был закрыт. Я постояла на пороге, переминаясь с ноги на ногу, с надеждой заглядывая внутрь, за решётку, всматриваясь во всё ещё освещённое помещение. Руки озябли, я поднесла их ко рту, пытаясь дыханием согреть ладони  своим дыханием. Мокрый воздух ноября пробрался под пальто, заставляя меня дрожать. Стемнело, проезжающие мимо машины били ярким светом фар, выбрасывая из-под колёс плотное коричневое месиво талого снега и земли.
На душе было тоскливо. Домой идти не хотелось , но и здесь меня уже ничего не держало.  «Пусть меня что-нибудь задержит,- думала я, - ну хоть что-нибудь». Дома меня ждёт любимый муж, дети, - а домой не хочется… «Пусть меня что-нибудь задержит».
- Нин!- окликнул меня знакомый голос. По тёмной дорожке аллеи шла моя давняя знакомая Лера. Я обрадовалась этой встрече, тоска забилась куда-то внутрь, обещая вернуться, как только эта встреча закончится. Лера торопилась, и мы, делясь новостями, пошли по аллее до ближайшей остановки. На обочине, утеплясь на зимний лад, распродавала свой баночный товар бабуля.
- Возьми вот эту баночку, - донеслось до меня, - от спины тебе поможет и кости укрепит.
- Бабуль, - послышался в ответ мужской голос, - я у тебя «Огонёк» просил посильнее, а ты мне что суёшь?
- Да ты спину-то, сходи в больницу, проверь, - не унималась она.
Мужчина был явно раздосадован таким предложением и, фыркнув «Вот дура старая» развернулся и пошёл по своим делам.
- Знаю я её, - вдруг сказала моя подруга.- В соседях мы с ней были. Работала она раньше на широкую публику. Попасть к ней сложно было. Всё про человека могла выложить: и прошлое, и настоящее, и будущее. На вопросы отвечала, если спрашивали. Лечила, бывало, но не всех. А потом вдруг закончила с этим. Закрылась от мира. Теперь выходит в свет, как говорится, по большим праздникам.
- Смотри, как тяжело идёт, - сказала стоящая рядом женщина, по всей видимости, желая вступить в разговор  - совсем гнилая, наверное, а других лечить берётся.
- Да ничего она не гнилая, - ответила Лера, - здоровая как бык, поздоровее нас с тобой будет. Устала она только, да в людях разочаровалась.
У бабули из рук выпал маленький раскладной столик, который она пыталась поставить на каталку. Я не поняла, что меня толкнуло, но уже через мгновение я помогала ей укладывать не большой багаж. Бабуля грустно улыбнулась, предоставив мне вести за собой её коляску. Тут к нам подскочила Лерка.
- Баба Клава, а ты что пешком-то? Тебе далеко ведь!
Она ничего не отвечала и шла дальше, Лера пыталась завязать с ней разговор, а я шла следом и всё думала: «И зачем я тащу этот чужой груз?» Бабуля с завидным постоянством оборачивалась, выжидающе глядя на меня. Я сунула руку в карман и что-то там нащупала. Это был клочок бумаги с наспех чиркнутым на нем номером телефона моего недавнего знакомого. Он очень просил встретиться, если только я смогу. Мимо с грохотом проехал трамвай.
- Бабуль! – крикнула я, прорываясь сквозь шум. – А можно Вам вопрос задать?
Баба Клава оживилась и, к большому удивлению Леры, подошла ко мне.
- Вот живём мы с мужем, - начала я тихо, так, чтобы Лера не услышала, - и действительно любим друг друга, понимаем.
- Это уж точно, - вставила бабуля.
- А вот тошно как-то вдруг бывает. Тоска нападёт, разнообразия  хочется.
Баба Клава брови подняла, дугой сделала, а уголки губ опустила. Я только и поняла: «Развлечений, значит, захотелось? Так от добра добра не ищут». И тут, подхватив свой багаж, вприпрыжку поскакала к трамваю, в последний момент, успев в него запрыгнуть.
- Вот это бабуля, - услышала я Леру. – А что она тебе сказала? – Лера с завистью уставилась на меня. – Мне вот она ни слова не проронила.
- Да и мне она, вроде, ничего не сказала, а всё понятно как-то – ответила я, глядя вслед уходящему трамваю.
А руку уже жгла записка.
 – Саш, - позвонила я мужу, как только мы расстались с Лерой, - не жди меня сегодня. Я к Светке схожу. У неё, наверное, и переночую. – И тут же, следом набрала волнующий меня номер.
 Через час с небольшим я уже была в ночном ресторане, где весело проводили время люди моего возраста. Громкая музыка и яркие разноцветные огни охватили меня. Давно забытое чувство собственной привлекательности и лёгкого возбуждения защекотало мне нервы. Мой кавалер скоро должен был прийти, и я решила скоротать время за фужером шампанского, после чего, давно сдерживаемые эмоции повели меня на танцпол. «Так хорошо, - думала я, - почему мы с Сашкой так не отдыхаем?» В поле моего зрения попала молодая женщина, идущая за руку с маленьким существом. Они прошли мимо меня, и я отпрянула от протянутой ко мне маленькой ручки в красной до локтя перчатке.
- Это не ваш малыш?- спросила она. – Такой занятный и одет как на карнавал.
Малыш был действительно странно одет и больше походил не на малыша, а на карлика: ростом не выше 5-ти летнего ребёнка  в костюме мушкетёра со шляпой, плащом и в сапожках  до колен. Картину довершала белая маска, скрывающая его лицо. Во мне он вызывал скорее чувство ужаса, но никак не умиления. Я помотала головой, в знак отрицания, и поспешила отвернуться.
«Да, вот что сделал со мной всего лишь один фужер» - подумала я, стараясь забыть неприятное впечатление. Но забыться мне не удалось. Мне начали мерещиться призрачные красные карлики, с разинутыми зубастыми пастями и выпуклыми круглыми глазами. Они шныряли по залу, избирательно бросаясь на танцующих и проваливаясь с их полупрозрачным дубликатом прямо под пол.
Я почувствовала, что со спины ко мне кто-то подошел. Обернувшись, я узнала моего кавалера. Обняв меня за талию, он притянул меня к себе, и меня обдало его горячее дыхание. По телу прошла горячая волна, и я позволила себе отдаться пьянящему поцелую.
Через мгновение я увидела перед собой лицо карлика, пол ушёл из-под ног, и я распрощалась с собственным телом, оставив его танцевать в свете ярких огней и дурманящих ароматов.

Сначала было темно. Глаза понемногу привыкли, и я различила свет от костра, освещающий небольшое бугристое пространство с высокими скалистыми сводами. Плотный густой воздух казался недвижим. Вокруг меня было достаточно много людей. Они стояли, понурив головы, опустив руки вдоль тела, и казались спящими. Мои попытки заговорить с ними не увенчались успехом - никто из них не обращал на меня ни малейшего внимания. После нескольких тщетных попыток я решила осмотреть помещение. Вглядевшись в скалы, образующие стены, и разглядев в них несколько круглых отверстий, я решила их исследовать, в надежде найти выход. Пройдя через один из тоннелей по теплому, шершавому камню, заменяющему здесь пол, я попала в такое же небольшое, закрытое пространство, освещённое слабым светом костра и наполненное  безмолвными призрачными людьми. Отсюда также вело несколько ходов, и я направилась в один из них. Куда бы я ни шла, везде я встречала всё ту же картину. Это был огромный лабиринт из пещер, наполненный людьми и плотным, стоящим воздухом. Я устала. Прямо перед собой я увидела пологий подъём с небольшим углублением в скале. Забравшись туда, я присела на камень так, чтобы, оставаясь незамеченной, иметь возможность наблюдать за тем, что происходит внизу. Темная пещера давила на меня. Непонимание того, где я и что происходит, делало меня беззащитной и потерянной. Я закрыла глаза.
- Что, сама не поняла, как сюда попала? – раздался надо мной знакомый голос. – Да уж, так со всеми и бывает.
Это была баба Клава. Меня, конечно, смутил тот факт, что она сидит на выступе скалы в 3-ех метрах над землёй, но я, всё же, безумно ей обрадовалась.
- Бабуль, а где я, и как я сюда попала?- спросила я после бурных приветствий.
- Во как сразу вопросов много, - ответила она. – Да как же тебе сказать. Тело твоё так и танцует там,- она подняла палец кверху, - в объятьях твоего франта, а душа – то сюда провалилась.
Я выразила недоумение:
- Это почему так?
- Как почему? Поступок ты сделала, взяла, да сама свой шар и расколола.
Я попыталась вспомнить, когда и какой шар я колола. В голову пришли лишь грецкие орехи, которые мы вчера с детьми грызли. Я в удивлении посмотрела на неё.
- Вот посмотри-ка лучше вон туда,- баба Клава слегка улыбнулась и указала мне вниз,  где стояли люди.
Среди них я увидела новые действующие лица. Внешне они были похожи на людей, но, всё же, разительно отличались.  Кроме невыразимой бледности, они также выделялись непропорциональностью лица и нескладностью фигуры. Конечности были несколько изменены: у кого было всего три, у кого четыре кожистых, сильных пальца, образующие клешни. Но больше всего меня пугала энергия абсолютного поглощения, исходящая от них. Сложилось ощущение, что им не дано ни только создавать, но даже накапливать и хранить какую бы то ни было энергию, тем более энергию действия, творчества, жизни. Это были ходячие бездонные колодцы, жаждущие наживы. У меня закружилась голова, и я поспешила отвернуться. Баба Клава сделала мне знак рукой, чтобы я продолжала смотреть. Один из них выбрал из стоящих людей мужчину и направил на него ладонь. Мужчина, поднявшись на полметра над землёй, отделился от толпы и вылетел на середину зала, где и повис в воздухе. Существо провело рукой вдоль его тела, и вокруг человека засиял большой прозрачный шар. Как в  луче рентгена в нём свободно читалась вся информация о нём и о каждой сфере его жизни. Здесь была информация обо всём: все достижения, радости, события имели свою определённую форму, цвет и объём.  События произошедшие лежали у мужчины под ногами, создавая плотную платформу, события, что должны были вот - вот произойти имели чёткую форму и насыщенный цвет. Что-то находились в стадии формирования, а какие-то события только зарождались и набирали силу. От каждой такой энергетической формы в центр шара, к позвоночнику мужчины шёл мерцающий серебристый луч, где подключался к мощному плотному белому потоку, уходящему вверх, через макушку человека, за пределы его ауры.  Внизу, на уровне бёдер, от шара отделялись два луча, уходящие куда-то в сторону, оставляя эту часть шара открытой. Вот сюда-то и направило свои длинные руки бледное существо. Всё его тело выразило напряжение, и через некоторое время шар дал трещину и разошёлся, обнажив под собой всё до сих пор хранимое.
- Как? – вырвалось у меня, - Как он может ничего не замечать? Почему он ничего не делает? Как он вообще находится рядом с ним, мне и здесь-то уже тошно становится?!
-Он не понимает, что происходит,- с грустью сказала бабуля. - Он думает, что он всё ещё там наверху работает, отдыхает, воспитывает детей, а душа то его здесь томится. Бывает, - продолжала бабуля, - такие люди говорят «на душе тяжело», а сами и не подозревают, что душа - то их находится в тяжелых, низких энергиях под землёй.
Теперь я поняла, почему здесь так много спящих людей, наверное, все не спящие, как только всё это увидят, сразу отсюда удирают, если это, конечно, возможно.
- А что это такое? – спросила я,  указывая на белый столб, проходящий через позвоночник мужчины.
- Это пуповина наша, – ответила бабуля, - как малыш связан пуповиной с матерью, так и мы связаны с Отцом нашим. Как через пуповину поступает нам всё необходимое для жизни, развития, так и нам даётся всё нужное. Только мы законов не знаем, да и знать зачастую не хотим, разбрасываем всё. Значение слов не слышим. А слова-то не просто так сложились. Вот изменяет муж жене, связь у него на стороне. ИЗМЕНЯЕТ – изменяет направление энергии. Раньше они энергиями, как нитями, между собой связаны были, переплетены, создавая из двух половинок шар, а теперь он изменил направление энергий, интереса своего, значит, и оторвал свои нити от общего шара. Сплёл их с другой женщиной – СВЯЗЬ создал. Да только нитей не бесконечное множество, разорваться они не могут на две части, как тело у человека на двух ногах, в разные стороны пойти не можешь. Вот в шаре-то дырка и образовалась, – она вздохнула. – А эти, - она качнула головой в сторону Бледных, - только того и ждут. Тук как тут, рады радёхоньки.
Я снова посмотрела на то, что происходило внизу. На лице у бледного появилось хищное выражение и, по всей видимости, он насыщался энергетическими сгустками из шара мужчины.
- Да… А потом мы думаем, почему у нас это не сложилось  и вот это не получилось, - а у нас это событие из ауры забрали и всё. С чего получаться - то? – комментировала  бабуля.
Бледный провёл рукой и шар погас. Мужчина снова перенёсся на своё место и затерялся среди таких же спящих людей.  Другое бледное существо, выбрав себе блондинку с длинными красивыми волосами, приступило к выполнению той же процедуры. Её аура светилась не так ярко, была почти пуста, и поток сверху был крошечный.
- Эта, похоже, давно уже здесь. В её ауре уже почти ничего не осталось, - услышала я бабу Клаву, продолжая неотрывно наблюдать за происходящим.
В самой глубине её шара обнажилось два человечка, окутанные собственным свечением. «Дети» - догадалась я. Бледный произвёл всё те же действия, и из её ауры исчезло несколько шаров. Детские домики при этом уменьшились, и свечение их стало бледнее.
- Ага, - сказала  бабуля, - вот и до детей добрались. Жалко конечно, но что же поделаешь. За каждое наше действие дети тоже отвечают. Вот что сейчас исчезло из их судьбы – одному Богу известно. А так,например,зарабатывает папа с мамой хорошие деньги, у них это в ауре есть, – и дети обуты, одеты, сыты, забери деньги у папы с мамой, - дети-то, с чем останутся.
- Да неужели ничего сделать нельзя? – спросила я, чувствуя, что голос мой предательски дрогнул. – И почему у неё такой тоненький поток сверху?
- Тонкий… Ты ребёнку один раз дашь конфету, он её в грязь бросит, второй раз дашь, он её опять выбросит - так ты ему больше не дашь, пока не научится ценить то, что получил. Так же и здесь. Бог нам дает успех, достаток, события разные хорошие, чтобы они в жизнь входили, а не чтобы этих кормить.-  Она бросила хмурый взгляд вниз. - А сделать можно лишь тогда что-то когда человек сам поймёт, что он делает и захочет ситуацию изменить. Тогда нити снова сплетаются, шар восстанавливается и поднимается наверх. Держать-то его больше не за что, лапы соскальзывают, - она тихо посмеялась. – К тому же, Эти тоже умные, сразу всё не забирают, помаленьку, потихоньку берут, чтобы человек не переполошился, что у него жизнь рушится. А то ещё, чего доброго, события сопоставлять начнёт, да и улизнёт от них.
- Хорошо,-  сказала я.- А как же если семья изначально неблагополучная. Не понимают люди друг друга, не любят?
- Ну, такие семьи и семьёй – то назвать нельзя, – улыбнулась старушка. – Это всё люди выдумали – штамп в паспорте есть, и живи теперь вместе, хоть и сдохнуть охота. А не своё место они просто занимают, расстаться – то, может, и правильнее будет. Только по-доброму, по-хорошему, друзьями. Сначала попробовать всё, чтобы сохранить семью, и только поняв, что они действительно разные – расстаться. Не половинки и всё. Тогда у каждого будет возможность новые отношения построить и встретить свою любовь, – она помолчала. – А у нас ведь часто, что ещё происходит, - и, хитро посмотрев на меня, продолжала.- Любят люди друг друга, отдыхают вместе, да  и по раздельности не зазорно, хобби у каждого есть, встречи с друзьями, вечеринки. А женились, - всё это вдруг ненужным стало, преступным. Да как же ненужным, если они новую жизнь начали, а не умерли? Люди-то живые, не можем мы всю жизнь друг на друга смотреть не отрываясь. Так и оскомину можно набить, тоска да скука появятся. Природа так сделала – напряжение и расслабление чередоваться должны. И в этом ничего плохого нет, если мы сами плохое не вносим.
Она снова, теперь уже строго посмотрела на меня:
- К тому же лень нам бывает поддерживать, да  восстанавливать отношения. И что уж скрывать – партнёр нам наш надоедает. Ждем часто от него чего-то новенького, да невероятного, а сказать об этом стесняемся. Стыдно нам. На стороне, значит, не стыдно, а здесь – стыдно, – она в упор смотрела на меня. Я почувствовала, как краска заливает мне лицо. – Бог ничего плохого не создаёт, - продолжала она, - Бог создал Мужчину и Женщину, вот и радуйте друг друга в пределах своей семьи, – закончила она.
Теперь мы уже долго молчали. Её слова выбили меня из привычной  колеи, и я думала: «Как такую простоту мы умудрились сделать такой сложной, и кладём, порой, всю жизнь на отстаивание этой сложности». Я выпала из времени  и пространства, находясь лишь в своих мыслях.
Внезапно чувство тревоги охватило меня. Подняв глаза, я встретилась взглядом с одним из бледных существ. Я поняла – очередь моя уже близка. Я, во что бы то ни стало, захотела выбраться отсюда. Бабуля поняла мой настрой и кивнула головой. Мы вышли в соседний зал, куда, к моему удивлению, через другие тоннели, входили Неспящие люди в сопровождении моей же бабули. Я вспомнила, что где-то читала о способности духа делиться, и, по всей видимости, стала этому свидетелем. Во всяком случае, все эти бабушки сошлись в одном месте и стали одним человеком. Затем мы встали цепочкой и пошли наверх, по неизвестно откуда появляющимся под ногами,  ступеням. Своды пещеры расходились перед нами по мере нашего продвижения, и  я была поражена, как преобразилась наша старушка: казалось, перед нами мощный богатырь, перед которым рушатся все препятствия. Её доброта, понимание, не осуждение вели нас за собой.  ЛЮБОВЬ спасала нас. И лишь Бледные мельтешили рядом с нами в тщетных попытках остановить. Их лапы тянулись, но дотронуться до нас они уже не могли. Плотная пелена Веры, осознания сделанной ошибки и полная решимость исправить ситуацию стали для нас абсолютной защитой, для них же - непроходимой преградой. Я увидела, как ко мне, преодолевая боль обжигаемой руки, тянется одно из этих существ, сказала: «Не тронь!», и почувствовала тяжесть своего тела.

Через год

Софиты били в глаза, руки обнимали меня за спину, голубые глаза звали в мир сладких грёз. Музыка заставляла двигаться в пьянящем ритме танца. Я позволила себе отдаться волнующему поцелую и прижалась к танцующему со мной мужчине. Счастье, от подаренного мне понимания, радости и любви, переполняло меня. Я подняла голову, сказала: «Сашь, как хорошо» и поцеловала своего Мужа.