Номера

Он решил изменить свою жизнь. В одночасье, лишившись хоть и не многого, но своего. Всего, чего смог нажить за свою относительно короткую жизнь. Он сменил курс градусов примерно на 176, ну может 177, хотя вряд ли. Сказать, что его все заебало - не сказать ничего. Как то рано пришел тот самый кризис среднего возраста, кажется, это так называется. Лет на 10-15 раньше плана. Когда вдруг ни с того, ни с сего сносит основательно крышу, и шило в жопу жалит с неистовой силой. Но это только для избранных и богопомазонников. У большинства, так называемых мужчин, кризис остается в первой фазе: все очень плохо и пиз@ец. Лишь не многим удастся что-то предпринять. Но не будем о грустном. Короче, он поменял все, оказавшись из предприимчивых, который не зассал: страну, окружение, привычки, словарный запас, одежду. Он теперь жил и трудился в никогда не спящей столице нашей великой Родины - Москве. Рабочий график, да и оплата адского труда тоже, оставляли желать лучшего. Но он держал себя в руках и, слушая в вакуумных модных наушниках с активным шумоподавлением battle metal, заставлял себя идти вперед с высоко поднятой головой. Ну, насколько мог.

Прожив приличное количество времени в сердце старого света, и став отчасти типичным бюргером, он не смог оставить все позади - и вернулся в Россию с багажом приобретенных в Европе знаний, на Порш Кайне, совсем не первой свежести. На немецких номерах, к слову.

Сама работа, если ее вообще, можно было так назвать, не представляла из себя ровно ничего особенного. В Мюнхене было в разы жестче. Он играючи с ней справлялся. Всё таки, Европа закалила. Платили сносно. В Европе столько не платят. Времени, только, уходило на все эти рабочие мероприятия слишком дохуя. И это напрягало. Он любил регби. И лет 9 уж точно отбегал локом, форвардом второй линии. Но все, что получалось в Москве, это забегать в моднючий тренажерный зал на Белорусской, рядом с офисом, кстати, под самое его закрытие. Лихорадочно делать по 2, максимум 3 упражнения, париться в уже подостывшей к тому времени парилке, впопыхах мыть мудья с очком и бежать вон, лишь бы успеть купить бутылочку темного Leffe до 11 вечера. Он ненавидел "пиво" россиянского розлива - после 15 лет жизни в Германии было бы странным пить эту ослиную мочу, гордо называемой, блять, пивом..

С переездом в Россию его никогда не покидало чувство.. грусти, что ли. Печали. Нечто, такое, тягостное и блевотно унылое стало его вечным спутником. Наглухо осевшая, вечно присутствовавшая тяжесть где-то в области не то мозжечка, не то глубоко в глотке где-то, он толком не понимал, в фоновом режиме крутила свою мерзкую шарманку. И словами всю суть этой вселенской печали и тоски выразить не получалось. Да и нужды такой не было на самом деле. Есть и есть.

Он не раз размышлял, отчего эта мерзкая унылость везде следует за ним, но так никогда и не смог с достоверностью определить, какого х@я... Может быть из-за того, что все его существо противилось уебанской российской действительности: серость масс, уныние толпы, пассивность сограждан, кучи мигрантских ушлепков, полнейшая некомпетентность везде и всюду, кислые, вечно недовольные ебла в метро... Все собралось воедино и как бы ненавязчиво твердило ему: куда ты приехал, мудень? Разве ты не видишь, у нас тут своя атмосфера и свой путь! Путь, который он не мог ни понять, ни принять. И даже уезжая за границу, по работе ли, за отдыхом ли, он всегда чувствовал все ту же тяжесть. Пусть не так сильно, но мерзкое чувство давило на него даже там. Это, наверное, как если бы ты увидел, как насилуют твою сестру однажды, или даже нет, не насилуют, а жестко сношают в задний проход два негра, а она была бы не против. Как с этим потом жить хз. Так и здесь. Хотя, скорее наоборот. Пожив как человек однажды, довольно тяжело начать жить как собака...

В обеденный перерыв, как и все представители офисного планктона, он ходил жрать бизнес ланч за 790 рублей в неплохой кабак. Офисные крысы меньшего размера и формата позволить себе такую роскошь не могли, и жрали в соседних тошниловках за 390 рублей, перетирая косточки и х@есося тех, кто жрал за соседней дверью шницель, мисо суп, и компот из сухофруктов за 790. Выходя каждый из своей тошниловки, пересекаясь, и те и другие друг другу почтенно улыбались во все е@ало, про себя думая: вот же пидар.

В кабаке, куда он ходил собиралась более или менее увесистая публика, которая могла себе позволить потратить экстра 400 руб на бизнес ланч, что многое значит. Своеобразное ценоотсечение на самом деле. Тупой бл@доклерк из отдела продаж туда не захаживал. А вот бл@доклерк 80ого уровня - прямой начальник 10и тупых бл@доклерков, уже был завсегдатаем этого заведения. Правда только с 11 до 14, ибо после этого льготные тарифы теряли свою силу, и начальник 10 бл@доклерков из отдела продаж был вынужден покинуть заведение. Тыквенный суп-пюре с какой-то волшебной х@етой за 890 рублей было a little too much для него...

Тихо таяли Московские серые будни, утопая в мерзкой рутине. Он ходил в тот самый кабак на Белорусской, в тренажерку, выпивал примерно полтора литра темного Leffe в неделю и тихо ныл, сам того не понимая. В заведениях уровня выше среднего текучка кадров не так высока, как, скажем в кофе хаосах и прочих шокозадницах и новые лица среди обслуживающего персонала появлялись довольно редко. Ее он почему то заметил не сразу. Точнее, заметил то сразу, но внимания не обратил. В запаре и заебе, по ходу, было не до того. Эффектная брюнетка. Подтянутая. Спортивного телосложения. Аппетитно выпирающие булки. Объемная задница. Ее большие выразительные карие глаза в сочетании с ресницами просто неимоверной длинны были способны заставить любого остановиться на секунду, раззив пасть, поровнявшись с ней взглядом. Нелепо милая родинка на левой ноздре лишь делала ее лицо еще более няшным и приятным. Лет на 5-6 младше него, она приехала покорять столицу всего полтора года назад. Из Воронежа. В прошлом гимнастка и мастер спорта, она уверенно, но в то же время с должным почтением и уважением к клиентам заведения прохаживалась вдоль столиков. Ничего лишнего.

Хрен его знает, что в бошке кликнуло, и в бошке ли, но стал он замечать ее, и обращать внимание, все больше и больше. Она же, чувствуя это, платила ему незначительными знаками внимания в ответ. С грацией кошки, умело тряся булками, она протискивалась между столиков, бросая, как ему казалось вызывающий взгляд... Кончились эти х@евы брачные танцы тем, что он набрался смелости и позвал ее "на кофе". Она, ничего не сказав, написала на обороте визитки кабака свой номер.

Success. Будучи довольно эмоциональным и впечатлительным парнем по природе своей, он разыгрывал множество сцен у себя в голове, превосходя самого Квентина Тарантино, наверное... Хотя, скорее Рокко Сиффреди все же.. Он ярко, во всех ебучих красках представлял их первую встречу, во всех деталях. Как он ее встретит, как ей откроет дверь своего кайена, как они будут куда-то ехать, говорить о чем-то по меньшей мере бессмысленном, как будут сидеть в какой-нибудь кафендре, и мило беседовать о том, о сем, как потом поедут к нему, ну и все в том же духе. Он представлял как будет пороть ее дико по аду, как последнюю шлюху. Он представлял, как схватит ее за патлы, намотает ее волосы себе на левую руку, а правой крепко схватит ее за лицо, сжимая губы, давя на щеки. Представлял он также как будет душить ее, как будет отпускать ей пощечины, плевать ей в лицо, ебя по аду, как последний раз...

Мило представлял их возможную будущую совместную жизнь... Поездки на отдых в какую ни будь, экзотическую страну. Как они будут жить вместе в своем доме с тремя собаками: сенбернаром, маламутом, и карликовым шпицем. Как она родит ему сына. А может и двух. Фантазер х@ев.

Она опаздывала.... Как и полагается любой бабе, она опоздывала. Он ждал. И нервничал. Что-то щекотало внутри. Отбивая пальцами бласт бит по обшитой кожей торпеде в такт очередной песенки про войну, он не сразу заметил ее. Она подошла со стороны водительской двери и стояла метрах в трёх от авто. Она была прекрасна. Платье облегало все ее тело, подчеркивая спортивную фигуру. Сиськи наружу. Губки бантиком. Жопа оттопырена. Он был в ахуе. Разогнав себя до безобразия, он сидел почти что с открытым ртом и тихо и медленно охуевал...

Так, подумала она, кайен - старый. Дорестайл. Год наверно третий. Ну, максимум пятый. В шестом уже фейслифт пошел. Шильдик - просто "Cayenne". Самый дешевый из серии по ходу. Такой, от силы лям стоит. Уууу, да еще и на европейских номерах… Там-то, еще дешевле. Бля.

Ну, хули делать...

Поехали...