Цыплёнок, который выжил

Цикл «Записки психолуха»

 
Поздняя ночь. На моей стене ажурный театр теней: в ауре уличного фонаря шепчутся яблоневые ветки. За окном июньский ветер глухо суфлирует, подсказывая сюжет, и изредка ударяет по стеклу в такт где-то марширующего дождя. Две женщины (это мать и дочь, я знаю) безмолвно выясняют отношения. Их лица искажаются, то рядом «возникают» ладони, вытирающие слёзы, то вдруг собеседницы безудержно хохочут и соприкасаются губами в примирительных поцелуях.

Вдруг ветки на секунды пригнуло упавшим сверху ливнем – и винтажный диалог на стене исчез, после я уже не «видел» женских лиц. Я успел подумать о том, что увиденное мною – второе за минувшие сутки обыкновенное чудо: этот «театр» рождён моей бессонной фантазией и порывами ветра, но он от этого не стал менее удивительным, – и уснул под умиротворяющий шум за окном. Мне снилась всякая приятная чушь, как обычно бывает, когда тело отключается раньше мозга, – бабушкин двор, по которому важно разгуливала квочка с цыплятами; мне удалось поймать одного желтяка с зелеными глазами, и я во сне чувствовал нежность его тельца и одуванчикового пуха. «Ты родился! – умилившись, сказал я цыплёнку, засыпающему в моих осторожных ладонях. – Не спи, беги к мамке!» - и отпустил его на прогретый солнцем асфальт двора, к курице.

Не нужно лезть за трактовкой в сонник или обращаться к психоанализу сновидений: образ, пришедший во сне, был мне знаком. Минувшим днём я встретил Ольгу М., знакомую (ту самую «квочку»), с очаровательным зеленоглазым малышом. Последний раз мы встречались год назад, за два месяца до того, как Ольга узнала о своей беременности…

 Это был обычный тренинг по арт-терапии, организованный для всех интересующихся и мало-мальски связанный с профессиональной деятельностью участников. Кто-то работал в детском саду, кто-то состоял на руководящей должности в реабилитационном центре. Были и те, кто не имел к психологии никакого отношения, а пришел за компанию с подругой, как Ольга, например. Суть арт-терапии – не просто усадить пациента с проблемой за краски, пластилин или какой-нибудь квиллинг, а в процессе помочь решить личностную проблему. Не смотря на внешне безобидное занятия, тренинг требует от тренера выдержку и невозмутимость, так как на подобных встречах эмоций девятый вал. Народ приходит порисовать, порелаксировать, а заканчивается обычно слезами и исповедями.

 На второй день тренинга я знал об Ольге такие факты, о которых, будьте уверены, не знали её самые близкие родственники. Родилась в приличной семье, есть брат и сестра. В школе училась на отлично, так же успешно закончила вуз, вышла замуж по любви за успешного красавца, правда, разведенного. Но десять лет семейной жизни – а детей нет. Сначала с мужем по молодости отмахивались от настырных вопросов: успеется, дурное дело не хитрое… Ольга, суеверная как все верующие, контрацептивами не увлекалась, верила, что дети даются свыше, а потому была поначалу спокойна: Создатель дает им с мужем шанс свить уютное гнёздышко для малышей. Обставляли квартиру, строили дачу, делали карьеру, пока братья-сестры рожали племяшей.

 
Через три года брака Ольга с мужем опомнились: пора! Но прошел год – результатов не видно. Начнет, бывало, подташнивать и тянуть на солёненькое, а спустя неделю выясняется – ложная тревога. С людьми это постоянно: пока даётся – не ценится, а как сам захочешь – закон подлости завсегда работает.

 Пошли с мужем проходить врачей, сдавать анализы – всё нормально, совместимость есть. Никаких отклонений не нашли – и то хорошо. Пробовали так и эдак: дни высчитывали, делали «перерыв»… Прошёл еще год. Ольге к тому времени двадцать пять исполнилось, мать запилила: «Когда уже, эгоисты, меня бабушкой сделаете?» А у мужа от первого брака дети росли, приезжали на выходные. Чужие – не свои. Муж на Ольгину хандру внимания мало обращал: «Ну что ты в самом деле? Нет и нет… Значит, так надо… Да и проще…» Его спокойствие и нежелание идти на сторону (он-то как отец реализовался, зачем?) успокаивало еще года два. А потом Ольгу закрутило в водовороте отчаяния. Ночами ревела, хотела травиться снотворным, на улице не могла в сторону малышей смотреть – сразу в слёзы. Муж к тому времени совсем отказался от мысли «заводить третьего», его крепыши в школу пошли, проблем хватало. Ольга еще некоторое время боролась с тем, что чудо никак не хотело к ней приходить: то ездила прикладываться к мироточащим иконам, то снова и снова по врачам, то мужа обманывала, устраивала «просто так» ночи любви… А под конец решила, что, видимо, не судьба с ним жить. Раз детей общих нет – что венчание, что без него – не благословляют на небесах… Подруга, школьный психолог, видя смятение Ольги, стала брать её с собой на рабочие тренинги. Помогло: и семью спасти удалось, а затем и «отпустить» мысли о малышах, которые никак не хотели приходить к ней.

 После обеда, на второй день арт-терапии, я даю задание – расслабиться и попробовать нарисовать проблему, которая больше всего волнует в настоящий момент. Позже Ольга призналась, что рисовать про желанных детей не решилась, ибо о себе рассказано было много и бередить то, с чем она смирилась, не захотела. Нарисовала другое, действительно, первое пришедшее на ум. Грязно-жёлтый цыплёнок умирал в жёсткой толстой скорлупе.

 – Оля, что это? – у большинства участников многозначительный полосатый сюрреализм, а тут картинка.

 – Это я. Цыплёнок, который устал бороться со скорлупой. Она не хочет трескаться.

 – А скорлупа – это что? Ты – цыплёнок, понятно.

 – Это мир, в котором я не нужна. Я не могу принести пользу людям…

 – Почему ты ДОЛЖНА её приносить?

Ольга растерянно обводит взглядом добродушные улыбки:

– А разве мы не должны?

 – Я не знаю. Это личный выбор каждого. Но почему ты решила, что ты должна? И, кстати, почему у тебя на рисунке нет курицы? Я вырос в деревне и знаю от бабушки, что, если цыплёнок не может вылупиться, то курица помогает ему, наклёвывает скорлупу.

 Ольга молчит, мы все, согласно правилам тренинга, молчим, даём время. Видно, как разные мысли гуляют по лицу автора «умирающего цыплёнка». Отвечает наконец, побледнев:
– Курицы нет, потому что ей цыплёнок не нужен.

 
И вдруг история начинает разворачиваться, слушатели немеют, беззвучно выражают своё негодование в адрес матери, покачивая головой, и проникаются эмоциями взрослой тридцатилетней женщины.

 – … Отца у нас нет, он бросил нас, когда младшей сестре был год. Так что мать для меня всегда была главным авторитетом. Но мужчин – дедушек и дядьев – хватало, так что отсутствия отца я не особо заметила. Поскольку я являлась старшей в семье, то и ответственности на мне лежало больше. Я ведь должна была подавать пример младшим. Должна уступать, должна терпеть поломанные игрушки и испорченные тетради, книги, должна быть терпеливой и вежливой… Меня так приучили… Мне было, наверное, лет тринадцать, когда я стала интересоваться тем, как рождаются дети, как родилась я. И мама мне всё рассказала, без прикрас. Если бы она не забеременела мной, то развелась бы с отцом, замуж за которого вышла по глупости. Хотела даже сделать аборт, уже решилась, но врачи отказали, потому что на таком сроке это уже убийство из прихоти. Мать утягивала живот, делала всё, чтобы я не родилась или родилась мертвой, работала с утра до вечера, таскала тяжести… Настал день, и отец повез её в роддом. Привез в один – там ремонт, говорят везти в другой; во втором – мест нет и врачей свободных тоже, выходной… Я оказалась ненужной своей матери и миру. Мать меня не хотела, а мир отказывался меня принять… Кое-как уговорили врачей, потому что уже и воды отошли, и мать кричала так, что сбежалось полроддома. Поселили в какой-то дальней палате, принесли койку… После всех ухищрений матери я, к счастью, родилась здоровым ребёнком. Лежу себе, попискиваю, громко не плачу, спокойная вообще была, а мать смотрит в мою сторону и думает про себя: «Так вот из-за кого столько мучений было!»… Понимаете? Не нужна я никому была… А ведь я чувствовала все эти годы, что брата и сестру она любит больше. От меня же только: «Ты должна, ты обязана!» И несколько раз, на моих днях рождениях любила вспоминать, как не хотела меня, а я вот какая выросла – всем должно быть завидно… Она даже не знает, во сколько я влюбилась первый раз…

 Последние фразы Ольга произносила с немыслимыми усилиями, прерываясь на рыдания и чтобы отдышаться. Все терпеливо ждали.

 Мир к нам приходит через тех, кто дает нам жизнь, через тех, кто благословляет и помогает справляться с трудностями. Ольгу никто не благословлял, она жила одним усилием доказать тем, кому это не было интересно, что имеет право жить, быть любимой. Она была готова реализовать свою любовь на своих детях, но подспудно испытывала страх, что её дети окажутся такими же невостребованными, как и она сама. Её обида на мать и абстрактный мир заставляла её жить, никому не мешая и постоянно добавляя чувство «долга», обязательств перед всем и вся.

– Оль, давай решим, что делать с цыплёнком. Убить его, то есть порвать лист или сжечь, мы не можем, потому что это ты. Скажи, ты правда хочешь жить?

 – Что я могу сделать? Он провел там без воздуха много часов, вряд ли он выживет…

– Но ты его создатель. Ты же не убьешь его, как пыталась твоя мама? Ты ведь желаешь ему добра?

 – Что я могу сделать?

 – Давайте подумаем…

 К поиску решения подключаются все присутствующие. Самое идеальное решение – прорисовать на скорлупе трещину, даже дырку для воздуха, самого цыплёнка подкрасить гуашью в жизнерадостный жёлтый цвет. Для закрепления картинки, можно рядом нарисовать вторую стадию – цыплёнка вне скорлупы, радостно клюющего зерна или что-то в этом роде. Ольга соглашается. И я вижу облегчение и новые слезы, теперь уже радости и нежности к этому милому созданию.

 У нас есть правило – не обсуждать происходящее на тренинге вне группы. Но Ольга сама мне звонит через неделю, поздравляет с каким-то праздником и добавляет короткое: «Спасибо за… помните того цыплёнка? Он выжил!»

 Через два месяца она узнала долгожданное известие. А потом, в срок, родился малыш, с которым я встретил Ольгу. Для женщины нет большего счастья дарить любовь другим и быть нужной – для детей, для мужа, для всего мира и… для себя.