Мы, после... 1Глава 2Кем стать А кто решает? пб1

Все в нашем  мире меняется. В основе этого лежит космический закон Причинно-следственных связей: без знания прошлого мы не сможем правильно оценить настоящее, и в будущем нас ожидает разочарование.

МЫ, ПОСЛЕВОЕННЫЕ (Записки человека из ушедшего века).

Из главы 2. КЕМ СТАТЬ.

2.1.Мы выбираем, а случай решает.

   Заканчиваю 7-й класс и получаю право поступать в среднее специальное учебное заведение, которое может дать мне профессию. О продолжении учебы в школе и окончании 10 классов, с тем, чтобы потом поступить в ВУЗ не могло быть и речи – надо быстрее становиться на ноги и помогать семье. Но куда пойти учиться? Кем стать?
 
   Да, была у меня мечта. Это было в раннем детстве, в Батурино, когда еще и в школу не ходил. Там впервые в жизни я увидел в воздухе самолет. Он летел, спокойно распластав крылья, поблескивая на солнце остеклением кабины. Шум мотора, вначале еле различимый, медленно нарастал. В этом, таком знакомом небе, в котором были только облака и летали птицы, вдруг появилось нечто, искусственно созданное. Но, главное, им кто-то управлял! Там был человек, человек в небе!
Потрясенный, я долго стоял на месте, смотрел вслед удаляющемуся самолету. Давно стих шум мотора, и маленькая темная точка едва виднелась на горизонте, а я все думал о том человеке, который управлял самолетом: какой он? Что он видит? И как это, видимо, здорово   мчаться на большой высоте над землею!
Потом, в школе, во втором классе, прочитав книжку М. Водопьянова «Полярный летчик», я решил, что лучшей профессии не бывает. Но в то далекое время, живя в глухой деревне, я и думать не смел, что когда-нибудь у меня появится возможность овладеет ею.
Позднее, когда мы переехали в город Новосибирск, как-то бродя с ватагой ребят по его окраинам, мы наткнулись на авиационную свалку. Среди прочего там лежал практически целый фюзеляж самолета Ли-2. Мы забрались туда, я сел на левое сидение пилота и взял в руки штурвал. И вдруг на меня нахлынуло какое-то необыкновенное чувство – одновременно щемящее и радостное. Оно было сильным, но мягким и быстро прошло. Я не придал этому никакого значения и вскоре забыл. А ведь это был знак судьбы.
   
   Уже в шестом классе мы начали серьезно обсуждать – кто какую профессию выберет. Большинство ребят (школа была мужская) были такие же, как и я – безотцовщина, из бедных семей и потому на следующий год надо было уже определяться. Как-то на большой перемене мы стояли кружком в широком коридоре, на стенах которого висели портреты первых героев – летчиков, принимавших участие в спасении экипажа парохода «Челюскин», зажатого льдами в Арктике.  Когда очередь высказаться дошла до меня, с некоторой робостью я заявил, что хочу быть летчиком. Один из одноклассников вдруг неожиданно завелся:
- Ты – летчиком?! Ты посмотри на себя, какой ты есть!
-  Ну, какой такой?
- Да ты же шпингалет! Ты посмотри на них!
И он указал  на портреты. На них были изображены А.Ляпидевский, С.Леваневский, В.Молоков, Н.Каманин, М.Слепнев, М.Водопьянов, И.Доронин. Был и портрет В.Чкалова. Все, как на подбор – широкоплечие богатыри.
- Ты видишь, какие они – ого, силачи! А ты – козявка! Нет, не возьмут тебя в летчики!
   Я не стал с ним спорить. Действительно, по росту я уступал многим ребятам в классе, да и крепышом не был – куда уж мне до чкаловских богатырских плеч. Нет, не возьмут, наверное.
   
Ну что делать, пойду тогда в моряки – вот уж где попутешествую! Да и форма у них красивая. Так и решил.
   Это была вторая, уважаемая мной профессия. Откуда у меня появилось это чувство, тогда я не знал. Я ни разу в жизни не видел моря, детство прошло в селе, где и речки-то настоящей не было. В Новосибирске уже была река, но к воде меня особенно не тянуло, даже возникало некоторое чувство опасения, плавать я практически не умел. Но книг о морских путешествиях, сражениях, пиратах я прочитал много. И во мне постоянно присутствовало чувство симпатии не к самому морю, а к тем возможностям, которые оно предоставляло. Я почему-то хорошо чувствовал себя в роли моряка, хорошо разбирался в устройстве морских судов, особенно парусных, и любил щеголять перед знакомыми ребятами знанием морской терминологии.
     А в седьмом классе начал действовать. Читая объявления в газете, нашел то, что мне подходило: морское училище в Петропавловске – Камчатском ведет набор лиц с семиклассным образованием на штурманское отделение. Написал туда письмо. Мне ответили: приглашают сдавать вступительные экзамены, но необходимо оформить пропуск для въезда в приграничную зону. Это надо сделать через военкомат, где мне потом выпишут и проездные документы. Через месяц разрешение на выдачу пропуска пришло и я, радостный, пришел домой, чтобы сообщить об этом.
   
Мать, занятая работой на полторы ставки и малолетними дочерьми, мало вникала в мои дела по устройству на учебу. Знала, что куда-то устраиваюсь да еще с полным содержанием. Но когда узнала – онемела от удивления. Ее первая реакция – протест:
- Не пущу! Никуда не пущу! Тебя там рыбы съедят.
Я заупрямился: ведь я выбрал цель жизни, все уже подготовил и рыбы меня не съедят – подавятся. Мы некоторое время перепирались с ней. Поняв, что меня не переубедишь, она села и заплакала.
-  На кого же ты меня оставляешь? Что я одна с девчонками-то делать буду?
Действительно, Рите шел только восьмой год, а Тане было три. У матери – 12-часовой рабочий день, как она с ними? И я сдался. Тогда впервые мне пришлось всерьез задуматься о матери, ее очень нелегкой жизни. За своими детскими и подростковыми заботами (а было мне тогда всего 15 лет) я как-то не заметил, что уже давно стал ее помощником и опорой.
   
    Да, надо было оставаться в Новосибирске. Так я отказался от другой мечты, второй привлекательной профессии. Надо было искать третью. Но что выбрать?
 А выбор был большой. Несмотря на то, что страна еще не успела оправиться от тех страшных потерь, что принесла ей война – не хватало помещений, оборудования и главное – подготовленных кадров – в городе было очень много учебных заведений, в которых вчерашний семиклассник мог получить профессию.
    И снова начались поиски. На глаза попалось объявление о приеме в Геологоразведочный техникум. О, это тоже путешествия, возможность увидеть новые края, романтика!
    Еду в этот техникум, его здание находилось на Красном проспекте. В приемной комиссии кое-что узнал о профессии, обучении. В фойе посмотрел выставку минералов и полудрагоценных камней. Они поразили меня своим спокойствием, мерцающей красотой и какой-то таинственностью. Все, решил я, соберу документы и буду поступать.
    Мать была не в восторге от моего выбора, но возражать не стала, хотя и ворчала на тему комаров, болот и плохого питания. Собрав все необходимые документы, я отправился в техникум. Был теплый солнечный день. Трамвай вез  меня от вокзала и на пересечении с Красным проспектом повернул направо, к центру. Я сидел задумавшись, а подняв голову удивленно подумал: в ту ли сторону еду? И тут ко мне подошел знакомый парнишка. Хорошо помню его внешность: светловолосый, с широким русским лицом, среднего роста, крепыш. Но не помню его фамилии, жаль! Он спросил, куда я еду. Я ответил.
- А я тоже ищу, куда поступить, может в авиационный. А ты не хочешь?
- Нет, там учат самолеты строить, а потом на заводе работать.
- Говорят, что на четвертом курсе они летать будут.
- Врешь, не может быть!
- Точно! Мне ребята, которые поступают туда, говорили.
   В мгновение все перевернулось в моей голове: летать! Как же я не подумал об этом! И тут же предложил:
- Поехали туда!
На остановке мы вышли из трамвая, дождались встречного и поехали в обратном направлении. Авиационный техникум находился тоже на Красном проспекте, но только слева от трамвайных путей.
   Придя туда, я сдал уже подготовленные документы. Сотрудница приемной комиссии, просмотрев их, и выразив удовлетворение моими оценками, вежливо спросила:
- На какое отделение хотите поступить, какую получить специальность?
- Конструктора.
    Взяв расписание вступительных экзаменов, отправился домой. Мать была рада тому, что я не буду кормить комаров и останусь в Новосибирске не только на четыре года учебы, но, может быть и на последующее время. Завод им. Чкалова, хоть и далековато от вокзала, но все-таки в нашем городе, трамвай до него ходит.
   
После сдачи последнего вступительного экзамена нам сообщили, в какой день и в какое время надо прийти в техникум, чтобы узнать результат: приняли нас или нет, и, если да, то на какое отделение и в какую группу зачислили.
Время еще оставалось и мы с ребятами продолжили наши летние каникулы. В этот назначенный день у нас была масса увлекательнейших мероприятий – игра в футбол, ножички, зоську и прочие забавы. Но главное мероприятие – это добыча яблок. Ну, не яблок – ранеток, их плоды величиной не более крупной вишни. Они росли в небольшом саду частного дома, участок которого граничил с нашим двором. Набег был удачным и я с набитыми пазухами желто-красными ягодами благополучно вернулся с «вражеской» территории.. Мы долго и горячо обсуждали результаты этой операции. И вдруг я вспомнил, что именно сегодня должен прийти в техникум. А время уже истекало. И я, в чем был, побежал на трамвайную остановку.
   
Приехал, центральный вход уже закрыт. Пошел к боковому, служебному – на мое счастье он открыт. Прохожу в вестибюль, который сверкает чистотой гладкого каменного пола. После горячей уличной дороги ноги ощущают приятную прохладу камня. Никого не видно. Но вот из какой-то двери появляется и идет мне навстречу высокий, хорошо одетый мужчина.
Останавливается и с удивлением смотрит на меня, спрашивает:
- Мальчик, ты как сюда попал?
Я начинаю, путано объяснять, почему так поздно пришел.
- Так ты что, к нам поступаешь что ли? Сколько тебе лет? Как фамилия?
Выслушав меня, идет в какой-то кабинет, возвращается и говорит:
- Да, мм…Н…ов, ты принят, зачислен в 131-ю группу по специальности «Самолетостроение».
- Но я хотел на конструктора…Я же хорошо сдал экзамены.
- Да, хорошо, но туда было слишком много заявлений, в том числе льготников. Но ты не расстраивайся. У вас с ними будет практически одинаковая учебная программа, и при желании и проявленных способностях ты можешь стать конструктором. Тем более, что хорошим конструктором можно стать лишь основательно освоив технологию авиастроения.
Я не все понял из его объяснений, но его тон успокоил меня. Я согласно кивнул и собрался уходить. На прощание он произнес:
- В следующий раз и всегда в техникум приходи обязательно в обуви.
- А если у меня ее нет?
- Ну, найди что-нибудь, не обязательно хорошую, но чистую.
В его голосе, взгляде выражалось неподдельное сочувствие.
   
Позднее, я узнал, что это был заведующий учебной частью техникума Шкаликов, высокообразованный и очень культурный человек, который служил образцом не только поведения, но и умения одеваться. Теперь я понимаю его удивление при встрече со мной. Худенький, плохо одетый мальчишка, с оттопыренными, чем-то набитыми карманами и грязными босыми ногами – такой не может быть учащимся известного в городе техникума! А для меня это было нормально: летом, по своей деревенской привычке, я всегда ходил босиком – так здоровее и обувь экономится, которой постоянно не хватало.
   
Первого сентября нас всех, вновь поступивших, собрали в большом актовом зале. Руководители техникума и преподаватели рассказывали нам о том, как будет организована учеба, какие дисциплины будем изучать, какие практики проходить. Потом нам разрешили задавать вопросы. Меня так и подмывало спросить о полетах. Но кто-то другой раньше задал этот вопрос. Ответил директор техникума Мануйлов:
- Нет, программой полеты для учащихся не предусмотрены. У нас другая задача: мы должны научиться изготавливать современные самолеты.
По залу пошел гул – видимо не один я был введен в заблуждение горе-знатоками. Да, подумал я, приехали. Но тут директор продолжил:
- Летать вы можете научиться, в городе есть аэроклуб, некоторые наши учащиеся одновременно учатся и там.
Отлегло - все-таки есть надежда.