Помню... 52

     Помню рассказ бабушки о горьких блокадных днях. Вообще-то она нам почти ничего не рассказывала об этом времени, видимо, не хотела ворошить тяжкое прошлое, не хотела нас пугать страшными картинами человеческих мучений. Только много позже, когда мама делала попытки перебраться с Урала в Ленинград, бабушка говорила: «Не хочу туда. Для меня это город мертвых». И мама смирилась, подавив в себе страстную тоску о родном городе.

Но редко, очень редко прорывались все же воспоминания. Сестра помнит и как будто видит наяву, как надо было преодолевать длинный путь от дома до работы: идти медленно, сохраняя остатки сил, не смотреть по сторонам – там лежат мертвые, ни в коем случае не поддаваться желанию присесть на скамеечку – там уже сидят поддавшиеся – заледенелыми, бездыханными статуями.

А я вижу другое: идет бабушка к своей старой знакомой, жене большого друга их семьи, расстрелянного в тридцатые годы. Красавица у него была жена, полная  очарования, легкой беспечности. Долго пришлось подниматься по лестнице – этаж за этажом, каждая ступенька преграда. Звонок в дверь. Дверь распахивается. С ног сбивает запах, вырвавшийся наружу – запах еды. Из прихожей виден кусочек столовой. Там гости, стол с закусками. И – ТОРТ!!! ТОРТ в издыхающем от голода городе!!! Красавица с трудом узнала в иссохшей женщине старую знакомую, поговорила о том, о сем и выпроводила незваную гостью – ведь бабушка ни о чем не просила. Не могла! Язык не повернулся. Хотя от голода сознание теряла. «Крошки хлеба не подала»  – с болью говорила бабушка, видимо, так и не сумев залечить рану сердца – слишком глубокой она была…
                ***