Из жизни опера. Наталья

- Резо, группу на выезд. Переулок Мирный, 15-67.
- Вас, понял, товарищ майор, выезжаем.
Опергруппа, загрузившись в видавший виды УАЗик, выдвинулась по указанному адресу.
- Капитан Гангадзе, а что там?
- Да обычная бытовуха, муж жену порезал, соседи вызвали.
- А зачем группу оперативников тогда снарядили, что, участкового не хватит?
- Так-то оно так, Алеша, да буйный, говорят. Сейчас скрутим и в обезьянник, дальше следственный пусть разбирается.
Молодого лейтенанта Алексея Чернова не покидало странное ощущение, что капитан чего-то не договаривает, что их группу из четырех оперативников бросают в какую-то мясорубку. Хотя, какая может быть мясорубка при обычной бытовой пьяной, а он и не сомневался, что так оно и есть, при разборке между супругами? И что может быть страшнее мясорубки Кандагара? Эти воспоминания, задвинутые вглубь сознания, чтобы не мешать жить обычной человеческой жизнью, прорываясь в этом миг на поверхность, вновь привели Алексея в оцепенение.
- Лейтенант, выходим, прибыли! Не спать!
- Так точно, товарищ Гангадзе.
Странно, сказали, что ножевое, но почему-то Скорой не было, или уже увезли пострадавшую, а как же пьяный псих? Или в этот раз они прибыли раньше Скорой, тоже не сахар, еще и первую помощь придется оказывать. В памяти Алексея снова всплыли те жуткие картинки армейской службы: командир, истекающий кровью, тогда ему было столько же, сколько сейчас Алексею, побелевшими губами отдающий приказ не отступать, держать позиции, а между слов, слышная только ему просьба о спасении. Тогда то Алексей почему-то уверовал в то, что командир выживет и вернется в строй, хотя врачи в полевом госпитале единодушно твердили: «Не жилец». И выжил же! Вопреки всем прогнозам.
Надо идти в подъезд, брать «психа». Странно, что вспомнился Володька, определенно, случай неординарный. Снова предупреждает. Но о чем? Как и там, в горах, командир и сейчас был всегда с ним рядом, пусть и разделяли их физически сотни, а то и тысячи километров, кто ж знает, где сейчас его брат по крови, брат по войне, в какой уголок закинула служба? Но командир был всегда незримо рядом, всегда предупреждал об опасности, и, как обычно, неявно. До сих пор Алексей не научился расшифровывать его знаки полностью. И ведь ни с кем не посоветуешься, заикнись только об этом, сразу же комиссуют, как умалишенного и в Березовку, в дурничку поместят. Может и правда, он, Алексей Чернов, уже давно тронулся умом, только прикидывается нормальным, иначе как еще можно объяснить появление этих образов, звуков, запахов.
- Чернов, мать твою за ногу! Ты чего замер-то, снова о бабах своих задумался? - Идем уже, возьмем мужика, у нас тут еще один вызов.
- Извини, капитан, что-то изжога придавила с беляшей.
- А сколько раз вам говорить, не жрать что попало на базаре, молодняк.
Обычная, на первый взгляд, квартира в хрущевке вселяла в Алексея поистине животный ужас. Подавив первое желание бежать прочь, он все таки вошел в комнату: «Какое же тут ножевое, тут уже труп давнишний?!»
- Лех, ты че, с дуба рухнул? - его напарник, такой же лейтенант, крутил пальцем у виска.
Психом оказался мужик лет 45-50-ти, сидевший на тахте, обхватив голову руками. На первый взгляд, вроде нормальный мужичок из рабочих, совершенно трезвый.
- А где пострадавшая?
- У соседей, - ответил лейтенант, - Серега туда пошел.
- Ясно.
Капитан Гангадзе составлял протокол, Алексей с напарником стояли молча в дверях, наблюдая за процессом. Алексей старался не смотреть на мужика, эти трупные пятна, полуразложившаяся плоть, этот искривленный звериный оскал полусгнивших зубов, вызывали тошнотворное омерзение. Приходилось отворачиваться, моргать, чтобы убрать это видение трупа, как минимум, полугодовой давности.
- Лешк, айда со мной, поможешь повязку наложить, а то наша Скорая улитка где-то увязла, - Серега, просунувшись во входную дверь, маячил аптечкой.
- Чернов, иди, - капитан Гангадзе сделал картинный жест рукой.
Алексей был рад выйти их нехорошей квартиры. Теперь-то понятно предупреждение командира, что-то тут нечисто, но что именно, он пока не мог понять. Надо осторожно следственным капнуть, чтобы порылись тут хорошенько.
- Серег, что там?
- Послушай, Лешка, баба какая-то с прибабахом, и взгляд такой... ну неприятный. Ее мужик по кишкам пырнул, а она дурниной орет, просит, чтобы не увозили его, что он без нее не проживет. Да ему-то что, тут она сама как бы ласты не склеила, пока улитки доползут. Вот мне в смену на хрен жмурик не нужен.
- Ой, ладно тебе, пошли, блин, перевяжем, а то пока протрепемся, точно помрет тетка.
Оперативники вошли в соседскую квартиру, кровавый след, словно нить Ариадны вел к месту нахождения пострадавшей, худенькой, он даже сказал бы, истощенной женщины полулежавшей возле кресла в гостиной. Рядом с пострадавшей крутились и кудахтали две старушки, подсовывая несчастной чашку с чаем.
- Отставить чай! - скомандовал Алексей, - Ей сейчас ни в коем случае нельзя пить.
- Так как же, она же, сердешная мается, пить просит.
- Нельзя. Давали пить?
- Нет же, только заварили чаек.
- Разойдись! Серега, давай бинты.
Алексей сел на колени возле пострадавшей: «Держитесь, сейчас доктор приедет, а я пока рану прикрою, говорите со мной, как вас зовут?»
- Наталья, - полушепотом пробормотала женщина.
- А я — Алексей.
- Алексей, умоляю, не увозите Сашу. Он — хороший, он болен, сердце, если увезете, он не выдержит, меня не будет рядом, не смогу помочь.
- Да-да, Наталья, сейчас вас отправим в больницу, с вашим мужем работают уже.
- Да поймите же! Ему нельзя без меня! - Наталья посмотрела в упор на Алексея.
Этот взгляд... он еще долго будет стоять у него перед глазами. Полный отчаянья, мольбы, но пронизанной невероятной Силой, той самой, что помогает ему опознавать знаки командира.
Этот взгляд. Теперь он понимал, почему Серега побежал за подмогой, хотя наложить повязку на рану — дело плевое, с которым справится даже новичок, а у Сереги, считай лет пять выслуги за плечами.
Этот взгляд. Он все расставил на свои места. Наталья обладала той Силой, что была у командира, нечеловеческой сумасшедшей силой, способной как разрушать, так и исцелять. Теперь Алексей понял, почему вместо Саши, того мужика, он видел покойника. Физически Саша был мертв, но Наталья накачивала его Силой, заставляя внешне «жить», двигаться, говорить. Алексей знал, к чему это приводит: реципиент на чужой Силе становился агрессивным, измененное сознание легко раскрепощало, моральные рамки размывались, и уже ничего не сдерживало человека, хотя можно ли назвать это существо человеком, от преступления.
Наталья попыталась встать, но смогла только протянуть руку к Алексею.
- Пожалуйста, Алексей, не увозите Сашу. Мы любим друг друга, он болен, ему тяжело и он не хочет жить. Но пока я рядом, с ним ничего не случится, он же просто хотел освободить меня от себя, чтобы я не страдала. Глупый, как же он не понимает, что без него мне жизни нет, что солнце без него для меня померкнет.
- Наталья, успокойтесь. Ваш Саша действительно вас любит, потому не хочет причинять ему боль. Наталья, - Алексей заглянул в глаза женщине, - я вас прошу, отпустите Сашу, не мучайте ни себя, ни его. Если вы действительно любите своего мужа, отпустите.
Взгляд Натальи безумно заметался по комнате: «Вы? Вы... Вы его видели?»
- Да, видел. Настоящего.
- Но как я без него?
- Вы должны это сделать. Ради Саши. Ради любви.
От нечеловеческого воя раненого зверя даже у прошедшего огонь, воду и медные трубы Алексея кровь стыла в жилах, соседка — старушка выронила чашку из рук и перекрестилась, Серега пятился назад, словно в замедленном показе кино...

- Товарищ майор, один труп. Пострадавшую доставили в больницу, а нападавший скончался на месте, как сказали на Скорой, предположительно от острого обширного инфаркта.
- Капитан Гангадзе, отправь лейтенанта Чернова, пусть отчет оформляет.