Один месяца день

Сидя на твердой больничной кушетке, смотрю через большое окно на тонущий в дожде город. Дождь придаёт вечернему мегаполису особый шарм. Я никогда не замечал этого раньше.
В этот же момент, врач центральной клиники Торонто, расположившись за широким столом, говорит мне:
-Буду с вами честен…
Капли стучат по стеклу, и заглушают слова. Всё что я могу, это улавливать отдельные фразы.
…месяц максимум
Знал ли я, что так будет. Больше. Я надеялся.
…нужно было намного раньше.
Летние дожди, в свои двадцать два я видел их много. Кто-нибудь спросит, а достаточно ли?
…очень редкое заболевание, странно, но за сегодня это второй такой случай.
Надеялся ли он на это, так же как и я? Чувствует ли он себя счастливым, получая свободу.

Месяц – это целых тридцать дней. Их можно провести  с близкими людьми. Написать не одну песню, нарисовать не одну картину. За молить все грехи, устроится волонтёром. Построить дом.
Собираюсь ли я заняться чем-то подобным?
Нет
Врач встаёт из-за стола, подходит ко мне. Вид у него уставший и помятый. Интересно, все врачи такие?
В свои двадцать два я видел только одного. Кто-нибудь спросит, а достаточно ли?
Он протягивает мне больничный лист. Куча текста.
Быстро просматриваю, сминаю и засовываю в карман. Говорю ему:
-Спасибо
Встаю с кушетки. Мягкий летний дождь перешел в ливень. За окном стена из воды. Капли стучат по стеклу и заглушают слова. Всё что я могу, это улавливать отдельные фразы.
…страховка
…завещание


Я выхожу из клиники и сразу промокаю насквозь. Если что и должно волновать, то точно не это. Прохожу через больничный парк и выхожу на дорогу.
Голосую
Мимо меня пробегают взрослые, дети. Кажется, я тоже должен, куда-то спешить. Кажется в сравнении с ними, у меня времени нет совершенно. Но всё не так. Моё время просто остановилось. Те внутренние часы, которые есть у каждого офисного рабочего, студента, госслужащего. Они пропали. Исчезли. Нет их.
Нет их, и теперь я свободен. Месяц. Если спешить, можно успеть многое. Но часов больше нет.
Рядом останавливается грязное такси. Я сажусь внутрь, говорю
-Просто катите по городу.
Теплота окутывает меня с ног до головы. Шум луж под колесами едва слышен. Откидываюсь на сидение и смотрю на улицу. Лезут мысли о том втором пациенте с таким диагнозом. На месте ли его часы. Если да, то возможно сейчас он с родными, или пишет песню, или кормит бездомных около церкви. Я не считаю что это плохо, но если часы всё ещё на тебе, всё впустую.

Дождь утихает. Стекающие по стеклу капли захватывают огни вывесок и тянут их вниз за собой. Casino, Bowling, Cinema. Я не был не в одном подобном заведении. Ни разу не играл в стритболл, ни разу не смотрел фильм на большом экране. Всю жизнь я ждал, что стрелки остановятся. Что наступит время, когда уже не нужно будет копить, зарабатывать, вкладывать. Но за школой был университет, а после работа. Я спешил, что бы попробовать многое, но не успел ничего.
За оборотом следует оборот, а за ним ещё один
Вывески такие яркие, что мне трудно выбрать одну. Без разницы, что это будет. Кинотеатр, клуб или боулинг. Хочу остановиться на одной. Одной для первого дня. Для первого дня самого медленного месяца моей жизни.
Машина поворачивает и моему взору открывается большая вывеска «Time». Мне кажется это таким символичным и милым, что я, чуть не крича, говорю:
-Остановите
Достаю из кармана мятые, влажные купюры. Протягиваю таксисту, говорю:
-Возьмите
Он смотрит то на деньги, то на меня. С неохотой берёт их. Говорю:
-Спасибо
Выхожу из машины. Вперед. Навстречу времени.


Снаружи «Time» представляет собой лишь небрежно выполненную дверь из непрозрачного стекла, и большую вывеску над ней. Само здание больше похоже на жилой дом. Это немного вгоняет меня в ступор. Пока я набирался смелости, дверь открылась, и я услышал музыку, крики и радостные возгласы. На улицу двигаясь в такт в музыке, вышли три молодых девушки. На них мини-юбки и футболки, обнажающие спину и плечи. Выглядят они довольно развязно.  Они смотрят на меня, смеются и, продолжая веселиться, садятся в стоящую у тротуара машину.
Молодые девушки. Громкая музыка. Веселье. Отдых свободной молодежи. Хотел ли я этого?
О, несомненно.
Я подошел к двери и резко потянул её на себя.

Нужно сказать, что мой папа часто пил. Он мог часами просиживать в кресле и потягивать дешевый виски или джин. А когда он пил он любил меня учить, всему что знал. Так он говорил. На самом деле он только повторял то, что слышал по телевидению.
Больше виски и джина, папаша любил сигары. На дорогие у него денег не хватало, поэтому он курил поддельные «Монтекристо» Когда он выпивал он непременно закуривал. И звал меня.
-Посмотри на меня,- говорил он. Вот к чему нужно стремиться. Учись, зарабатывай и будешь жить так как я.
После, его непременно рвало на пол.


Запах дешевого пойла и сигар, навсегда въелся в мою голову. Именно этот запах я почувствовал, когда открыл дверь «Time». Меня затошнило, запах проникал даже в лёгкие,  захлопнув дверь, я отшатнулся. Отойдя чуть в сторону, сажусь на влажный после дождя асфальт.
Что ж, старт моего месяца выдался не таким уж и удачным. Точнее сказать он с треском провалился. Но мне некуда спешить. Завтра будет новый день, и уже его я точно проведу как настоящий, свободный человек. В мысли опять лезет тот бедняга из клиники. Если часы не исчезли, то дата твоей смерти для тебя будет настоящей мукой.
Немного потерялся во времени, но мне кажется уже за двенадцать. Я упираюсь сзади  на руки и запрокидываю голову. Небо всё укрыто звездами. Полный месяц светит очень ярко.
Звезды придают небу особый шарм. Я никогда не замечал этого раньше.
 
            
Моё внимание привлекает шум. Дверь «Time» открывается, и чьи-то огромные руки буквально выкидывают девушку на асфальт.
Она совсем юная, ей с трудом можно дать восемнадцать. На ней облегающие светлые джинсы, бардовая толстовка и серые кеды. Каштановые волосы завязаны в «хвост» свисающий до плеч. За спиной у неё небольшой рюкзак. Выглядит она великолепно и по-детски наивно.
Удержав равновесие, она поворачивается в сторону уже закрытой двери и кричит:
-Мудилы! С бабами своими так обращайтесь. Козлы! И воняет у вас как в свинарнике.
Тут она замечает меня. Широко раскрывает глаза, изображая удивление, и говорит:
-Чё блин, интересно? Своих дел нет?
                Я поднимаю глаза к небу, притворяюсь, что разглядываю звезды, а сам думаю о ней. Сказать, что она мне понравилась, не сказать ничего. Я никогда не испытывал подобного. Одновременно меня одолевают тысячи мыслей.
                -Какое её первое впечатление обо мне? Считает ли она меня красивым? Есть ли у неё бойфренд? Любит ли её папаша дешевый виски и сигары?
И тут я вижу, что мои джинсы по колено в засохшей грязи, а один рукав рубашки расстёгнут и болтается как у Пьеро из Буратино.
Начинаю быстро застёгивать пуговицу на рукаве, отряхиваю пыль с джинсов и даже не замечаю, как она садиться рядом.
Очень долго мы оба не издаём ни звука. На всей улице ни одного человека. Тишина стоит абсолютная. Я никогда не общался с девушками, а тем более, наедине. Но она мне нравится, и у меня нет другого выхода. Смотрю на неё и
говорю первое, что приходит в голову:
-Запах там действительно ужасный.
                Она смеётся.
Я продолжаю:
-Знаешь, ты мне нравишься, и мы могли бы как-нибудь погулять вдвоём.
-А что, ты куда-то спешишь? - говорит она, глядя мне прямо в глаза.
-Нет
-Тогда почему бы не пойти гулять прямо сейчас?
Я дрожу всем телом. Или это ночной холод, или моя неуверенность, помноженная на радость.


Первый раз в жизни я лежу в чужой кровати. Первый раз в жизни я в кровати не один. Возможно поэтому, я не могу уснуть, а может здесь дело в чувствах.Мне нравиться смотреть, как она спит. Нравиться дышать запахом её волос.
Я закрываю глаза и думаю о разных вещах. О несчастном, который сейчас возможно так же смотрит в потолок и читает «Отче наш». Думаю о часах, которые захватили в свой плен миллионы людей по всему миру. Самая большая опасность этих часов – секундная стрелка. Именно она отвечает за ритм твоей жизни. Общество заставляет нас толкать стрелку вперед, чем быстрее толкаешь – тем лучше для общества. Но её можно оставить в покое, оставить на собственном ходу. Можно намеренно замедлять её бег. Но нас не учат этому в школах, университетах. Об этом тебе никогда не расскажут родители. Тебе только и остаётся, что толкать стрелку вперед.

Понемногу мысли перетекают в другое русло. Я снова думаю о ней.
Мы гуляли с ней всю ночь. Мы целовались. Ходили по парковым аллеям. Снова целовались. Разглядывали витрины и вывески, обсуждали книги и фильмы. Целовались.
Но я забыл ей сказать.
                А может не просто забыл.
                Может, не хотел.
                Ведь остался всего месяц.
                Максимум месяц.
Слезы наворачиваются мне на глаза. Мне дико жаль себя, мне дико жаль её. Первый раз в жизни я жалею кого-то кроме себя.
Я вскакиваю с постели, надеваю рубашку, надеваю джинсы, надеваю кеды.
Обыскиваю комнату, ищу, куда выплеснуть свои эмоции. Лезу к ней в сумку, нахожу скомканный лист и ручку. Не переставая плакать, разворачиваю и пишу.
                Пишу: что я ухожу
                что мне остался всего месяц
                что ей нужен кто-нибудь лучше меня
                главное в жизни не спешить
Места на листе больше нет. Я переворачиваю его, хочу написать Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
Но там уже есть текст. До меня на нём уже писали. И содержание мне до боли знакомо. Ведь такой же лист лежит в моём кармане.