саша

Саше очень повезло с мамкой. Если бы не мамка, ее бы уже давно не было. Благодаря мамке Саша не стал колхозным быдлом, как сверстники, не убился на отцовской машине в пятнадцать лет, как двое одноклассников, не сторчался от наркоты, не сел в тюрьму, не пошел в армию, не стал алкашом, моряком или торгашом и не женился в девятнадцать по залету. Более того, он даже не поехал искать лучшей жизни в столицу или хотя бы Ростов и Краснодар, не сдал к двадцати на права и даже не пытался поступить в институт, или на худой конец, в пту. А еще у него был хороший компьютер и даже собственная жилплощадь, в формате домика с восемью сотками вечно засохшей крапивы, спутниковым телевизором и даже человеческим туалетом - это единственное что в его жизни было не от мамки, а от покойной бабки.

Также, благодаря мамке, Саша имел самую ненапряжную в станице работу. Даже возможно не только в станице, а на всем полуострове. С тех пор, как мамка вышла замуж в третий раз, и переселилась в Темрюк, Саша стал попечителем ее дома на берегу. Дом сдавался столичным экстремалам, с кайтами, паропланами, мотоциклами и водными лыжами. Саша должен был только прибирать за ними по осени и забирать деньги за постой.

Все остальное время у Саши было совершенно свободно. Если б он рос обычным мальчиком, как все, то вероятно нашел бы себе на голову приключений, но он получился у мамки слишком умным, добрым и безобидным, даже для самого себя. Саша не был слишком общителен, но когда пересекался с односельчанами, казался улыбчивым и вежливым. Сверстников у него уже к восемнадцати годам в станице практически не осталось - все, кто выжили, уехали из этой жаркой, ленивой и пустой местности во взрослый мир.

Сашу вообще очень устраивала его жизнь, он довольствовался ее скромной достаточностью и не особо хотел чего-то нового. То есть, конечно, иногда хотел, но не на столько, чтобы что-то изменить. Обычно летом он брал с собой мп3-плеер, подстилку и бутылку местного вина, и шел за станицу, туда, где в духоте вечно серое небо смыкалось на юге с такими же серыми, жырными и вонючими водами лимана и зацветающим, коричнево-зеленым морем. Саша шел по раскаленной, высохшей и растрескавшейся косе между лиманами и морем до ржавого остова мертвого корабля, здесь в тени он читал, слушал музыку и спал. Из друзей у Саши ирл был только кот. 

Зимой Саша сидел дома у печурки, сомотрел фильмы и играл на компе. С появлением интернета Саша еще в школьные годы открыл для себя много нового, но ничего толком его не увлекло во всем великом внешнем мире, кроме всего нескольких вещей...
Как-то в конце осени в интернетах он обнаружил людей, похожих на себя: с такими же взглядами на мир и различными странными интересами, о которых не стоило бы никогда заговаривать с мамой. Однажды Саша попал на форум мальчиков, пытавшихся стать девочками, и что-то его на этом форуме задержало на долго - он скачал сотни фотографий этих непонятных людей и подсел на них как на наркотик. Уже через неделю он сам стал заглядывать в неинтересный ранее шкаф со старой одеждой бабки, матери и старшей сестры - все они были далеко и ничего ведь не узнают.

К весне Саша уже погрузился в тему полностью: зарегистрировался на десятке форумов, добыл много новых шмоток и всерьез задумывался об упарывании гормонов. Только выходя из дома он смывал косметику и прикидывал, что надо называть себя в мужском роде, если вдруг наткнется на соседей. Ярлыков он на себя не вешал и "пидаром" себя не считал - это же просто такая игра какбы... Вообще первый год он сильно очковал спалиться, а потом постепенно привык: разница между его женским и мужским обличиями была не очень заметна - худой невысокий мальчик с волосами до плечь, в клечатой рубашке, растянутых голубых джинсиках и резиновых сандалях мог вполне сойти и за девочку. Местные на него внимания не обращали вообще, приезжие же ошибались через раз. Да, конечно, он слышал болтовню соседей: «… вон Сашка-то, Пейсор, волосы выпрямил и выбелил, чойто он?...», «… да Розкин сынок младший вон ногти накрасил…», но как-то отшучивался: «Это потому что я миталист – у нас культура такая…»

За таблетками, косметикой и шмотками Саша ездил на велосипеде в соседний поселок, по косе между двумя лиманами, там он обычно врал, что покупает для сестры... А потом и врать перестал - просто улыбался подвыпившей аптекарше, вежливо сюсюкался с девчонкой в универмаге, и все происходило, как будто это совершенно нормально.

На второй год трапования Саша уже не стесняясь брала что-то из одежды померять, и другие покупатели не обращали на нее внимания вообще, принимая за девку. Саша периодически собирала лайки и симпатии в профильных форумах и группах в интернетах, выкладывая свои фотки с телефона, общалась с трапами из других городов, и иногда, слегка, ощущала одиночество. После трех лет практически добровольной изоляции, по весне, она внезапно начала чувствовать тягу к людям, ей нужен был какой-то друг или хотя бы что-то из свежих ощущений. По вечерам она ходила на берег, где тусовались приезжие серфингисты, и наблюдала как они скользят по черной ртути моря, а потом вытаскивают свои лодки на сушу, пьянствуют и разводят костры. Мамкины квартиросъемщики несколько раз приглашали Сашу на ночные пьянки, но она как-то быстро свинчивала: люди столь привлекательные издалека, вблизи немного пугали...

Как-то вечером, когда жара спала, Саша пришла к мамкиному дому и пристроилась на холме посмотреть на закат и возню на берегу, просто так, от скуки. В станице проходил какой-то ежегодный мотослет, внизу суетились десятки полуодетых и пьяных байкеров, играла музыка, тарахтели моторы говночопперов. Сашу  тянуло к людям, ниточка ее одиночества отчаянно брыкалась в глубине сознания, но она их по привычке сторонилась. Посидев полчасика, Саша решила потратить время с пользой и начала красить ногти на ногах. За этим делом она просмотрела момент, когда к ней поднялся сын кого-то из столичных экстрималов: Вообще она его давно видела, он был симпатичный, но немного страшный - здоровый высокий мальчик с длинными кудрявыми патлами, юношеской бороденкой, в майке с черепами и перевернутыми крестами, кожаных штанах и высоких шнурованных ботинках. С тех пор, как Саша закончила школу, года три назад, она со сверстниками вообще не общалась, и не представляла, чего ожидать, а срываться и сваливать было несподручно, из-за свеженакрашенных ногтей...

- Привет... А может так быть, что я тебя в интернете видел?
- Ну... незнаю... - Саша прикинула, что таким ботинком по бошке получить будет очень больно, но мальчик улыбался, несмотря на брутальный вид.
- Ты же хозяйкина дочка?... Я знаю ты ТРАП, у тебя трипкод с сердечком? - Мальчик присел рядом и протянул Саше пластиковую бутылку с местным вином.
- Ну... вобщем... да... есть такое – Саша отхлебнула.
- Ну я так и знал, мне чесно трапы нравятся, у тебя там фотки классные... Тебя как звать?
- Саша…
- Валера… из Питера…

Мальчик был в близи довольно симпатичный, в Саше что-то сработало и она аккуратно начала поддерживать общение:
- Твои родаки там внизу?
- Ну да и они тоже, вон батя возле Валкирии, видешь такой чоп здоровый, с шестью горшками?
- Повезло тебе с предками Валера… а ты сам тоже на мотоцикле приехал?
- Ага, сам, своим ходом. Первый дальняк – сдал на категорию, поступил в универ, родаки подарили Стида, вон внизу черный…
- А у меня только мамка и кот… И то мать в Темрюке… Вот так вот взял и приехал за тысячу километров, да еще в универе учишься, почти в столице… и чопперов мне никто не подарит…
- Да родоки… они знаешь очень навязчивые в самом деле, батя видит меня «настоящим мужиком», чтоб я зарабатывал бабки, ездил на большом джипе и был знатным мачо, мне в самом деле это все не очень близко, даже задолбало с детства «быть мужиком», и все их концерты, мотослеты, правла и тусовки тоже иногда напрягают, хотя кататься мне нравится… Поехали кататься?

Саша с Валерой лежали за остовом корабля, на привычном сашином тайном месте, вино кончилось и Саша уговорила  таки Валеру снять тяжелые и жаркие штаны и гигантские ботинки и затащила купаться, было видно, что он немного стеснялся и поглядывал на ее вполне женскую грудь… а Саша неожиданно для себя поняла что не может оторваться от разглядывания его мускулистого тела и длинных мокрых волос. Не понятно, решилась бы она на реальный поступок сама, или так бы и утопила свои эмоции и желания в глубине бездонного и аморфного сознания пожизненной омежки, но Валера сам положил руки ей на плечи и потянул к себе. Дальнейшие события Саша много раз наблюдала в порнушных роликах в сети, и даже мечтала о чем-то таком, но близко не представляла, каково оно на самом деле…

Валера был с родоками в станице еще три дня, и для Саши это стало началом совершенно новой жизни. Когда он уехал она даже всплакнула, все бытие переместилось на некий новый уровень – она уже ничего не стеснялась, да и не воспринимала свои неприличные странности как игру... У нее возникло четкое и взрослое осознание себя и своих отношений с окружающим миром.

Валера появился в сети через неделю, и дальше они списывались в скайпе почти каждый день, Саша для него красилась и одевалась, ждала звонка, писала ему письма. Она мечтала о том, что скоро уедет из этой дыры в Питер, обязательно научится водить мотоцикл и поступит в институт… что-нибудь из области моды или кино…
С Валерой же стало происходить странное – он выкладывал фотки палеток с «Диане», худел, и тоже начал красить ногти. Саше это подражание казалось странным, Валера же был и в этом обличии очень симпатичен, и это новое хобби представлялось достаточно забавным. Правда планов Саши насчет Питера Валера не разделял, и наоборот мечтал свалить от родаков на далекое море, ну глупый же, маленький просто еще…

Помешательство на Валере совсем обострилось у Саши весной: утром она залезала в его акаунты вконтакте и на фейсбуке и фапала на его фотки, разглядывала их часами, сочиняла обращенные к нему стихи и вычеркивала дни в календарике.

Надвигалось лето, Валера должен был сдать сессию и выкрутиться от родаков как минимум на месяц к Саше. Саша заряжала его каждый день по скайпику: «Ну ты же взрослый уже, тебе ведь 18 исполнилось, скажи им, что у тебя своя жизнь…». И да, Валера приехал, отмахал за два дня больше двух тысяч километров. Саша визжала и прыгала вокруг своего худого, уставшего и пыльного любовника, вешалась ему на шею и целовала…

Валера стал еще более интересным – его брутальность и прямолинейность куда-то испарились, тело стало худым и изящным, крашенные волосы смотрелись совсем не так как на фото, но тоже очень доставляли.  Его взгляд стал осмысленным и грустным, а движения плавными, изящными и глубокомысленными.

На улице даже вечером было за 30, и они отправились в свободную часть мамкиного дома, где в окошке гудел кондиционер, в полукруглом древнем холодильнике уже дожидалось шампанское, а на уютной кроватке было расстелено свежевыстиранное белье. Саша специально одела чулки, каблуки и черное платье – обычно она так не отваживалась выходить на улицу, но тут был особый случай…

Дальнейшие события стали для Саши загадкой и трагедией всей жизни.

Сначала все шло прекрасно и вечер пролетел почти незаметно, шампанское кончилось, и Саша пошла на кухню за свежей бутылкой, а Валера накинул что-то и вышел на крыльцо покурить… Саша уже выходила с кухни, когда заскрипела входная дверь и в прихожей загорелся свет… В проеме стоял Валерин батя, с бородой, в жилетке с нашивками, с дикими татуировками волчьих морд на огромных волосатых ручищах. Саша зависла как дура посреди коридора, в одних чулках и с бутылкой шампанского… Здоровый мужик в дверях смотрел на нее с ненавистью и омерзением.

На заднем плане что-то заверещал Валера, бородатый родитель издал рык «Ах ты пидорас!...» Что-то очень удачно и вовремя сработало в голове у Саши и она ломанулась в сад через кухонную дверь как была, швырнув напоследок бутылку в бородатого мужика.
Адреналин зашкаливал, Саша рыдала пробираясь садом к своему дому – хорошо, что было уже темно. Она заперлась в ванной и завыла в истерике, она не могла остановиться и не знала что теперь делать…

Телефон Валеры был выключен, к полудню Саша смыла размазанную косметику с лица, оделась и зачем-то взяла с кухни огромный мясной нож. Сердце колотилось, руки дрожали… Мамкин дом был пуст. Ни Валеры, ни его отца, ни мотоцикла, никаких вещей, только разбитая бутылка в прихожей и порванное белье вокруг кровати.

Саша опять бродила по рассохшимся косам между гнилыми, густыми лиманами, в прострации слушала музыку, и по нескольку раз в день заглядывала на Валерины страницы в сетях… но его больше нигде не было. Если раньше, до Валеры, одиночество было ажурной, незаметной паутинкой, то теперь оно навалилось грудой булыжников, оно переполняла ее маленький хрупкий и добрый разум и обрушивалось на узкие тщедушные плечи, разрушая все внутри и вокруг. Саша смотрела на фотки Валеры, вяло заходила на привычные форумы, и видела в их окнах и фреймах мутную, тяжелую пустоту.

Надвигалась зима, пустые ветры завывали в печной трубе, котик ложился в ногах, вино растворяло тоску и размазывало ее ровным холодным слоем по кучкам нестиранных женских одежек, россыпям пустых бутылок и тонкому, тягучему нытью «Джой Дивижн» в наушниках. Мир стал острым и недружелюбным, а главное – совершенно одиноким и ненужным. Валера пропал навсегда. Что с ним стало после того вечера так и осталось неизвестным…

Прошли годы и колометры, появились шрамы и другие воспоминания, Саша добилась того, что хотела – она жила в большом и ярком столичном городе, ездила на дорогом мотоцикле, училась в университете на юриста, она стала шикарной, циничной, гордой и жестокой ****ью, только того, что было с Валерой, в ее жизни уже больше никогда не было.