Портрет Лохматого Бога

ПОРТРЕТ ЛОХМАТОГО БОГА.

  Непослушный жучок-червячок никак не хотел искрить крыльями. Место для костра Гука выбрал неудачно: ветер уже три раза разбрасывал с таким трудом добытые сухие ветки токво. А жучок все не искрил. И если учесть, что Маронда должна была вернуться, когда у небесного Зверя только-только рождается хвост, а сейчас он достиг половины обычной длины...Вспомнить, что лемуар слопал остатки древесного хлеба, а у самого Гуки болят ноги, хочется есть и нет одеяла, чтобы укрыться ночью... И почему ему так не везет?
  Чуть не плача от жалости к себе, Гука снова почесал палочкой жучка. Тот довольно шевельнул усами, но крылышками не затрепетал.
  "Сейчас как стукну о что-нибудь твердое, о голову лемуара, например, тогда сразу заискришься, засияешь, поскудник."- зло подумал мальчик и ткнул острым концом палки прямо в малиновое брюшко насекомого.
  Не ожидавший такого несправедливого шага жучок перевернулся, выпустил вонючий газ и, захлопав крылышками, взлетел, оставляя яркую полоску в сгущающейся темноте. Ветки мгновенно заалели крохотными язычками пламени.
  "Ну вот,- Гука аккуратно положил на горящие листья и ветки заготовленный хворост,- если не везет, то с самого начала. Развел костер, но упустил последнего жучка. А что буду делать завтра, послезавтра?"
  Вспомнив, что теперь он один - изгой, объявленный конченным извращенцем и недочеловеком, Гука обхватил коленки руками и, склонив голову, по-настоящему заплакал.
  Лемуар, свернувшийся клубочком по другую сторону костра, поднял свою пушистую мордочку и посмотрел на мальчика своими большими добрыми глазами, в которых отражалось пламя. Он не понимал, что обозначают эти всхлипывания, но чувствовал вину перед человеком.
  Мальчику было больно и, желая смягчить боль, зверек, осторожно обойдя огонь, потерся спиной о голые ноги мальчика. Гука, не поднимая головы погладил его по шерсти.
  - Глупый ты... Мой глупый... - прошептал человек. - И кому вы мешаете. Разве этот мир станет лучше, а люди умнее и счастливее, если вас не станет- наших предков? Может быть Совершенным лучше самим отрастить мех на теле и тогда не нужно будет никого убивать, как ты думаешь? - Мальчик мечтательно посмотрел на звездного Зверя, чей хвост занимал уже четверть видимого неба.
  Говорят, что это просто облако ядовитого газа, а светится оно из-за заблудившихся лучей звезды. Но одно дело, когда что-то объясняют в душных подвалах школы для волосатых извращенцев, а совсем другое - видеть зверя собственными глазами. Наблюдать за его величественным полетом и осознавать, что жизнь существует везде, даже там, где ее быть не может. Как замечательно было бы прокатиться на его спине по гладкому небосводу, погреться около горячих светил и не думать, что если у тебя на голове растут маленькие золотистые волосики, то ты не можешь называться полноправным человеком! А если еще на руках и ногах, то ты просто извращенец, недочеловек. Совершенные, конечно же знают, что и как должно делаться, но когда Наставник приказал ему убить лемуара, Гука подумал, что у Совершенных лохматые души. Уж лучше иметь волосатые ноги. И даже пальцы...
  "Молодец!" - с небес на мальчика смотрела огромная, поросшая густой шерстью морда чудовища. Гука потер глаза, но она не исчезла.
  "Это еще вопрос, у кого из нас морда!" - обиделась эта... фигура напоминающая голову лемуара. Правда отдаленно.
  "Еще одно сравнение и я не буду тебе помогать.-твердо сказала"фигура".-Давай, спрашивай чего ты там хочешь и я пошел. Думаешь у меня только и дел, как вытирать слюни всяким шмакодявкам?"
  -А ты... кто? - шепотом спросил мальчик, когда вспомнил, что умеет разговаривать.
  "Бог".
  - Что такое- Бог?
  "Вы чем здесь себе мозги пачкаете?!"- возмутилось существо.
  - Самосовершенствованием.
  "Гм...-существо замялось. - Неплохо. А храмы у вас есть?"
  - Что такое храмы?
  "Кошка меня поцарапай! Храмы -это место, где вы просите Высшее чтобы оно вас надоумило что делать, как прожить жизнь с пользой для себя и Вселенной."
  -Это знают Соверешенные - они учат.
  "Так...Значит я не зря здесь пробегал. То-то смотрю ноосфера у вас блеклая. Но при чем здесь ты?... Хотя какая разница... Слушай меня внимательно. Твоя задача на ближайшее десятилетие - это стать героем или кумиром, создать культ Лохматого Бога, объединить под свои знамена обиженных и угнетенных, и пояснить всем "совершенным", что они дураки. Все понял?
  -Нет...А зачем?
  "Затем, бритая твоя голова, что я так хочу. Привыкай не задавать лишних вопросов. Вот когда станешь большим-тысячелетий через семьсот-восемьсот, тогда поговорим. А пока что я сбегаю в одно место, а на обратном пути поясню, что и как делать. Предскажешь парочку землетрясений - я организую, не волнуйся. Эпидемию сдалаю - ты всех спасешь. Ну и восстав против лысых, убъешь нескольких Совершенных. Тьфу! Ну и словечком обозвались. Потом тебя сожгут или четвертуют, но запомнят и возвеличат. Больше вопросов нет?"
  -Я не буду никого убивать! - воскликнул, расхрабрившись, Гука. - Я не буду никого лечить. И не надо землетрясений, ведь люди погибнут...- Мальчик представил такую ужасную картину и снова заплакал. - Можно я лягу спать и подумаю, что ты мне приснился?
  "Чтож, - проворчало...лицо Лохматого Бога, - не получилось катаньем, попробуем мытьем. Героем-то хоть будешь?"
  - Героем буду. - Гука положил голову на безмолвного лемуара и тут же уснул.
  И снилось ему, что лохматый и совсем не страшный Бог рассказывает, как становятся героями.
  Маронда пришла, когда костер погас, а проснувшийся лемуар забрался на ветку сахарной ивы и громко чавкал. Гука сидел возле кострища и улыбался, так, словно съел не меньше десятка галлюциногенных гусениц. Он не заметил, как толстушка Маронда подкралась сзади и закрыла мальчику глаза ладошками.
  - Угадай кто- дам ракушку! - захихикала она.
  - Маронда, сбежавшая из дома. - Гука поднял вверх лицо и девушка неумело, явно храбрясь, поцеловал его в губы.
  Она считала его своим будущим мужем, правда забыла спросить что на этот счет думает сам Гука.
  -Ой, что у нас в селении твориться!.. - сразу затараторила она, развязывая заплечный мешок и доставая из него сворованную из дома еду и одежду. - С позавчерашнего дня - когда ты укусил за палец Совершенного... - Маронда закатила глаза, восхищаясь. - Того, который приказал убить лемуара. Совершенный, конечно, побежал к Лекарю, чтобы не было инфекции - ты ведь тоже с волосиками, как и я.. Только у меня почти незаметно, а у тебя и на ногах есть, и на руках, да я думаю еще кое-где... Ты мне покажешь, да? А то я никогда не видела, не волос, а... ты понимаешь? Но это потом, ладно? Ты меня не перебивай, я сама собьюсь, а после очень трудно собраться с мыслями. Я такая рассеянная, ты же знаешь. А Совершенный приказал тебя найти и отправить в резервацию. Толку от тебя все равно не будет, жениться нельзя, иначе дети вообще лохматыми родятся и скатимся мы к первобытному образу жизни. Это он так сказал. Да только никто тебя искать не пошел, у нас половина селения с волосами и ничего, нормально. В лемуаров еще не превратились, а то, что ты за палец его укусил, это, конечно, неправильно, но и не так чтобы очень плохо, это не я так говорю, это селяне. Поэтому побродили вокруг домов, сходили в лес, гусениц насобирали и разошлись по своим делам.
  Соверешенный приказал гобло-воинам согнать всех на площадь, как нерузумных и часа четыре поучал нас как и что нужно делать, чтобы не стать лемуаром. Многие с собой гусениц захватили, поэтому хихикали да в ладоши хлопали, а те у кого не было сердились. В соседних селениях драка намечалась, но из-за приезда Совершенного ее отложили - ждали когда он, наконец, провалится в свое светлое будущее вместе с гобло-образинами. Потом он уехал с "синеголовиками", а мы с мамой и братом домой пошли. Но нас дед догнал, сразу маму на кухню отослал - проголодался, и ничего стащить не удалось, но я времени зря не теряла - у брата рубашку и брюки взяла, теплую, тут всего две дырочки на рукаве... А ночью стащила мяса, хлеба, правда, немного, но скоро новый на деревне вырастет, перебьемся пока этим, только я не знаю что делать будем, но здесь жить нельзя - надо уходить, только я дальше Гордой скалы не ходила! Так что ты думай пока, а я покушать сделаю. Только ты зря костер потушил, хотя днем дым увидеть могут. Но ничего, новый разожжем... - она тараторила без умолку, а Гука молчал и улыбался. Почему-то было очень приятно слышать человеческую речь, настоящую, а не звучавшую только в голове.
  - Маронда, - Гука взял большущий кусок сиреневого хлеба с положенным на него шматком жирного мяса,- я сегодня разговаривал с Богом...
  - С кем, кем? - не поняла девушка. Она уселась на пустой мешок, задрав юбку выше колен, и блаженно вытянула толстые ноги. Жир стекал по пальцам и она изредка их облизывала.
  - С Богом. Он лохматый, весь заросший волосами. Смотрел с неба и говорил, что я стану героем.
  - Ты, наверное, вчера нашел несколько гусениц и съел их один! Может у твоего бога и глаза были лохматые и уши и нос?!- девушка захихикала, чуть не подавившись.
  - Я тебе сейчас нарисую каким он был. - Не обращая внимания на насмешку, мальчик стал чертить острым концом палочки линии.
  Он никогда раньше не рисовал, но сейчас, под впечатлением  портрет Бога получился весьма убедительным и похожим.
  - Таких чудовищ не бывает. - Маронда аж привстала чтобы посмотреть на рисунок.- Это ужас какой-то. Он у тебя заросший, как самое первобытное животное!
  - Это не животное, Маронда. Он во много раз разумнее, чем ты и,даже, чем все Совершенные, взятые вместе. Он - Бог. - Гуке очень нравилось произносить это слово. - И я понял кое-что,Маронда. Совершенные - они не совершены. Они не знают для чего нужно жить, зачем мы созданы и к чему нужно стркемиться. Они просто оправдывают свое уродство, Маронда. Ведь они уродливы. Их знания, мудрость, понимание мира однобоко и ничего не дает людям, кроме чувства собственной никчемности. Но если все мы будем лысыми, голыми, покрытыми синюшними пятнами - что это даст тебе, мне, маме? - Гука выдержал паузу. - Ни-че-го. Нам нужен другой смысл, иное направление - и я найду его. Я буду рисовать мир, людей с красивыми волосами, Лохматого Бога с умными глазами. Я буду думать и учиться. Мы все достойны счастья, независимо от того, растут ли волосы на голове или нет.
  Маронда, как открыла рот, чтобы откусить очередной кусок мяса, так его и не закрывала. Гука никогда не говорил так много! Составить три-четыре предложения для мальчика было мучением. Из-за этого с ним редко играли сверстники, а девочки не обращали внимания. Впрочем, это объединяло их - с Марондой тоже редко играли. Девочка испугалась. Она женским чутьем осознавала, что теряет своего мужчину.
  - Гука, миленький, перестань говорить об этом чудовище. Его не было! Тебе все приснилось!.. Давай пойдем к моей троюродной тете - она живет за лесом. Через четыре дня, если все будет хорошо, доберемся. Переждем, пока все забудется, хорошо,Гука?
  Но мальчик молчал.
  - Хороший мой, на, скушай еще кусочек, смотри, какой сочный! забудь этого... как его... бога, забудь... Я ведь гораздо лучше, чем лохматое чудовище. У меня на спине есть маленькие волосики. Их почти не видно, я что - нибудь придумаю. Мы с тобой хорошо жить будем, вот увидишь, Гука... Ну что ты молчишь?! Я же тебе еды принесла, одежду. Скажи мне что-нибудь, Гука! - девушка заплакала.
  Гука отрешенно посмотрел на нее.
  - Иди домой, Маронда. Я не возьму тебя с собой, потому что пойду в Черную степь искать отшельников, живущих на краю земли. У них есть знания, отличные от учеников Совершенных. И я найду их.
  - Они же грязные, волосатые, ужасные, Гука. У них даже под носом растут волосы! Когда их отлавливают, то убивают на месте, как животных, не отсылая в резервацию!..
  -У них есть Знания. - Упрямо повторил мальчик. И склонив голову, стал чертить палочкой на рыхлой земле.
  Маронда немного постояла рядом, надеясь, что мальчик одумается и извиниться, но Гука молчал. Тогда она всхлипнула и, собрав остатки еды в мешок, гордо подняла голову.
  - Ну и пропадай один, без меня! Ничего не оставлю. Пусть тебя огромные лемуары сожрут!.. - она помолчала, но не дождавшись никакой реакции, крикнула. - Ненавижу лохматоголовых! - и убежала.
  Едва ее голова, в последний раз сверкнула за сахарными ивами, с ветки дерева спрыгнул лемуар и свернулся на коленках хозяина. Гука хотел погладить зверька,но обнаружил, что все еще сжимает в руке кусок хлеба с мясом. Он тут же отломал половину и протянул другу.
  -На, подкрепись, у нас впереди длинная дорога. Хорошо бы поймать жучка - червячка...
  Едва он произнес это, как услышал знакомый треск крылышков. Прямо посреди кострища вертелся огненый жучок и сверкал, сверкал, разбрасывая яркие искорки...
  Целых два года добирался Гука до Черной Степи. Этого нескладного тонкорукого и длинноногого юношу, уже никто бы не назвал мальчиком. Несколько раз одежда превращалась на нем в лохмотья и Гуке приходилось воровать ее или выпрашивать в селениях. Иногда его арестовывали, брили голову и отправляли в ближайшую резервацию, но он всегда выкручивался. Когда была возможность - сбегал, а если не было, рисовал портреты мужественных гобло-воинов. Художников уважали - дар живописи не был широко распостранен и собственные портреты могли иметь только очень состоятельные люди. А юноша рисовал прекрасно. И не потому что творения кисти Гуки в точности отображали оригинал, нет. Он знал, чувствовал, где можно приукрасить, а где этого делать не стоит. Гобло-воины,получив портрет не только отпускали юношу, но еще давали еды в дорогу. А один даже плащ подарил.
  Правда дар Гуки, не только помогал, но и вредил. Слухи распостраняются быстро. Вскоре многие гобло-воины стали охотиться за ним специально, чтобы получить портрет. И даже некоторые Совершенные.
  А он хотел рисовать иное. Как Лохматый Бог бежит по небу и зажигает звезды. Как играет с Небесным Зверем и, волосатые люди водят вокруг них большой хоровод. Он видел на своих картинах женщин с золотистыми локонами, поющих протяжные песни. Юношей с уложенными волнистыми волосами и поэтому стал избегать попадаться людям на глаза. Особенно в военной форме. Потому что рисунки, которые у него были, обычно отбирали и рвали прямо на глазах художника. Иногда, правда, прятали.
  Вечерами, когда уже еле заметный Небесный Зверь, лаврируя между звезд, шел недоступной людям дорогой, Гука просил передать большой привет Лохматому Богу и, умолял, чтобы тот еще раз пришел поговорить с ним. Юноша понимал, что у того много своих неотложных дел, но только один раз, чтобы Гука точно знал: ему не приснилось, не привиделось, и там, среди звезд, действительно есть мудрые и знающие существа. Они понимают  в чем смысл жизни. Им все равно, какой ты окраски, лохматости, стерильности - лишь бы стремился своими помсыслами туда, за небеса.
  Но Зверь пропадал в лучах красного светила, потом Белое приветствовало собрата на небосводе, а Бог все не появлялся.
  Иногда юноше казалось, что не было того вечера, и никто с ним не разговаривал, обещая, что Гука станет героем. Тогда он плакал. А потом рисовал, пока не проходила тупая боль в груди. Он изображал голову Лохматого бога, и глядя на нее, снова верил. Его умение творить являлось лучшим подтверждением подлинности событий того вечера.
  Лемуар оставил Гуку на следующий день, после прощания с Марондой, убежав к соплеменникам, но мальчик ( тогда еще мальчик ),обнаружил в себе способность подзывать зверей и птиц, одной мыслью. Их тоже любил рисовать художник. В ясных, незлобных взглядах угадывалось, что-то всех объединяющее. Такое же чистое, как свет звезд.
  Совершенные говорили, что у человека ( только у человека ) есть нечто, соединяющее разум с телом. Они называли это душой, и на картинках по анатомии изображали душу прозрачной тонкой ниточкой, колыхающейся при каждой мысле. У животных она полностью отсутствовала, у волосатых людей, была тонкой, готовой порваться в любой момент и только душа Совершенных крепкая и толстая.
  Но в глазах мохнатых зверюшек было гораздо больше чистоты и понимания, чем у того Совершенного, что приходил к ним в селение, не говоря уже,про гобло-воинов.Гука жалел,что звери не могут говорить по человечески. Но они откликались на мысленный зов. Значит, что-то роднит Гуку и зверей. А что объединяет его с Совершенным? Способность разговаривать на одном языке, не понимая друг друга? Возможность размышлять и делать противоположные выводы? Чем больше юноша думал об этом, тем сильнее убеждался, что внешняя схожесть не имеет никакого значения. Действительно, есть нечто скрытое внутри, которое гораздо важнее видимого и слышимого. Может быть душа?.. Разум? Чувства? Они ближе, но не имеют созвучия с Нечто. Таинственным, непонятным. Потому что когда Гука думал о нем, то как бы вырастал, поднимался над самим собой и смотрел сверху. Из-за небес. В такие минуты он брал в руки кисточку, если была краска, уголек, если ее не было и рисовал голову Лохматого Бога. И плакал, ибо портреты молчали, а юноше так много хотелось узнать, что мог объяснить только Бог.
  Когда закончился второй год странствий, пред скитальцем открылась Черная степь. В траве, доходящей до пояса, кое-где пролегали неширокие дороги, но по ним бродили патрули гобло-воинов, и Гука предпочел пробираться вглубь степи маленькими тропами. Корни трав были съедобными, но солоноватыми на вкус и приходилось пить больше воды. Если ее запасы истощались, Гука подзывал какого-нибудь зверька и мысленно просил его отвести к ручью или речке. Иногда он утолял жажду влагой из молодых побегов.
  Гука исхудал еще больше, но упрямо шел вглубь, петляя, иногда проходя по одному и томуже месту, не останавливаясь и не сдаваясь - у него была цель.
  Словно одинокий Небесный Зверь метался он по Черной степи, месяцами не слыша человеческого голоса, замерзал по ночам и голодал, голодал... Его душили сомнения, терзало отсутствие пергамента, мучили странные предчувствия, но он все шел и шел.
  На четвертый день, после последнего глотка воды, Гука не смог идти. И он пополз, раздвигая руками сухую траву. Ветра кружили над ним, но юноша не чувствовал холода. Соленые корни выглядывали из земли, но юноша не хотел есть. Смерть манила прозрачной рукой и Гука полз ей навстречу. В глазах замерцали искорки. Потом чудовище с лысой головой и коричневой кожей, заняв все обозримое пространство, раскрыло пасть и поглотило юношу. Он заскользил по внутренностям монстра, перевернулся в его желудке, растворился и, белым облачком, выдавился из его тела. Облачко легко поднялось до небосвода и слилось с теплым золотистым свечением, где вновь стало юношей.
  Гука, перерожденный, сделал шаг, другой, по ворсистому ковру и подошел к оранжевой двери. Она чуть приоткрылась и Гука увидел большой зал, где неподвижно стояли люди. Они словно играли в "Море волнуется". Едва Гука  проходил мимо очередной фигуры, как та оживала и уходила из зала.
  На стенах сияли рисунки невиданных животных. Их было очень много и не одного похожего. Гука присматривался и запоминал. Внезапно он остановился. Со стены на него смотрел лохматый Бог, нарисованный им самим. Зрачки Бога вертелись, а рот открывался и закрывался. Гука сам не понимая, зачем, упал на колени.
  - Что хочешь? - спросил портрет Лохматого Бога и стены глухо повторили его голос трижды.
  "Узнать, чего я ищу, зачем живу и почему умираю!" - не открывая рта воскликнул юноша и склонил голову к полу, чтобы не видеть вращения Божьих зрачков.
  - Разве ты сам еще не нашел ответа на эти вопросы?
  " Нет. Я пришел в Черную степь, надеясь обрести знания, но нашел только смерть. Я не смог прославить твое имя, не стал гароем. Сомнения истерзали мои тело и разум, боль поселилась в сознании. Может быть не было тебя и Совершенные правы, что жизнь ограничивается только нашей планетой. Я не могу в это поверить, но уже страшусь. Я схожу с ума."
  - А был ли ты когда-нибудь на уме, чтобы с него сойти? - из пасти Лохматого Бога показался большой толстый язык. - И не рано ли ты решил сдаться?.. Тебе не пришел срок, ни сойти с ума, ни умереть. Может быть переродиться, но однажды ты ужу прошел через это. Верь своим мыслям - они мои мысли. Твои чувства - мои чувства. Твой дар - мой дар. И помни : Лохматый Бог существует. И он придет в ваш мир. Верь себе. Другого пути нет...
  Ветер поднял Гуку над полом, вытолкнул из зала и закружив, обрушил на землю. Тело разбилось о Черную степь и из его осколков поднялось несколько светящихся жучков. Играя крылышками, они проводили яркие линии прямо над сиротливыми глазами Гуки, которые выкатились из расколотых глазниц. Глаза уныло и равнодушно следили за полетом жучков - червячков.

  Было темно. Только три пучка горящих лучин по разным углам, тускло освещали сырые стены. Рядом с лежанкой, на которой очнулся Гука, сидел недочеловек. Но таких заросших недочеловеков юноша никогда не видел. Впереди волосы доходили до глаз, а сзади свисали до плеч. Они клочьями располагались по всему лицу: от ушей до подбородка. Лишь глаза, нос и рот не имели растительности.
  - Ты отшельник? - Гука еле разжал потрескавшиеся губы, но пить почему-то не хотелось. Есть тоже.
  - Я- то отшельник,- хозяин жилища громко причмокнул и почесал обнаженную грудь огромной пятерней. - А вот ты что за чудо природы?
  - Я - Гука.
  - Мне это о многом говорит.- пожал плечами отшельник- Чего-то ищешь, или бежишь от кого?
  - Тебя ищу.
  - Рад слышать. А зачем, если не секрет?
  - Мне надо узнать: что такое мир и зачем живут люди.
   Отшельник присвистнул.
  - За последние двадцать лет я разговаривал с пятерыми. До тебя. Трое из них были сумашедшими. Ты - четвертый.
  - Я не сумашедший. - Гука попытался приподняться, но в глазах сразу потемнело, огоньки над лучинами закружились и Гука снова лег. - Не сумашедший. - Повторил он, словно убеждая сам себя.- Я слышал, что у вас есть тайное Знание, отличное от того, чему учат Совершенные. Мне необходимо понять его.
  - Нет никакого знания. - Отшельник наклонился, вынул откуда-то помятый сосуд с узким горлышком и протянул юноше. - На, попей.
  Гука сделал несколько глотков, поперхнулся, чуть не выронив фляжку.
  - Спасибо. Больше не хочу.
  - Конечно, теперь не хочешь. После того, как три дня тебе бульон через трубочку вливал.
  - Три дня?!
  - Почти четыре.- и отшельник рассказал, как идя с вязанкой хвороста увидел сотни искрящих жучков, порхающих над одним местом. Отшельник скинул ношу и осторожно подкрался поближе. Он думал, что стал свидетелем невиданной пирушки крылатых червячков, но заметив,еще живого,еле дышащего, человека, разогнал насекомых и,взвалив Гуку на плечо, принес его в свою землянку.
  Рассказывал отшельник охотно, прислушиваясь к собственному голосу, смакуя подробности и по нескольку раз повторяя одно и тоже. Ему нравилось говорить.
  - Спасибо. - Гука внимательно осмотрел помещение. Да, очевидно,это была землянка. Тогда совершенно понятна и темнота, и сырость, и странные стены.
  - Я знаю, что вы здесь прячете мудрость. - Гука не поверил хозяину насчет Знания. Да и с чего тому было сразу раскрывать себя перед незнакомцем. А если подсыльный какой?
  - Здесь?! - отшельник удивленно посмотрел по сторонам. - Разве здесь,что-нибудь спрячешь?
  - А зачем же ты ушел от людей?
  - Жить хочу.- Просто ответил хозяин. - Убил совершенного, да парочку воинов. Меня в резервацию отправить хотели. Молодой был, вспыльчивый. Девушка была, обещала замуж выйти. Теперь, наверное, уже бабушка- внучат нянчит... - В его словах не было горечи или сожаления. Что случилось, то случилось. Жалостью к себе прошлого не изменишь.
  Теперь Гука поверил. И чуть не застонал. Неужели все зря? Два года стремиться к цели и,вдруг узнать, что она несбыточна. Неужели все зря?!
  Последнее он произнес вслух.
  - Да не переживай ты, - отшельник встал и зажег новый пучок лучин. - если хочешь, отведу тебя к горбуну. Он такой же блаженный, как и ты. Болтает о смысле жизни и цели существования. Какая может быть цель?!
  - Когда пойдем? - Надежда вновь вернулась к Гуке.
  - Не торопись. Поправишься, сил наберешься. Поможешь мне хвороста набрать, кореньев накопать. О себе, да людях расскажешь, а там глядишь и сходим. Путь неблизкий...
  Через неделю Гука уже мог делать несложную работу. Через две, они вместе сходили за хворостом. Отшельник из побегов травы, сделал юноше легкую и удобную обувку и научил изготавливать полотно, отбеливать в глиняном растворе и получать вполне приличный холст. Гука нарисовал портрет отшельника и подарил изображение Лохматого Бога. Спустя месяц они пошли к горбуну.
  Три дневных перехода занял у них путь. Горбун так же жил в землянке, заваленной непонятным хламом, свитками и какими-то поделками. Когда путники подошли к его жилищу, наступила ночь. Отшельник издалека подал условный сигнал, хлопнув в ладоши и получив ответ, смело подошел к землянке. Гука последовал за ним.
  Горбун был не горбат. Просто одно плечо возвышалось над другим. И еще он сильно сутулился. Отшельник представил Гуку, объяснил, зачем они пришли, заставил юношу показать рисунки и, сославшись на усталость, пошел ночевать в степь. Горбун и Гука остались одни.
  - Ты хочешь узнать,как устроен мир. - горбун заикался и шепелявил. Некоторые слова было трудно разобрать.- Это ничего не даст тебе,милый мальчик, если не  определишься: что такое мир. Лично для тебя. Он слишком разный. Ойкумена отшельника - не жизненное пространство Совершенного, дисциплинированность звезд не имеет ничего общего с порядком в казармах гобловоинов. Мое знание - не твоя истина. Просто мы различные животные одного вида, потому что живые, не совершенные разумом и телом. Совершенство вне жизни животных. Оно сущее. Жизнь - процесс обучения, познавания, развития. Понимания. Совершенство приходит после нее. Так же, как Знание о Вселенной.
  - Разве смерть более совершенна, чем жизнь? -удивился Гука.
  - Смерть - явление кратковременное. Если ты спрашиваешь о существование за смертью, то да. Но ты,скорее всего пока не поймешь этого.Ты жил в обществе, я родился и умру здесь. Ты видел много живых трупов вокруг себя, людей, опошляющих даже такое ничтожное слово, как жизнь. Питаться, двигаться, оплодотворяться - это удел примитивов. Что простительно галлюцогенной гусенице, не простительно человеку.
  - Именно так говорят Совершенные. - Гука был немного разочарован.
  - Я и они, говорим о разном. Так называемые Совершенные, люди, к сожалению больные и несчастные. Правда они не считают себя таковыми. Очень давно, еще во времена моего прапрадеда, у нас на планете, случилась трагедия. Тогда люди носили волосы на голове, а женщины даже заплетали их в косы. Брат этого Небесного Зверя - старик указал пальцем на комету,- задел планету краем своего хвоста. Много живых существ погибло, леса выгорели, стены обуглились. От непонятной болезни у людей выпадали волосы и зубы, многие ослепли. Но были и такие, кого трагедия не коснулась. Потом случилась война. Люди убивали друг друга, выясняя: случайностью ли была та комета, или закономерностью. Победили те, кто говорил, что закономерность.
  - Ты не согласен с ними?
  - Конечно нет. Они перевернули все с ног на голову и свою ущербнось, представили, как эволюционный виток. Космическое "совершенство". Чушь! Но в случайности не верю тоже.
  - А в Бога?
  - Бога нет. Вокруг планеты, есть мыслеформа, направляющая нас на путь самопознания. Возможно, что сотворив нас она просто эксперементировала. Ради своего познания каких-то процессов движения, чувствования, возможностей достижения цели.
  - Но я видел Бога! Он действительно существует.
  - Это который на твоих рисунках? - горбун протянул руку и взял портрет - Вполне возможно, малыш. Если мыслеформа могла создать Человека, почему бы ей не придумать такую тварь. Надо будет поразмыслить над этим, как следует. Мы попробуем вместе, согласен?
  Гука был согласен.
  Отшельник, имени которого, юноша так и не узнал, покинул их на следующий день. Он решил "сходить в гости" к своему знакомому, которого не считал, полностью выжившим из ума. Горбун, посмеиваясь, пригласил заходить почаще. Отшельник серьезно ответил согласием. Они попрощались и, казалось тут же забыли друг о друге.
  Гука много узнал от Кроэла Сандрим*н*Гена, как представился горбун. Правда тут же милостливо позволил называть себя просто Кро. Он говорил, что родился вместе с Небесным Зверем и умрет с ним. Рассказывал о волосатых людях, о их прическах, ленточках и заколках, коими украшали себя женщины. О болезнях, вымерших животных, войне, преследованиях тех, кто оспаривал право победителей на власть, жестоких убийствах и переписывание истин в угоду правящих классов...
  Гука не внимательно слушал о политике и междуусобицах. Но животные, растения, люди, что были раньше, его интересовали черезвычайно. Так же,как звезды, планеты, движение воздуха. Он искал свое место среди окружающих людей, думал о мыслесфере, умеющей создавать причудливые образы и рисовал то, о чем думал.
  Пять долгих лет жил Гука рядом с горбуном в землянке, собирая хворост и питаясь корешками трав. Он познакомился со всеми окрестными животными, которые смело подходили к художнику и позировали, если Гука просил об этом. Он сам делал краски, мастерил кисти, вычесывал шерсть лемуаров и плел холсты из волокон травы. Степь добра к тем, кто ее не обижает. Так сказал Кро, но и без его слов юноша никогда не стал бы причинять никому вреда.
  Вся землянка Гуки была заставленна рисунками и он принялся за жилище Кро. Он не мог не рисовать!
  Однажды вечером, всматриваясь в звездное небо, горбун прокашлялся и,обняв Гуку за плечи, прошепелявил:
  - Небесный Зверь спрятался среди звезд. Я скоро отправлюсь к нему. А тебе нужно идти к людям.
  - Не говори ерунды,старик. Ты проживешь еще долго. А я ничего не забыл у лысых.
  - Ты что,не понимаешь? - Кро крепко сжал его плечо.- Вспомни, когда ты начал рисовать? Для чего? Чтобы все это сгнило в Черной степи?! Нет. Твои рисунки нужны людям. Когда я наблюдаю, как из травы, шерсти лемуаров, красок и движения твоей руки создается картина, от которой невозможно оторвать взгляда, знаешь, что я думаю? Что жизнь это действительно не еда, желания и передвижение. Это творение, направляемое дыханием Бога. И чем ближе ко мне подходит смерть, тем чаще я вижу твоего Лохматого покровителя. Какое Знание,может оправдать бездействие? Ручей состоит из множества капелек, но что такое капля, отказавшаяся от ручья? Какова ее судьба...Тебе нужно идти к людям. Со своими картинами.
  И чтобы не спорить больше, горбун встал и ушел в свою землянку.
  Несколько дней он не вставал со своего ложа, отказываясь от еды и питья. Гука просил, умолял, ругался, порвал с десяток картин, но все было тщетно.
  Похоронив старика и обложив его могилу картинами, мрачный и повзрослевший за эти дни Гука, собрал холсты, сколько мог поднять и, попрощавшись со зверюшками, отправился в путь.
  Через месяц, оборванный, весь в синяках и садинах, грязный и голодный, добрался он до селения. Никто не видел его,но утром, выйдя из домов, многие нашли необычные рисунки,на холстах, из волокон черной травы. Очевидно, что стоили они очень дорого, так как создавал их мастер. Но мало кто продал их - так прекрасны были нарядные девушки с длинными волосами. Мудростью и пониманием светились очи лохматого животного. Все картины были подписанны одинакого: " Бог есть. Он лохмат. Гука."
  Художник же вернулся обратно в степь, снова взял холсты и через некоторое время, но уже в другой деревне, повторилась та же история. Снова он ушел незамеченный,как и в следующий раз и после этого.
  Слухи о таинственных рисунках,объединенных неизменной подписью, распространялись со скоростью торговых повозок, отрядов гобловоинов, бродяг и менестрелей. Уже слагались легенды и сказания, пелись балады о молчаливом глашатае Лохматого Бога, который нем, слеп и невидим, но его рукой водит Дух Вселенной. В резервациях чаще стали происходить бунты и волнения. Люди кидали камни вслед Совершенным, и все извращенцы приветствовали друг друга фразой:" Бог есть. Он лохмат". Или просто: "Гука".
  Конечно же последовали репрессии. Дороги усыпали десятки висельниц, на площадях плахи не просыхали от крови. Повсеместно было запрещенно рисовать. Сотни художников гнили в темницах. Назревало что-то страшное.
  Однажды, в жаркий летний день, когда обе звезды, проливая потоки небесной силы, заставляли ленивых нежиться в тени, а трудолюбивых ухаживать за огородом, по одной из сорока четырех дорог, ведущих в столицу Совершенных, прошел извращенец в сопровождение странной троицы. Явный недочеловек, седой бродяга и висельник, с мешком на плече, и маленький Совершенный мальчик с блестящей головой, вел за руку лемуара. Был большой праздник. Столица бурлила от приезжих торговцев, попрошаек и нищих. И затевавшиеся, то здесь,то там, ссоры и драки, не позволяли гобловоинам отвлекаться на тех, чье место в резервации. Почти никем не замеченные, они дошли до центральной торговой площади, где продавалось мясо, коренья и листья. Здесь можно было найти украшения, галюцогенных гусениц, заказать увеселения. Вообщем все, что угодно душе и телу. Даже запрещенные картины имелись в продаже. Правда поддельные.
  Мужчина остановился посреди площади, где народу было поменьше и,повернувшись к своему заросшему путнику, улыбнулся, словно, извиняясь. Седой недочеловек неодобрительно покачал головой и, оглядев толпу, стал доставать из мешка две сложенных вместе, доски, подставку под них,краски, холст и кисти. Мальчик и лемуар встали в трех шагах от художника- извращенца. Когда мольберт был установлен, а холст натянут, извращенец достал из складок хламиды большой гребень и, причесав непослушные волосы на голове и и лице недочеловека, усадил его посередине площади. На правое колено он посадил мальчика, а на левое - лемуара. Посмотрев на позирующих, художник стал рисовать.
  Сначала сидящую троицу задевали, ругали, но постепенно, поглядывая на плавные движения извращенца, люди затихали и становились полукругом. Потом художника и позирующих взяли в плотное кольцо.
  Холст был из волокон черной травы. Лицо извращенца обветренно и одухотворенно. А краски... Вряд ли был хоть один человек, не видевший этих плавных линий неба.
  Когда появились первые очертания волосатого недочеловека, над головой которого пролетал Небесный Зверь, по толпе зрителей волной прошелестело слово: "Гука".
  Совершенные учителя, предававшиеся невдалеке изысканному диспуту о закончености эволюции, были превлечены необычной тишиной, не свойственной такому скоплению народа. Гобловоины, их оберегавшие, растолкали люд и позволили Совершенным пройти к центру. Сохраняя достоинство и величие Учителей, они брезгливо посмотрели на недочеловека, поморщились при виде лемуара и, обойдя извращенца, встали за его спиной. Художник дорисовывал мальчика.
  -Как вы думаете, почтенейшие, похожа эта мазня на работу так называемого Гуки? Или это еще один безумец, желающий заработать дешевую славу на висельнице? - низенький сухощавый Совершенный обратился к своим, более высоким спутникам.
  - Не могу сказать наверняка, но некоторые элементы работы вполне, вполне соответствуют. - Совершенный с рыбьими глазами наморщил длинный нос. - особенно выражение глаз недочеловека и овал Небесного Зверя. Вполне в стиле пресловутого Гуки.
  - Но не может же он быть таким молодым - ему нет и сорока лет.
  - Я слышал от экспертов, что это должен быть человек лет тридцати пяти, если не меньше. Так что сходиться. И обратите внимание, что несчастного мальчика - единственно достойного позировать, - он рисует последним. Ни один нормальный художник, не осмелиться сделать подобное.
  - Давайте спросим у самого объекта нашего, так сказать, спора. Его все равно повесят за нарушение указа. А вдруг это на самом деле Гука? Жаль терять такую возможность.
  - Послушай-ка, извращенец, что ты хочешь сказать своей мазней?- Совершенный смотрел на холст, а не на художника.
  - Бог есть. Он лохмат. - художник произнес это тихим голосом, продолжая работать.
  - Ты знаешь, что в своем невежестве нарушаешь сразу несколько указов, а за каждое нарушение - смертная казнь?
  - Знаю.
  - Ты знаешь, что по глупости подражаешь преступнику Гуке?
  - Я - Гука.
  Толпа вокруг зашевелилась и сомкнулась плотнее. Гобловоины подняли дубины.
  - Ты безумен, но это не оправдание. Тебя ждет казнь. Хочешь что-нибудь сказать?
  - Бог есть. Он лохмат.
  - Ну хорошо, хорошо. - Совершенный с рыбьими глазами не выдержал. - Допустим,Бог есть. Кто может это подтвердить? Где доказательства, кроме вот этого...- Он указал пальцем на картину.
  Гука уже писал снова.
  - Доказательство в нас самих. В смысле жизни. Если убрать ваше уродство, то каждый может понять, что смысл не в лысом черепе, а совершенство не в бритье голов. Есть более высокие цели.
  -Ты бы лучше рисовал, а не молол чушь! - вступил в разговор третий Совершенный. - если сейчас бросить в тебя булыжник, то спасет ли своего адепта твоя лохматая образина?
  - Все в его воле.
  - Давай проверим.- Совершенный поднял камень и протянул его толстяку, стоявшему в первом ряду. - Попади в него, получишь это,- он показал маленькую ракушку.
  Толстяк понурил голову.
  - А можно я? - колченогий извращенец взял булыжник.
  - И я!
  - И я!- раздалось из толпы.
  Вперед пробирались оборванные недочеловеки и извращенцы. Каждому хотелось ракушку. И видно еще чего- то их подталкивало.
  Художник поднял глаза и улыбнулся, но руки его едва заметно дрожали.
  Седой недочеловек, пришедший вместе с ним, загородил Гуку своим телом.
  - Вы что делаете?- прорычал он, сжимая кулаки.- Вы здесь все, вместе взятые, не стоите даже его мизинца. Я не позволю...
  - Позволишь, - хихикнул колченогий и запустил камнем прямо в грудь седому.
  Вслед за ним полетел следующий и вскоре вся толпа кидала камни в два неподвижных тела.
  Мольберт был сломан, лемуар затоптан. Совершенные благоразумно отошли в сторону, прихватив плачущего мальчика. Один из них предусмотрительно сорвал холст.
  - Вот и конец эпопеи Лохматого Бога. - Язвительно сказал низкий Совершенный. - Люди сами поставили точку в этом рассказе.
  - Правда пришлось подсказать. - Другой Совершенный спрятал ракушку и погладил мальчика по голове. - Но такова наша участь - постоянно подсказывать несовершенным.
  - Даже жаль - низкий вздохнул,- не помогла ему Волосатая Совершенность. Жаль. Но не будем ставить на этом точку, потому что...
  Он замолчал,так и не договорив, потому что с небес раскатистым громом прозвучал грозный рык.
  Рык Лохматого Бога.

  Довольный собой Щенок бежал по пространству Фа, повиливая хвостом. Около звездочки Фа-ми были маленькие неприятности. Разумные амебы катострафически быстро уничтожались безмозглыми головастиками на всех трех планетах. Амебы умели передавать мысли, чувствствовать, размышлять, но не могли противостоять агрессивной тупости.
  Щенок, без помощи Странника, который опять заперся в своей библеотеке, придумал выход из положения. Он создал рыб, пожирающих головастиков, а попадавшие в пасть амебы, легко проскальзывали через жабры. Все было прекрасно. И управился он всего за несколько часов. Пришел, увидел, победил. Настроение у Щенка было приподнятое.
  Оглядываясь по сторонам, Щенок перепрыгнул в пространство Ми и тут вспомнил... У него было еще одно дело. Надо научить мальчика, как стать героем. Хлипкая мыслесфера возле той планетки. Слабый отток.
  Он добежал до искомой звезды, нашел планету и прощупал мыслесферу. Та значительно окрепла. Хорошо. Очевидно, все же что-то произошло. Щенок потрогал ее лапой, послушал звучанье и, замедляясь, вошел в нормальное время двух звезд. Он оглядел степи, леса селения и в одном из самых крупных обнаружил того, кого искал. Но мальчик был мертв. Точнее убит. Закидан камнями.
  Щенок зарычал. Его голос болью отозвался по всей мыслесфере.
  " Убили все - таки, -подумал он стараясь контролировать свои эмоции. - Ну я вас... Ну я вам... Убить мальчика, несмышленыша."
  Он опустился на площадь, чуть не раздавив, упавших в обморок людей, уменьшился. Подошел к груде камней, распылил их и извлек два тела. Седого отшельника и молодого мужчину, который и был Гукой. Щенок лизнул тело одного, другого и все кровоподтеки, садины изчезли. Но души не вернулись на место. Мыслесфере почему -то нужна была их смерть.
  " Чтобы остальные почувствовали и задумались, необходима жертва. Жаль мальчика. " - подумал Щенок и повернулся к распростертым лысым, в одежде Учителей. Рядом с ними сидел мальчик и восхищено смотрел на пса. Он,похоже, не боялся.
  Шенок подмигнул ему и показал язык. Ребенок улыбнулся.
  " Чтож, по крайней мере, я знаю, что будет дальше. Это можно контролировать. Но придется их подтолкнуть. "
  - Вы, что ли, Совершеные?
  Те, боясь поднять головы, быстро - быстро закивали.
  " Да, всего лишь облученые, но целая философия. Если у меня чего-то нет, значит не нужно никому. Ладно, я приучу вас парики носить."
  - Гуку со стариком похороните. Сделайте гробницу, чтобы люди могли ее посещать. Мальчик будет моим жрецом. Научите его рисовать. И чтоб больше никаких резерваций - я проверю и если что... Накажу, понятно?
  Через три  - четыре поколения они опять будут нормально выглядеть. А до этого снова кровь и война. Как я устал от развивающихся ..." - настроение у Щенка явно ухудшилось. Рыкнув на прощанье, он выпрыгнул из пространства Ми.

  Трое Совершенных еще долго не шевелились, с ужасом чувствуя, как на лице и голове каждого растут волосы. А у низкого они даже кучерявились.