Уморка

   Словом « уморка» моя квартирная хозяйка называла морг.  Это был маленький аккуратный домик белого кирпича, притаившийся в рощице молодых сосенок, на территории Нейской ЦРБ. В Нейскую больницу я приехала по распределению. Квартиры мне, как молодому специалисту, паче чаяния не дали, но помогли устроиться на постой к милейшей бабе Шуре.

   Она-то и рассказала мне, как однажды лихие фельдшера Нейской скорой ночью выгрузили в морг вполне живого, но мертвецки пьяного пациента, не то по ошибке, не то в воспитательных целях. На рассвете пьяница проснулся, решил, что он в больнице, и попытался разбудить соседа по палате… Когда бедняга понял, кто его соседи, он вышиб окно не хуже, чем киношный спецназовец  и бежал. « Так и бежал из уморки-то с рамой на шее! Так и к жене явился!» - Хохотала, вытирая слёзы, баба Шура.

    У меня не получалось смеяться, несчастный мужик вызвал у меня горячее сочувствие. Дело в том, что я  с детства панически боюсь двух вещей: гусениц и деревенских моргов. Причины этого мне не ясны, но, как известно, вывих мозга не вправляют, так и живу.

   И ведь что интересно: днём спокойно себе могу присутствовать на вскрытии, а чуть сумерки – и меня одолевает страх такой, что мимо этого морга пройти не могу. А дорога от больницы к дому бабы Шуры как раз там и проходит.
 
   И вот однажды случилось мне задержаться на работе до сумерек. Определяла группы и резусы донорской крови после массового забора, такая у меня подработка была на полставки. Переоделась в ординаторской, сумку собираю, книжки, халат (стирали сами), банки из-под супа(столовой для сотрудников не было, еду брали из дома), да в окно поглядываю. Смеркается  за окном пока чуть заметно, но уже как-то не по себе при мысли о предстоящем пути домой.

   Вдруг открывается дверь, в ординаторскую заходит Сан Саныч, терапевт, и бодренько спрашивает: «Дежуришь?» «Нет, просто припозднилась, домой собираюсь,» - отвечаю задумчиво. «О, и я тоже! Пошли вместе!» - Радостно говорит он. У меня отлегло от сердца, отвечаю: «Конечно!» Сан Саныч, убегая в свою ординаторскую переодеваться, напоследок кричит: «Встречаемся на крыльце!»

    Выхожу на крыльцо – никого нет. Пять минут нет, десять, пятнадцать. Теряюсь в догадках, может, внезапно инфаркт у кого-нибудь в отделении? Так хоть бы санитарку прислал, чтоб я знала. Вернуться искать его по больнице как-то неловко. Да и зачем? Видимо, планы у него поменялись, вышел раньше и не стал дожидаться. Хам.
 
    А сумерки между тем сгущаются, мой страх растёт, мне уже кажется, что в сосенках у морга кто-то присутствует. Или что-то? Наконец, я понимаю, что уже достаточно темно и можно рвануть бегом, ни персонал, ни пациенты всё равно впотьмах не разберут, что так несолидно передвигается доктор, а не шпана. Хотя бы позора можно не опасаться.

    С высокого старта я рванула так, что ветер в ушах засвистел, и сумка не помешала, и ведро, даденное мне для предстоящей поездки на картошку. Остановилась, только уткнувшись в калитку бабы Шуры, юркнула в неё, быстренько заперла и трусливо выглянула на улицу. Пусто. За мной никто не гнался.

    Перед сном минут десять ворочалась, страх отступил, но меня обуял гнев. Надо же, Сан Саныч, гад какой! Видно, поиздеваться надо мной решил, правда, не понимаю, каким именно образом. Да всё равно, так себя не ведут приличные люди: сам пригласил и не пришёл, ждать заставил. Ну ничего, я ему завтра скажу, кто он есть! И отомщу! Да, отомщу! Не буду больше делать плевральных пункций его пациентам! Пусть сам делает! Он, собственно, и обязан, только боится их делать, трус! До тридцати пяти лет дожил, а боится, нас с Галкой Суровцевой просит, и ей скажу, чтоб не делала.
 
    Утром жажда мести проснулась вместе со мной. Горя ею, я и отправилась на работу.Едва закончилась утренняя конференция, в нашу ординаторскую влетел разгневанный Сан Саныч и набросился на меня с такой речью: «Ну знаете, так себя не ведут! Объясните своё вчерашнее поведение! Я ждал вас сорок минут! Где вы были?» «Ах, мерзавец!» - Пронеслось у меня в мозгу: « Это он ещё и выкручивается, наглец, пытается свалить всё с больной головы на здоровую!»
Собрав весь возможный сарказм, я прошипела: « Нет, это вы объясните! Это я ждала вас тридцать минут на крыльце, как вы сами и предложили!»

   «Господи!» - Завопил Сан Саныч. И тут я узнала невероятное: этот старый тридцатипятилетний  хрыч с внешностью домового, невысокий, тщедушный, с паклеобразными волосами, невидными из-за очков глазками, с вечной блаженной улыбкой на бледном лице считался в тех местах ловеласом  и даже завидным женихом!!
 
  Вспомнив о моей ещё незапятнанной репутации, он, как джентльмен, решил её поберечь, видите ли. И отошёл с крыльца, чтоб не маячить на глазах у персонала, в лесочек у морга, надеясь, что я всё равно пойду мимо и его там замечу. Я созналась, что добиралась домой бегом. Он припомнил, что мимо него кто-то промчался...

   Разборка  происходила принародно. Коллеги, когда вникли в суть проблемы, ржали так, что звенели стёкла. «Ой, не могу!» - Причитала интерн Суровцева, вытирая слёзы: «Люська! Это только с тобой могло приключиться! Свидание с Сан Санычем! Да ещё в лесочке у морга!»