Исус во плоти се человек

Рав Арье Каплан, из цикла «Еврейская Тора и христианские миссионеры», темы: Мессия, Машиах, Арье Каплан, Библия, Христианство

Библия
«Хорошо, — говорят некоторые, — пусть Иисус — не Мессия. Но он был очень хорошим человеком, с которого надо брать пример». Не совсем так. Более внимательный и, главное, объективный анализ его жизни и деятельности заставляет усомниться также и в личных, человеческих достоинствах основоположника христианства

Личность Иисуса привлекает многих людей. Даже если христианская теология неприемлема для них, сам Иисус внушает доверие. Ведь он проповедовал любовь и мир. В его короткой, но яркой жизни воплотились величайшие идеалы гуманизма и справедливости.

Однако такая идеализированная оценка никак не вяжется с многочисленными преступлениями, совершенными в его честь. Как могли, например, крестоносцы грабить и уничтожать целые общины, прикрываясь его именем? Как могла инквизиция жестоко пытать тысячи людей и убивать их во славу человека, более других почитавшего заповедь, приведенную в еврейской Торе — «люби своего ближнего, как самого себя»? Откуда взялись такие вопиющие противоречия?

На самом деле гуманистические идеи Иисуса попирались не только его последователями, но и им самим. Христиане любят показывать нам идеальный образ своего учителя, но при внимательном чтении Евангелий этот идеал рассеивается, как дым. Приведем несколько примеров.

Ученик Иисуса, Лука, цитирует одно из популярнейших наставлений Иисуса (6:29): «Если кто ударит тебя по одной щеке, подставь ему другую». Красивая идея. Жаль только, что сам Иисус не придерживался ее. Когда один из приближенных Первосвященника ударил его, он не подставил другую щеку. В Евангелии от Иоанна (18:23) описана совсем иная реакция на ту пощечину: «Если я сказал дурное, свидетельствуй об этом в суде. Но если я говорил правильно, то почему ты ударил меня?» Как видим, никакого смирения и покорности обидчику, — вопреки всему, что он сам проповедовал. Имя такому поведению — лицемерие.

На протяжении всей мировой истории одни лишь евреи «подставляли другую щеку», но отнюдь не христиане.

В так называемой Нагорной проповеди Иисус наставлял свою паству (Матфей 5:43): «Возлюби врагов своих, благословляй проклинающих тебя и делай добро ненавидящим тебя». Очень хорошие слова. Особенно, если подтвердить их собственным примером. Но стоило речи зайти о личных врагах Иисуса, он провозглашал прямо противоположное (Лука 19:27): «Возьмите врагов моих, которые не желают моей власти над ними, приведите их сюда и убейте их передо мной».

Иисус убеждал других не мстить. Но сам игнорировал эту заповедь (Иоанн 11:39): «Я пришел в мир для суда. Я могу вернуть зрение слепому, но я ослеплю зрячего».

Как приятно верить в Иисуса, проповедовавшего мир и любовь! Особенно, когда он говорит (Матфей 5:22): «Всякий, кто таит гнев на брата своего, пусть предстанет в суде… Даже если он лишь смеется над ним, отвечать за это будет в геенне огненной». Но ситуация резко меняется, когда сам Иисус подвергается испытанию. В Евангелии от Матфея (10:34) он заявляет: «Не думайте, будто я пришел принести мир людям. Я пришел не с миром, а с мечом».

Каждый, кто смел противоречить Иисусу, подвергался грубейшей брани, оскорблениям и угрозам. Когда евреи пытались отстоять свою древнюю веру, Иисус злобно воскликнул (Матфей 23:33): «Вы — змеи, вы порождения ехидины, не избежать вам проклятия ада!»

Иисус не ограничивался спором со своими непосредственными оппонентами, раввинами и еврейскими учителями. Он бранил всех, кто выражал неверие в его мессианско-божественную сущность, клеймил их и грозил Божьими карами. В Евангелии от Иоанна (3:36) он заявляет: «Тот, кто верит в Сына, получит вечную жизнь. Но тот, кто не верит в Сына, не увидит жизни, но испытает вечный гнев Божий». Та вселенская любовь, которую проповедовал Иисус, носит весьма ограниченный характер (Иоанн 3:5): «Я говорю вам уверенно: Если человек не рожден от воды (не прошел обряд крещения) и от Духа (не уверовал в Христа), не дано ему войти в Царство Божие».

Не Иисус, а столь ненавистные ему раввины расширили концепцию Б-жественной любви далеко за пределы одного религиозного учения. В Талмуде (Санедрин 13) сказано: «У праведников всех народов есть доля в грядущем мире». В их трактовке, Б-жественную любовь заслуживают не только евреи, но и все народы земли.

Еще более категоричное заявление мы находим в Мидраше (Тана двей Элияу раба 9): «Призываю небо и землю в свидетели: Каждый человек, будь то еврей или нееврей, мужчина или женщина, слуга или служанка, может приблизить к себе Б-жественное Присутствие, — каждый по своим делам». Такова принципиальная позиция иудаизма.

Отношение евреев к неевреям яснее всего выражено в молитве царя Шломо (/ Мелахим 8:41—43): «И чужеземца, который (происходит) не от Твоего народа, Израиля, но придет из далекой страны… и обратится с молитвой к этому Храму, Ты услышь с небес».

Иисус был куда менее терпим и великодушен. Отправляя в путь своих двенадцать учеников, он, будучи евреем, так инструктировал их (Матфей 10:5): «Не вступайте на дорогу, ведущую в языческие земли, и не входите ни в один самаритянский город. Идите только к заблудшим овцам Израиля».

Между тем, раввины-современники Иисуса наставляли евреев (Авот 4:3): «Никого не презирай». И еще сказано (Бава Кама 38а): «Даже нееврей, изучающий Тору, приравнен к Первосвященнику». Еврейские учителя твердо верили, что Б-жественное спасение доступно всем людям.

Сравните эту позицию с ужасным приговором, который вынес Иисус всему человечеству в Евангелии от Иоанна (15:6): «Тот, кто не верен мне, будет отброшен, как засохшая ветка. Эти засохшие ветки собирают, бросают в огонь — и они сгорают». Со временем метафора превратилась к кошмарную реальность: католическая церковь приговаривала неверующих «упрямцев» к сожжению на костре.

В Нагорной проповеди Иисуса есть и такие слова (Матфей 5:43): «Вас прежде учили любить ближнего своего и ненавидеть врага своего. Но я говорю вам: возлюбите врагов ваших и благословляйте проклинающих вас». Не занимаясь вопросом, кто, кого и когда учил ненавидеть врага и что под этим понимается, обратим внимание на любовь, о которой тут проповедует основатель христианства. Любовь и всепрощение, провозглашенные Иисусом, плохо вяжутся с пламенной ненавистью «учителя» к тем, кто отказывался признать его. В Евангелии мы видим все ту же древнюю, как мир, жажду мести, присущую всем смертным.

Между тем, в еврейской Торе (Ваикра 19:18) прямо сказано: «Люби своего ближнего, как самого себя». Эта заповедь столь важна, что раби Акива назвал ее основополагающим принципом Торы. Тем не менее, несмотря на то что она была получена евреями более чем за тысячу лет до рождения Иисуса и открыто провозглашалась евреями во все времена, многие приписывают ее основателю христианства. Пришел — и стал автором!

Мстительность Иисуса проявляется даже в его «любвеобильных» проповедях. В Евангелии от Луки (19:29) читаем, как к нему обратились с вопросом: «Но кто он, мой ближний?» — Иисус ответил известной всем евангельской притчей. Вот она. На одного человека, ехавшего из Иерусалима в Иерихон, напали разбойники. Они ограбили, избили его и бросили, полуживого, на обочине дороги. Проходивший мимо священник (коэн) сделал вид, что не заметил раненого, перешел на другую сторону дороги и продолжил свой путь. Затем показался левит (леей). Он тоже проехал мимо, не оказав помощи жертве нападения. Третьим был самаритянин. (Самаритянами назывались неевреи, жившие в области между Иерусалимом и Галилеей; ныне Шомрон.) Он пожалел несчастного, перевязал ему раны, перенес в безопасное место и там преданно ухаживал за ним. Мораль сей притчи очевидна: добрый самаритянин — образец хорошего ближнего.

Красивая сказка, не правда ли? Но если приглядеться, то за ее внешним благолепием начинает явственно проступать злобная мстительность Иисуса.

Давайте посмотрим внимательно, кто встретил ограбленного и избитого путника. Это священник, левит и самаритянин. Весь еврейский народ делится, как известно, на три категории: коэн, леей и исраэль. Представителя каждой из этих групп вызывают к чтению Торы в синагоге. Поэтому можно предположить, что вслед за священником и левитом на пустынной дороге в Иерихон должен появиться исраэль, простой еврей. Однако Иисус сознательно заменяет его в притче самаритянином, представителем враждебного евреям племени, тяжелый конфликт с которым длился к тому времени почти полтысячелетия. И этот самаритянин выступает образцом высоконравственной любви! В итоге священники и левиты, духовные руководители еврейского народа, превращаются в злодеев, а ненавистный самаритянин возносится на пьедестал славы. Тем самым Иисус внушает своим последователям, что все евреи, включая их религиозных лидеров, морально ничтожны, неспособны на элементарное милосердие. (Так что имеем или навет на весь еврейский народ, или просто позднюю вставку, внесенную в текст отъявленным антисемитом.)

Так или иначе, даже невинная притча о любви к ближнему стала в устах Иисуса декларацией ненависти к руководителям еврейского народа, которые посмели отвергнуть его учение. Выражение «добрый самаритянин» уже давно вошло в поговорку среди христиан. Его именем названы многие церкви. Таковы последствия христовой ненависти: ни в одной христианской стране вы не встретите «церковь доброго израэлита», а «церквей доброго самаритянина» сколько угодно.

Мстительность Иисуса распространялась даже на растительный мир. Побудительным мотивом для очередного проклятия могло стать, например, заурядное чувство голода. В Евангелии от Матфея (21:18) приведен такой рассказ: «Утром по возвращении в город Иисус проголодался. Он заметил смоковницу вблизи дороги и подошел к ней, однако увидел одни только листья. Сказал он дереву: Чтоб тебе больше никогда не плодоносить. Смоковница тут же завяла и умерла». Евангелие от Марка (11:13) поясняет, что сезон созревания инжира тогда еще не наступил. Тем непонятней поведение того, кого называют Христом, «спасителем».

Чем провинилось невинное дерево перед Иисусом? За что он так жестоко наказал его? Ведь оно лишь следовало законам природы: плодам еще не пришло время созревать. Уж если Иисусу так хотелось продемонстрировать свой талант чудотворца, которым восхищаются евангелисты, то он мог приказать смоковнице дать свежие плоды и оставить ее в покое.

Очень похожий эпизод, но с иным исходом, приведен в Талмуде (Таанит 24а). Однажды сыну раби Иоси захотелось накормить работников, трудившихся на поле его отца. Поблизости оказалась одна смоковница, но сезон еще не наступил, и на ее ветвях не было плодов. Тогда юноша воскликнул: «Смоковница, смоковница, дай плоды, чтобы работники моего отца могли поесть». Дерево тут же стало плодоносить, и работники утолили голод.

Общепризнанный чудотворец Иисус (если он на самом деле мог творить чудеса, в чем мы сомневаемся) был волен поступить так же, но предпочел дать волю своему раздражению.

Еще за много лет до Иисуса еврейский псалмопевец сформулировал один из главных принципов иудаизма (Тешим 145:9): «Добр Ашем ко всякому, Его милосердие — на всех Его созданиях». Как видим, здесь нет различия между евреем и неевреем.

Сравните этот девиз с одним любопытнейшим эпизодом из жития Христова (Марк 2:25): «Одна женщина, в чью дочь вселился нечистый дух, услышала об Иисусе. Пришла она и пала к его ногам. То была нееврейка, финикиянка из Сирии. Она умоляла Иисуса изгнать этот дух из ее дочери. Ответил Иисус: Пусть дети насытятся вначале: нехорошо отбирать хлеб у детей и бросать его собакам».

Из приведенного отрывка ясно, что упоминаемые Иисусом «дети» — это евреи, а «собаки» — неевреи. Короче, пусть «собаки» удовлетворятся объедками с барского стола.

Что говорят по тому же вопросу оклеветанные христианами фарисеи (еврейские раввины)? В талмудическом трактате Гитин (61а) сказано: «Мы обязаны накормить бедного нееврея совершенно так же, как и еврейского бедняка».

В подтверждение несовместимости еврейской и христианской этики можно привести еще множество других примеров, — и все они окажутся в пользу иудаизма. Впрочем, даже красивым и правильным своим речам, приведенным в Евангелиях, Иисус, к сожалению, не следовал.

Трудная задача — быть настоящим христианином. Даже самому Христу