Казачий круг. Алатырь. часть 2

Был средь них, казак Ильюха, не терял казак тот духа.
Да беда одна на всех, тут донцу не до потех.
Он в курень родной заходит, дед Михай в нём верховодит.
Хоть до гроба два шага, а яриться на врага.
В Круг идти ему уж тяжко, сабля стала дюже важка.
Но с пищали бить мастак, попадёт ещё в пятак
С сорока шагов он смело, но и то, казачье дело.
- Что внучок, ты мой не весел, что ты голову повесил?
Аль грызёт какая нуда, аль готовит турок худо?
- Здравствуй дедушка Михайло, драли мы на Круге хайла.
О войне и о походах, и о бедах и невзгодах.
И о том, что был ты хват, чёрту самому ты брат.
А годов, тому как двадцать, любил сабелькой побряцать,
Да схлестнуться с татарвой, потрясая булавой.
Отвечал Михайла дед, тот, кому сто лет в обед:
Да, бывали в наши годы, очень славные походы.
Мы Азов у турок брали, и в осаду там же встали.
Били турок-янычар, хоть ты мал, и хоть ты стар.
Да почто тебе те байки, я их баял без утайки.
Не о том знать внучек речь, видно турка точит меч,
И у Войска нет припасу, а татаре будут к Спасу.
Так иль нет, душа казак, в том нет тайны, то знает всяк.
О немилости к нам царской и обычай злой татарской.
И при нас то было то ж, отбивались как то всё ж.
- Отобьёмся дед и мы, у нас бархатны умы.
Хоть зипунишко наш сер, да вот ум бирюк не съел,
Хоть поляжет больше душ, хоть печаль придёт и туж
Во донские курени в наступающие дни.
Почесал затылок дед: от турчин немало бед,
Видно мало мы науки дали туркам не от скуки.
Подросло младое племя, их рубать настало время.
Без оружья и без справы, не отбиться от оравы.
Нужны сабли синь-булата, нужны кони, нужно хлато.
То добудем мы с тобою, с казачиной молодою.
Не смотри, что я уж сед, и совсем никчёмный дед.
С байдиком хожу по базу, да и ложкой, не сразу,
Попадаю с утра в рот, мне уж сотый идёт год.
Я в другом Ильюха дока, погоди казаче тока.
Знаю я, где синь-булат, нам добыть с тобою брат.
Есть оружье, есть и кони, ты пойдёшь за ними ноне,
Коли ты в душе казак, а не пришлый ты вахлак.
Тут взмолился наш Ильюха, те слова дошли до слуха:
Где то, дедка, подскажи, мне дорогу укажи.
Я за войско Хисть отдам, лучше смерть, чем плена срам.
- Да итить тут, недалече, да не рад ты будешь встрече
С старым делом водяным, самодуром тем шальным.
Он живёт в Дону, под боком, и своим недрёмным оком.
Там наводит свой порядок, без сумлений и оглядок.
Страшен он, и жаден больно, погулять он любит вольно.
Что найдёт на дне реки, схватит братец в две руки.
Да и прячет всё в суму, с расстановкой, по уму.
И несёт в свои хоромы, те хоромы, не с соломы.
Те хоромы с хрусталя, их не видно с издаля.
Хучь реку всю прочеши, а найдёшь одни шиши.
Морок то глаза отводит, и кругами по дну водит.
В тех хоромах, много злата, серебра и синь-булата.
Есть там кони вороные, удила грызут стальные.
Скакунам тем нет цены, для всего они годны.
Их и в плуг можно запречь, и в набег можно побечь.
Казаки до них охочи, да поймати нету мочи.
И опаска всё ж берёт, водяной глядишь прибьёт
Не за понюх табаку, хрясь дубиной по боку!
Носит он с собой дубину, чтоб беречь ту худобину.
Коль ударит – божий суд, в той дубине сорок пуд.
Та дубина не проста, есть заветные места,
Где растут дубы волшебны, те дубы ему потребны.
С корнем рвёт их водяной, да и тащит в Дон, домой.
Где те мокнут по сту лет, прежде чем на белый свет,
Водяной их не достане и дубину делать стане.
Мастер он, не нам чета – не умеет ни черта.
Тут науки и не надо, разберёт его досада,
Обламае кое как, сучья с корнем – будет так!
Хоть неказиста дубина, да внушительна картина.
Человеку не под стать, а ударит – и не встать.
Свалит с ног и Индрик зверя, хоть тот зверь в сие не веря.
А напрасно брат Ильюха, это те, не дланью в ухо.
То запомни ты на веки, слабы люди человеки.
Водяной нам не чета, больно силы до черта.
Неча с ним равняться силой, коль не вышел брат, ты, жилой.

Продолжение следует.