Личинки Майдана в России

                Прозрение Ф.М.Достоевского и В.В.Розанова
                или
                личинки Майдана на "Прозе.ру" в России.

Каковы эти "личинки Майдана"?..
Например, вот из очерка автора (Пётр Билык):

"Жена пусть поволнуется"
(Публицист Анатолий Стреляный пишет об украинской революции.)
Украинская Февральская революция– это революция двойного назначения или двойного происхождения, она, соответственно, на двойной тяге. Во-первых, это антикриминальная революция. Это протест против власти Партии регионов, родной сестры российской партии жуликов и воров. Люди Партии регионов достали в первую очередь предпринимателей, в том числе довольно крупных. Придя к власти, с ухватками чистых уголовников стали грабить и давить всех подряд. Не случайно каждый четвертый на Майдане – предприниматель или что-то в этом роде. Хотел бы я увидеть российскую газету или экран казенного направления, которые бы внятно и не один раз сообщили это своим зрителям и читателям – что взбунтовались, среди прочих, предприниматели – самые гордые, смелые и грамотные из них. Это почти исключительно люди с высшим образованием.             
Янукович, его сыны и их друзья взяли страну в плен и стали делать с нею что хотели. Моя мать говорила: что хотят, то и делают. Это – кратчайшее и самое емкое из определений советской власти и ее кадров, их манер и психологии. Самой сути. Что хотят то и делают без всякой оглядки на закон и приличия. Власть такого типа называется еще оккупационной. В этой обстановке оборзели менты, прокуроры и судьи. Страна почти превратилась в лагерную зону с паханатом не в переносном, а в буквальном смысле слова. Вот почему эту революцию называют антикриминальной. Было бы точнее – антиоккупационной. Донецкие, как называют кадровый состав Януковича, попытались установить в Украине оккупационный режим. Теперь он, кажется, издыхает под ударами революции и под тяжестью своих бесчинств.
Во-вторых, это национально-освободительная революция. Можно сказать, это продолжение той национально-освободительной революции, которой являлся Майдан 2004 года. Партия Януковича, оказавшись у власти, отменила, если так можно выразиться, государственное строительство. Она как бы забыла – да и действительно забыла! – что существует, во всяком случае должно существовать и развиваться, укрепляться государство под названием Украина. Страна стала превращаться в сплошной суржик. Суржик – это ни то, ни се, ни украинское, ни русское. Нечто безыдейное, бесполитическое. Дело не в том, что стали придавливать украинство или поднимать русскость, нет, но махровым цветом пошла цвести равнодушная, бессердечная, тупая совковость. Во всем. Оказалось, что люди это чувствуют, на них это действует угнетающе. Они не могут выразить словами, в чем дело, но вот ногами, когда пришлось, – выразили: вышли на Майдан, ноги сами их вынесли. Захотелось государства, в котором был бы порядок, право, государственное достоинство, культура государственности, вообще какая-то культура. Украиноязычные и русскоязычные органично объединились в стремлении стать, наконец, нормальным европейским государством, прервать тот процесс, который развернула правящая сила под лозунгом: "Усьо будет Донбасс".
Мы говорим: революция, но надо иметь в виду, что творят ее, в общем, единицы. Единицы, но это –личности. Что такое несколько тысяч человек на почти полсотни миллионов? Оказалось, что это может быть сила, и очень большая, решающая. Лишний раз задумаешься о роли личности в истории. Мы увидели, какой может быть роль всего нескольких тысяч личностей. Есть понятие: творческое меньшинство. Здесь – героическое меньшинство. Героическое и, конечно, творческое. Личный состав партии власти в Украине оказался не готовым умирать. Жить хотят. Ринулись на Запад. Самолетам в небе над Киевом стало тесно. Кто не может убежать далеко, забиваются в норы. Перебегают в стан победителей. Тысячи тех, что орали: "Усьо будет Донбасс!", доехав до Киева, куда их гнали, чтобы они за две-три сотни гривен там показали, как народ поддерживает Януковича, уже на вокзале поворачивают назад и прямо говорят, почему не хотят в город: там, оказывается, надо умирать. А им хоцца жить. А в Киеве – горстка людей, готовых умирать, и умирают. Почему победила Чечня? И не только победила, а заставила Москву платит ей дань, и Москва исправно платит. Потому что в Чечне оказалось достаточно людей, готовых умирать. Мы их видели. Очень спокойные. Никакой истерики. Вот и в Украине. Здесь есть несколько тысяч, это самое малое, а на самом деле их наберется несколько десятков тысяч – людей, готовых умирать в борьбе против того, чтобы в Украине "усьо стало Донбасс". Тоже очень спокойные.
Звоню знакомому пану Стеценко. "Вы где?" – " За рулем, везу противогазы на Майдан". – "Где взяли?" –  "Там их уже нет, где взял". – "А потом что будете делать?"  –"Потом поеду на базар, куплю болгарку и трубы. Придумал кой-какую конструкцию для Майдана". О том, что попытаются разогнать Майдан и не преминут пролить кровь, сообщил мне за два дня. "Что будете делать, если разгонят?" – " Кто останется в живых, начнем партизанскую войну". На Майдане он все три месяца, каждый день, многие ночи. Все время что-то там делает, мастерит, повышает теплоотдачу бочек с горящими дровами. За это время на его счет поступило несколько платежей (он предприниматель-одиночка), почти все пошли на Майдан. Перед днем бойни навестил подругу. Смеется: "Надо было оставить ей последние воспоминания на всякий случай". – "Вы ей сказали, что будет бойня?" – "Не, ну что вы!" –  "А жене?" – "Жене сказал. Пусть поволнуется".
 
Разумеется, глядя на это, думаешь о России. Два вопроса. Теперь уже ясно, что будущее России зависит от ответов на эти два вопроса. Первый: сколько людей готовы умереть за партию жуликов и воров, за Путина, за его друзей и пропагандистов? Сколько таких людей в погонах? В погонах – в первую очередь. И второй вопрос: сколько людей, готовых умереть в схватке с партией жуликов и воров? Вот это и есть главные вопросы российской политической жизни, дальнейшей российской истории. Я теперь смотрю только так. Выборы в России – это важно, это замечательно. Даже выборы по-путински – чтобы люди все лучше понимали, что это такое. Но! Вот смотрю на Медведева, например, особенно когда он требует от Януковича, чтобы тот показал, наконец, свою власть над Украиной, то есть стал бы ее бить, и мысленно спрашиваю: "Скажите-ка, Дмитрий Анатольевич, как по вашим данным: сколько россиян в погонах готовы умереть за вас и сколько – против вас? Не голосовать, а умереть, лишь бы не видеть вас с вашим шефом каждый день на экране, не слышать вашей брехни, в том числе – брехни  про Украину?" Дело, кажется, подходит к этому – к тому, что именно эта пропорция будет решать судьбу России. Я не знаю, сколько человек – и когда – будут готовы умереть в борьбе ПРОТИВ Путина и его людей. Но я точно знаю, что ЗА них уже сегодня не готов умереть ни один. Ни один человек. И это они, Путин и его друзья, постарались, что украинская революция наводит меня на эти прикидки их будущего. Анатолий Стреляный..." (Пётр Билык "Украинская революция").

Сопоставьте, с эпизодом из романа "Бесы" Достоевского:

"...Ставрогин встал со стула, мигом вскочил и Верховенский и машинально стал спиною к дверям, как бы загораживая выход. Николай Всеволодович уже сделал жест, чтоб оттолкнуть его от двери и выйти, но вдруг остановился.
   -- Я вам Шатова не уступлю, -- сказал он. Петр Степанович вздрогнул; оба глядели друг на друга.
   -- Я вам давеча сказал, для чего вам Шатова кровь нужна, -- засверкал глазами Ставрогин. -- Вы этою мазью ваши кучки слепить хотите. Сейчас вы отлично выгнали Шатова: вы слишком знали, что он не сказал бы: "не донесу", а солгать пред вами почел бы низостью. Но я-то, я-то для чего вам теперь понадобился? Вы ко мне пристаете почти что с заграницы. То, чем вы это объясняли мне до сих пор, один только бред. Меж тем вы клоните, чтоб я, отдав полторы тысячи Лебядкину, дал тем случай Федьке его зарезать. Я знаю, у вас мысль, что мне хочется зарезать заодно и жену. Связав меня преступлением, вы конечно думаете получить надо мною власть, ведь так? Для чего вам власть? На кой чорт я вам понадобился? Раз навсегда рассмотрите ближе: ваш ли я человек, и оставьте меня в покое.
   -- К вам Федька сам приходил? -- одышливо проговорил Верховенский.
   -- Да, он приходил; его цена тоже полторы тысячи... Да вот он сам подтвердит, вон стоит... -- протянул руку Ставрогин.
   Петр Степанович быстро обернулся. На пороге, из темноты, выступила новая фигура -- Федька, в полушубке, но без шапки, как дома. Он стоял и посмеивался, скаля свои ровные белые зубы. Черные с желтым отливом глаза его осторожно шмыгали по комнате, наблюдая господ. Он чего-то не понимал; его очевидно сейчас привел Кириллов, и к нему-то обращался его вопросительный взгляд; стоял он на пороге, но переходить в комнату не хотел.
   -- Он здесь у вас припасен, вероятно, чтобы слышать наш торг или видеть даже деньги в руках, ведь так? -- спросил Ставрогин и, не дожидаясь ответа, пошел вон из дому. Верховенский нагнал его у ворот почти в сумасшествии.
   -- Стой! Ни шагу! -- крикнул он, хватая его за локоть. Ставрогин рванул руку, но не вырвал. Бешенство охватило им: схватив Верховенского за волосы левою рукой, он бросил его изо всей силы об-земь и вышел в ворота. Но он не прошел еще тридцати шагов, как тот опять нагнал его.
   -- Помиримтесь, помиримтесь, -- прошептал он ему судорожным шепотом.
   Николай Всеволодович вскинул плечами, но не остановился и не оборотился.
   -- Слушайте, я вам завтра же приведу Лизавету Николаевну, хотите? Нет? Что же вы не отвечаете? Скажите, чего вы хотите, я сделаю. Слушайте: я вам отдам Шатова, хотите?
   -- Стало быть, правда, что вы его убить положили? -- вскричал Николай Всеволодович.
   -- Ну зачем вам Шатов? Зачем? -- задыхающейся скороговоркой продолжал исступленный, поминутно забегая вперед и хватаясь за локоть Ставрогина, вероятно и не замечая того. -- Слушайте: я вам отдам его, помиримтесь. Ваш счет велик, но... помиримтесь!
   Ставрогин взглянул на него наконец и был поражен. Это был не тот взгляд, не тот голос как всегда или как сейчас там в комнате; он видел почти другое лицо. Интонация голоса была не та: Верховенский молил, упрашивал. Это был еще неопомнившийся человек, у которого отнимают или уже отняли самую драгоценную вещь.
   -- Да что с вами? -- вскричал Ставрогин. Тот не ответил, но бежал за ним и глядел на него прежним умоляющим, но в то же время и непреклонным взглядом.
   -- Помиримтесь! -- прошептал он еще раз. -- Слушайте, у меня в сапоге, как у Федьки, нож припасен, но я с вами помирюсь.
   -- Да на что я вам наконец, чорт! -- вскричал в решительном гневе и изумлении Ставрогин. -- Тайна что ль тут какая? Что я вам за талисман достался?
   -- Слушайте, мы сделаем смуту, -- бормотал тот быстро и почти как в бреду. -- Вы не верите, что мы сделаем смуту? Мы сделаем такую смуту, что все поедет с основ. Кармазинов прав, что не за что ухватиться. Кармазинов очень умен. Всего только десять таких же кучек по России, и я неуловим.
   -- Это таких же все дураков, -- нехотя вырвалось у Ставрогина.
   -- О, будьте поглупее, Ставрогин, будьте поглупее сами! Знаете, вы вовсе ведь не так и умны, чтобы вам этого желать: вы боитесь, вы не верите, вас пугают размеры. И почему они дураки? Они не такие дураки; нынче у всякого ум не свой. Нынче ужасно мало особливых умов. Виргинский это человек чистейший, чище таких как мы в десять раз; ну и пусть его впрочем. Липутин мошенник, но я у него одну точку знаю. Нет мошенника, у которого бы не было своей точки. Один Лямшин безо всякой точки, зато у меня в руках. Еще несколько таких кучек, и у меня повсеместно паспорты и деньги, хотя бы это? Хотя бы это одно? И сохранные места, и пусть ищут. Одну кучку вырвут, а на другой сядут. Мы пустим смуту... Неужто вы не верите, что нас двоих совершенно достаточно?
   -- Возьмите Шигалева, а меня бросьте в покое...
   -- Шигалев гениальный человек! Знаете ли, что это гений в роде Фурье; но смелеет Фурье, но сильнее Фурье; я им займусь. Он выдумал "равенство"!
   "С ним лихорадка, и он бредит; с ним что-то случилось очень особенное", посмотрел на него еще раз Ставрогин. Оба шли не останавливаясь.
   -- У него хорошо в тетради, -- продолжал Верховенский, -- у него шпионство. У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами. Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза. Шекспир побивается каменьями, вот Шигалевщина! Рабы должны быть равны: Без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство, и вот Шигалевщина! Ха-ха-ха, вам странно? Я за Шигалевщину!
   Ставрогин старался ускорить шаг и добраться поскорее домой. "Если этот человек пьян, то где же он успел напиться", приходило ему на ум. "Неужели коньяк?"
   -- Слушайте, Ставрогин: горы сравнять -- хорошая мысль, не смешная. Я за Шигалева! Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает, послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство. "Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не надо ничего другого" -- вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое, вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность, но раз в тридцать лет Шигалев пускает и судорогу, и все вдруг начинают поедать друг друга, до известной черты, единственно чтобы не было скучно. Скука есть ощущение аристократическое; в Шигалевщине не будет желаний. Желание и страдание для нас, а для рабов Шигалевщина.
   -- Себя вы исключаете? -- сорвалось опять у Ставрогина.
   -- И вас. Знаете ли, я думал отдать мир папе. Пусть он выйдет пеш и бос и покажется черни: "Вот, дескать, до чего меня довели!" и все повалит за ним, даже войско. Папа вверху, мы кругом, а под нами Шигалевщина. Надо только, чтобы с папой Internationale согласилась; так и будет. А старикашка согласится мигом. Да другого ему и выхода нет, вот помяните мое слово, ха-ха-ха, глупо? говорите, глупо или нет?
   -- Довольно, -- пробормотал Ставрогин с досадой.
   -- Довольно! Слушайте, я бросил папу! К чорту Шигалевщину! К чорту папу! Нужно злобу дня, а не Шигалевщину, потому что Шигалевщина ювелирская вещь. Это идеал, это в будущем. Шигалев ювелир и глуп, как всякий филантроп. Нужна черная работа, а Шигалев презирает черную работу. Слушайте: папа будет на западе, а у нас, у нас будете вы!
   -- Отстаньте от меня, пьяный человек! -- пробормотал Ставрогин и ускорил шаг.
   -- Ставрогин, вы красавец! -- вскричал Петр Степанович почти в упоении, -- знаете ли, что вы красавец! В вас всего дороже то, что вы иногда про это не знаете. О, я вас изучил! Я на вас часто сбоку, из угла гляжу! В вас даже есть простодушие и наивность, знаете ли вы это? Еще есть, есть! Вы должно быть страдаете, и страдаете искренно, от того простодушия. Я люблю красоту. Я нигилист, но люблю красоту. Разве нигилисты красоту не любят? Они только идолов не любят, ну, а я люблю идола! Вы мой идол! Вы никого не оскорбляете, и вас все ненавидят; вы смотрите всем ровней, и вас все боятся, это хорошо. К вам никто не подойдет вас потрепать по плечу. Вы ужасный аристократ. Аристократ, когда идет в демократию, обаятелен! Вам ничего не значит пожертвовать жизнью и своею и чужою. Вы именно таков, какого надо. Мне, мне именно такого надо как вы. Я никого, кроме вас не знаю. Вы предводитель, вы солнце, а я ваш червяк...
   Он вдруг поцеловал у него руку. Холод прошел по спине Ставрогина, и он в испуге вырвал свою руку. Они остановились.
   -- Помешанный! -- прошептал Ставрогин.
   -- Может и брежу, может и брежу! -- подхватил тот скороговоркой, -- но я выдумал первый шаг. Никогда Шигалеву не выдумать первый шаг. Много Шигалевых! Но один, один только человек в России изобрел первый шаг и знает, как его сделать. Этот человек я. Что вы глядите на меня? Мне вы, вы надобны, без вас я нуль. Без вас я муха, идея в стклянке, Колумб без Америки.
   Ставрогин стоял и пристально глядел в его безумные глаза.
   -- Слушайте, мы сначала пустим смуту, -- торопился ужасно Верховенский, поминутно схватывая Ставрогина за левый рукав. -- Я уже вам говорил: мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны? Наши не те только, которые режут и жгут, да делают классические выстрелы или кусаются. Такие только мешают. Я без дисциплины ничего не понимаю. Я ведь мошенник, а не социалист, ха-ха! Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают! С другой стороны, послушание школьников и дурачков достигло высшей черты; у наставников раздавлен пузырь с желчью; везде тщеславие размеров непомерных, аппетит зверский, неслыханный... Знаете ли, знаете ли, сколько мы одними готовыми идейками возьмем? Я поехал -- свирепствовал тезис Littre, что преступление есть помешательство; приезжаю -- и уже преступление не помешательство, а именно здравый-то смысл и есть, почти долг, по крайней мере благородный протест. "Ну как развитому убийце не убить, если ему денег надо!" Но это лишь ягодки. Русский бог уже спасовал пред "дешевкой". Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты, а на судах: "двести розог, или тащи ведро". О, дайте, дайте, взрасти поколению. Жаль только, что некогда ждать, а то пусть бы они еще попьянее стали! Ах как жаль, что нет пролетариев! Но будут, будут, к этому идет...
   -- Жаль тоже, что мы поглупели, -- пробормотал Ставрогин и двинулся прежнею дорогой.
   -- Слушайте, я сам видел ребенка шести лет, который вел домой пьяную мать, а та его ругала скверными словами. Вы думаете я этому рад? Когда в наши руки попадет, мы пожалуй и вылечим... если потребуется, мы на сорок лет в пустыню выгоним... Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь -- вот чего надо! А тут еще "свеженькой кровушки", чтоб попривык. Чего вы смеетесь? Я себе не противоречу. Я только филантропам и Шигалевщине противоречу, а не себе. Я мошенник, а не социалист. Ха-ха-ха! Жаль только, что времени мало. Я Кармазинову обещал в мае начать, а к Покрову кончить. Скоро? Ха, ха! Знаете ли, что я вам скажу, Ставрогин: в русском народе до сих пор не было цинизма, хоть он и ругался скверными словами. Знаете ли, что этот раб крепостной больше себя уважал, чем Кармазинов себя? Его драли, а он своих богов отстоял, а Кармазинов не отстоял.
   -- Ну, Верховенский, я в первый раз слушаю вас и слушаю с изумлением, -- промолвил Николай Всеволодович, -- вы, стало быть, и впрямь не социалист, а какой-нибудь политический... честолюбец?
   -- Мошенник, мошенник. Вас заботит, кто я такой? Я вам скажу сейчас, кто я такой, к тому и веду. Не даром же я у вас руку поцеловал. Но надо, чтоб и народ уверовал, что мы знаем, чего хотим, а что те только "машут дубиной и бьют по своим". Эх кабы время! Одна беда -- времени нет. Мы провозгласим разрушение... почему, почему, опять-таки, эта идейка так обаятельна! Но надо, надо косточки поразмять. Мы пустим пожары... Мы пустим легенды... Тут каждая шелудивая "кучка" пригодится. Я вам в этих же самых кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут, да еще за честь благодарны останутся. Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал... Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам... Ну-с, тут-та мы и пустим... Кого?
   -- Кого?
   -- Ивана-царевича.
   -- Кого-о?
   -- Ивана-царевича; вас, вас!
   Ставрогин подумал с минуту.
   -- Самозванца? -- вдруг спросил он, в глубоком удивлении смотря на исступленного. -- Э! так вот наконец ваш план.
   -- Мы скажем, что он "скрывается", -- тихо, каким-то любовным шепотом проговорил Верховенский, в самом деле как будто пьяный. -- Знаете ли вы, что значит это словцо: "он скрывается"? Но он явится, явится. Мы пустим легенду получше чем у скопцов. Он есть, но никто не видал его. О, какую легенду можно пустить! А главное -- новая сила идет. А ее-то и надо, по ней-то и плачут. Ну, что в социализме: старые силы разрушил, а новых не внес. А тут сила, да еще какая, неслыханная! Нам ведь только на раз рычаг, чтобы землю поднять. Все подымется!
   -- Так это вы серьезно на меня рассчитывали? -- усмехнулся злобно Ставрогин.
   -- Чего вы смеетесь, и так злобно? Не пугайте меня. Я теперь как ребенок, меня можно до смерти испугать одною вот такою улыбкой. Слушайте, я вас никому не покажу, никому: так надо. Он есть, но никто не видал его, он скрывается. А знаете, что можно даже и показать, из ста тысяч одному например. И пойдет по всей земле: "видели, видели". И Ивана Филипповича бога-саваофа видели, как он в колеснице на небо вознесся пред людьми, "собственными" глазами видели. А вы не Иван Филиппович; вы красавец, гордый как бог, ничего для себя не ищущий, с ореолом жертвы, "скрывающийся". Главное, легенду! Вы их победите, взглянете и победите. Новую правду несет и "скрывается". А тут мы два-три соломоновских приговора пустим. Кучки-то, пятерки-то -- газет не надо! Если из десяти тысяч одну только просьбу удовлетворить, то все пойдут с просьбами. В каждой волости каждый мужик будет знать, что есть, дескать, где-то такое дупло, куда просьбы опускать указано. И застонет стоном земля: "новый правый закон идет", и взволнуется море, и рухнет балаган, и тогда подумаем, как бы поставить строение каменное. В первый раз! Строить мы будем, мы, одни мы
   -- Неистовство! -- проговорил Ставрогин.
   -- Почему, почему вы не хотите? Боитесь? Ведь я потому и схватился за вас, что вы ничего не боитесь. Неразумно, что ли? Да ведь я пока еще Колумб без Америки; разве Колумб без Америки разумен?
   Ставрогин молчал. Меж тем пришли к самому дому и остановились у подъезда.
   -- Слушайте, -- наклонился к его уху Верховенский: -- я вам без денег; я кончу завтра с Марьей Тимофеевной... без денег, и завтра же приведу к вам Лизу. Хотите Лизу, завтра же?
   "Что он вправду помешался?" улыбнулся Ставрогин. Двери крыльца отворились.
   -- Ставрогин, наша Америка? -- схватил в последний раз его за руку Верховенский.
   -- Зачем? -- серьезно и строго проговорил Николай Всеволодович.
   -- Охоты нет, так я и знал! -- вскричал тот в порыве неистовой злобы. -- Врете вы, дрянной, блудливый, изломанный барченок, не верю, аппетит у вас волчий... Поймите же, что ваш счет теперь слишком велик, и не могу же я от вас отказаться! Нет на земле иного как вы! Я вас с заграницы выдумал; выдумал на вас же глядя. Если бы не глядел я на вас из угла, не пришло бы мне ничего в голову!..
   Ставрогин не отвечая пошел вверх по лестнице.
   -- Ставрогин! -- крикнул ему вслед Верховенский, -- даю вам день... ну два... ну три; больше трех не могу, а там -- ваш ответ!.." (Ф.И.Достоевский / "Бесы").

Примечательно вопрошание Петра Верховенского к Ставрогину, как: "- Ставрогин, наша Америка?..".

Поразительно, что роман Достоевского актуален и современен, если мы реплику младшего Верховенского введем в контекст современности, современных Событий в Украине, как и в России.
Например так:
 
"...Ставрогин, наша Америка и наш ЕвроМайдан?.."

Не правда ли, актуально чрезвычайно, если эту реплику младшего Верховенского еще воспринять как пропаганду либералов, кричащую на всю страну  и на весь эфир по всем известному радио "Эхо Москвы"?!..

Не правда ли, актуально: Пётр Верховенский и Пётр Билык - мошенники, которые воспевают цветные Революции?..

А вот теперь сопоставьте текст автора Пётр Билык "Украинская революция" с текстом автора С.Ф.Руднева "Вспоминая Ф.М.Достоевского":

"...Я был не в состоянии удержаться от соблазна привести здесь фрагмент из дневника великого и мною глубоко и искренне почитаемого классика. И помог момент. Как говорил Владимир Осипович Богомолов, известный советский писатель, настал Момент Истины. Справка - "момент истины" - "момент получения
информации, способствующей установлению истины".(роман Момент Истины, В.О.Богомолов)
Сегодня такой момент истины наблюдается на Украине....
И я не перестаю поражаться гению проницательности Федора Достоевского. Предлагаю и вам, читатель, разделить мои чувства.

Достоевский описал события Евромайдана за 130 лет до происходящего

Автор - Ф.М. Достоевский
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
Ежемесячное издание 1877

Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, — у них характер в этом смысле как у всех, — а именно потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут.
Распространяться не буду, но знаю, что нам отнюдь не надо требовать с славян благодарности, к этому нам надо приготовиться вперед. Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают. Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, “имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени. Долго, о, долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстия России и великого, святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайшей идеи, из тех идей, которыми жив человек и без которых человечество, если эти идеи перестанут жить в нем, — коченеет, калечится и умирает в язвах и в бессилии. Нынешнюю, например, всенародную русскую войну, всего русского народа, с царем во главе, подъятую против извергов за освобождение несчастных народностей, — эту войну поняли ли наконец славяне теперь, как вы думаете?
Но о теперешнем моменте я говорить не стану, к тому же мы еще нужны славянам, мы их освобождаем, но потом, когда освободим и они кое-как устроятся, — признают они эту войну за великий подвиг, предпринятый для освобождения их, решите-ка это? Да ни за что на свете не признают! Напротив, выставят как политическую, а потом и научную истину, что не будь во все эти сто лет освободительницы-России, так они бы давным-давно сами сумели освободиться от турок, своею доблестью или помощью Европы, которая, опять-таки не будь на свете России, не только бы не имела ничего против их освобождения, но и сама освободила бы их. Это хитрое учение наверно существует у них уже и теперь, а впоследствии оно неминуемо разовьется у них в научную и политическую аксиому. Мало того, даже о турках станут говорить с большим уважением, чем об России. Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Они поймут всё величие и всю святость дела России и великой идеи, знамя которой поставит она в человечестве. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и да-же политическому гонению. Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации. У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в Болгарии и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний Иван Чифтлик согласился наконец принять портфель президента совета министров. России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать.
Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство. Будут даже и такие минуты, когда они будут в состоянии почти уже сознательно согласиться, что не будь России, великого восточного центра и великой влекущей силы, то единство их мигом бы развалилось, рассеялось в клочки и даже так, что самая национальность их исчезла бы в европейском океане, как исчезают несколько отдельных капель воды в море. России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае. Разумеется, сейчас же представляется вопрос: в чем же тут выгода России, из-за чего Россия билась за них сто лет, жертвовала кровью своею, силами, деньгами? Неужто из-за того, чтоб пожать столько маленькой, смешной ненависти и неблагодарности?
О, конечно, Россия всё же всегда будет сознавать, что центр славянского единства — это она, что если живут славяне свободною национальною жизнию, то потому, что этого захотела и хочет она, что совершила и создала всё она. Но какую же выгоду доставит России это сознание, кроме трудов, досад и вечной заботы?.." (С.Ф.Руднев "Вспоминая Ф.М.Достоевского").

И вот настал черед рассмотреть Вопрос о "духовном кризисе". Про чтО идет речь?..

Про чтО идет речь в Тексте Бердяева, когда мыслитель говорит о "врагах" России? - как:
  "Диктатура над духом есть неверие в свой народ, такое же неверие, какое мы
   видим у непримиримых врагов советской России, которые ничего, кроме зла,
   в ней не видят и ставят крест над русским народом. Таковы многие русские
   в Америке..." (Н.А. Бердяев "О творческой свободе").

Вообще, это плачевная тенденция, распространяющаяся не только в Америке (США), но и по всему миру. И тенденцию эту разжигают и распространяют некоторые из интеллигенции (ученые и писатели по всему миру, но не только, но и внутри самой России и Украины).
Самый ярчайший тому пример: современный ученый и писатель публицист профессор И.И.Гарин (Папиров), который, если мы внимательно изучим публицистику этого уважаемого профессора, на самом-то деле за маской космополита-либерала распространяет шовинисткие, ксенофобски-русофобские взгляды, коротко говоря, откровенно антироссийские и антирусские взгляды, которые в своей глубине (для проницательного читателя) направлены именно на духовный раскол между Украиной и Россией. Самое печальное то, что многие российские интеллектуалы с ним согласны и ему поддакивают.

Например, вот взгляды проф. И.Гарина в статье "Что происходит в Украине?" к последним событиям в Украине (который к тому же и сам является жителем Украины):

"В Украине происходит революция, противником которой являюсь я, Игорь Гарин. Почему? Потому что революция — это насилие и кровь. Какой выход? Граждане Украины, единственный выход, который я вижу, — это всенародное массовое гражданское неповиновение антинародной украинской власти по примеру Генри Торо, Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга, Нельсона Манделы. Я призываю всех мыслящих граждан Украины к ненасильственному неповиновению (сатьяграха, ахимса) клептократическому режиму Януковича — гражданскому неповиновению, несотрудничеству вплоть до отставки президента и правительства, а также роспуска преступного, криминального украинского ОМОНа..." (И.И.Гарин "Что происходит в Украине?" / от 30.11.2013).

Интересно замечание на эту статью И.Гарина одного проницательного рецензента и автора "Прозы":

 "Какая потрясающая у вас логика: "Я являюсь противником революции, потому что это насилие и кровь, потому - даешь революцию!" Приплетение Шаолиньских вариаций "ненасильственного неповиновения" говорят только о том, насколько вы далеки от своей Родины.
"Ненасильственное неповиновение" в такой стране, как Украина может быть либо пустым кухонным звуком, который никто не заметит, либо неизбежно приведет к гражданской войне! Вы и правда готовы воевать со своим соседом, другом, братом только потому, что вам кто-то пообещал за это дать денег на новенький ай-под?! Как дети малые, чесслово..." (Олег Тихорецкий).

Именно, что якобы противники революции либералы-космополиты на самом-то деле являются истинными разжигателями оранжевой революции по своим хитросплетенным лозунгам: "Я являюсь противником революции, потому что это насилие и кровь, потому - даешь революцию!", которые разжигают одновременно националистический пожар в Украине своими русофобскими взглядами, как и на антирусских взглядах строят свои ловушки в мульти-космополитические сети, заманивая, особенно моложежь, в мульти-рай Евросоюза.

Например, вот чтО говорит профессор И.Гарин в статье "Отстоим рабство", как касательно и явно в сторону России:

"Рабство — это подавленность, жестокость, насилие, непримиримость, нетерпимость, патологическая зависть, подлость, перманентный всеразрушающий бунт. К тому же рабы — плохие работники и еще худшие изобретатели. Государство, построенное на рабском укладе жизни, обречено по всем параметрам — от экономических до политических.  Поэтому отстоять рабство — это угробить страну… Христианский принцип «жить не по злу!» рабы обратили в грандиозную Империю Зла..." (И.И. Гарин).

В своей рецензии на эту статью профессора мной тогда было выражено:

"Читая Ваши публицистические статьи, как и Ваши ответы на рецензии других авторов, в которых отражены политические убеждения и историософская позиция автора, копируемая или взятая цитатой у Достоевского, как "...На том стою и не могу иначе...", у меня складывается впечатление, что автор И.Гарин чего-то добивается, как какой-то цели, и что у автора есть какая-то скрытная мотивация. Но какой цели добивается автор И.Гарин и какая мотивация автора в публицистике?.. Для меня это пока загадка, но есть некая интуиция в предвосхищении этой загадки - загадки по имени человек, в виде "парадокса И.Гарина"...
Но прежде постановки вопросов к профессору, приведем антитезу к названию темы данной статьи, антитезу, которая логически и по духу выводится из содержания статьи И.Гарина, как "Отстоим рабство - застолбим свободу"... Эта антитеза как раз замечательно подходит к содержанию статьи автора.
Итак, "Отстоим рабство - застолбим свободу"...
Вот! девиз Игоря Гарина, который может неожиданно обернуться для самого автора в свою противоположность, как:
"Отстоим "свободу" - застолбим рабство"..." (Виктор Бармин. Из рецензии на статью И.Гарина "Отстоим рабство").

Поразительно, что тогда я даже не представлял себе, что кАк будет актуален "девиз И.Гарина", исходя из нынешних событий в Украине, как: "Отстоим рабство - застолбим свободу"...
И тогда я даже не представлял себе, что кАк актуален может оказаться перевертышь девиза И.Гарина, как:

"Итак, "Отстоим рабство - застолбим свободу"...
Вот! девиз Игоря Гарина, который может неожиданно обернуться для самого автора в свою противоположность, как:
"Отстоим "свободу" - застолбим рабство"...

Так, ведь, это же и есть ДЕВИЗ современной и нынешней оранжевой революции в Украине, как "Отстоим "свободу" (якобы для Украины) и "застолбим рабство" (подписавшись на интеграцию с Евро-зоной).

Именно, ВОТ ДЕВИЗ ОРАНЖЕВОЙ РЕВОЛЮЦИИ в Украине, как:

"Отстоим "свободу" - застолбим рабство" - это вот и есть девиз оранжевой революции!..

Именно, уже более полугода назад в своих рецензиях на публицистические статьи профессора, я жестко критиковал автора И.И.Гарина в том, что он в своих русофобских взглядах как раз разжигает национальную ненависть между народами Украины и России, как и разжигает искры революции как в самой России, так и в Украине. И вот последние политические события в Украине, как и последние интеллектуальные реакции профессора И.Гарина в своих статьях на эти события, подтвердили мое интуитивное видение. Так и выходит: глубочайший духовный раскол в Украине и призывы слиться с Евро-союзом на основе русофобских настроений и разжигании страстей на антирусских лозунгах, причем лозунгах явно националистических и фашистких. И это неизбежно для Украины, как разрастание национализма-фашизма и русофобии, если правители Украины будут все глубже и дальше вязнуть в интеграционные процессы с Евро-зоной. Почему неизбежно?..

Это будет неизбежно для Украины и печально своими последствиями в отношениях государств как между Украиной и Россией. Здесь не нужно быть каким-то спец.аналитиком, чтобы вИдеть и понимать, и осмысливать трагичность положения Украины и России, если Украина все глубже будет втягиваться в процессы оранжевых революций и насильственной интеграции с Евро-зоной. Именно, что печально и трагично будет и положение России при некотором раскладе (можно сказать, что почти при любом раскладе в нынешних условиях, в которые Украина загнала сама себя) политического кризиса в Украине. Ибо при любом выходе из политического кризиса в Украине: победит ли правительство или оранжевые революционеры, а политики Евро-союза неизбежно будут, если не открыто сами, то через представителей Украины, будут обвинять Россию в политическом-экономическом давлении или обвинять в давлении неделания и бездействия, что мол вот Украину-то утопила именно Россия. И к этому найдут множество причин (экономических, политических), чтобы обвинить Россию во всех грехах, во всех бедах и несчастиях народа Украины. И это неизбежно! Как неизбежен крах Украины в своем стремлении на интергацию с Евро-зоной, как и неизбежно со стороны Запада обвинить Россию во всех бедах Украины, при любом раскладе политического кризиса в нынешней ситуации в Украине. Кроме одного случая и направления, если не произойдет чудо свыше и если Украина не только экономически, но прежде духовно встанет на путь интеграции и союза с Россией. И если это ЧУДО произойдет, то это будет мировым историческим Событием для самой Украины и для России.
 
А пока в Украине творится с помощью неких темных сил, своего рода, "дьяволов водевиль", который даже и Гоголю и Достоевскому (исходя из романа "Бесы"), и даже Михаилу Булгакову не приснился бы в самом страшном и кошмарном сне. Но вот нам современникам мировых ужасов, что творятся сегодня в мире, приходится жить и видеть этот страшный сон наяву. По сравнению с тем, чтО творят сегодня в Украине и в России некоторые дельцы и дельцы в политике, то Чичиков Гоголя - это лишь малый и безобидный шалун, ибо у современных "Чичиковых" апетит возрос до глобальных и очень масштабных размеров, а после них остается лишь отравленная земля, да вымирающий народ, или пустыня и потоп. И это неизбежно, если... если не будет духовного "движения Сопротивления", того Сопротивления Духа, носителями которого были подвижники-монахи, как Сергий Радонежский, Нил Сорский и Серафим Саровский. Ибо Вопрос идет о жизни и смерти, про то чтО: Быть или не быть...
Вот в чем Вопрос. И вопрос этот не менее значимый для России, чем Сирийский Вопрос. Ибо Вопрос этот не только о будущности народа Украины и России, но и Вопрос о бытии и самой возможности Быть для Православной Церкви. Ибо тО, чтО сегодня творится в Сирии, неизбежно может отразиться и в том, чтО сегодня происходит в Украине. Здесь ребром стоит Вопрос о существовании самой Православной Церкви, а значит и о существовании православного народа, как украинско-русского.
Вот в чем коренной Вопрос, который зеркально отражается из глубины Восточного Вопроса, Сирийского Вопроса (как Восточного вопроса, которого еще 150 лет назад ставил пророк Достоевский в "Дневнике писателя").

Но о какой неизбежности и трагичности для Украины и для России идет речь, если посмотреть из глубины Вечного классики-литературы?..

                К истории русского нигилизма?
                Вопросы Достоевского: Что считать за Правду?
   (Психоаналитический и историософский подход из области литературной критики)

                "И нет истины, где нет Любви"
                (А.С. Пушкин)
                "Где нет творчества, там нарастает ненависть"
                (С.Л. Франк)
                "Где нет любви, там искажены все черты образа Божия"
                (Б.П. Вышеславцев)
      

(Из рецензии на «Русская идея в постмодернизме» (Игорь Гарин))

К истории русского нигилизма?
(Психоаналитический подход из области литературной критики).

То, что продемонстрировал автор статьи (И.Гарин), можно назвать, как идеологическая пропаганда либеральных идей, суть которых сводится к известному изречению, психоаналитически выведенному Достоевским, как: "вседозволенность", "свобода во вседозволенности".

Интересно, что автор Игорь Гарин в данной статье притягивает "за уши" известных писателей, как Виктора Ерофеева и Варлама Шаламова. Интересно, что бы сказал и как бы отнесся сам Варлам Шаламов к проделанной методике И.Гарина, как "интеллектуального уничтожения и унижения, оскорбления и профанации, сведения ценностей к понижению" того, что в русской философии называется "Русской Идеей"?..

Примеры: писхологического унижения и профанации И.Гариным русской интеллектуальной мысли:
"...Подобным образом и «русская идея» — только изощренная тактика «святых людей», направленная на «спасение мира» ценой собственной гибели. Высший апофеоз святости и духовности в истории человечества!
Кстати, космизм и символизм «русской идеи» имеют множество параллелей с социалистическим реализмом: возведение нового абсолюта на опустевших после смеpти Бога небесах, оpиентация на «космические» и пpочие запpедельные ценности, пеpеделка миpа и человека, констpуиpование метасмысла и т. д., и т. п. И геpои Шаpова — в pусле русской тpадиции возвышенного довеpия к Священному Тексту — вослед за коммунистами считают, что Великая Идея способна заместить самое жизнь и вместо реального человека создать идеального..." (И.Гарин).

Интересно, что и в других публицистических статьях И.Гарин сравнивает, в буквальном смысле этого слова, как закатывать асфальт на зеленую травку газона, сравнивает "Русскую Идею" с коммунистической идеологией, где "идеология коммунизма" и есть асфальт, а "русская идея" есть почва и зеленый газон. И интересно, здесь, посмотреть на автора статьи И. Гарина не с идейной точки зрения, а с иного фокуса вИдения, как психоаналитически, задаваясь вопросом: "почему и для чего автор так пишет, ЧТО и какие импульсы движут автором, какова мотивация И.Гарина?"... И данный вопрос и постановку проблемы мы будем раскрывать постепенно, как любят говорить либералы, "эволюционно"... По другому говоря, попытаемся раскрыть "эволюцию либерального нигилизма" в идеологии И.И. Гарина...   

И вот интересна окончательная позиция самого И.И. Гарина в статье, как:
"...Я не согласен с тем, что беспросветно черная правда — это ложная правда и что погружение во «тьму низких истин» опасно утратой человечности. Тексты Ерофеева или Шаламова (даже Сорокина) необходимы для очищения и изживания Сталина в каждом из нас. Чернота (не чернуха!) даже необходима для оттенения света. Ерофеевская тошнота очищает и просветляет, как тюрьма часто обращает в веру. Без Кафки и Джойса мир сильно обедняется, и поэтому русский постмодернизм — не литературная разнузданность или проявление кризисного состояния духа, а необходимый элемент нравственной эволюции. Еще — реакция на сервильность русской идеи, извращенную духовность и языческий культ ненависти шафаревичей и прохановых. Мне больно, когда мой кумир Григорий Померанц начинает им вторить, говоря, что «свобода, веющая с нынешнего Запада, — это не только права человека, это свобода порнографии, эмансипации однополой любви, постмодернизм, деконструктивизм». Почему больно? Потому что в каждом человеке есть всё, ибо он человек, но правда в соотношении, в мере. Естественно, на Западе тоже есть всё, но порнография и гомосексуализм — не истинный лик нынешнего Запада, а его задворки, где они, собственно, и обитают. Поддакивать русским ксенофобам, фашистам и экстремистам недопустимо, нельзя ни при каких обстоятельствах, ибо все их построения основаны на диспропорции, деформации, подмене, фальсификации, переворачивании с ног на голову. Пусть политическим и идеологическим приемом перевертывания пользуются зюгановы и жириновские, но для западника он является внутренним табу.
Когда высокая литература присваивается официальной идеологией, превращаясь в проститутку, когда «русская идея» начинает служить некрофилам и фашистам при власти, вполне допустима литература «низкая», которая принципиально на это не способна. Когда нынешние бездари-«духоносцы» поднимают на щит Солоневича или Розенберга, я — за «низ» и за матерщину. Здесь я полностью с Ерофеевым и Шаламовым против Померанца.
Отрывок из книги "Русский характер"..." (И.И. Гарин).

Но, ведь, ЭТО же и есть логический и исторический путь либерализма (западно-европейского) к нигилизму и к полнейшему морально-этическому краху, путь к разрушению. Но, ведь, разве И. Гарин не занимается в публицистике тем, что только и стремиться к разрушению: русской истории, русской церкви и русской идеи, выраженной в русской религиозно-философской мысли. Для меня важно сказать, что в некоторых моментах размышлений я сам лично с Игорем Гариным согласен, как, например, "поддакивать русским ксенофобам, фашистам и экстремистам недопустимо". С этим видением я вполне солидарен с И.Гариным, НО... для меня лично еще более недопустимо поддакивать "русским всеевропейцам", либералам-нигилистам, которые своими лозунгами к "сладкой свободе" "просвещенного Запада" стараются вырвать с корнем и со всею почвою ВСЁ: и русскую историю, и русскую Церковь, и "Русскую Культуру", сердцевиной которой и Есть то, что в русской религиозно-философской мысли именуется - "Русская Идея"...

Если очень кратко сказать, а мне Есть ЧТО сказать, то для меня "Русская Идея" фундаментально-психологически сформулирована вот в таком слове Александра Сергеевича Пушкина:
"Я далек от восхищения всем, что я вижу вокруг себя; как писатель, я огорчен, как человек с предрассудками, я оскорблен; но клянусь вам честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, ни иметь другой истории, чем история наших предков, как её послал нам Бог" (С.Л. Франк "Пушкин как политический мыслитель).

Вот это! Слово Правды и слово Чести Александра Сергеевича, не только как первого Поэта России, но прежде всего для меня, как Человека Чести верного своей преданности и своему потаенному Сердцу, преисполненному Любви к Родине, к Отчизне, к России, а отсюда и любви к Богу Всевышнему. Поэта, как с большой буквы, я познаю по слову Правды и слову Чести, а Человека, с большой буквы, узнаешь по потаенному Сердцу, что мило нам людям и драгоценно пред Богом. Вот это! Любящее Сердце Поэта для меня и Есть, как неописуемая и непостижимая Радость Встречи одной души с душой Другого... И здесь слова смолкают пред всепроникающим трепетом Любви. Ибо по слову Василия Розанова: " Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием"...

Господи! Но как же мне молчать, не могу молчать, когда вижу, как алчные и кровожадные псы разрывают "мой Дом" на части, Дом мой по имени - Россия?!... "Из глубины взываю к Тебе, Господи!" (Пс. 129)... 
 

Не будем пока ставить вопрос: "для чего автор (И.Гарин) это делает", ибо первично нужно поставить вопрос: "почему И.Гарин так делает?". И вот здесь уместно вспомнить психологическое вИдение Василия Розанова, как и Достоевского, по вопросу: "К истории русского нигилизма".
Вот, что пишет В.В. Розанов в книге "Опавшие листья":

"К силе - все пристает, с силою (в союзе с нею) - все безопасно: и вот история нигилизма или, точнее, нигилистов в России.
Стоит сравнить тусклую, загнанную, "где-то в уголку" жизнь Страхова, у которого не было иногда щепотки чая, чтобы заварить его пришедшему приятелю, - с шумной, широкой, могущественной жизнью Чернышевского и Добролюбова, которые почти "не удостаивали разговором" самого Тургенева; стоит сравнить убогую жизнь Достоевского в позорном Кузнечном переулке, ..., - с жизнью женатого на еврейке-миллионерке Стасюлевича, в собственном каменном доме на Галерной улице, где помещалась и "оппозиционная редакция" "Вестника Европы"; стоит сравнить жалкую полужизнь, - жизнь как несчастье и горе, - Кон. Леонтьева и Гилярова-Платонова - с жизнью литературного магната Благосветлова ("Дело") и, наконец, - жизнь Пантелеева, в палаццо которого собралось "Герценовское общество" (1910-11г.) с его более чем сотнею гостей-членов, с жизнью "Василия Васильевича", с Ге и Ивановым за чашкой чаю, - чтобы понять, что нигилисты и отрицатели России давно догадались, где "раки зимуют", и побежали к золоту, побежали к чужому сытому столу,побежали к дорогим винам, побежали везде с торопливостью неимущего - к имущему. Нигилизм давно лижет пятки у богатого - вот в чем дело; нигилизм есть прихлебатель у знатного - вот в чем тоже дело...
Вот этих "мелочей" наша доверчивая и наивная провинция не знает, их узнаешь, только приехав в Петербург, и узнав - дивишься великим дивом..." (В.В. Розанов).

Но, ведь, это же не "ново", но зато психологически тонко подмечены "мелочные детали", детали жизни с идеями, что описаны В.В.Розановым. И Розанов здесь лишь подытожил то психологическое вИдение, которое еще открыл Достоевский в "Дневнике писателя", указав на "русского всеевропейца", что русские в Европе лишь стрюцкие...
Не похож ли Игорь Гарин в своей идеологической пропаганде "европейского либерализма" на того украинского нигилиста, который "лижет пятки и зады" "просвещенному Западу"??? Здесь, в отношении атора Гарина мной сказано не менее и не более оскорбительно, чем сам И.Гарин оскорбительно гнушается над "русской словестностью и мыслью", чем я сам оскорблен тем, что здесь сказано автором И.И. Гариным...

Но Василий Розанов еще не всё сказал...
И вот ответ Василия Розанова Игорю Гарину через столетие по вопросу: "К истории русского нигилизма"...

Продолжение следует...
(Бармин Виктор   14.06.2013)

Продолжение "К истории русского нигилизма"...

В.В. Розанов об оппозиции и про русский нигилизм (Это написано ровно сто лет назад!):

"...Гимназистом я удивлялся, как правительство, заботящееся о культуре и цивилизации, может допустить существование такого гнусно-отрицательного журнала, где стоном стояла ругань на все существующее, и мне казалось - его издают какие-то пьяные семинаристы, "не окончившие курса", которые пишут свои статьи при сальных огарках, после чего напиваются пьяны и спят на общих кроватях со своими "курсистками": но "черные двери с негром" мне и нам всем в Нижнем и в голову не приходили... Тогда бы мы повернули дело иначе. "Нигилизм" нам представлялся "отчаянным студенчеством", вот, пожалуй, "вповалку" с курсистками: но все - "отлично", все - "душа в душу" с народом, с простотой, с бедностью. "Грум" (негр) в голову не приходил. Мы входили "в нигилизм" и "в атеизм" как в страдание и бедность, как в смертельную и мучительную борьбу против всего сытого и торжествующего, против всего сидящего за "пиршеством жизни", против всего "давящего на народ", и вот "на нас, бедных студентов"; а в самом нижнем ярусе - и нас, задавленных гимназистов. Я прямо остолбенел от удивления, когда приехав в Петербург, вдруг увидел, что "и Тертий Иванович в оппозиции", а его любимчик, имевший 2000 "аренды" (неотъемлемая по смерть награда ежегодная по распоряжению Государя), выражается весьма и весьма сочувственно о взрывчатых коробочках: тут у меня ум закружился, тут встал дым и пламя в душу. "Ах, так вот ГДЕ оппозиция: с орденом Александра Невского и Белого Орла, с тысячами в кармане, с семгой целыми рыбами за столом". - "Это совсем другое дело". Потом знакомство со Страховым, который читал "как по-русски" на 5-ти языках и как специалист и виртуоз знал биологию, математику и механику, знал философию и был утонченным критиком и которому в журналистике некуда было, кроме плохо платившего "Русского Вестника", пристроить статейку...
Я понял, что в России "быть в оппозиции" - значит любить и уважать Государя, что "быть бунтовшиком" в России - значит пойти и отстоять обедню, и, наконец, "поступить как Стенька Разин" - это дать в морду Михайловскому с его "2-мя именинами" (смеющийся рассказ Перцова). Я понял, что "Русские Ведомости" - это и есть служебный департамент, "все повышающий в чинах"... Тогда-то я понял, ГДЕ оппозиция; что значит быть "с униженными и оскорбленными", что значит быть с "бедными людьми". Я понял, где корыто и где свиньи, и где - терновый венец, и гвозди, и мука.
Потом эта идиотическая цензура, как кислотой выедающая "православие, самодержавие и народность" из книг; непропуск моей статьи "О монархии", в параллель с покровительством социал-демократическим "Делу", "Русскому богатству". Я вдруг опомнился и понял, что идет в России "кутеж и обман", что в ней встала левая "опричнина", завладевшая всею Россиею и плещущая купоросом в лицо каждому, кто не примкнет "к оппозиции с семгой", к "оппозиции с шампанским", к "оппозиции с Кутлером на 6-ти тысячной пенсии"...
И пошел в ту тихую, бессильную, может быть, в самом деле имеющую быть затоптанную оппозицию, которая состоит в:
1) помолиться,
2) встать рано и работать.
(15 сентября 1912 г.)..." (В.В. Розанов "Опавшие листья").

Ну, как вам, господа, "русские всеевропейцы", как вам "Психоанализ по Розанову"?.. А ведь, из глубины этого "психоанализа Розанова" открывается нечто, как ПРОРОЧЕСТВО ДОСТОЕВСКОГО... Именно, открывается Достоевский с иного фокуса созерцания, Достоевский - пророк, вИдение которого в 19-м веке было профетическим по вопросу "К истории русского нигилизма", по вопросу "К истории русского либерализма", и в единстве этих вопросов: "К постановке нового взгляда на русскую революцию"...

Но я знаю, что многим не хотелось бы вскрывать из глубины этот "новый взгляд" на экзистенциальную историю России, как и не хотелось бы им видеть в Достоевском - пророка, а в Розанове - "нового Фрейда"... Но время ответов на вопросы Достоевского и на "психоанализ Розанова" придет... Ответ возможен, а если возможен, значит уже изначально Есть...
Ибо по слову Бориса Вышеславцева: "Бог правду видит, да не скоро скажет, но Он скажет её в конце концов".
И сказано это в духе Достоевского и Розанова!..

Но... продолжение следует...

К постановке вопроса "О русском нигилизме", как и "О русском либерализме" достаточно вспомнить пророческое слово Ф.М. Достоевского, который психоаналитически обличил суть "русского всеевропейца". И вот здесь, как говорится "берега времен сошлись", а в этом и состоит суть профетизма творчества Достоевского. Ибо "сошлись берега времен" русского либерализма-нигилизма "отцов" 40-х годов века 19-го и "отцов шестидесятников" 60-х годов века двадцатого, одним из представителей которых является Игорь Гарин... И вот КАК эти берега сошлись в веке 21-м???...

В уникальной книге Игоря Волгина "Последний год Достоевского" в параграфе "Отцы и дети" автор пишет:
"..."От статей, печатающихся во всех газетах... об убийстве Мезенцова, мне делается тошно! - пишет Достоевскому редактор "Гражданина" В.Ф. Пуцыкович в августе 1878 года. - ...Я понял все статьи так: если Вы хотите, чтобы мы помогали Вам, т.е. правительству... то дайте русскому народу... конституцию!!! Вот голос печати".
Далее Пуцыкович - с еще большим негодованием - передает Достоевскому слова "одного проректора университета": А в сущности хорошо, что его (Мезенцова) укокошили, - по крайней мере это будет хорошим предостережением нашим отупевшим абсолютистам-монархистам".
В своем письме Пуцыкович довольно точно фиксирует отношение либеральных кругов к убийству "сонного тигра", как называли начальника 3 Отделения. Достоевский возмущен откликами прессы не меньше редактора "Гражданина": он называет их "верхом глупости". Но для него гораздо важнее другое.
"Это всё статьи либеральных отцов, не согласных с увлечениями своих нигилистов-детей, которые дальше их пошли", - отвечает он Пуцыковичу. Обозначена коллизия "Бесов": Степан Трофимович - Петр Верховенский.
Это давняя и излюбленная идея Достоевского. И он не устает внушать её своему корреспонденту: "Если будете писать о нигилистах русских, то, ради Бога, не столько браните их, сколько отцов их. Эту мысль проводите, ибо корень нигилизма не только в отцах, но отцы-то еще пуще нигилисты, чем дети. У злодеев наших подпольных есть хоть какой-то гнусный жар, а в отцах - те же чувства, но цинизм и индифферентизм, что еще подлее".
Один из персонажей "Бесов" цитирует Апокалипсис: "И ангелу Лаодокийской церкви напиши: сие глаголет Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ни холоден, ни горяч; о если б ты был холоден или горяч! Но поелику ты тепл, а не горяч и холоден, то изблюю тебя из уст моих".
В письме Пуцыковичу речь идет, по существу, о том же: Жар - пусть "гнусный", но свидетельствующий об искренности и вере: "теплы" именно отцы; "ангелу Лаодокийской церкви..." - не распространяется на детей. Вина если и не снимается с революционеров-семидесятников полностью, то в значительной мере перекладывается на плечи людей 40-х годов...
Ни в одном заявлении Достоевского 1878-1881 годов... мы не встретим указаний на то, что автор "Братьев Карамазовых" считал возможным решить проблему чисто административным путем. Приверженец монархии, он не находит ни единого слова одобрения для тех репрессий, к каким монархическая власть  прибегает в целях самосохранения.
В поединке революции с самодержавным государством он видит не столько противоборство наличных политических сил ("кто - кого"), сколько глубокую историческую драму. Ибо разрыв с народом характерен, по его мнению, не только для революционного подполья, но и для того, что этому подполью противостоит: для всей системы русской государственности. Власть столь же виновата в разрыве с народом, как и те, кто пытается эту власть разрушить. Истоки драмы едины.
Мысль о всеобщей вине (вине всего образованного общества) не оставляет Достоевского до последних его дней. Он записывает в "предсмертной" тетради: "Нигилизм явился у нас потому, что мы все нигилисты. Нас только испугала новая, оригинальная форма его проявления. (Все до единого Федоры Павловичи)"..." (И.Л. Волгин).

Интересно, но как же профетична мысль и вИдение Достоевского, именно после столетия (1881-1991 годы), именно, к тому 1991 году, когда рухнул СССР, Слово Достоевского о "всеобщей вине", в котором подразумевается и всеобщее ПОКАЯНИЕ, есть слово - русского Пророка. Но есть в мире силы, для которых слово Достоевского как огонь обжигает "темные душонки", ибо помыслы и дела их о России наполнены злобой и ненавистью. Вот в чем проблема. И, казалось бы, должно быть все наоборот, ибо либерализм, как и русский либерализм, должен облагодетельствовать народ, просветить общество, как говорит И.Гарин, чтобы изжить в нас самих "Сталиных", либерализм должен привести любое Общество к всеобщему благоденствию, к повороту к творческому самосовершенствованию Личности в каждом человеке. Казалось бы, так должно было быть, но на деле выходит совсем и вовсе не то, и не так. Ибо нужно углубиться в духовные истоки либерализма, углубившись в которые мы поймем, что основная идея либерализма, как идея свободы, обращающаяся во вседозволенность, есть прямой путь к уничтожению любого Общества, корни которого исходят из религиозной Традиции, источник которого в вере в Бога. Социализм и Атеизм, как порождения либерализма, который прикрывается научностью и гуманизмом, есть прямой путь к отрицанию Бога, а далее и к отрицанию человека. Достоевский это четко показал, показал духовную изнанку, что либерализм порождает как атеизм, так и социализм и коммунизм, ведущий к "светлому будущему Обществу", но только уже без Бога, а отрицание Бога ведет к отрицанию Личности в человеке, к отрицанию образа и подобия Божьего в человеке. Вот она! сокровенная цепочка, ниточка, что в "духовной изнанке" скрепляет либерализм с атеизмом и социализмом. Почему Достоевский против "либеральных отцов" 19-го века (как И.С. Тургенев), потому что они (отцы) воспитаны на атеистическом либерализме "просвещенного Запада", что просвещает людей к тому, КАК жить без Бога, ибо Бог, еще задолго до Фрейда было сказано, есть всего лишь иллюзия и порождение сознания по Фейербаху. Европейское просвещение, европейская цивилизация поклоняется человеческому рацио, как истине, взамен тому, что сказано Иисусом Христом: "Я есмь истина, путь и жизнь". Либерализм, атеизм и социализм неизбежно ведет к отрицанию Христа, к подмене образа Христа идолом научного "Рацио", которому все возможно и все дозволено. Но ведь, этот путь по которому до сих пор идет весь мир вслед за просвещением Европейским и есть путь к поклонению и к покорению антихриста, идола вседозволенности. И признаки того "падения людей" в современном мире в стремлении к "лучшей жизни" очевидно и очевидней уже некуда.
Достоевский один из тех, кто вопреки общему духовному течению жизни народов, встал на Путь, Вопрошая Очевидное: откуда я иду и куда?..
Но есть силы, которым невыгодно, чтобы народы, как Личности, ищущие путь к Богу, вопрошали самих себя, как "откуда и куда идем", ибо этим силам трудно будет управлять теми, у кого Есть Честь и Правда, и самоосознание своего Пути в единой жизни мировой истории... И чтобы не возникало вопросов, нужно разрушить самоосознание, как человека, так и общества, разрушить историческую Память, основанную на религиозной Традиции, разрушить творческие духовно-мыслительные начала, что порождают творческие идеи к саморазвитию и совершенствованию жизни разных наций в сплоченном всеединстве по имени - человечество; это нужно тем, кто стремится к абсолютной власти над миром, над человечеством, но как мы знаем из Евангелия уже давно известны истоки этих темных сил, которые из стремления к власти порождают всеобщее разрушение и погибель всему существующему...

Вот интересно, что Игорь Шафаревич еще в конце 20-го века предвосхитил то, что делает сегодня Игорь Гарин в своей публицистике. Но, с другой стороны, ведь, они почти одного поколения, "отцы шестидесятники", и потому, что говорил И.Шафаревич о либералах и русофобах, удивительно точно сегодня повторяет вслед Игорь Гарин только с позиции уже ярого русофоба. И.Гарин всего лишь продолжение уже проложенного другими русофобского пути, который стремится смести все со своего пути, что ему мешает. Интересно, а как же тогда либеральная полифония точек зрений и плюрализм. Полифония нужна лишь как ширма, "троянский конь", под которым спрятаны демоны-разбойники, но этих разбойников в либеральных обществах любят называть "борцами за свободу". И пока есть общие интересы, то "борцы" приветствуются, когда интересов нет, то либеральным обществом "борцы" цивилизовано устраняются за ненадобностью, как вещь, которая уже негодна. Таков циничный и лживый Евро-либерализм...

И вот, посмотрим, что пишет Игорь Шафаревич о Русофобии:
"Русофобия: десять лет спустя...
...Приведу для удобства читателя краткое резюме основных положений "Русофобии".
1. В нашей публицистике и литературе существует очень влиятельное течение, внушающее концепцию неполноценности и ущербности русской истории, культуры, народной психики: "Россия - рассадник тоталитаризма, у русских не было истории, русские всегда пресмыкаются перед сильной властью". Для обозначений этого течения и используется термин "русофобия". Оно смертельно опасно для русского народа, лишая его веры в свои силы.
2. Русофобия - идеология определенного общественного слоя, составляющего меньшинство и противопоставляющего себя остальному народу. Его идеология включает уверенность этого слоя в своем праве творить судьбу всего народа, которому отводится роль материала в руках мастера. Утверждается, что должна полностью игнорироваться историческая традиция и национальная точка зрения, надо строить нашу жизнь на основе норм западноевропейского, а особенно американского общества...
Русофобия сегодня...
...Другой автор и совсем без фактов, еще откровеннее: "Русский национальный характер выродился. Реанимировать его - значит вновь обречь страну на отставание". У третьего еще хуже: "Статус небытия всей российской жизни, в которой времени не существует". "Россия должна быть уничтожена. В том смысле, что чары должны быть развеяны, Она вроде и уничтожена, но Кащеево яйцо цело". И уже совсем срываясь: "Страна дураков... находится сейчас... в состоянии сволочного общества". Про русских: "Что же с ними делать?.. В герметизацию? В рассеивание по свету? в полное истребление? Ниодного правильного ответа". И на том спасибо!..   
Кажется, что существование русского народа является досадной, раздражающей неприятностью. Доходит до чего-то фантастического! В "Литературной газете" опубликовано письмо известного артиста Театра на Таганке В. Золотухина. Раньше эта газета написала об "омерзительном зрелище", в котором он участвовал, процитировав рядом некие слова "о чистоте крови" (произнесенные в месте, где Золотухин не был). Актер стал получать письма с обвинением в беспринципности, в том, что он - "враг еврейского народа". Такие же письма вывешивались в театре. За что? Оказывается, за то, что на 60-летнем юбилее Шукшина, у него на родине, Золотухин сказал - у нас есть живой Шукшин, живущие Астафьев, Распутин, Белов, и мы не дадим перегородить Катунь плотиной! Не было бы это напечатано, я бы не поверил!
Та или иная оценка России, русского народа всегда связана с оценкой его культуры, особенно литературы... (Прим. автора В.Г. - что и делает в своей статье Игорь Гарин "Русская идея в постмодернизме", для которого все средства хороши ради достижения своей гнусной и мерзкой цели, как профанации и клеветы на русскую историю, культуру, философию, русскую церковь и т.д.)...
...Например, "Прогулки с Пушкиным" Синявского я упомянул вскользь еще в моей старой работе, тогда это был небольшой скандал в эмигрантской среде... В статье об этих "Прогулках" Солженицын обратил внимание на признаки такого же "переосмысливания" Гоголя, Достоевского, Толстого, Лермонтова и высказал догадку: не закладывается ли здесь широкая концепция - как у России не было истории, так не было и литературы? И угадал!...
...Все настроение не ново - и в старой своей работе я приводил много таких примеров. Но сейчас оно уже тесно смыкается с реальностью. "Реторта рабства" - Россия - естественно, должна быть уничтожена, так чтобы, уж не поднялась. В первую мировую войну темный авантюрист Парвус-Гельфанд представил немецкому генштабу план бескровной победы над Россией. Он предлагал не скупясь финансировать революционеров (большевиков, левых эсеров) и любые группы националистов, чтобы вызвать социальную революцию и распад России на мелкие государства. План и начал успешно исполняться (Брестский мир), но помешало поражение Германии на Западе. Похожие идеи обсуждались и Гитлером. Но теперь такие планы разрабатываются и пропагандируются у нас. Разбить страну на части по числу народов, то есть на 100 частей, любой территории предоставить суверенитет "кто сколько переварит", как выражаются наши лидеры. Здесь уже речь идет не о тех или других территориальных изменениях, а о пресечении 1000-летней традиции: о конце истории России. И это логично: раз народ, создавший это государство, "раб", раз "Россия должна быть уничтожена", то такой конец - единственный разумных выход. (Прим. В.Г. - хочется добавить к мысли Шафаревича, как по замыслу "благодетелей человечества" и "просветителей светлого будущего")... Все возражения - это "имперское мышление", имперские амбиции". И вдохновленные такой идеологией, политики раздувают за спиной друг друга сепаратистские страсти как диверсанты, взрывающие дом в тылу врага. То, что 10 лет назад было идеологическим построением, теперь стало мощной, физической разрушающей силой...

...Но послушаем и другую точку зрения! Это написал Розанов в 1914 году, когда наш 74-летний эксперимент был еще в стадии подготовки: "Дело было вовсе не в "славянофильстве и западничестве". Это - цензурные и удобные термины, покрывающие далеко не столь невинное явление. Шло дело о нашем отечестве, которое целям рядом знаменитых писателей указывалось понимать как злейшего врага некоторого просвещения и культуры, и шло дело о христианстве и церкви, которые указывалось понимать как заслон мрака, темноты и невежества; заслон и - в существе своем - ошибку истории, суеверие, пережиток, то, чего нет (...).
Россия не содержит в себе никакого здорового и ценного звена. России собственно - нет, она - кажется. Это ужасный фантом, ужасный кошмар, который давит душу всех просвещенных людей. От этого кошмара мы бежим за границу, эмигрируем, и если соглашаемся оставить себя в России, то ради того, единственно, что находимся в полной уверенности, что скоро этого фантома не будет, и его рассеем мы, и для этого рассеяния остаемся на этом проклятом месте Восточной Европы. Народ наш есть только "средство", "материал", "вещество" для принятия в себя единой и универсальной и окончательной истины, каковая обобщенно именуется "Европейской цивилизацией". Никакой "русской цивилизации", никакой "русской культуры"... Но тут уж дальше не договаривалось, а начиналась истерика ругательств. Мысль о "русской цивилизации", "русской культуре" - сводила с ума, парализовала душу"..." (И.Р. Шафаревич / Сочинения в трех томах, 1994).

Интересно заметить, что с какой долей иронии Василий Розанов высмеивает русских либералов и, наверное, современного либерала и просветителя Игоря Гарина также сводит с ума одна только мысль о допустимости Бытия "русской цивилизации" и "русской Культуры" с её сердцевиной как "Русская Идея"... 

И вот теперь на десерт "ОТВЕТ Василия Розанова Игорю Гарину через столетие":

"...У нас нет совсем мечты своей родины.
И на голом месте выросла космополитическая мечтательность.

У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть.
У француза - "chere France", у англичан - "старая Англия". У немцев - "наш старый Фриц".
Только у прошедшего русскую гимназию и университет - "проклятая Россия".

Как же удивляться, что всякий русский с 16-ти лет пристает к партии "ниспровержения государственного строя"...

У нас слово "отечество" узнается одновременно со словом "проклятие".

Посмотрите названия журналов: "Тарантул", "Оса". Целое издательство - "Скорпион". Еще какое-то среднеазиатское насекомое (был журнал). "Шиповник".
И все "жалят" Россию. "Как бы и куда ей запустить яда".
Дивиться ли, что она взбесилась.

И вот простая "История русского нигилизма".

Жалит её немец. Жалит ее еврей. Жалит армянин, литовец. Разворачивая челюсти, лезет с насмешкой хохол.
И в середине всех, распоясавшись, "сам русский" ступил сапожищем на лицо бабушки-Родины. (за шашками с детьми)..." (В.В. Розанов "Опавшие листья", 1990).

Вот это! и Есть ПРОРОЧЕСТВО РОЗАНОВА, как и едино ПРОРОЧЕСТВО ДОСТОЕВСКОГО...

Сейчас я скажу то, что, наверное, еще никто не говорил и никто не ставил такое сопоставление... А именно, в текущем году (2013 года) исполнилось ровно столетие с момента опубликования "Опавших листьев" (1912-1913 г.), которые больше в России не публиковались, "заморозились" почти на столетие. Через 75 лет в 1990-м году книгу В.В. Розанова "Опавшие листья", вновь, публикуют. И как раз в тот переломный момент в исторической Судьбе России. Совпадение?..
"Опавшие листья", конечно, листья опали, но осталась Память о Небе России. Чем человек не маленький листочек в мировом вихре истории? Сопоставление - "Опавшие листья" как "опавшие люди" с Древа Жизни, человек как и листочек тоже умирает, НО... остается Память человеческая о Небе, о Вечном, о Душе, имя которой - Россия!.. Есть Пушкин, есть Достоевский, есть Розанов!.. Ох, сколько же вечности в "Осени" Пушкина и в "Опавших листьях" Розанова!..

               "Дни поздней осени бранят обыкновенно,
                Но мне она мила, читатель дорогой,
                Красою тихою, блистающей смиренно..."
                (А.С. Пушкин)

А вот теперь представьте, читатель дорогой, что если сопоставить образ "Осени" Пушкина с образом России!.. что мы тогда увИдим?

               "Дни поздней России бранят обыкновенно,
                Но мне она мила, читатель дорогой,
                Красою тихою, блистающей смиренно..."

Осень - это пора увядания, заката, последняя игра природы солнечных лучей, отраженных в листве деревьев, как и отраженных в душах листочков-человечиков. Но вслед за умиранием осени и наступлении "зимы", как помутнения образа Божьего в человеке, наступит Весна, и придет Апрель, которая как и Осень - "Красою тихою, блистающей смиренно"...
И вот - Россия - не есть ли эта Красота, как "Красою тихою, блистающей смиренно". Не есть ли Россия то, что сказано Достоевским - "Россия - новое слово" и "Мир спасется Красотою"...
И пусть "бранят обыкновенно" матушку-Россию, "но мне она мила" - "Красою тихою, блистающей смиренно"...

Ведь, это слово Поэта - Есть Слово Божье, вложенное в уста Поэта, слово о России!..

Но есть и другое сопоставление профетизма поэтов и писателей с образом насекомых... 

Что-то есть пророческое, увиденное художниками в насекомых!.. Если мы вспомним о тарантуле-паучке, что образ которого сопровождал Достоевского всю жизнь, начиная с каторжной бани до европейской гостиницы, той Pikollo bestia, что забежала в комнату под кровать маленькой дочки писателя... И далее либеральные журналы с названиями насекомых, на что обратил внимание проницательный Василий Розанов, те "насекомые-журналы" с соответствующими названиями, что "жалят" Россию со всех сторон в поисках: "как бы и куда ей запустить яду"... И вот последний образ Франца Кафки, что описал образ человека, превратившегося в насекомое в фантастической повести "Превращение"...

И вот профетизм Достоевского, Розанова и Кафки - как предупреждение и намек: а не превращаются ли люди в насекомое, в тарантулы, что пускают яда в нечто Живое и Родное, отравляя как свои души, так и единую Душу, именуемую - Древом Жизни... Вспомнят ли люди, некогда "опавшие листвой" о том потерянном Рае, что существовал в их интимной жизни, в их сокровенной Душе, что чувствовала и испытывала ощущение блаженства и единства с Богом???...

И вот Поэты возрождают в нас это забытое, потерянное чувство - Любви к Родине, Любви к Матери, Любви к России...

                "Но мне она мила, читатель дорогой,
                Красою тихою, блистающей смиренно..."
                (А.С. Пушкин) 
               
                "В наших глазах - звездная ночь.
                В наших глазах - потерянный Рай.
                В наших глазах - закрытая Дверь.
                Что тебе нужно? Выбирай!.."
                (В.Р. Цой)
 
                "Мама, мы все тяжело больны.
                Мама, я знаю, мы все сошли с ума..."
                (В.Р. Цой)
      
              (14 июня 2013 года)


                Три пророка-духовидца
                (Н.В.Гоголь, Ф.И.Тютчев, Ф.М.Достоевский)
                про
                страхи и ужасы России и Украины
                или
                ДЫМ и ПЛАМЯ в ДУШУ.

                "Оттуда вышел Он и пришел в Свое отечество;
                за Ним следовали ученики Его.
                Когда наступила суббота, Он начал учить в синагоге;
                и многие слышавшие с изумлением говорили:
                откуда у Него это? что за премудрость дана Ему,
                и как такие чудеса совершаются руками Его?
                Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии,
                Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его
                сестры? И соблазнялись о Нем.
                Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести,
                разве только в отечестве своем и у сродников и
                в доме своем.
                И не мог совершить там никакого чуда,
                только на немногих больных возложив руки,
                исцелил их.
                И дивился неверию их..."
                (от Марка 6:1-6)

                Два эпиграфа,
                что запечатлены Ф.М.Достоевским к роману "Бесы":

                "Хоть убей, следа не видно,
                Сбились мы, что делать нам?
                В поле бес нас водит, видно,
                Да кружит по сторонам.

                Сколько их, куда их гонят,
                Что так жалобно поют?
                Домового ли хоронят,
                Ведьму замуж выдают?"
                (А. Пушкин)

               "Тут на горе паслось большое стадо свиней, и
                они просили Его, чтобы позволил им войти в
                них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека,
                вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны
                в озеро и потонуло. Пастухи, увидя случившееся,
                побежали и рассказали в городе и по деревням.
                И вышли жители смотреть случившееся и, пришедши
                к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы,
                сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме,
                и УЖАСНУЛИСЬ. Видевшие же рассказали им, как
                исцелился бесновавшийся"
                (Евангелие от Луки. Гл. 8:32-36)

                "И просил Его весь народ Гадаринской окрестности
                удалиться от них, потому что они объяты были
                ВЕЛИКИМ СТРАХОМ..."
                (от Луки 8:37)

                (...и УЖАСНУЛИСЬ... ВЕЛИКИМ СТРАХОМ...")


                1.
         Информ-справка к проблематике - "страхи и ужасы России и Украины".

           "Он умер в Сергиевом Посаде близ Троице-Сергиевой лавры 23 января
         1919 года (по новому стилю это было 5 февраля). В Сергиев Посад
         Розанов с семьей переехал из Петрограда, после того как в сентябре
         1917 года его друг философ П.А.Флоренский подыскал им квартиру
         в доме священника Беляева...
         На дровнях, покрытых елочками, гроб, после отпевания в приходской
         церкви Михаила Архангела, отвезли на кладбище Черниговского скита;
         похоронили Розанова рядом с могилой К.Н.Леонтьева (1831-1891),
         близкого по духу ему человека, с которым он много переписывался в
         последний год жизни Леонтьева. В 1923 году кладбище при Черниговском
         ските было срыто и, несмотря на официальную охранительную грамоту
         от Реставрационных мастерских Москвы, могилы К.Н.Леонтьева и В.В.
         Розанова уничтожены. Черный гранитный памятник Леонтьеву разбит в
         куски, а крест на могиле Розанова сожжен. На нем была надпись,
         выбранная из Псалтири П.А.Флоренским: "Праведны и истинны пути
         Твои, Господи!"..."
                (А.Н.Николюкин "В.В.Розанов и его миросозерцание").

        "...1928 год — летом его ссылают в Нижний Новгород, в том же году, по хлопотам Е. П. Пешковой, возвращают из ссылки. Имеет возможность эмигрировать в Прагу, но решает остаться в России. В начале 1930-х годов против него развязывается кампания в советской прессе со статьями погромного и доносительского характера...
 26 февраля 1933 года последовал арест и через 5 месяцев, 26 июля, — осуждение на 10 лет заключения. Под давлением оговорил академика Н.Лузина (Дело Лузина). Выслан по этапу в восточно-сибирский лагерь «Свободный», куда он прибыл 1 декабря 1933 года. Флоренского определили работать в научно-исследовательском отделе управления БАМЛАГа...
 10 февраля 1934 года он был направлен в Сковородино на опытную мерзлотную станцию. Здесь Флоренский проводил исследования, которые впоследствии легли в основу книги его сотрудников Н. И. Быкова и П. Н. Каптерева «Вечная мерзлота и строительство на ней» (1940)...
Соловки.
17 августа 1934 года Флоренский был помещён в изолятор лагеря «Свободный», а 1 сентября 1934 года отправлен со спецконвоем в Соловецкий лагерь особого назначения...
 15 ноября 1934 года он начал работать на Соловецком лагерном заводе йодной промышленности, где занимался проблемой добычи йода и агар-агара из морских водорослей и сделал более десяти запатентованных научных открытий...
 25 ноября 1937 года особой тройкой НКВД Ленинградской области он был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян[14][15][16]...
 Похоронен в общей могиле убитых НКВД под Ленинградом. Сообщённая родственникам официальная дата кончины — 15 декабря 1943 года — вымышлена..."
                (Википедия // Электр-й ресурс).

Как говорится, помолчим "без комментариев", но...
только вот хочется задать Вопрос "человеколюбивым" "благодетелям человечества" и всякого рода "гуманистам" либерального и всяческого революционного толка: сколько было этих "общих могил убитых", сколько страданий и смертей беззвестных, сколько разрушено было Храмов ради "величайшего гуманизма" и "человеколюбия Бесов", внутренние очретания которых, однажды, открылись провидцам - Гоголю и Достоевскому???

                2.
        "Русские писатели адресовали слово христианской надежды и свободы,
         главным образом, современникам-верующим в России; их советы остались
         не услышанными и сочтены за юродство. Судьба России в 20 веке была бы
         совершенно иной, если бы тогдашние правители страны вняли бы
         пророческому ГОЛОСУ великих христианских мыслителей. В наши дни
         судьба всей христианской цивилизации в крайней опасности..."
        (Н.М.Зернов "Три русских пророка. Будущее христианской цивилизации").

Каков этот ПРОРОЧЕСКИЙ ГОЛОС христианских мыслителей?..

В знаменитой для многих (читателей, почитателей, исследователей; "для многих", но почему-то вот эти "многие" так старательно игнорируют или умалчивают о "сокровище" Гоголя) книге Гоголя как "Выбранные места из переписки с друзьями" (1847) есть одно скромнейшее и чрезвычайно интереснейшее письмо писателя к одной корреспондентке, которое называется "Страхи и ужасы России".
Рассмотрим "выбранные места" из книги Гоголя:

"XXVI
     СТРАХИ И УЖАСЫ РОССИИ
     (Письмо к графине .........ой)
(Комментарии:
"Адресовано графине Л.К.Вьельгорской. Это письмо, запрещенное цензурой, впервые было опубликовано в издании Ф.В.Чижова.
Глава представляет собой ответ на несохранившееся письмо Вьельгорской. Гоголь упомянул о нем в письме от 22 октября 1846 г.: "Что ж, моя старшая графиня ... после вашего длинного письма, исполненного гнева на современный порядок вещей (за которое потом вас побраню) вдруг затихнули и отдыхаете на лаврах?" (Т. 13, с. 115). Долгое время живя за границей и сравнивая русскую жизнь с европейской, Вьельгорские острее ощутили экономическую и социальную нестабильность первой. Однако с точки зрения Гоголя, как раз во внешне обустроенной западной жизни наиболее явно обнаружился процесс разрушения духовных основ существования человека. Поэтому можно предположить, что гоголевская статья полемична по отношению к письму его корреспондентки" (С.О.Шведова. Комментарии).

  ...На ваше длинное письмо, которое вы  писали  с  таким  страхом,  которое
просили сей же час истребить после прочтения и на которое  отвечать  просили
не иначе, как через верные руки, а отнюдь не по почте, я отвечаю  не  только
не по секрету, но, как вы видите, в печатной  книге,  которую,  может  быть,
прочтет половина грамотной России. Побудило меня к тому то, что, может быть,
мое письмо послужит в то же время ответом и прочим,  которые,  подобно  вам,
смущаются теми же страхами. То, что вы мне объявляете по секрету,  есть  еще
не более как одна часть всего дела; а вот если бы я вам рассказал то, что  я
знаю (а знаю я, без всякого сомнения, далеко еще не все), тогда  бы,  точно,
помутились ваши мысли и вы сами подумали бы, как бы убежать  из  России.  Но
куды бежать? вот вопрос. Европе пришлось еще трудней, нежели России. Разница
в том, что там никто еще этого  вполне  не  видит:  все,  не  выключая  даже
государственных людей, пребывает покуда на  верхушке  верхних  сведений,  то
есть пребывает в том заколдованном круге познаний, который нанесен журналами
в виде скороспелых выводов,  опрометчивых  показаний,  выставленных,  сквозь
лживые призмы всяких партий, вовсе  не  в  том  свете,  в  каком  они  есть.
Погодите,  скоро  поднимутся  снизу  такие  крики,  именно  в  тех  с   виду
благоустроенных государствах, которых наружным блеском мы  так  восхищаемся,
стремясь от них все перенимать и приспособлять к себе, что закружится голова
у самых тех знаменитых государственных людей, которыми вы так  любовались  в
палатах и камерах. В Европе завариваются теперь повсюду такие сумятицы*, что
не поможет никакое человеческое средство, когда они вскроются, и перед  ними
будет ничтожная вещь те страхи, которые  вам  видятся  теперь  в  России.  В
России еще брезжит свет, есть еще пути и дороги к спасенью,  и  слава  Богу,
что эти страхи наступили теперь, а не позже. Ваши слова: "Все падают  духом,
как бы в ожиданье чего-то неизбежного", равно как и  слова:  "Каждый  думает
только о спасении личных выгод, о сохранении собственной пользы,  точно  как
на поле сражения после потерянной битвы  всякий  думает  только  о  спасении
жизни:  saure  gui  peut*,  действительно  справедливы;   так   оно   теперь
действительно есть; так быть должно: так повелел Бог, чтобы оно  было.  Всяк
должен подумать теперь о себе,  именно  о  своем  собственном  спасении.  Но
настал другой род спасенья. Не бежать на корабле из земли своей, спасая свое
презренное земное  имущество,  но,  спасая  свою  душу,  не  выходя  вон  из
государства,  должен  всяк  из  нас  спасать  себя  самого  в  самом  сердце
государства. На корабле своей должности и службы должен теперь всяк  из  нас
выноситься из омута, глядя на кормщика небесного. Кто даже и  не  в  службе,
тот должен теперь же вступить на службу и ухватиться за свою должность,  как
утопающий хватается за доску, без чего не спастись никому. Служить же теперь
должен из нас всяк не так, как бы служил он в прежней России,  но  в  другом
небесном государстве, главой которого уже сам Христос, а потому и  все  свои
отношения ко власти ли, высшей над нами, к людям  ли,  равным  и  кружащимся
вокруг нас, к тем ли, которые нас ниже  и  находятся  под  нами,  должны  мы
выполнить так, как повелел Христос, а не кто  другой.  И  уж  нечего  теперь
глядеть на какие-нибудь щелчки, которые стали бы наноситься от кого бы то ни
было, нашему честолюбью или самолюбью, - нужно помнить только то,  что  ради
Христа взята должность, а потому должна быть и выполнена  так,  как  повелел
Христос, а не кто другой. Только одним этим средством и может  всяк  из  нас
теперь спастись. И плохо будет тому, кто об  этом  не  помыслит  теперь  же.
Помутится ум его, омрачатся мысли, и не найдет он угла,  куды  сокрыться  от
своих страхов. Вспомните Египетские тьмы, которые с такой силой передал царь
Соломон, когда господи, желая  наказать  одних,  наслал  на  них  неведомые,
непонятные страхи. Слепая ночь обняла их  вдруг  среди  бела  дня;  со  всех
сторон уставились на них ужасающие образы; дряхлые страшилища  с  печальными
лицами стали неотразимо в глазах их; без  железных  цепей  сковала  их  всех
боязнь и  лишила  всего,  все  чувства,  все  побуждения,  все  силы  в  них
погибнули, кроме одного страха.  И  произошло  это  только  в  тех,  которых
наказал господь. Другие в то же время не видали никаких ужасов; для них  был
день и свет.

     *спасайся, кто может (франц.).

     Смотрите же, чтобы не случилось с  вами  чего-нибудь  подобного.  Лучше
молитесь и просите Бога о том, чтобы вразумил вас, как  быть  вам  на  вашем
собственном месте и на нем исполнить все, сообразно с законом  Христа.  Дело
идет теперь не на шутку. Прежде  чем  приходить  в  смущенье  от  окружающих
беспорядков, недурно заглянуть всякому  из  нас  в  свою  собственную  душу.
Загляните также и вы в свою. Бог весть, может быть,  там  увидите  такой  же
беспорядок, за который браните других; может быть, там обитает растрепанный,
неопрятный гнев, способный всякую минуту овладеть вашею  душою,  на  радость
врагу Христа; может быть, там поселилась малодушная  способность  падать  на
всяком шагу в уныние - жалкая дочь безверья в  Бога;  может  быть,  там  еще
таится  тщеславное  желанье  гоняться  за  тем,  что  блестит  и  пользуется
известностью светской; может быть, там обитает гордость  лучшими  свойствами
своей души, способная превратить в ничто все добро, какое имеем. Бог  весть,
что может быть в душе нашей. Лучше в несколько раз больше смутиться от того,
что внутри нас самих, нежели от того, что вне и вокруг нас. Что же  касается
до страхов и ужасов в России, то  они  не  без  пользы:  посреди  их  многие
воспитались таким  воспитаньем,  которого  не  дадут  никакие  школы.  Самая
затруднительность обстоятельств, предоставивши новые извороты уму, разбудила
дремавшие способности многих, и в то время, когда на одних концах России еще
доплясывают польку и доигрывают преферанс,  уже  незримо  образовываются  на
разных поприщах истинные мудрецы жизненного дела. Еще пройдет десяток лет, и
вы увидите, что Европа приедет к нам не за покупкой пеньки  и  сала,  но  за
покупкой мудрости, которой не продают больше на европейских рынках. Я бы вам
назвал многих таких, которые составят когда-нибудь красоту земли  русской  и
принесут ей вековечное добро; но к чести вашего пола я должен  сказать,  что
женщин еще больше. Целое жемчужное ожерелье их хранит моя память.  Все  они,
начиная с ваших дочерей, которые так живо  напомнили  мне,  во  сколько  раз
родство по душе выше всякого кровного  родства  (дай  бог,  чтобы  наилучшая
сестра с такой готовностью исполняла  просьбу  своего  брата,  с  какой  они
исполняли малейшее желание души моей),- начиная с них и  продолжая  теми,  о
которых вы едва слышали, и оканчивая теми, о которых вы, может  быть,  и  не
услышите никогда, но которые совершеннее всех тех, о коих  вы  слышали.  Все
они  не  похожи  одна  на  другую,  и  каждая  есть  сама  по  себе  явленье
необыкновенное. Только одна Россия могла  произвести  подобное  разнообразие
характеров. И только в нынешнее время трудных обстоятельств, расслабленья  и
развращенья   общего,   повсеместной   ничтожности   общества,   могли   они
образоваться. Но всех перевысила одна, которую я и  в  глаза  не  знаю  и  о
которой до меня достигнул только один темный  рассказ.  Не  думал  я,  чтобы
могло существовать на земле подобное совершенство. Произвести такое умное  и
великодушное дело, и произвести его так, как умела сделать она; сделать так,
чтобы отклонить от себя и подозренье в ее собственном  участии  и  разложить
весь подвиг на других таким образом, что  эти  другие  стали  хвастаться  ею
сделанным делом, как бы собственным своим, в полной уверенности, что они его
сделали. Так умно обдумать уже вперед, как убежать от известности, тогда как
само дело уже необходимо должно бы кричать о себе и обнаружить ее! Успеть  в
этом и остаться в неизвестности! Нет, подобной мудрости еще не встречал я ни
в ком из нашей братьи мужеска пола. И передо мною показались  в  эту  минуту
бледными все женские идеалы, создаваемые  поэтами:  они  то  же  перед  этой
истиной,  что  бред  воображенья  перед  полным  разумом.  Жалки  мне  также
показались в эту минуту  все  те  женщины,  которые  гонятся  за  блистающей
известностью! И где же явилось такое чудо? В незаметном захолустье России, в
то  время  именно,  когда  стало  трудней  изворачиваться  человеку,   когда
запутались обстоятельства всех и  наступили  пугающие  вас  страхи  и  ужасы
России. (1846)..."
 
(Комментарии:
- В Европе завариваются теперь повсюду такие сумятицы* -
"...На протяжении 1830-1840-х г.г. Европу буквально сотрясали революционные толчки: июльская революция 1830г., лионские восстания 1831-1834г.г., февральская революция 1848 г. во Франции; чартистское движение, восстание горняков в южном Уэльсе 1839 г., подавление всеобщей забастовки трудящихся правительством в Англии; освободительное движение против австрийского влияния и буржуазная революция 1848-1849 гг. в Италии; гражданская война в Испании (1830-1840 гг.); народное восстание 1846-1847 гг. в Португалии. Буржуазные революции в том или ином виде произошли также в Швейцарии, Бельгии (1830 г.) и Германии (1848-1849)..." (С.О.Шведова. Комментарии). 
           (Н.В.Гоголь "Выбранные места из переписки с друзьями" (1847)).

Буквально на следующий год после опубликования книги Гоголя "Выбранные места..." (в 1847 г.)  Ф.И.Тютчев пишет очерк "Россия и революция". И если мы внимательно всмотримся в слово мыслителей, то увидим, что кАк провиденциально то слово, что ими выражено, вглядываясь в существование Событий сквозь времена.

В середине 19 века Ф.И.Тютчев в очерке "Россия и революция" (от 12 апреля 1848 г.) провидчески пишет:

"Прежде всего Россия - христианская держава, а русский народ является христианским не только вследствие православия своих верований, но и благодаря чему-то еще более задушевному. Он является таковым благодаря той способности к самоотречению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы. Революция же прежде всего - враг христианства. Антихристианский дух есть душа Революции, ее сущностное, отличительное свойство. Ее последовательно оьновляемые формы и лозунги, даже насилия и преступления - все это частности и случайные подробности. А оживляет ее именно антихристианское начало, дающее ей также (нельзя не признать) столь грозную власть над миром...
Человечечское я, желающее зависеть лишь от самого себя, не признающее и не принимающее другого закона, кроме собственного волеизъявления, одним словом, человеческое я, заменяющее собой Бога, конечно же, не является чем-то новым среди людей; новым становится самовластие человеческого я, возведенное в политическое и общественное право и стремящееся с его помощью овладеть обществом. Это новшество и получило в 1789 году имя Французской революции.
С того времени Революция во всех своих метаморфозах сохранила верность собственной природе, и, видимо, никогда еще не ощущала себя столь сокровенно антихристианской, как в настоящую минуту, присвоив христианский лозунг: братство. Тем самым можно даже предположить, что она приближается к своему апогею. В самом деле, не подумает ли каждый, кто услышит наивно богохульственные разглагольствования, ставшие как бы официальным языком нашей эпохи, что новая Французская республика явилась миру, дабы исполнить евангельский закон? Ведь именно подобное призвание торжественно приписали себе созданные ею силы, правда с одной поправкой, которую Революция приберегла для себя, - дух смирения и самоотвержения, составляющий основу христианства, она стремится заменить духом гордости и превозношения, свободное добровольное милосердие - принудительной благотворительностью, а взамен проповедуемого и принимаемого во имя Бога братства пытается установить братство, навязанное страхом перед господином народом. За исключением отмеченных отличий, ее господство на самом деле обещает стать Царством Христа..."
            (Ф.И.Тютчев "Россия и революция").

И видению Федора Тютчева, как исторических метаморфоз в христианской цивилизации, есть подтверждение из архивно-литературоведческих данных, запечатленных в книге "Последний год Достоевского" автора Игоря Волгина:

"...И таковые «последние вопросы» возникают, благодаря свидетельствам и интерпретациям современников Достоевского, запечатленных в исследовании Игоря Волгина в параграфе под названием «Парадоксы графа де Воллана»:

«…граф де Воллан пишет в своих «Очерках прошлого»: «Он фурьерист», – сказал про него Суворин. И совершенно правильно. Пускай внимательно прочтут его творения и убедятся, что он радикальнее Щедрина… Люди, которые начитаются Достоевского, начнут требовать коренного исправления социального строя и не удовольствуются буржуазным парламентаризмом. Они поставят вопрос ребром, чтобы не было бедности».
Итак, современник Достоевского и безусловный поклонник его таланта полагает, что автор «Бесов» радикальнее самого Салтыкова-Щедрина (не говоря уже об участниках тургеневского обеда!). Мнение достаточно парадоксальное, тем более что де Воллан толкует о «коренном исправлении социального строя», иначе – о полном пересоздании общественных отношений.
Де Воллан передаёт слова Достоевского о том, что «он когда-то был за петрашевцев, но давно излечился и от души ненавидит всех революционеров». Допустим, что эти слова действительно были произнесены собеседником графа. Однако отношения Достоевского с русской революцией неизмеримо сложнее его собственных самооценок.
То, о чём предпочли бы умолчать многие единомышленники де Воллана, вдруг выговаривается им самим с поразительной откровенностью. «В случае революции, – пишет граф, – Достоевский будет играть большую роль».
Что же имеет в виду автор этого поистине ошеломляющего заявления?.. Подразумевается совсем иное: центральная роль Достоевского в той предполагаемой нравственной ситуации, которую может создать русская революция.
Он – человек экстремы, человек последних вопросов – и, конечно, он будет «выброшен» социальной катастрофой на историческую авансцену. Волею судеб он (или его создания) должен очутиться в горниле раскаленных общественных страстей.
В первую очередь имеется в виду его исключительный духовный авторитет.
«Он овладел молодыми умами, – продолжает де Воллан, – он говорит сердцу человека, возвышает вас, его проповедь страданий как нельзя более подходит к общему настроению молодежи. Щедрин – это наш Вольтер, а Достоевский – Руссо, и влияние его скажется через двадцать, тридцать лет».
Прогноз чрезвычайно знаменательный, равно как и сопоставление Достоевского с Руссо – в плане исторического кануна. Но позволительно спросить о другом.
Почему именно «проповедь страданий», то есть как раз то, в чем обычно принято упрекать Достоевского, так «подходит к общему настроению молодежи»? Не потому ли, что она, эта проповедь, отвечает тайной, неодолимой и неизбывной потребности – «жертвовать собой за правду, – тому, что Достоевский определял, если вспомнить, как «национальную черту поколения»?
Страдание воспринимается его молодыми читателями не только как средство личной нравственной гигиены, но и как общественный долг.
Вспомним: «Его бы казнили».
«…Учение Достоевского, – заключает де Воллан, – так же революционно, как и учение Христа,  несмотря на то, что в нём воздается кесарю – кесарево»…» (И.Л. Волгин, с. 151-152, 2010).
 
Вот, именно, заключение графа де Воллана выдает всю поверхностность его, казалось бы «парадоксальной», интерпретации творческого пути и смысла творчества Достоевского. Ибо, еще раз повторю, что весь вопрос и состоит в самом вопросе Достоевского, как «ЧТО считать за Правду?», и в том, «каково подлинное учение и каков смысл учения Достоевского, тем более учения Христа, когда говорится о «революционности» учения? Именно, в каком смысле понимать эту «революционность» учения Достоевского и, тем более, «революционность» учения Христа?..
 
Если исходить из точки зрения графа де Воллана на творчество Достоевского, то тогда весь профетический смысл творчества Достоевского сводится на нет. Ибо если «Достоевский есть фурьерист» и «русский социалист» по признанию Суворина и вслед за ним графа де Воллана и если Достоевский в своем творчестве выражает лишь чаяния своего времени и своей эпохи, то тогда «грош цена» его профетическому вИдению. Ибо художник тогда является лишь выразителем социальной действительности своего времени, который не способен в своем творческом прозрении выйти за пределы социальных явлений данной эпохи. Если учение Достоевского сводится всего лишь к «революционности» социальной, то весь его профетический смысл творчества профанируется, т.е. сводится к низшему оцениванию. Так, по-моему, точка зрения де Воллана не то что «знаменательная», но по существу поверхностная, как и сопоставление Достоевского с Руссо, ибо это лишь умаляет смысл творчества Достоевского. Если уж говорить о сопоставлении образа Достоевского с французским гением, так вернее всего сопоставить Достоевского с гением Декарта и Паскаля, именно, в интерпретации творчества французских мыслителей Борисом Вышеславцевым...
Вот где и в чём «роковой узёл» «проклятых вопросов», кульминация всемирно-исторической драмы, подлинного трагизма жизни в мире людей, когда люди совершают выбор в сторону «революции социальной» в пользу «террориста-зелота» Вараввы и желают распять Иисуса Христа, несущего им Благую Весть о Царстве Небесном, Весть, как «творческую революцию Духа»… Вот, выбор людей в мире сем: как выбор не «революции Духа», побеждающей «жало смерти» (ап. Павел), а выбор за «социальные революции», за «зелотов-террористов», распространяющих смерть, как чуму (роман «Чума» А.Камю), в мире людей…
      
Конечно, уже и в 19-20-м веке многие «гуманисты» говорили о революционном характере земного пути Иисуса Христа, сводя учение Христа к социалистическим учениям и понимая проповеднический путь Христа как путь революционера, а Его проповедь, как проповедь социальной революции. Но ведь это же есть профанация, т.е. сведение ценностей на понижение, это же есть искажение и извращение учения Христа, не так ли? Опять же, если и возможно применить такой термин, как «революция», к учению Христа, то лишь четко эксплицируя его, как «революцию Духа», но такую, которая не отрицает, не устраняет прошлое, а исполняет Закон. Ибо сам Иисус говорил, что Он пришел не нарушить, а исполнить Закон… Вот в чем глубочайшее духовное понимание ценностей, в чем различие понимания нравственных порядков и категориальных ценностей… Высшее не отрицает низшее, но возводит его до высших ценностей, ибо тогда так осуществляется аксиома сублимации и аксиома воплощения (по Б.П. Вышеславцеву)…

А вот такой еще вопрос-сравнение: чем, по каким нравственным критериям, террористы разных веков, вплоть до нашего времени, отличаются от христианских мучеников, распятых на кресте? Где и в чем подлинные мученики за правду, а где лживые «благодетели человечества»??? Вот! где поверяются «вопросы Достоевского», как по слову самого Федора Михайловича:
«Жертвовать собою и всем для правды – вот национальная черта поколения. Благослови его Бог и пошли ему понимание правды. Ибо весь вопрос в том и состоит, Что считать за правду»…

Вот! «вопросы Достоевского», которые глобальны-актуальны и для современного поколения начала 21-го века, как «ЧТО считать за Правду?»!.."
            (В.Г. "Триумф и Голгофа творчества Достоевского").

Спустя двадцать лет после опубликования книги Гоголя "Выбранные места..." и очерка Тютчева "Россия и революция", Достоевский задумывает и пишет роман "Бесы", как роман не политический на повестку злобы дня, но прежде и первично роман мистический и метафизический, в котором раскрывается суть метафизики русской революции, но не только русской, но и всяческой революции. Если мы сопоставим роман "Бесы" Достоевского с очерком Тютчева "Россия и революция" и письмом Гоголя "Страхи и ужасы России", то чтО тогда нам откроется, какова тайна революций?..

Рассмотрим некоторые детали из романа Достоевского "Бесы":

В романе "Бесы" Достоевского есть довольно-таки интереснейшая сцена, как полемика между Степаном Трофимовичем и Шатовым. Необходимо заметить, что сия полемика в романе Достоевского поставлена не в середине и не в конце романа, а в самом начале романа (можно предположить, что здесь, своего рода, отблеск и продолжение полемики между Белинским и Гоголем, а касательно самого романа, то здесь положена идеологическая и мировоззренческая завязка в романе). Так в окончании первой главы романа "Бесы" мы узнаем нечто интересное о самом Степане Трофимовиче и о его знакомом, как Шатов:

"...Одно время в городе передавали о нас, что кружок наш рассадник вольнодумства, разврата и безбожия; да и всегда крепился этот слух. А между тем у нас была одна самая невинная, милая, вполне русская веселенькая либеральная болтовня. "Высший либерализм" и "высший либерал", то есть либерал без всякой цели, возможны только в одной России. Спепану Трофимовичу, как и всякому остроумному человеку, необходим был слушатель, и, кроме того, необходимо было сознание о том, что он исполняет высший долг пропаганды идей. А наконец, надобно же было с кем-нибудь выпить шампанского и обменяться за вином известного сорта веселенькими мыслями о России и "русском духе", о Боге вообще и о "русском Боге" в особенности; повторить в сотый раз всем известные и всеми натверженные русские скандалезные анекдотцы... Папе давным-давно предсказали мы роль простого митрополита в объединенной Италии и были совершенно убеждены, что весь этот тысячелетний вопрос, в наш век гуманности, промышленности и железных дорог, одно только плевое дело. Но ведь "высший русский либерализм" иначе и не относится к делу. Степан Трофимович говаривал иногда об искусстве, и весьма хорошо, но несколько отвлеченно...
...Он высказал пред нами несколько замечательных мыслей о характере русского человека вообще и русского мужичка в особенности.
- Мы, как торопливые люди, слишком поспешили с нашими мужичками, ..., мы их ввели в моду, и целый отдел литературы, несколько лет сряду, носился с ними как с новооткрытою драгоценностью. Мы надевали лавровые венки на вшивые головы. Русская деревня, за всю тысячу лет, дала нам лишь одного комаринского. Замечательный русский поэт, не лишенный притом остроумия, увидев в первый раз на сцене великую Рашель, воскликнул в восторге: "Не променяю Рашель на мужика!" Я готов пойти дальше: я и всех русских мужичков отдам в обмен за одну Рашель. Пора взглянуть трезвее и не смешивать нашего родного сиволапого дегтя с "букетом императрицы" (фр.)...
...Года через три, как известно, заговорили о национальности и зародилось "общественное мнение". Степан Трофимович очень смеялся.
- Друзья мои, - учил он нас, - наша национальность, если и в самом деле "зародилась", как они там теперь уверяют в газетах, - то сидит еще в школе, в немецкой какой-нибудь петершуле... За учителя-немца хвалю; но вероятнее всего, что ничего не случилось и ничего такого не зародилось, а идет всё как прежде шло, то есть под покровительством Божиим. По-моему, и довольно бы для России, "для нашей святой Руси" (фр.). Притом же все эти всеславянства и национальности - всё это слишком старо, чтобы быть новым. Национальность, если хотите, никогда и не являлась у нас иначе как в виде клубной барской затеи, и вдобавок еще московской... Всё от нашей барской, милой, образованной, прихотливой праздности! Мы своим трудом жить не умеем. И что они там развозились теперь с каким-то "зародившимся" у нас общественным мнением, - так вдруг, ни с того ни с сего, с неба соскочило? Неужто не понимают, что для приобретения мнения первее всего надобен труд, собственный труд, собственный почин в деле, собственная практика!.. А так как мы никогда не будем трудиться, то и мнение иметь за нас будут те, кто вместо нас до сих пор работал, то есть всё та же Европа, всё те же немцы - двухсотлетние учителя наши. К тому же Россия есть слишком великое недоразумение, чтобы нам одним его разрешить, без немцев и без труда...
...Увы! мы только поддакивали. Мы аплодировали учителю нашему, да с каким еще жаром! А что, господа, не раздается ли и теперь, подчас сплошь да рядом, такого же "милого", "умного", "либерального" старого русского вздора? (Прим. В.Г. - здесь, судя по всему, голос самого автора, голос и вопрошание самого Достоевского)...
...В Бога учитель наш веровал. "Не понимаю, почему меня все здесь выставляют безбожником? - говаривал он иногда, - я в Бога верую, "но надо различать" (фр.), я верую, как в существо, себя лишь во мне сознающее. Не могу же я веровать, как моя Настасья (служанка) или как какой-нибудь барин, верующий "на всякий случай", - или как наш милый Шатов, - впрочем, нет, Шатов не в счет, Шатов верует насильно, как московский славянофил. Что же касается до христианства, то, при всем моем искреннем к нему уважении, я - не христианин. Я скорее древний язычник, как великий Гёте или как древний грек. И одно уже то, что христианство не поняло женщину, - что так великолепно развила Жорж Занд в одном из своих гениальных романов. Насчет же поклонений, постов и всего прочего, то не понимаю, кому какое до меня дело? Как бы ни хлопотали здесь наши доносчики, а иезуитом я быть не желаю. В сорок седьмом году Белинский, будучи за границей, послал к Гоголю известное свое письмо и в нем горячо укорял того, что тот верует "в какого-то Бога". "Между нами говоря" (фр.), ничего не могу вообразить себе комичнее того мгновения, когда Гоголь (тогдашний Гоголь) прочел это выражение и... всё письмо! Но, откинув смешное, и так как я все-таки с сущностию дела согласен, то скажу и укажу: вот были люди! Сумели же они любить свой народ, сумели же пострадать за него, сумели же пожертвовать для него всем и сумели же в то же время не сходиться с ним, когда надо, не потворствовать ему в известных понятиях. Не мог же в самом деле Белинский искать спасения в постном масле или в редьке с горохом!.."
 Но тут вступался Шатов.
 - Никогда эти ваши люди не любили народа, не страдали за него и ничем для него не пожертвовали, как бы ни воображали это сами, себе в утеху! - угрюмо проворчал он, потупившись и нетерпеливо повернувшись на стуле.
 - Это они-то не любили народа! - завопил Степан Трофимович. - О, как они любили Россию!
 - Ни России, ни народа! - завопил и Шатов, сверкая глазами. - Нельзя любить то, чего не знаешь, а они ничего в русском народе не смыслили! Все они, и вы вместе с ними, просмотрели русский народ сквозь пальцы, а Белинский особенно; уж из того самого письма его к Гоголю это видно. Белинский, точь-в-точь как Крылова Любопытный, не приметил слона в кунсткамере, а всё внимание свое устремил на французских социальных букашек; так и покончил на них. А ведь он еще, пожалуй, всех вас умнее был! Вы мало того что просмотрели народ, - вы с омерзительным презрением к нему относились, уж по тому одному, что под народом вы воображали себе один только французский народ, да и то одних парижан, и стыдились, что русский народ не таков. И это голая правда! А у кого нет народа, у того нет и Бога! Знайте наверно, что все те, которые перестают понимать свой народ и теряют с ним свои связи, тотчас же, по мере того, теряют и веру отеческую, становятся или атеистами, или равнодушными. Верно говорю! Это факт, который оправдается. Вот почему и вы все и мы все теперь - или гнусные атеисты, или равнодушная, развратная дрянь, и ничего больше! И вы тоже, Степан Трофимович, я вас нисколько не исключаю, даже на ваш счет и говорил, знайте это!.." (Ф.М. Достоевский / роман "Бесы").

Поразительно, но, ведь, здесь заключена идеологическая и мировоззренческая завязка не только к роману "Бесы", но и, если внимательно присмотреться, завязка всего исторического спора, вековой полемики уже около и вокруг Белинского и Гоголя, как вековой полемики между западниками и славянофилами. Но не всё так просто, как кажется с первого взгляда как будто пред нами стоит проблема выбора между черным и белым, ибо многие западники сами же были горячими патриотами (тот же Чаадаев и Белинский), а некоторые славянофилы по своему образовательному духу были что ни есть "западниками", которые не менее, чем не более, западников критиковали общественный строй и общественные порядки в Государстве Российском. Поэтому не будем однозначными и однолобыми в оценках и в постижении человека.
 Но уже из данного отрывка романа "Бесы", как, своего рода, вступление к полемику между Белинским и Гоголем, явно очерчивается проблематика в постановке вопросов: что считать за истинный патриотизм, что считать за истинную Любовь к Богу, к человеку, к народу своему, к Отечеству, к России, как целому духовному-культурному Миру, наконец, исходя из вопроса Достоевского (что в не опубликованном предисловии к роману "Бесы"), ЧТО СЧИТАТЬ ЗА ПРАВДУ?..

И вот еще два ключевых момента в романе "Бесы" как в главе восьмой под названием "Иван-Царевич" и в отдельной главе "У Тихона":

"...Ставрогин встал со стула, мигом вскочил и Верховенский и машинально стал спиною к дверям, как бы загораживая выход. Николай Всеволодович уже сделал жест, чтоб оттолкнуть его от двери и выйти, но вдруг остановился.
   -- Я вам Шатова не уступлю, -- сказал он. Петр Степанович вздрогнул; оба глядели друг на друга.
   -- Я вам давеча сказал, для чего вам Шатова кровь нужна, -- засверкал глазами Ставрогин. -- Вы этою мазью ваши кучки слепить хотите. Сейчас вы отлично выгнали Шатова: вы слишком знали, что он не сказал бы: "не донесу", а солгать пред вами почел бы низостью. Но я-то, я-то для чего вам теперь понадобился? Вы ко мне пристаете почти что с заграницы. То, чем вы это объясняли мне до сих пор, один только бред. Меж тем вы клоните, чтоб я, отдав полторы тысячи Лебядкину, дал тем случай Федьке его зарезать. Я знаю, у вас мысль, что мне хочется зарезать заодно и жену. Связав меня преступлением, вы конечно думаете получить надо мною власть, ведь так? Для чего вам власть? На кой чорт я вам понадобился? Раз навсегда рассмотрите ближе: ваш ли я человек, и оставьте меня в покое.
   -- К вам Федька сам приходил? -- одышливо проговорил Верховенский.
   -- Да, он приходил; его цена тоже полторы тысячи... Да вот он сам подтвердит, вон стоит... -- протянул руку Ставрогин.
   Петр Степанович быстро обернулся. На пороге, из темноты, выступила новая фигура -- Федька, в полушубке, но без шапки, как дома. Он стоял и посмеивался, скаля свои ровные белые зубы. Черные с желтым отливом глаза его осторожно шмыгали по комнате, наблюдая господ. Он чего-то не понимал; его очевидно сейчас привел Кириллов, и к нему-то обращался его вопросительный взгляд; стоял он на пороге, но переходить в комнату не хотел.
   -- Он здесь у вас припасен, вероятно, чтобы слышать наш торг или видеть даже деньги в руках, ведь так? -- спросил Ставрогин и, не дожидаясь ответа, пошел вон из дому. Верховенский нагнал его у ворот почти в сумасшествии.
   -- Стой! Ни шагу! -- крикнул он, хватая его за локоть. Ставрогин рванул руку, но не вырвал. Бешенство охватило им: схватив Верховенского за волосы левою рукой, он бросил его изо всей силы об-земь и вышел в ворота. Но он не прошел еще тридцати шагов, как тот опять нагнал его.
   -- Помиримтесь, помиримтесь, -- прошептал он ему судорожным шепотом.
   Николай Всеволодович вскинул плечами, но не остановился и не оборотился.
   -- Слушайте, я вам завтра же приведу Лизавету Николаевну, хотите? Нет? Что же вы не отвечаете? Скажите, чего вы хотите, я сделаю. Слушайте: я вам отдам Шатова, хотите?
   -- Стало быть, правда, что вы его убить положили? -- вскричал Николай Всеволодович.
   -- Ну зачем вам Шатов? Зачем? -- задыхающейся скороговоркой продолжал исступленный, поминутно забегая вперед и хватаясь за локоть Ставрогина, вероятно и не замечая того. -- Слушайте: я вам отдам его, помиримтесь. Ваш счет велик, но... помиримтесь!
   Ставрогин взглянул на него наконец и был поражен. Это был не тот взгляд, не тот голос как всегда или как сейчас там в комнате; он видел почти другое лицо. Интонация голоса была не та: Верховенский молил, упрашивал. Это был еще неопомнившийся человек, у которого отнимают или уже отняли самую драгоценную вещь.
   -- Да что с вами? -- вскричал Ставрогин. Тот не ответил, но бежал за ним и глядел на него прежним умоляющим, но в то же время и непреклонным взглядом.
   -- Помиримтесь! -- прошептал он еще раз. -- Слушайте, у меня в сапоге, как у Федьки, нож припасен, но я с вами помирюсь.
   -- Да на что я вам наконец, чорт! -- вскричал в решительном гневе и изумлении Ставрогин. -- Тайна что ль тут какая? Что я вам за талисман достался?
   -- Слушайте, мы сделаем смуту, -- бормотал тот быстро и почти как в бреду. -- Вы не верите, что мы сделаем смуту? Мы сделаем такую смуту, что все поедет с основ. Кармазинов прав, что не за что ухватиться. Кармазинов очень умен. Всего только десять таких же кучек по России, и я неуловим.
   -- Это таких же все дураков, -- нехотя вырвалось у Ставрогина.
   -- О, будьте поглупее, Ставрогин, будьте поглупее сами! Знаете, вы вовсе ведь не так и умны, чтобы вам этого желать: вы боитесь, вы не верите, вас пугают размеры. И почему они дураки? Они не такие дураки; нынче у всякого ум не свой. Нынче ужасно мало особливых умов. Виргинский это человек чистейший, чище таких как мы в десять раз; ну и пусть его впрочем. Липутин мошенник, но я у него одну точку знаю. Нет мошенника, у которого бы не было своей точки. Один Лямшин безо всякой точки, зато у меня в руках. Еще несколько таких кучек, и у меня повсеместно паспорты и деньги, хотя бы это? Хотя бы это одно? И сохранные места, и пусть ищут. Одну кучку вырвут, а на другой сядут. Мы пустим смуту... Неужто вы не верите, что нас двоих совершенно достаточно?
   -- Возьмите Шигалева, а меня бросьте в покое...
   -- Шигалев гениальный человек! Знаете ли, что это гений в роде Фурье; но смелеет Фурье, но сильнее Фурье; я им займусь. Он выдумал "равенство"!
   "С ним лихорадка, и он бредит; с ним что-то случилось очень особенное", посмотрел на него еще раз Ставрогин. Оба шли не останавливаясь.
   -- У него хорошо в тетради, -- продолжал Верховенский, -- у него шпионство. У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами. Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза. Шекспир побивается каменьями, вот Шигалевщина! Рабы должны быть равны: Без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство, и вот Шигалевщина! Ха-ха-ха, вам странно? Я за Шигалевщину!
   Ставрогин старался ускорить шаг и добраться поскорее домой. "Если этот человек пьян, то где же он успел напиться", приходило ему на ум. "Неужели коньяк?"
   -- Слушайте, Ставрогин: горы сравнять -- хорошая мысль, не смешная. Я за Шигалева! Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает, послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство. "Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не надо ничего другого" -- вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое, вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность, но раз в тридцать лет Шигалев пускает и судорогу, и все вдруг начинают поедать друг друга, до известной черты, единственно чтобы не было скучно. Скука есть ощущение аристократическое; в Шигалевщине не будет желаний. Желание и страдание для нас, а для рабов Шигалевщина.
   -- Себя вы исключаете? -- сорвалось опять у Ставрогина.
   -- И вас. Знаете ли, я думал отдать мир папе. Пусть он выйдет пеш и бос и покажется черни: "Вот, дескать, до чего меня довели!" и все повалит за ним, даже войско. Папа вверху, мы кругом, а под нами Шигалевщина. Надо только, чтобы с папой Internationale согласилась; так и будет. А старикашка согласится мигом. Да другого ему и выхода нет, вот помяните мое слово, ха-ха-ха, глупо? говорите, глупо или нет?
   -- Довольно, -- пробормотал Ставрогин с досадой.
   -- Довольно! Слушайте, я бросил папу! К чорту Шигалевщину! К чорту папу! Нужно злобу дня, а не Шигалевщину, потому что Шигалевщина ювелирская вещь. Это идеал, это в будущем. Шигалев ювелир и глуп, как всякий филантроп. Нужна черная работа, а Шигалев презирает черную работу. Слушайте: папа будет на западе, а у нас, у нас будете вы!
   -- Отстаньте от меня, пьяный человек! -- пробормотал Ставрогин и ускорил шаг.
   -- Ставрогин, вы красавец! -- вскричал Петр Степанович почти в упоении, -- знаете ли, что вы красавец! В вас всего дороже то, что вы иногда про это не знаете. О, я вас изучил! Я на вас часто сбоку, из угла гляжу! В вас даже есть простодушие и наивность, знаете ли вы это? Еще есть, есть! Вы должно быть страдаете, и страдаете искренно, от того простодушия. Я люблю красоту. Я нигилист, но люблю красоту. Разве нигилисты красоту не любят? Они только идолов не любят, ну, а я люблю идола! Вы мой идол! Вы никого не оскорбляете, и вас все ненавидят; вы смотрите всем ровней, и вас все боятся, это хорошо. К вам никто не подойдет вас потрепать по плечу. Вы ужасный аристократ. Аристократ, когда идет в демократию, обаятелен! Вам ничего не значит пожертвовать жизнью и своею и чужою. Вы именно таков, какого надо. Мне, мне именно такого надо как вы. Я никого, кроме вас не знаю. Вы предводитель, вы солнце, а я ваш червяк...
   Он вдруг поцеловал у него руку. Холод прошел по спине Ставрогина, и он в испуге вырвал свою руку. Они остановились.
   -- Помешанный! -- прошептал Ставрогин.
   -- Может и брежу, может и брежу! -- подхватил тот скороговоркой, -- но я выдумал первый шаг. Никогда Шигалеву не выдумать первый шаг. Много Шигалевых! Но один, один только человек в России изобрел первый шаг и знает, как его сделать. Этот человек я. Что вы глядите на меня? Мне вы, вы надобны, без вас я нуль. Без вас я муха, идея в стклянке, Колумб без Америки.
   Ставрогин стоял и пристально глядел в его безумные глаза.
   -- Слушайте, мы сначала пустим смуту, -- торопился ужасно Верховенский, поминутно схватывая Ставрогина за левый рукав. -- Я уже вам говорил: мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны? Наши не те только, которые режут и жгут, да делают классические выстрелы или кусаются. Такие только мешают. Я без дисциплины ничего не понимаю. Я ведь мошенник, а не социалист, ха-ха! Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают! С другой стороны, послушание школьников и дурачков достигло высшей черты; у наставников раздавлен пузырь с желчью; везде тщеславие размеров непомерных, аппетит зверский, неслыханный... Знаете ли, знаете ли, сколько мы одними готовыми идейками возьмем? Я поехал -- свирепствовал тезис Littre, что преступление есть помешательство; приезжаю -- и уже преступление не помешательство, а именно здравый-то смысл и есть, почти долг, по крайней мере благородный протест. "Ну как развитому убийце не убить, если ему денег надо!" Но это лишь ягодки. Русский бог уже спасовал пред "дешевкой". Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты, а на судах: "двести розог, или тащи ведро". О, дайте, дайте, взрасти поколению. Жаль только, что некогда ждать, а то пусть бы они еще попьянее стали! Ах как жаль, что нет пролетариев! Но будут, будут, к этому идет...
   -- Жаль тоже, что мы поглупели, -- пробормотал Ставрогин и двинулся прежнею дорогой.
   -- Слушайте, я сам видел ребенка шести лет, который вел домой пьяную мать, а та его ругала скверными словами. Вы думаете я этому рад? Когда в наши руки попадет, мы пожалуй и вылечим... если потребуется, мы на сорок лет в пустыню выгоним... Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь -- вот чего надо! А тут еще "свеженькой кровушки", чтоб попривык. Чего вы смеетесь? Я себе не противоречу. Я только филантропам и Шигалевщине противоречу, а не себе. Я мошенник, а не социалист. Ха-ха-ха! Жаль только, что времени мало. Я Кармазинову обещал в мае начать, а к Покрову кончить. Скоро? Ха, ха! Знаете ли, что я вам скажу, Ставрогин: в русском народе до сих пор не было цинизма, хоть он и ругался скверными словами. Знаете ли, что этот раб крепостной больше себя уважал, чем Кармазинов себя? Его драли, а он своих богов отстоял, а Кармазинов не отстоял.
   -- Ну, Верховенский, я в первый раз слушаю вас и слушаю с изумлением, -- промолвил Николай Всеволодович, -- вы, стало быть, и впрямь не социалист, а какой-нибудь политический... честолюбец?
   -- Мошенник, мошенник. Вас заботит, кто я такой? Я вам скажу сейчас, кто я такой, к тому и веду. Не даром же я у вас руку поцеловал. Но надо, чтоб и народ уверовал, что мы знаем, чего хотим, а что те только "машут дубиной и бьют по своим". Эх кабы время! Одна беда -- времени нет. Мы провозгласим разрушение... почему, почему, опять-таки, эта идейка так обаятельна! Но надо, надо косточки поразмять. Мы пустим пожары... Мы пустим легенды... Тут каждая шелудивая "кучка" пригодится. Я вам в этих же самых кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут, да еще за честь благодарны останутся. Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал... Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам... Ну-с, тут-та мы и пустим... Кого?
   -- Кого?
   -- Ивана-царевича.
   -- Кого-о?
   -- Ивана-царевича; вас, вас!
   Ставрогин подумал с минуту.
   -- Самозванца? -- вдруг спросил он, в глубоком удивлении смотря на исступленного. -- Э! так вот наконец ваш план.
   -- Мы скажем, что он "скрывается", -- тихо, каким-то любовным шепотом проговорил Верховенский, в самом деле как будто пьяный. -- Знаете ли вы, что значит это словцо: "он скрывается"? Но он явится, явится. Мы пустим легенду получше чем у скопцов. Он есть, но никто не видал его. О, какую легенду можно пустить! А главное -- новая сила идет. А ее-то и надо, по ней-то и плачут. Ну, что в социализме: старые силы разрушил, а новых не внес. А тут сила, да еще какая, неслыханная! Нам ведь только на раз рычаг, чтобы землю поднять. Все подымется!
   -- Так это вы серьезно на меня рассчитывали? -- усмехнулся злобно Ставрогин.
   -- Чего вы смеетесь, и так злобно? Не пугайте меня. Я теперь как ребенок, меня можно до смерти испугать одною вот такою улыбкой. Слушайте, я вас никому не покажу, никому: так надо. Он есть, но никто не видал его, он скрывается. А знаете, что можно даже и показать, из ста тысяч одному например. И пойдет по всей земле: "видели, видели". И Ивана Филипповича бога-саваофа видели, как он в колеснице на небо вознесся пред людьми, "собственными" глазами видели. А вы не Иван Филиппович; вы красавец, гордый как бог, ничего для себя не ищущий, с ореолом жертвы, "скрывающийся". Главное, легенду! Вы их победите, взглянете и победите. Новую правду несет и "скрывается". А тут мы два-три соломоновских приговора пустим. Кучки-то, пятерки-то -- газет не надо! Если из десяти тысяч одну только просьбу удовлетворить, то все пойдут с просьбами. В каждой волости каждый мужик будет знать, что есть, дескать, где-то такое дупло, куда просьбы опускать указано. И застонет стоном земля: "новый правый закон идет", и взволнуется море, и рухнет балаган, и тогда подумаем, как бы поставить строение каменное. В первый раз! Строить мы будем, мы, одни мы
   -- Неистовство! -- проговорил Ставрогин.
   -- Почему, почему вы не хотите? Боитесь? Ведь я потому и схватился за вас, что вы ничего не боитесь. Неразумно, что ли? Да ведь я пока еще Колумб без Америки; разве Колумб без Америки разумен?
   Ставрогин молчал. Меж тем пришли к самому дому и остановились у подъезда.
   -- Слушайте, -- наклонился к его уху Верховенский: -- я вам без денег; я кончу завтра с Марьей Тимофеевной... без денег, и завтра же приведу к вам Лизу. Хотите Лизу, завтра же?
   "Что он вправду помешался?" улыбнулся Ставрогин. Двери крыльца отворились.
   -- Ставрогин, наша Америка? -- схватил в последний раз его за руку Верховенский.
   -- Зачем? -- серьезно и строго проговорил Николай Всеволодович.
   -- Охоты нет, так я и знал! -- вскричал тот в порыве неистовой злобы. -- Врете вы, дрянной, блудливый, изломанный барченок, не верю, аппетит у вас волчий... Поймите же, что ваш счет теперь слишком велик, и не могу же я от вас отказаться! Нет на земле иного как вы! Я вас с заграницы выдумал; выдумал на вас же глядя. Если бы не глядел я на вас из угла, не пришло бы мне ничего в голову!..
   Ставрогин не отвечая пошел вверх по лестнице.
   -- Ставрогин! -- крикнул ему вслед Верховенский, -- даю вам день... ну два... ну три; больше трех не могу, а там -- ваш ответ!.." (Ф.И.Достоевский / "Бесы").

Примечательно вопрошание Петра Верховенского к Ставрогину, как: "- Ставрогин, наша Америка?..".

Поразительно, что роман Достоевского актуален и современен, если мы реплику младшего Верховенского введем в контекст современности, современных Событий в Украине, как и в России.
Например так:
 
"...Ставрогин, наша Америка и наш ЕвроМайдан?.."

Не правда ли, актуально чрезвычайно, если эту реплику младшего Верховенского еще воспринять как пропаганду либералов, кричащую на всю страну  и на весь эфир по всем известному радио "Эхо Москвы"?!..

Как и вот это, чрезвычайно!.. 

«Вот уже с час лежит он с открытыми глазами, почти не шевелясь, словно боясь вспугнуть то странное состояние, которое пришло вдруг сейчас; будто открывалась ему в эти мгновения тайна, превосходящая ум человеческий, и показалось – то, что происходит сейчас с ним, происходит со всем миром: близко время его, «при дверех». Словно забежала в мир какая-то Piccola bestia, и все, словно укушенные проклятым насекомым, перестают понимать друг друга. Начало зла – в отсутствии предания, высшей идеи, без которой нет ни человека, ни семьи, ни общества, ни нации, ни понимания между ними, хотя идей хоть отбавляй, и все сваливаются на человечество как камни, и что ни идея, то – разрушительная…
Он, кажется, снова пророчествует… Впрочем, что ж, – быть русским писателем и не пророчествовать?
Его всегда мучительно волновал этот вопрос: существует ли пророчество, то есть существует ли в человеке способность пророческая как естественная способность, заключающаяся в самой его природе? Современная наука, столь много трактующая о человеке и даже уже решившая много вопросов окончательно, как сама она полагает, кажется, никогда еще не занималась вопросом о способности пророчества в человеке. Потому что заниматься таким вопросом, даже только ставить его, в наш век недостаточно либерально и может скомпрометировать серьезного человека…
Как слово западает в человека и какими путями приходит к нему?..» (Ю.И. Селезнев, с. 434, 1990).

«…Катастрофические эпохи – Достоевский постоянно носил в себе это ощущение, – эпохи Клеопатр и Неронов, времена вседозволенности и крушения нравственных оснований общества, эти же эпохи становились и временами пророков и подвижников, мучеников новой просветляющей идеи, – вот из таких-то идеологов апокалипсического 19-го века и его герой духа, князь Мышкин, явившийся в самый фантастический город, Петербург, объявить людям открывшуюся ему истину: «Красотою мир спасется».
И пошла гулять о нем молва – разве и самому Достоевскому не случилось слышать о себе того же рода мнений – чудак, юродивый, дурачок, пентюх, идиот… Ну как же не идиот? «Красота спасет мир!»…» (Ю.И. Селезнев, с. 386, 1990).

Образ Пушкина, образ творчества Поэта и идея «красоты», как сквозь образы творчества. Но причем здесь, казалось бы, Пушкин?..

«Русский народ уж какую сотню лет живет по мудрости: «Бог терпел и нам велел». Что ж, для рабства разве велел, не для подвига? Чтобы силы впустую по пути не растратить… И Пушкин, гений наш, о том же помышлял:
                Владыка дней моих! дух праздности унылой, 
                Любоначалия, змеи сокрытой сей,
                И празднословия не дай душе моей.
                Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
                Да брат мой от меня не примет осужденья,
                И дух смирения, терпения, любви
                И целомудрия мне в сердце оживи… 
…Достоевский в который раз перечитывал «Египетские ночи».
Его давно уже буквально выводило из себя одно странное обстоятельство: критики до сих пор силятся не понимать Пушкина и даже в этой леденящей душу картине двухтысячелетней давности, пророчествующей о будущем, – а может быть, как знать, уже и о нашем сегодняшнем настоящем – видеть не более как поэтически пикантную вольность, нечто маркиз-де-садовское…
Да, в «Египетских ночах» изображен лишь «момент римской жизни и только один момент, но так, чтоб произвести им наиполнейшее духовное впечатление, чтоб по этому моменту, по этому уголку предугадывалась бы и становилась понятной вся картина…» Вся картина тогдашней жизни. Он всегда чувствовал, – здесь, именно здесь то, что он называл пушкинскими пророчествами и указаниями. 
Зачем нужна была египетская царица русскому Пушкину? «Что ему Гекуба, что он Гекубе?..» Не затем же, чтоб позабавить читателей сюжетом о вызове, брошенном женщиной: кто купит её тело ценой жизни? Жизнь, вся жизнь за одну ночь страсти – зачем? О прошлом ли только думал поэт или виделось ему нечто предупреждающее в этой древней легенде? Ведь подобные сюжеты могли родиться лишь в обществе, «под которым уже давно пошатнулись его основания», когда уже «утрачена всякая вера, надежда, мысль тускнеет и исчезает: божественный огонь оставил её; общество совратилось и в холодном отчаянии предчувствует перед собой бездну и готово в неё обрушится. Жизнь задыхается без цели. В будущем нет ничего; надо попробовать всего у настоящего, надо наполнить жизнь одним насущным. Всё уходит в тело… и чтоб пополнить недостающие высшие духовные впечатления, раздражают свои нервы, свое тело всем, что только способно возбудить чувствительность. Самые чудовищные уклонения, самые ненормальные явления становятся мало-помалу обыкновенными. Даже чувство самосохранения исчезает…»…
Всё так или почти так же, как и в наше больное время, а не сегодня, так уж завтра точно будет так же; тут аналогия, тут напоминание, предупреждение о наступающем крахе: как и две тысячи лет назад грядут времена великих потрясений, сомнений и отрицаний, ибо дворянская наша античность уже позади, от нее остались только красивые формы, но нет уже руководящей идеи; впереди же – варварство буржуа, рвущегося к своему золотому корыту. Старые идеалы презираемы и побиваемы, новые несут лишь идею всеобщего поедания слабых сильными, бедных богатыми; хаос и разрушение… Существует реально одно настоящее без высших духовных потребностей.
Собственно, что такое Клеопатра? Прекрасное тело без души, КРАСОТА БЕЗ ДУХА; «в прекрасном теле её кроется душа мрачно-фантастического, страшного гада: это душа ПАУКА…». Это образ и символ мира на самом краю бездны, пророчество о его гибели.
От всей картины «холодеет тело, замирает дух… и вам становится понятно, к каким людям приходил тогда наш божественный искупитель. Вам понятно становится и слово: искупитель…
И странно была бы устроена душа наша, если б вся эта картина произвела бы только одно впечатление насчет клубнички!..»
Достоевский почти физически, как бы на себе самом ощущал зародыши начинающегося «химического распада» общества. Нужно что-то делать. И у него нет иного оружия, кроме слова, и он обязан сказать его, это воскрешающее мир слово: пути ясны, да очи слепы…
…Умные люди, передовые умы, а Пушкина никак не уразумеют! – огорчался Достоевский. Пушкинского пути не видят и видеть не хотят – вот что прискорбно и чревато для умственной и нравственной нашей-то самостоятельности…» (Ю.И. Селезнев, с. 161-254, 1990).

«Ставрогин придет на исповедь к старцу Тихону (прообразом ему Достоевский выбрал давно чтимого им иерарха 18-го века Тихона Задонского), придет, конечно, не для искренней исповеди, после которой он мог бы искупить вину свою подвижничеством. Нет, вина его неискупима, он сам это прекрасно знает, - пойдет он, чтобы искусить "святого подвижника" (сюжет, конечно, неновый в мировой литературе, но Достоевский рассчитывал и здесь сказать свое слово). Пусть Тихон поверит, будто Премудрый Змий, Паук в человеческий рост, тоже может духовно переродиться. Ну а уж если и сам "святой" поверит, стало быть, узда в челюстях народов - не предсказание уже, но свершившаяся реальность...
Но не поверит старец в искренность такой «исповеди», и уйдет князь от него, шипя в холодной злобе: «Проклятый психолог!» А ведь тот только и скажет ему одну, загадочную, но, видно, понятную Ставрогину фразу: «Некрасивость убьет». И покинет Россию Ставрогин, чтобы уехать в Швейцарию, потом повесится от бессильной злобы; видит Великий Змий далеко вперед - не будет ему места на Земле, ибо уже разгадана тайна его, и дело только во времени.
Достоевский верил в читателя, верил, что идея «Бесов», «Некрасивость убьет», сопоставится в сознании людей с «Красота спасет мир» князя Мышкина из «Идиота»…» (Ю.И. Селезнев, с. 416, 1990).

"Премудрый Змий, Паук в человеческий рост в образе Ивана-царевича, зло в обличье красоты - вот верховенщина, вот суть его "мудрости соломоновской".
Бесы нигилистического всеразрушительства во имя строительства мифического "каменного строения" будущего вовлекают в свое вихревое кружение и культуру: Достоевский специально ввел в роман "знаменитого писателя" Кармазинова, проповедующего бесперспективность России. Находясь до сих пор под дурным впечатлением от тургеневского "Дыма", Федор Михайлович решил даже наделить Кармазинова некоторыми чертами характера Ивана Сергеевича. Постепенно начинала обнажаться в романе и бесовская сущность высшей государственной бюрократии: для губернского города, в котором объявились "бесы", кто же, как не губернатор, высший "царь и бог"? Правда, его бесовство особого рода - оно в его полной бессмысленности, в полнейшей неспособности мыслить именно государственно..." (Ю.И.Селезнев, с.414, 1990).

И вот тут, нужно подчеркнуть и развернуть несколько замечательных образов, как по Василию Розанову, для того, чтобы понять суть "К истории русского нигилизма", как духовных истоков и устремлений русского нигилизма.

                3.
                К истории русского нигилизма
                или
                ДЫМ и ПЛАМЯ в ДУШУ.

Обратите внимание на мельчайшие малозаметные детали, на которые всегда обращал внимание писатель и мыслитель Василий Розанов, как те детали, что подчеркнуты Юрием Селезневым к роману "Бесы" и чтО запечатлены в комментариях к книге Гоголя "Выбранные места...".

Например:
"«И если б дело было в самом романе. А то ведь чуть не в глаза признаются: нападки на «Бесов», в которых находят клевету на все русское прогрессивное общество и из которых фельетонисты и пародисты сделали для себя чуть не козла отпущения – в большей мере все-таки повод. А главная причина травли автора «Бесов» не в самих «Бесах», а в том, что он «продал» свое имя и свой талант реакционному «Гражданину». Между тем после прихода в него Достоевского журнал быстро попал в реестр неблагонадежных – пошли по инстанциям бумаги о «предосудительном направлении», посыпались цензурные предупреждения о закрытии «Гражда-нина», да и многие публикации в нем, теперешнем, действительно трудно было без предвзятости отнести к официозу.
Вокруг имени Достоевского взвихрились чуть ли уже не постоянные эпитеты: «отступник», «изменник», «маньяк». Рассказывали, что многие специально ходят в Академию художеств, где выставлен его портрет, написанный Перовым, чтобы убедить себя и других в том, что на нем изображен сумасшедший. Правда, некоторые и возражали: мол, скорее уж мыслителем и пророком глядится на портрете писатель. Ну да сумасшедший, пророк ли – для большинства не все ли равно?» (Ю.И. Селезнев, с. 419, 1990).

Обратите внимание!.. После опубликования романа "Бесы" в 1872 году в самом романе некоторые "находят клевету на все русское прогрессивное общество"... Мне особенно интересно вот это словосочетание, как "прогрессивное общество", наверное, которое увидело-учуяло все-таки свой образ в романе "Бесы".

И вот чрезвычайно важно обратить внимание на мельчайшие детали, чтО роман Достоевского "Бесы" в 1870-х годах воспринимается "прогрессивным обществом" России в штыки и чтО (обратите внимание!) глава из книги Гоголя "Страхи и ужасы России" в 1847 году, что "это письмо" было ЗАПРЕЩЕНО ЦЕНЗУРОЙ. Однако, "дальновидная" наша ЦЕНЗУРА в России?..
Почему тАк и чтО здесь что-то не так, кто "мутит воду" в российском обществе?..

И Василий Розанов в начале 20-го века обращает внимание на все эти мельчайшие детали из скрытного и одновременно обыденного существования в России.

И вот здесь уместно вспомнить психологическое вИдение Василия Розанова, как и Достоевского, по вопросу: "К истории русского нигилизма".
Вот, что пишет В.В. Розанов в книге "Опавшие листья" (1912-13 гг.):

"К силе - все пристает, с силою (в союзе с нею) - все безопасно: и вот история нигилизма или, точнее, нигилистов в России.
Стоит сравнить тусклую, загнанную, "где-то в уголку" жизнь Страхова, у которого не было иногда щепотки чая, чтобы заварить его пришедшему приятелю, - с шумной, широкой, могущественной жизнью Чернышевского и Добролюбова, которые почти "не удостаивали разговором" самого Тургенева; стоит сравнить убогую жизнь Достоевского в позорном Кузнечном переулке, ..., - с жизнью женатого на еврейке-миллионерке Стасюлевича, в собственном каменном доме на Галерной улице, где помещалась и "оппозиционная редакция" "Вестника Европы"; стоит сравнить жалкую полужизнь, - жизнь как несчастье и горе, - Кон. Леонтьева и Гилярова-Платонова - с жизнью литературного магната Благосветлова ("Дело") и, наконец, - жизнь Пантелеева, в палаццо которого собралось "Герценовское общество" (1910-11г.) с его более чем сотнею гостей-членов, с жизнью "Василия Васильевича", с Ге и Ивановым за чашкой чаю, - чтобы понять, что нигилисты и отрицатели России давно догадались, где "раки зимуют", и побежали к золоту, побежали к чужому сытому столу,побежали к дорогим винам, побежали везде с торопливостью неимущего - к имущему. Нигилизм давно лижет пятки у богатого - вот в чем дело; нигилизм есть прихлебатель у знатного - вот в чем тоже дело...
Об этом неумытом нигилисте Благосветлове я как-то услышал у Суворина рассказ, чуть ли не его самого, что в кабинет его вела дверь из черного дерева с золотой инкрустацией, перед которою стоял слуга-негр, и вообще все "как у графов и князей"; это ж не квартирка бедного Рцы с его Ольгой Ивановной "кое в чем". 
Вот этих "мелочей" наша доверчивая и наивная провинция не знает, их узнаешь, только приехав в Петербург, и узнав - дивишься великим дивом..." (В.В. Розанов).

"К истории русского нигилизма"...
В.В. Розанов об оппозиции и про русский нигилизм (Это написано ровно сто лет назад!):

"...Гимназистом я удивлялся, как правительство, заботящееся о культуре и цивилизации, может допустить существование такого гнусно-отрицательного журнала, где стоном стояла ругань на все существующее, и мне казалось - его издают какие-то пьяные семинаристы, "не окончившие курса", которые пишут свои статьи при сальных огарках, после чего напиваются пьяны и спят на общих кроватях со своими "курсистками": но "черные двери с негром" мне и нам всем в Нижнем и в голову не приходили... Тогда бы мы повернули дело иначе. "Нигилизм" нам представлялся "отчаянным студенчеством", вот, пожалуй, "вповалку" с курсистками: но все - "отлично", все - "душа в душу" с народом, с простотой, с бедностью. "Грум" (негр) в голову не приходил. Мы входили "в нигилизм" и "в атеизм" как в страдание и бедность, как в смертельную и мучительную борьбу против всего сытого и торжествующего, против всего сидящего за "пиршеством жизни", против всего "давящего на народ", и вот "на нас, бедных студентов"; а в самом нижнем ярусе - и нас, задавленных гимназистов. Я прямо остолбенел от удивления, когда приехав в Петербург, вдруг увидел, что "и Тертий Иванович в оппозиции", а его любимчик, имевший 2000 "аренды" (неотъемлемая по смерть награда ежегодная по распоряжению Государя), выражается весьма и весьма сочувственно о взрывчатых коробочках: тут у меня ум закружился, тут встал ДЫМ и ПЛАМЯ в ДУШУ. "Ах, так вот ГДЕ оппозиция: с орденом Александра Невского и Белого Орла, с тысячами в кармане, с семгой целыми рыбами за столом". - "Это совсем другое дело". Потом знакомство со Страховым, который читал "как по-русски" на 5-ти языках и как специалист и виртуоз знал биологию, математику и механику, знал философию и был утонченным критиком и которому в журналистике некуда было, кроме плохо платившего "Русского Вестника", пристроить статейку...
Я понял, что в России "быть в оппозиции" - значит любить и уважать Государя, что "быть бунтовшиком" в России - значит пойти и отстоять обедню, и, наконец, "поступить как Стенька Разин" - это дать в морду Михайловскому с его "2-мя именинами" (смеющийся рассказ Перцова). Я понял, что "Русские Ведомости" - это и есть служебный департамент, "все повышающий в чинах"... Тогда-то я понял, ГДЕ оппозиция; что значит быть "с униженными и оскорбленными", что значит быть с "бедными людьми". Я понял, где корыто и где свиньи, и где - терновый венец, и гвозди, и мука.
Потом эта идиотическая цензура, как кислотой выедающая "православие, самодержавие и народность" из книг; непропуск моей статьи "О монархии", в параллель с покровительством социал-демократическим "Делу", "Русскому богатству". Я вдруг опомнился и понял, что идет в России "кутеж и обман", что в ней встала левая "опричнина", завладевшая всею Россиею и плещущая купоросом в лицо каждому, кто не примкнет "к оппозиции с семгой", к "оппозиции с шампанским", к "оппозиции с Кутлером на 6-ти тысячной пенсии"...
И пошел в ту тихую, бессильную, может быть, в самом деле имеющую быть затоптанную оппозицию, которая состоит в:
1) помолиться,
2) встать рано и работать.
(15 сентября 1912 г.)..." (В.В. Розанов "Опавшие листья").

Вот это!..
"...Я вдруг опомнился и понял, что идет в России "кутеж и обман", что в ней встала левая "опричнина", завладевшая всею Россиею и плещущая купоросом в лицо каждому, кто не примкнет "к оппозиции с семгой", к "оппозиции с шампанским", к "оппозиции с Кутлером на 6-ти тысячной пенсии..." (В.В.Розанов).

В уникальной книге Игоря Волгина "Последний год Достоевского" в параграфе "Отцы и дети" автор пишет:
"..."От статей, печатающихся во всех газетах... об убийстве Мезенцова, мне делается тошно! - пишет Достоевскому редактор "Гражданина" В.Ф. Пуцыкович в августе 1878 года. - ...Я понял все статьи так: если Вы хотите, чтобы мы помогали Вам, т.е. правительству... то дайте русскому народу... конституцию!!! Вот голос печати".
Далее Пуцыкович - с еще большим негодованием - передает Достоевскому слова "одного проректора университета": А в сущности хорошо, что его (Мезенцова) укокошили, - по крайней мере это будет хорошим предостережением нашим отупевшим абсолютистам-монархистам".
В своем письме Пуцыкович довольно точно фиксирует отношение либеральных кругов к убийству "сонного тигра", как называли начальника 3 Отделения. Достоевский возмущен откликами прессы не меньше редактора "Гражданина": он называет их "верхом глупости". Но для него гораздо важнее другое.
"Это всё статьи либеральных отцов, не согласных с увлечениями своих нигилистов-детей, которые дальше их пошли", - отвечает он Пуцыковичу. Обозначена коллизия "Бесов": Степан Трофимович - Петр Верховенский.
Это давняя и излюбленная идея Достоевского. И он не устает внушать её своему корреспонденту: "Если будете писать о нигилистах русских, то, ради Бога, не столько браните их, сколько отцов их. Эту мысль проводите, ибо корень нигилизма не только в отцах, но отцы-то еще пуще нигилисты, чем дети. У злодеев наших подпольных есть хоть какой-то гнусный жар, а в отцах - те же чувства, но цинизм и индифферентизм, что еще подлее".
Один из персонажей "Бесов" цитирует Апокалипсис: "И ангелу Лаодокийской церкви напиши: сие глаголет Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ни холоден, ни горяч; о если б ты был холоден или горяч! Но поелику ты тепл, а не горяч и холоден, то изблюю тебя из уст моих".
В письме Пуцыковичу речь идет, по существу, о том же: Жар - пусть "гнусный", но свидетельствующий об искренности и вере: "теплы" именно отцы; "ангелу Лаодокийской церкви..." - не распространяется на детей. Вина если и не снимается с революционеров-семидесятников полностью, то в значительной мере перекладывается на плечи людей 40-х годов...
Ни в одном заявлении Достоевского 1878-1881 годов... мы не встретим указаний на то, что автор "Братьев Карамазовых" считал возможным решить проблему чисто административным путем. Приверженец монархии, он не находит ни единого слова одобрения для тех репрессий, к каким монархическая власть  прибегает в целях самосохранения.
В поединке революции с самодержавным государством он видит не столько противоборство наличных политических сил ("кто - кого"), сколько глубокую историческую драму. Ибо разрыв с народом характерен, по его мнению, не только для революционного подполья, но и для того, что этому подполью противостоит: для всей системы русской государственности. Власть столь же виновата в разрыве с народом, как и те, кто пытается эту власть разрушить. Истоки драмы едины.
Мысль о всеобщей вине (вине всего образованного общества) не оставляет Достоевского до последних его дней. Он записывает в "предсмертной" тетради: "Нигилизм явился у нас потому, что мы все нигилисты. Нас только испугала новая, оригинальная форма его проявления. (Все до единого Федоры Павловичи)"..." (И.Л. Волгин).

И вот, посмотрим, что пишет Игорь Шафаревич о Русофобии:
"Русофобия: десять лет спустя...
...Приведу для удобства читателя краткое резюме основных положений "Русофобии".
1. В нашей публицистике и литературе существует очень влиятельное течение, внушающее концепцию неполноценности и ущербности русской истории, культуры, народной психики: "Россия - рассадник тоталитаризма, у русских не было истории, русские всегда пресмыкаются перед сильной властью". Для обозначений этого течения и используется термин "русофобия". Оно смертельно опасно для русского народа, лишая его веры в свои силы.
2. Русофобия - идеология определенного общественного слоя, составляющего меньшинство и противопоставляющего себя остальному народу. Его идеология включает уверенность этого слоя в своем праве творить судьбу всего народа, которому отводится роль материала в руках мастера. Утверждается, что должна полностью игнорироваться историческая традиция и национальная точка зрения, надо строить нашу жизнь на основе норм западноевропейского, а особенно американского общества...
Русофобия сегодня...
...Другой автор и совсем без фактов, еще откровеннее: "Русский национальный характер выродился. Реанимировать его - значит вновь обречь страну на отставание". У третьего еще хуже: "Статус небытия всей российской жизни, в которой времени не существует". "Россия должна быть уничтожена. В том смысле, что чары должны быть развеяны, Она вроде и уничтожена, но Кащеево яйцо цело". И уже совсем срываясь: "Страна дураков... находится сейчас... в состоянии сволочного общества". Про русских: "Что же с ними делать?.. В герметизацию? В рассеивание по свету? в полное истребление? Ниодного правильного ответа". И на том спасибо!..   
Кажется, что существование русского народа является досадной, раздражающей неприятностью. Доходит до чего-то фантастического! В "Литературной газете" опубликовано письмо известного артиста Театра на Таганке В. Золотухина. Раньше эта газета написала об "омерзительном зрелище", в котором он участвовал, процитировав рядом некие слова "о чистоте крови" (произнесенные в месте, где Золотухин не был). Актер стал получать письма с обвинением в беспринципности, в том, что он - "враг еврейского народа". Такие же письма вывешивались в театре. За что? Оказывается, за то, что на 60-летнем юбилее Шукшина, у него на родине, Золотухин сказал - у нас есть живой Шукшин, живущие Астафьев, Распутин, Белов, и мы не дадим перегородить Катунь плотиной! Не было бы это напечатано, я бы не поверил!
Та или иная оценка России, русского народа всегда связана с оценкой его культуры, особенно литературы... (Прим. автора В.Г. - что и делает в своей статье Игорь Гарин "Русская идея в постмодернизме", для которого все средства хороши ради достижения своей гнусной и мерзкой цели, как профанации и клеветы на русскую историю, культуру, философию, русскую церковь и т.д.)...
...Например, "Прогулки с Пушкиным" Синявского я упомянул вскользь еще в моей старой работе, тогда это был небольшой скандал в эмигрантской среде... В статье об этих "Прогулках" Солженицын обратил внимание на признаки такого же "переосмысливания" Гоголя, Достоевского, Толстого, Лермонтова и высказал догадку: не закладывается ли здесь широкая концепция - как у России не было истории, так не было и литературы? И угадал!...
...Все настроение не ново - и в старой своей работе я приводил много таких примеров. Но сейчас оно уже тесно смыкается с реальностью. "Реторта рабства" - Россия - естественно, должна быть уничтожена, так чтобы, уж не поднялась. В первую мировую войну темный авантюрист Парвус-Гельфанд представил немецкому генштабу план бескровной победы над Россией. Он предлагал не скупясь финансировать революционеров (большевиков, левых эсеров) и любые группы националистов, чтобы вызвать социальную революцию и распад России на мелкие государства. План и начал успешно исполняться (Брестский мир), но помешало поражение Германии на Западе. Похожие идеи обсуждались и Гитлером. Но теперь такие планы разрабатываются и пропагандируются у нас. Разбить страну на части по числу народов, то есть на 100 частей, любой территории предоставить суверенитет "кто сколько переварит", как выражаются наши лидеры. Здесь уже речь идет не о тех или других территориальных изменениях, а о пресечении 1000-летней традиции: о конце истории России. И это логично: раз народ, создавший это государство, "раб", раз "Россия должна быть уничтожена", то такой конец - единственный разумных выход. (Прим. В.Г. - хочется добавить к мысли Шафаревича, как по замыслу "благодетелей человечества" и "просветителей светлого будущего")... Все возражения - это "имперское мышление", имперские амбиции". И вдохновленные такой идеологией, политики раздувают за спиной друг друга сепаратистские страсти как диверсанты, взрывающие дом в тылу врага. То, что 10 лет назад было идеологическим построением, теперь стало мощной, физической разрушающей силой...
...Но послушаем и другую точку зрения! Это написал Розанов в 1914 году, когда наш 74-летний эксперимент был еще в стадии подготовки: "Дело было вовсе не в "славянофильстве и западничестве". Это - цензурные и удобные термины, покрывающие далеко не столь невинное явление. Шло дело о нашем отечестве, которое целям рядом знаменитых писателей указывалось понимать как злейшего врага некоторого просвещения и культуры, и шло дело о христианстве и церкви, которые указывалось понимать как заслон мрака, темноты и невежества; заслон и - в существе своем - ошибку истории, суеверие, пережиток, то, чего нет (...).
Россия не содержит в себе никакого здорового и ценного звена. России собственно - нет, она - кажется. Это ужасный фантом, ужасный кошмар, который давит душу всех просвещенных людей. От этого кошмара мы бежим за границу, эмигрируем, и если соглашаемся оставить себя в России, то ради того, единственно, что находимся в полной уверенности, что скоро этого фантома не будет, и его рассеем мы, и для этого рассеяния остаемся на этом проклятом месте Восточной Европы. Народ наш есть только "средство", "материал", "вещество" для принятия в себя единой и универсальной и окончательной истины, каковая обобщенно именуется "Европейской цивилизацией". Никакой "русской цивилизации", никакой "русской культуры"... Но тут уж дальше не договаривалось, а начиналась истерика ругательств. Мысль о "русской цивилизации", "русской культуре" - сводила с ума, парализовала душу"..." (И.Р. Шафаревич / Сочинения в трех томах, 1994).

Интересно заметить, что с какой долей иронии Василий Розанов высмеивает русских либералов и, наверное, современного либерала и просветителя Игоря Гарина (Папирова) также сводит с ума одна только мысль о допустимости Бытия "русской цивилизации" и "русской Культуры" с её сердцевиной как "Русская Идея"... 

И вот теперь на десерт "ОТВЕТ Василия Розанова Игорю Гарину через столетие":

"...У нас нет совсем мечты своей родины.
И на голом месте выросла космополитическая мечтательность.

У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть.
У француза - "chere France", у англичан - "старая Англия". У немцев - "наш старый Фриц".
Только у прошедшего русскую гимназию и университет - "проклятая Россия".

Как же удивляться, что всякий русский с 16-ти лет пристает к партии "ниспровержения государственного строя"...

У нас слово "отечество" узнается одновременно со словом "проклятие".

Посмотрите названия журналов: "Тарантул", "Оса". Целое издательство - "Скорпион". Еще какое-то среднеазиатское насекомое (был журнал). "Шиповник".
И все "жалят" Россию. "Как бы и куда ей запустить яда".
Дивиться ли, что она взбесилась.

И вот простая "История русского нигилизма".

Жалит её немец. Жалит ее еврей. Жалит армянин, литовец. Разворачивая челюсти, лезет с насмешкой хохол.
И в середине всех, распоясавшись, "сам русский" ступил сапожищем на лицо бабушки-Родины. (за шашками с детьми)..." (В.В. Розанов "Опавшие листья", 1990).

Вот это! и Есть ПРОРОЧЕСТВО РОЗАНОВА, как и едино ПРОРОЧЕСТВО ДОСТОЕВСКОГО...

                4.
 И вот последнее, что необходимо подчеркнуть и выбрать из сокровищницы русской мысли.

 Николай Михайлович Зернов (1898-1980) - доктор философии Оксфордского университета, доктор богословия, принципал католического колледжа в Траванкоре, профессор богословия в американских университетах в Дрю, Айове и Дюке, автор книг по истории Русской Церкви, член Королевского общества литературы в Лондоне, лектор в Институте славянских исследований в Лондоне - про "Будущее христианской цивилизации"...

"...Россия и меняющийся Запад.
...Мы начали строить дом с крыши, и нечего жаловаться на сквозняки, коль в доме отсутствуют пол и стены.
Западные народы уже нельзя назвать христианскими в полном смысле слова. Другие народы, напротив, еще не стали христианскими. Все вместе они представляют собой, под внешней оболочкой "Западной цивилизации", огромное разнообразие культур, возросших на базе латинского, православного и протестантского христианства, иудаизма, ислама и индуизма. Свободный союз народов со столь различными традициями и, вместе с тем, едиными запросами требует взаимного доверия, терпимости и уважения. Их может дать только свободно принятая общая вера. Откуда можно почерпнуть такую веру? Это величайший вопрос нашего времени - и достойный внимания ответ на него содержится в историческом опыте и духовном наследии России.
Россия не является, в отличие от Германии, Франции и Италии, мононациональным государством. Она представляет собой культурную общность, состоящую из людей разных рас и народов. При этом единство ее всегда основывалось на мировоззрении преобладающей части населения - а именно русских. Мировоззрение это, в свою очередь, сформировалось прежде всего Православием. Таковой была старая Россия; на её фундаменте выросла новая...
Западная мысль расписывала границы, русский ум искал сути вещей...
Важность этих различий в том, что русская культура - культура христианская, но не европейская - по воле Провидения оказалась посредником и связующим звеном между двумя мирами - европейским и азиатским, от взаимопонимания, доброго отношения и сотрудничества которых зависит будущее планеты...
Историческая изоляция России и прошлые ее грехи породили в отношении нее некоторую враждебность, еще в большей степени смутную подозрительность и, наконец, в огромной мере простое непонимание...
Ключи к этой загадке скрыты в русской истории, а русскую историю нельзя понять, не принимая во внимание русского христианства. Западноевропейцы в течение долгого времени пренебрегали российским историческим опытом, а русские западники презирали и ложно оценивали собственную Православную Церковь. И ту, и другую позицию сегодня оправдать нельзя...
...Хомяков был первый, кто раскрыл своеобразие и богатство русского христианства путем сравнений и сопоставлений. Достоевский почувствовал и передал с почти равной силой и восхищение, и отвращение, испытываемые верующей Россией к безбожной Европе. Соловьев указал пути к примирению восточного и западного христианства, к возможности сочетания науки и Откровения... Они объяснили, что такое Россия, а по существу - что такое человек: именно глубочайшее понимание природы и назначения человека есть то наиболее ценное, чему Европа должна научиться у русской христианской традиции...
(Прим. В.Г. - именно, сквозь смысл и контекст этих слов Николая Зернова для нас раскрывается глубина и профетизм мысли, что запечатлены в книге Н.В.Гоголя "Выбранные места из переписки с друзьями")...
...Будущее христианской цивилизации.
...Хомяков, Достоевский и Соловьев принадлежали к разным поколениям русских людей. Они отличались и по способу мышления, и по характеру, - и, однако, пришли к одинаковым выводам относительно судеб Европы и собственной страны. Они смогли истинно пророческим взглядом  предсказать кризис христианской цивилизации и ведущую роль России в этом кризисе. За верой гуманистов в научный прогресс им удалось разглядеть ужасающие признаки распада и гниения; в шуме восклицаний об эпохе просвещения и либерализма прозвучала лишенная восторга нота-предупреждение. Они предсказали взрыв темных подсознательных инстинктов, беспрецедентное наступление рабства и угнетения, пожар религиозных гонений, обожествление секуляризованного государства и добровольный отказ от интеллектуальных и политических свобод растерянным и дехристианизированным населением Европы. Их предупреждениям не вняли самоуверенные и предприимчивые деятели девятнадцатого столетия, посчитав их чудаками, живущими в мире иллюзий, безнадежно оторвавшимися от реалий повседневной жизни. И все же в итоге оказался прав отнюдь не практичный человек 19 века; удивительные русские писатели гораздо лучше уловили суть грядущих событий. Они опирались на твердый фундамент, в то время как либералы и агностики строили свои теории и предсказания на зыбком песке. Русские мыслители являлись великими знатоками человеческой души; они бесконечно глубже знали человека, чем большинство их современников, да и сегодняшних лидеров. Они смогли проникнуть в те затаенные уголки человеческой души, которые приобрели, особенно во времена кризиса и сомнений, решающее значение; именно глубокое знание человека помогло русским мыслителям предсказать ход будущих событий с поразительной точностью...
...человечество НА ПОРОГЕ открытого бунта против Творца. Русские мыслители твердо осознали, что христианские народы не могут долго пребывать в состоянии неопределенности, бездействия и компромисса, и что рано или поздно им придется сделать ВЫБОР: категорически отвергнуть христианство или же целиком принять это учение...
    ...Русские писатели адресовали слово христианской надежды и свободы,
       главным образом, современникам-верующим в России; их советы остались
       не услышанными и сочтены за юродство. Судьба России в 20 веке была бы
       совершенно иной, если бы тогдашние правители страны вняли бы
       пророческому ГОЛОСУ великих христианских мыслителей. В наши дни
       судьба всей христианской цивилизации в крайней опасности..."
        (Н.М.Зернов "Три русских пророка. Будущее христианской цивилизации").

Вот Вопрос для современников: услышим ли мы ПРОРОЧЕСКИЙ ГОЛОС русских христианских мыслителей и отзовемся ли на сокровенный ВЗОР и ЗОВ потаенного сердца русских пророков?..
            (27 января 2014 г.)


                А.С. Пушкин и Ф.М. Достоевский: Предчувствие будущего
                сквозь Сирийский кризис...
                (Вопрос и Парадокс Пушкина и Достоевского).

Вот, чтО мне открылось Вдруг: вот это! Вопрос А.С.Пушкина и Парадокс Ф.М.Достоевского...
И вот, это Вдруг, открылось из слов признания одного автора, нашего современника, как:

"...Войны затеваются Россией, и продолжаются по сей день.
А серьезного протестного движения народа против агрессивных войн, ведущихся Кремлём, так и не возникло".
(Бродский Дмитрий. 18 июля 2010 г.)

Вот, эти слова Дм.Бродского для меня стали очевИдностью действительности, ПРОЗРЕНИЕМ ВРЕМЕН (прошлого, настоящего и будущего)...

И из глубины проЗрения открывается "Предчувствие будущего" А.С.Пушкина и Ф.М.Достоевского...

                (Клеветникам России. А.С. Пушкин)
                "О чем шумите вы, народные витии?
                Зачем анафемой грозите вы России?
                Что возмутило вас? волнения Литвы?
                Оставьте: это спор славян между собою,
                Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
                Вопрос, которого не разрешите вы.

                Уже давно между собою
                Враждуют эти племена;
                Не раз клонилась под грозою
                То их, то наша сторона.
                Кто устоит в неравном споре...
                ............ Вот вопрос...
               
                Оставьте нас: вы не читали
                Сии кровавые скрижали;
                Вам непонятна, вам чужда
                Сия семейная вражда..."
                (А.С. Пушкин).

                Вопрос Ф.М. Достоевского - Восточный вопрос:
                "...весь вопрос в том и состоит: чтО считать за Правду...".

Но, прежде, Вот, "Предчувствие будущего" Достоевского, исходя из статьи нашего современника: «США представили доказательства химатаки Асада» (от 31.08.2013) (Виктор Гликман)...

"...Глава вторая.
2. Самый лакейский случай, какой только может быть.

...А какое лакейство вместо просвещенной-то деликатности, не правда ли? И какой смешной случай! Это самое комическое из наверстаний своего "у себя дома" за тяготу неловкого мундира европейской деликатности, в котором мы щеголяем перед Европой. Самый лакейский случай случился с этими пылкими господами и застал довольно многих из нас совсем врасплох. Это уже посерьезнее, чем врасплох подать пальто англичанину...
...И заметьте еще (это очень важно), это не граф Биконсфильд - говорит: тот может выразить такие же разбойничьи и зверские убеждения, принужденный к тому политикой, "английскими интересами", а ведь Форбес - частный человек, не государственный, на которого соблюдение интересов Англии во что бы ни стало и чего бы ни стоило не возложено, да еще человек-то какой: честный, талантливый, правдивый, гуманный, по прежним письмам своим. Тут именно, именно причиною какая-то западно-европейская гадливость ко всему, что носит имя славянства. Этих болгар можно заварить кипятком, как гнезда клопов в старушечьих деревянных кроватях! Нет ли тут именно какого-нибудь инстинкта, предчувствия, что все эти славянские восточные племена, освободясь, займут когда-нибудь огромную роль в новом грядущем человечестве, вместо сбившейся с правого пути старой цивилизации, и станут на её место? Сознательно западные люди, конечно, это не могут теперь представить и допустить даже, точно так же как нельзя им представить гнезда клопов - за что-то высшее и грядущее сменить их. Но тут Россия, тут, очевидно, поднята идея совершенно новая, всем на соблазн, на гнев и удивление, тут показалось уже знамя будущего, а так как Россия не "гнездо клопов", как для них болгары, а гигант и сила, не признать которую невозможно, и так как Россия тоже славянская нация, то как, должно быть, эти западные люди ненавидят теперь и Россию в сердцах своих даже инстинктивно, безотчетно, радуясь всякому её неуспеху и всякой беде её! Именно тут инстинкт, ТУТ ПРЕДЧУВСТВИЕ БУДУЩЕГО..." (Ф.М. Достоевский "Дневник писателя" (1877)).

Именно, тут у Достоевского "Предчувствие будущего", если еще исходить из того, что какую позицию Россия занимает в Сирийском вопросе... Но это еще только начало Предчувствия Достоевского... Основное у Достоевского сказано писателем в "Дневнике..." под заглавием как "Мой парадокс"...

Итак, "Парадокс" Достоевского...

"Глава вторая.
1. Мой парадокс.
...Вновь... на сцене бесконечный Восточный вопрос, вновь на русских смотрят в Европе недоверчиво... Но, однако, чего нам гоняться за доверчивостью Европы? Разве смотрела когда Европа на русских доверчиво, разве может она смотреть на нас когда-нибудь доверчиво, а не враждебно? О, разумеется, когда-нибудь этот взгляд переменится, когда-нибудь и нас разглядит и раскусит Европа получше, и об этом когда-нибудь очень и очень стоит поговорить, но пока - пока мне пришел на ум как бы посторонний и боковой вопрос... Я сказал, что русских не любят в Европе. Что не любят - об этом, я думаю, никто не заспорит, но, между прочим, нас обвиняют в Европе, всех русских, почти поголовно, что мы страшные либералы, мало того - революционеры и всегда, с какою-то даже любовью, наклонны примкнуть скорее к разрушительным, чем к консервативным элементам Европы... Что русские действительно в большинстве своем заявили себя в Европе либералами, - это правда, и даже это странно. Задавал ли себе кто когда вопрос: почему это так? Почему чуть не девять десятых русских, во все наше столетие, культурясь в Европе, всегда примыкали к тому слою европейцев, который был либерален, к "левой стороне", то есть всегда к той стороне, которая сама отрицала свою же культуру, свою же цивилизацию, более или менее, конечно...
...именно самые ярые-то западники наши, именно борцы-то за реформу и становились в то же время отрицателями Европы, становились в ряды крайней левой... И что же: вышло так, что тем самым сами и обозначили себя самыми ревностными русскими, борцами за Русь и за русский дух, чему, конечно, если б им в свое время разъяснить это, - или рассмеялись бы, или ужаснулись. Сомнения нет, что они не сознавали в себе никакой высоты протеста, напротив, все время, все два века отрицали свою высоту и не только высоту, но отрицали даже самое уважение к себе и до того, что тем дивили даже Европу; а выходит, что они-то вот и оказались настоящими русскими. Вот эту догадку мою я и называю моим парадоксом. Белинский, например...
...Недаром сказал Аполлон Григорьев, тоже говоривший иногда довольно чуткие вещи, что "если б Белинский прожил долее, то наверно бы примкнул к славянофилам". В этой фразе была мысль...

2. Вывод из парадокса.
...Но позвольте: консерваторы в Европе и, напротив, совершенные отрицатели России. Они становились разрушителями России, врагами России! Итак, вот что значило перемолоться из русского в настоящего европейца, сделаться уже настоящим сыном цивилизации, - замечательный факт, полученный за двести лет опыта. Вывод тот, что русскому, ставшему действительным европейцем, нельзя не сделаться в то же время естественным врагом России. Того ли желали те, кто прорубал окно? Это ли имели в виду?.. Но всё это переходное, все это, как я сказал уже, постороннее и боковое, а теперь на сцене вечно неразрешимый Восточный вопрос...

3. Восточный вопрос.
...Вопрос ли это? Для всякого русского это не может и не должно составлять вопроса. Россия поступит честно - вот и весь ответ на вопрос. Пусть в Англии первый министр извращает правду пред парламентом из политики и сообщает ему официально, что истребление шестидесяти тысяч болгар произошло не турками, не башибузуками, а славянскими выходцами, - и пусть весь парламент из политики верит ему и безмолвно одобряет его ЛОЖЬ: в России ничего подобного быть не может и не должно. Скажут иные: не может же Россия идти во всяком случае навстречу явной своей невыгоде?.. Но нам нечего бояться их приговоров: в этом самоотверженном бескорыстии России - вся её сила, так сказать, вся её личность и все будущее русского назначения. Жаль только, что сила эта иногда довольно-таки ошибочно направлялась...

4. Утопическое понимание истории.
...И кто бы мог предсказать это заблаговременно? Если же возможны такие перевороты, уже случившиеся в наше время и на наших глазах, то может ли ум человеческий вполне безошибочно предсказать и судьбу Восточного вопроса? Где действительные основания отчаиваться в воскресении и в единении славян? Кто знает пути божии?.." (Ф.М. Достоевский "Дневник писателя" (1876)).

Вот, ПРОРОЧЕСТВО Достоевского, касательно как "русского коммунизма" в России, так и русского либерализма, русских "всеевропейцев", ИЗ ГЛУБИНЫ Восточного Вопроса!..

Именно, Из глубины Восточного вопроса Достоевского нам открывается Предчувствие писателя-художника, выраженное вот в этом отрывке романа:

"...Ну, так факт мой состоит в том, что русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи, а не на один только порядок, не на русские порядки, а на самую Россию. Мой либерал дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. (...) Эту ненависть к России, ещё не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чём она должна состоять, но теперь уже стали откровеннее и даже слова "любовь к отечеству" стали стыдиться, даже понятие изгнали и устранили, как вредное и ничтожное. Факт этот верный, я стою за это и... надобно же было высказать когда-нибудь правду вполне, просто и откровенно; но факт этот в то же время и такой, которого нигде и никогда, спокон веку и ни в одном народе, не бывало и не случалось. (...) Такого не может быть либерала нигде, который бы самое отечество своё ненавидел."
(Ф.М. Достоевский, "Идиот", часть третья, реплика Евгения Павловича Радомского).

Именно, то что сказал автор Дм.Бродский, как : "Войны затеваются Россией, и продолжаются по сей день. А серьезного протестного движения народа против агрессивных войн, ведущихся Кремлём, так и не возникло...", как и то что говорит автор В.Гликман в своей статье "США представили доказательства химатаки Асада" (от 31.08.2013), вот это и есть свидетельство и доказательство от противного, свидетельство профетического Предчувствия Достоевского, как и, прежде, Пушкина.

Но вот теперь хочу сказать про то, чтО мне открылось в ПРОЗРЕНИИ из глубины Сирийского вопроса, Восточного вопроса... Ведь, мне раньше и в голову такое не могло бы прийти, ведь, это же надо было такое придумать, как это сказано Дм.Бродским, что, мол, "войны затеваются Россией, и продолжаются по сей день...".

Ну, да, конечно же, конечно, а кем же еще-то, как не Россией затеваются войны, и, конечно же, Россия и развязала войну в Сирии, а кто же еще-то?.. До того, чтО не могут даже посметь додуматься политики США, Британии и Франции, могут додуматься наши новоявленные "русские всеевропейцы", как Дмитрий Бродский. Ну, конечно же, "войну в Сирии развязала Россия", и сотворила-де в Сирии восстание повстанцев, сотворила революцию в Сирии и снабжала боевиков-террористов оружием прямиком из Турции, ну и самое главное, конечно же, Россия и поставляла-де хим.оружие боевикам-террористам в Сирию через Саудовскую Аравию и Турцию. Конечно же, господа, а кто же еще-то?.. Ведь, смешно же не признать-де Россию виновницей в Сирийской войне?..

Именно, уже не смясь, скажу, ведь, это же и есть логическая цепочка окончательного вывода, завершающей точки в Восточном Сирийском кризисе, как обвинить Россию во всех грехах и развязать в России революцию, то есть повторить аналогичный сценарий, что совершен в Сирии, уже на территории самой России. Здесь даже и неперепутаешь в словах, только лишь, всего лишь переместить две буквы, вместо "Сирия" на "Россия"...

Не правда ли, профетическое ПРЕДЧУВСТВИЕ будущего у Пушкина и у Достоевского?.. Если заменить слова как "Клеветникам России" на "Клеветникам Сирии" и наоборот, что не изменит сути дела и Вопроса... 
Вот! кАк ЛОЖЬ может линять и сбрасывать свою лживую змеиную кожу, пуская яду в СЕРДЦЕ своего Отечества... После всего этого понимаешь в ЧЁМ самый страшный грех на свете - это самый горячий поцелуй Иуды в губы Спасителю... А после Распятие на Голгофе. Сколько раз Россия проходила за свою многострадальную историю через Распятие, сколько раз распинали Россию??? Но, вновь и вновь, она всегда воскресала исполином, из глубины русской Земли...

ЛОЖЬ, что подменяет Правду, всегда на стороне сильного. Конечно, вы сильней, бомбите наших детей, отцов-стариков, матерей и жен, братьев и сестер, бомбите... Но знайте одно, что сказано нашими отцами: "Не в силе Бог, а в Правде"... Ибо...

"Бог правду видит, да не скоро скажет", но Он скажет ее в конце концов" (Б.П. Вышеславцев)...

Именно, по-русски сказано Борисом Вышеславцевым, эсхатологически, "в конце концов"... Именно, в этом "конце концов" и заКлючена русская Правда из глубины сердца народного, того, кто много выстрадал и претерпел в своей истории...

Вот, чтО нам усвоить надо: из глубины Сирийской Войны и её еще неясного исхода-завершения открывается прямой взгляд на подобие Смуты в России, что было (в 1612, в 2012 г.г.) и с чем нам еще возможно предстоит столкнуться. Ибо тут, как говорил Достоевский, "тут предчувствие будущего" из глубины Восточного вопроса...

                Цель Запада сделать Майдан проблемой России.
                (дежавю: 1914г. - 2014г.)

К чему всяческие лукавства, что уже стало нормой для политиков Запада, и деликатничество, к которому так по-лакейски прибегают некоторые политики Украины и России. Нужно говорить так и тО, как Есть в действительности, а не кАк рисуют картину мира политики Запада, освещая сквозь свои лукавые очки события в Украине.

То, что говорят и какую политическую позицию занимают политики Запада за последние два месяца и особенно за последние дни, касательно событий в Украине, то уже, как говорится, не выдерживает никакой критики с морально-нравтсвенной точки зрения. Политики Запада планомерно проводят свой план в отношении Украины. Они поддерживали и поддерживают до сих пор так называемую оппозицию и так называемых "мирных демонстрантов". Вопрос: значит политики Запада официально поддерживают радикальный национал-неофашизм, говоря правдивыми словами как есть??? Другой вопрос: почему и для чего так?.. Потому, что украинский национал-неофашизм явно русофобского характера, и для того, чтобы если уж не оторвать всю Украину от России, то настроить жителей Украины против России, что и было в украинской политике после оранжевой революции 2004 года.
Вот ясная (потаенная) ЦЕЛЬ Запада.

Если сравнивать геополитические игры с игрой в шахматы, то Запад так желает поставить России мат, атакуя Россию с разных сторон, с юга (Сирия, Ирак, Иран, Афганистан) и теперь с Запада (Украина), и политикам Запада (стран Евросоюза и США) удается осуществить свой коварный план. России в геополитической игре Запад уже почти поставил мат.

Логика геополитической игры Запада: "режим Кадафи" - "режим Асада" - "режим Януковича"... - и далее "режим Путина"...

Я особо хочу подчеркнуть слово "РЕЖИМ"...
Эй, политики, а кАк насчет "режима Соакашвилли совместно с режимами Буша и Обамы", а??? Какой симбиоз - фашисткого либерализма США и фашизма режима Соакашвилли??? Как насчет Южной Осетии 7-8 августа 2008 года??? 

Разве, вот это, не очевИдно??? 

Напрашивается Вопрос: кто они нам, россиянам, и кто они для России в целом, как те, коих называют "друзья Сирии" и "друзья Украины"???

Друзья ли нам, России, политики Запада???

"Не мир нанес удар Западу, а именно Запад нанес удар - и очень сильный - остальному миру; вот почему в названии этой книги слово "мир" поставлено на первое место...
Если мы посмотрим на столкновение между Россией и Западом глазами историка, а не журналиста, то увидим, что буквально целые столетия вплоть до 1945 года у русских были все основания глядеть на Запад с не меньшим подозрением, чем мы сегодня смотрим на Россию.
За последние несколько веков угроза России со стороны Запада, ставшая с 13-го века хронической, только усиливалась с развитием на Западе технической революции, и следует признать, что однажды, разразившись, эта РЕВОЛЮЦИЯ не проявляет ДО СИХ ПОР НИКАКИХ ПРИЗНАКОВ СПАДА..." (А.Дж.Тойнби "Мир и Запад").

Символично, что это сказал британский историк и мыслитель, британский до мозга и костей.
И кАк профетичны слова Тойнби, касательно Революции, которые разжигаются против России. Если еще учесть, что под "техническими революциями" разуметь усложняющиеся политические технологии по разжиганию цветных революций, то слова Тойнби, действительно, пророческие.

Придётся задуматься и понять: кто и для чего развязывает Революции и ведет информационные войны против России, не гнушаясь ни честью, ни совестью???

        (24.02.2014г.)