Детство опаленное войной

Честно признаюсь, текст не мой. Но автор  разрешила мне опубликовать ее воспоминания, чтобы  молодое поколение не забывало, какова она, цена войны.



***

Что сохранилось в детской памяти?  Нужно ли рассказывать об этом? Интересно ли ?  Может, и не интересно, но нужно.
            Живем в мирное время, но на земле война идет каждый день, каждый час. Значит, нужно вспоминать и рассказывать (кто же, если не мы?). Многих, кого бы я могла расспросить, уже нет (нет моей мамы, моей бабушки, нет многих мои сверстниц, сверстников)
            Детская память сохранила многое. Вспоминала и рассказывала без прикрас… Годы детства встают из тумана…
Но воспоминания не дают мне покоя и по сей день. Вновь и вновь вспоминаю эпизоды… Проявляются детали, образы.  Возникают, просыпаются переживания, размышления, боль…
           Каждый год 9 Мая иду к Мемориалу Памяти с цветами, и тогда особенно глубоко чувствую Жизнь – сегодняшнюю и прожитую.

Как я узнала про войну.

           Моя бабушка Густа, как обычно, позвала меня в магазин за продуктами. Я любила с бабушкой гулять.  С ней было интересно. Она рассказывала про свою жизнь, про старину, вспоминала разные случаи… Но сегодня бабушка была молчалива. Это меня насторожило. Мы сделали закупки: конфеты, пряники, печенье, сахар кусочками.
- Баб, зачем так много?
 - Война, Сонюк, Война.
- А когда она кончится? Скоро?
- Может,  через несколько недель и месяцев.  А детям же нужно сладкое…

          Шли молча. Я думала…война… Понимала  - это плохо, это очень плохо.
          Видела, как мальчишки играли в войнушку, стреляли  из самодельных деревянных пистолетов и кричали: «Убит!Убит!». Ссорились, даже дрались, а потом мирились и снова дружили. Это было смешно и ничуть не страшно.
        И вот услышали страшное: «22 июня ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началась война…»

        Война в разгаре.

Шли недели, месяцы, а война не кончалась. Становилось все тревожнее. Люди с надеждой слушали радио - «черные тарелки - репродукторы”. Война...
Стали уходить на войну папы и старшие братья моих сверстниц. Провожали, плакали... но верили, что скоро все вернутся домой.
А горе, беда всё чаще стучались в дома. Похоронки.. .Это извещения о гибели... Пал смертью храбрых... Так писали, говорили... А люди жили, работали и продолжали верить - война кончится.
Жить становилось труднее. Из магазинов исчезали продукты, ввели продовольственные карточки, талоны - это такая норма для проживания. Так мы понимали. Шла война - «плакаться» было нельзя, стыдно. Война скоро кончится - с этой верой жили все.
А вести с фронта были всё тревожнее. Слушали радио, читали в газетах вести с фронтов, друг другу пересказывали. 1941, 1942, а война всё шла...В 1942 году взяли на фронт папу Михаила Николаевича Политова. Нас осталось на иждивении мамы - четверо: трое детей и бабушка. А похоронки приходили всё чаще... Горевали, плакали, сочувствовали. Горе сближало семьи. Помогали друг другу.
Сижу и вспоминаю. Какие сильные наши мамы, бабушки. Не ожесточились. Работали, воспитывали детей. Писали письма на фронт, готовили посылки: шили и вышивали кисеты, носовые платки, вязали шерстяные носки. Помню: на кисетах и платках вышивали «Дорогому бойцу» или «Дорогому воину». Мы тоже приближали Победу как могли. Многие девочки научились вязать и вместе с мамами вязали тёплые носки для солдат. (Я стала вязать через много лет — для своих уже детей. Трудно было с детскими вещами). Меня мама научила шить специальные рукавицы (она сделала выкройку и подарила её нашей руководительнице кружка. Забыла, как зовут её. Только помню, что она впервые увидела такую выкройку и очень благодарила мою маму). У рукавиц должны быть свободными большой и указательный пальцы, чтобы удобнее было стрелять и не мёрзли пальцы у солдат. Мы на занятиях кружка шили такие рукавицы и посылали на фронт. Я искренне верила, что бойцам они очень пригодились, что они ждали наши посылки. Это была наша посильная помощи фронту. Мы очень старались хорошо учиться, хотя не хватало тетрадей. Иногда писали на газетах. Чернильницу - непроливашку каждый носил с собой. Самое лучшее перо для письма № 86 или №11. Другими перьями писать не разрешали, считалось - портится почерк. Строго требовали красивое письмо. Для сегодняшних школьников странно, что писали деревянными ручками, в которые вставлялись перья. Сейчас мы говорим: трудное у нас было детство. А тогда мы так не думали и не говорили. Учились, помогали семьям, читали, ходили в секции и кружки, играли в разные игры. Бывало очень весело. Мы были детьми. С удовольствием играли «в классики», «в школу», играли в куклы (куклы шили сами), в прятки, в салки (пятнашки). Взрослые вечерами садились за лото, за домино. Иногда поиграть приглашали нас, детей. Это было забавно, весело, как до войны. Каждый день слушали радио - черные
тарелки были в каждом доме. Вести с фронта волновали всех. Последние известия слушали все - от мала до велика. Вести с фронта обсуждались в школе.
Мы очень дружили с нашей первой учительницей - Жеребцовой Галиной Ивановной. Её муж был тоже на фронте. Мы всегда по её настроению знали - получила ли она письмо с фронта. Сама она письма на фронт писали каждый день. У неё были особые конверты - голубые и розовые. Галина Ивановна нам рассказывала, что вечерами сама клеила конверты. Когда она готовилась к урокам, проверяла наши тетради, сидя у окна за письменным столом, она ждала почтальона. Увидев в руках почтальона знакомый конверт, она бежала к почтовому ящику за весточкой. В этот день Галина Ивановна была веселой, улыбалась, вспоминала разные смешные истории. И нам всем было хорошо.
Нашей семье трудно стало жить, когда папу взяли на фронт. Хлеб давали по карточкам, вот тогда мы узнали цену хлеба. Нас выручала картошка, у нас был огород. Сажали много картошки (картофельными глазками), морковь, репу, свеклу, лук. Весной с нетерпением ждали появление зелени: лук, кислицу (щавель), крапиву. Находили съедобные корни. Варили суп, иногда подсыпали толокно в муку. И тогда было особенно вкусно. Не жаловались, знали - война. Скажу честно, мы не пухли с голоду, хоть не хватало хлеба, почти забыли вкус печенья, конфет, не знали деликатесов. Теперь я говорю - выживали, и выжили.
Моя мама сменила работу, раньше она работала в швейной мастерской, но денег не хватало. Стала работать в Госконюшне от Совнархоза упаковщицей, высылала по заявкам в районы медикаменты для лошадей. Подрабатывала уборщицей, ночным сторожей. Летом все работники Госконюшни выезжали на пожни, на сенокос, готовили корм для лошадей. Сеяли овёс, горох, турнепс, репу. Заготавливали сено. Я тоже целое лето ездила с мамой на пожню. Мне поручали важное дело. Я варила кашу работникам, кипятила чай. Каша чаще всего была пшенная, иногда мучная. Мучную кашу варить труднее, она часто получается с комочками и подгорает, но меня не ругали, все ели и даже хвалили. В конце лета я получала трудодни; давали турнепс, горох, репу, галанку. Это была подмога для семьи.

Любовь к лошадям.
Во время сенокосной работы на пожне я научилась ездить на лошади. Я полюбила лошадей. Они умные, чувствуют, кто их любит. Я подружилась с одной лошадкой. Подкармливала её травой, горохом. Она узнавала меня и даже позволяла садиться верхом. Несколько раз мне разрешали подтаскивать сено. Сидишь на лошади, в руках длинная веревка с петлей на конце. Нужно закинуть петлю на кучку сена и подтаскивать её к большой куче. Там женщины с граблями, вилами подхватывали эти кучи и собирали стога.
С тех пор я с любовью отношусь к этим большим, умным, выносливым и добрым животным. Потом я встретилась с лошадьми в селе Зеленец. Это было во время учебы в институте, мы ездили на уборку
картофеля. Это были другие лошади, они вызывали сочувствие, боль... Натруженные, усталые, изможденные трудом, худые, они еле везли груженую телегу. Не слушались нас, девчонок, они не слышали сочувствия в наших голосах, двигались с места только от грубого крика и кнута женщины- колхозницы (Внимание, любовь, уважение к лошадям, у меня осталось на всю жизнь. Смотрю передачи об этих животных, читаю. Перечитываю книгу “Прощайте и здравствуйте, кони!” Бориса Алмазова). Первый раз я увидела лошадь в деревне у бабушки. Мне было года 2-3. Мы всей семьёй ездили к бабе Вере в другую деревню. Это было за 15 километром. Со мной, маленькой, пешком не пройдёшь.
Жизнь в школе.
Осенью пошла в школу. В школе мы были все очень похожи друг на друга. Все были стрижены одинаково - мальчики и девочки (в начальной школе мы учились вместе). Сначала было смешно, потом привыкли (даже челку не разрешали, не то что косички). Распоряжалась санэпидемстанция. Боялись педикулёза, чесотки, другой инфекции. Зараза всякая всё равно приставала.
Научились произносить трудное длинное слово ’’эвакуированные”. В наш город стали приезжать эвакуированные из оккупированных фашистами мест. Особенно трудно было этим детям. Холод, новая обстановка, новые люди, а главное - голод. Дети часто падали в обморок. У некоторых ослабли нервы от страшных переживаний. Многие из них видели смерть родных и близких, пережили бомбежки, видели пожары, беженцев.
Ничего этого мы не видели, написала об этом вот почему. Пришла в наш класс девочка из- под Сталинграда. Помню, её звали Сталина Завьялова - Сталя. Мама девочки рассказала, что им пришлось пережить. Сталине на уроках становилось плохо, когда нам читали рассказы про войну. Галина Ивановна ей разрешала выходить, и девочки из класса сопровождали её, чтобы она не упала. Мы плакали вместе с Галиной Ивановной. На следующий год Сталя в наш класс не вернулась, нашлись родственники в России - девочку увезли (так нам сказали). Привозили сирот, их помещали в детдома. Худые, опухшие. Помню, что они с удивлением, с недоверием смотрели на нас.
Страшное известие.
А война продолжалась... Похоронка пришла и в наш дом. Я часто писала папе письма на фронт. В ответ получала треугольники со штампом «проверено военной цензурой». И вот однажды почтальон тётя I раня вручила мне письмо, взгляд у неё был тревожный. Я взглянула на конверт. Вижу: адрес написан моей рукой. Это вернулось письмо с фронта. Адресат выбыл. Я незрелым умом поняла: папы больше нет. Что делать? Маме нельзя говорить. Свое письмо я еще раз перечитала, и мне стало стыдно за себя. Оно показалось мне таким глупым, как я могла такое писать папе? И я порвала письмо, чтобы не увидела мама, чтобы ни о чем не догадалась.
А вечерами мама сидела с нами, обнимала нас, плакала, особенно нежно лакала маленького братика Толика (ему исполнилось два года). Потом оказалось, что мама уже получила извещение о гибели папы. Она держала в себе это горе, оберегая нас, детей. Терпела, пока могла. А может, надеялась на чудо... «Политов М.Н. героически погиб, защищая город Ленинград. Похоронен в братской могиле, в городе Колпино, под Ленинградом». Вручили медаль «За оборону Ленинграда». Награда хранилась у мамы, потом у Толика. В настоящее время медали нет. Из рассказов Толика, он горько переживал утрату медали. До сих пор он не может представить, куда она исчезла. Говорит: «Стыдно, что не сохранил медаль». «Это случилось уже после службы в армии. Я уже был взрослым». Толик очень гордился папиной наградой. Но не сберег.
Помощь нашей бабушки.
С огромной любовью и благодарностью вспоминаю свою бабушку Августу Викторовну. Если мы не пухли с голоду, выжили войну и, хотя и с трудом, но пережили послевоенные годы, то низкий поклон бабушке - маминой маме. Она летом уезжала в деревню. Заготавливала ягоды, грибы. Бредешком ловила мелкую рыбу, мальков и вялила. Зимой эта сухая мелочь была хорошим подспорьем.
Одной бабушке было трудно справляться с бреднем, и она брала меня с собой. Бредешок был самодельный, небольшой, домотканый. Бабушка забредала в речку по колено, а мне разрешала чуть-чуть заходить в мелководье и идти с ней параллельно. Так мы бродили с ней часа по два. Я гордилась собой. «Помощница растёт,»- говорила мама.
Эти трогательные моменты запомнились мне. Когда стала постарше, продолжала ходить на рыбалку со старшими ребятами, ездила в деревню к тетушке (маминой сестре) и рыбачила там с дядей Саввой. Научилась править лодкой и рыбачить с лодки. Не месяцы, как надеялась баба Густа, длилась подлая война, а почти четыре года.

День Победы.
Вспоминаю День Победы. Весь народ, мне кажется, даже сама природа, чувствовали близкий конец войны. Люди повеселели, чаще улыбались, пели. И вот желанный день! День солнечный, яркий. Гремит музыка. Улицы заполнены людьми. Поют, пляшут под гармошку, аккордеон, патефон, обнимаются. Самолёты разбрасывают поздравительные листовки. Все ликуют, смеются и плачут, поздравляют друг друга с победой. Праздник! Победа! Меня охватила эта общая радость, это ликованье...Я оставила подружек и побежала домой. Ведь мама, наверно, одна с детьми. Знает ли она, что творится на улицах?!
- Мама, мама! Победа! Идём на улицу. Там праздник!
Забежала домой - и словно запнулась - остановилась. Мама плачет, сильно, сильно.... Так плачут женщины, когда кто-то умирает, с причитаниями. Это было рыдание. Тихонько, прижавшись, дети плакали вместе с мамой. В первую минуту я испугалась: что случилось? На столе, а не на комоде в привычной рамке, стоял портрет папы. На портрете он такой молодой и красивый в милицейской форме. Увидев меня, мама стала успокаиваться, потом мы плакали вместе, вспоминали папу, пили чай...
Говорили о том, что будет всё хорошо, потому что больше нет войны. Но знали, что так хорошо, как раньше, уже не будет никогда. Папы нет. Вот так я узнала, что такое праздник со слезами на глазах.
Каждый раз, когда я слышу песню про День Победы, вспоминаю тот день победы. Тот Первый День Победы — маму, своих родных - сестру и братика. Вспоминаю наш разговор с мамой о папе, о войне, о мире, о жизни. Война - самое страшное проклятие на Земле.


Неожиданная посылка.
Война не ожесточила людей, научила сочувствовать, помогать, разделять горе, беду. Шла война. Папа погиб. Писем больше не ждали. И вот пришло извещение на посылку. Откуда? Адрес военной части. Папины однополчане собрали посылку. В ней было мыло (несколько кусков), папина шинель, две гимнастерки. По-моему, было небольшое письмо от боевых товарищей. Они писали, что Михаил Николаевич очень любил семью. Часто вспоминал в затишье между боями своих девочек и маленького сыночка, который успел до его ухода на фронт показать первые шаги (Тольку исполнился 1 год 15 марта, а папу призвали 13 марта). Как мне помнится...Письмо я не читала, но оно было. Почему я.так хорошо помню его содержание? Слышу...Вижу...Уже после войны, видимо, возвращаясь домой с фронта, к нам заезжал солдат (не помню лица, не знаю - молодой, старый.. .Спросить не у кого: мамы уже нет. Это был солдат. Такими я их, воинов, представляла). Помню его разговор с мамой (вот откуда, видимо, содержание того письма в моей памяти) Мы с Тамарой молча, робко, боязливо сидели на лавках в кухне. К нам солдат не подошел. Но ласково погладил Толика по светлой головке и сказал что-то очень доброе. Мама заплакала.
Почти ровно через год после призыва в апреле 1943 года папа погиб. Писали: «Уважаемая Елизавета Александровна, выслали, что возможно. Пригодится, у вас дети. Будьте здоровы».
Спасибо товарищам бойцам. Всё пригодилось. В пальто, сшитом из папиной зелёной шинели, я долго ходила в школу, потом его доносила моя сестра Тамара. Из двух гимнастерок мама сшила мнё платье. Я в нем проучилась в институте четыре года. Девочки - однокурсницы помнят это моё платье. С одеждой было трудно, всё дорого. Мамины золотые руки из гимнастерок сшили «конфетку». Я форсила! (получилось, что папа помог мне закончить институт). Добрым словом, с низким поклоном, вспоминали и вспоминаем папиных товарищей. Надеюсь, что судьбы этих добрых людей сложились счастливо.
Послесловие...
Я наивно полагала, что война не коснулась моего брата Толика. Разговорились о войне.
- Толенька, может, и хорошо, что ты был маленький и не помнишь войну...
Он молча посмотрел на меня.
- Сестра. Почему так говоришь, что я не помню войну… Я и сегодня помню… Я рос без отца. Война убила моего папу, а дети и внуки не знают дедушку Мишу (знают по фотографии, на которой твоей рукой написано «А завтра была война» ). Войну я помню всю жизнь, сестричка.
«Ах, война, чтож ты , сделала, подлая?»
Булат Окуджава


Воспоминания Каталевской Софьи Михайловны, г. Сыктывкар.