Когда состоялась Ваша первая публикация...

Когда состоялась Ваша первая публикация и что, на Ваш взгляд, изменилось с того времени в качестве Ваших работ?

       Впервые один из моих рассказов был напечатан в конце 1998 года. Мои земляки, которым это событие попалось на глаза, нашли, что есть резоны, чтобы я стал членом литературного общества немцев из России. Я послал госпоже Агнесс Гизбрехт рассказ и просьбу принять меня в возглавляемое ею общество. «Рассказ Ваш понравился – он свидетельствует о Вашей наблюдательности и умением владеть словом, как красками(!)», - любезно откликнулась Агнесс. Трап на рейс в «настоящие» писатели был подан! Летаю до сих пор. С пересадками.
На наших семинарах, литературно образованные люди, на примерах творчества настоящих писателей, объясняли нам новичкам, какими такими методами корифеи и классики создают шедевры, а мы теми же словами читателей графоманским сумбуром и серой тоской мытарим. Я очень-очень внимал, жадно вникал и шибко анализировал. В корыстных целях перечитывал Бунина, Т. Толстую, С. Довлатова, А. Гениса и т.д.д., чтобы понять, отчего у них именно так написано, а не как-то иначе. Многое понял. Стало получаться короче и лучше. Зародилось желание издать книгу, что заставило писать не от случая к случаю, а постоянно и серьёзно. Издал две книги на русском языке. Должен Вам признаться, что и толстотомные стенания некоторых наших земляков подвигли меня напомнить им, что там были и наша молодость, и любовь и учёба, семья и работа, а не только гонения и мучения. Прекрасная природа и добрые люди, среди которых жить довелось.
Пишу я медленно. Дав написанному отлежаться, правлю и переписываю всё заново, иногда по несколько раз. За 10-12 лет написал 31 рассказ примерно на 300 страниц. Придумывать сюжеты «из головы» не умею – совестно «понарошками» земляков морочить. Да и судьба наша покруче иной фантазии. Кроме этого разразился парой сарказмов в адрес тутошних наших радетелей о тамошней нашей автономии и словоблудием о пресловутом агломерате германороссов.         
Как бы Вы сами определили главную тему своего творчества?   
О жизни изгнанных народов и приютивших их сердобольных людях. О твёрдой вере, что они больше не допустят лихолетья, делающее и тех и других нищими, злыми и несчастными. О горькой доле осиротевших детей. О живших рядом с нами мудрых животных, прощавших нам наше невежество и жестокость. О прекрасной природе. О том, что, несмотря, ни на что наш народ выстоял.      
Изобразительное искусство как-то повлияло на Ваше литературное  творчество? Кем Вы себя считаете? Больше  писателем или художником?
Я считаю себя неплохим учителем изобразительного искусства с некоторыми литературными способностями. Это могут подтвердить мои ученики, которые, так или иначе, связали свою жизнь, с изобразительным искусством. И не только те, которые учились у меня в художественной школе алтайского села Подсосново, но и аборигены, посещавшие мои уроки в Jugendkunstschule близ города Падерборн. Несмотря на мой спотычливый Hochdeutsch, в котором не все артикли соответствовали своему роду, а глаголы не то спрягались, не то склонялись, дети и взрослые охотно посещали мои занятия. Выставки их работ проходили на ура. Полагаю, что причиной сему были таящиеся в их картинах споры соцреализма, коими я их ненароком инфицировал, так как был выпускником заочного худграфа Омского пединститута им. А. М. Горького – основоположника этого самого реализма. Во всяком случае, наши работы нравились благодушной публике больше чем кляксы и разводы на бумажных тарелках, бывшие краеугольной методой молодых учителей всяко-разных поп-топ модернистских направлений,  которой они нудили своих учеников. Дети большие фантазёры, но грезят не кляксами, а реальными образами. Индейцы на пегих мустангах, викинги в рогатых шлёмах, парусники в штормовом море, пейзажи и существа запредельных миров  занимают их куда больше.   
Смею предполагать, что одобрительные отзывы о моём писательстве таких литераторов, как Андреас Кремер, Анна Цаяк, Анатолий Штайгер, Герольд Бельгер, Владимир Эйснер, Светлана Фельде, Виктор Гейнц, Венделин Мангольд и многих читателей позволяют мне в экстренных случаях обозначать себя писателем.         
Есть ли у Вас любимый рассказ? Как Вы чувствуете, что рассказ получился?
 Не скажу, а то другие обидятся. Если при его прочтении не захочется ничего ни добавить, ни убавить.
Почему решили издать переводную книгу Ваших рассказов? Довольны ли переводами? Кто Ваши переводчики? Где книгу можно заказать?
Очень хочется, чтобы мои потомки, которые, вероятно, не будут владеть русским языком, узнали из первых рук правду о нашей жизни ТАМ и ТОГДА.
Читатели находят, что переводы адекватны. Они и не могли быть иными потому, что их переводили одни из лучших наших двуязычных знатоков, живущих ныне в Германии. Это: Шелленберг И. И., Нина Паулзен, Роза Штейнмарк, Виктор Гейнц и А. Гизбрехт. Я бесконечно им благодарен!
Иллюстрированную мной книгу, можно заказать в книжных магазинах: Kurt Hein. „Dort damals“
Какие  у Вас предпочтения в литературе? Что читаете?
В этом деле я всеяден. Я имею в виду жанры, а не макулатуру. Безболезненно пережил эпоху Пикуля и Мориса Дрюона. На моих полках зарубежная и русская классика, состоящая в основном из двухсот томов основанной Горьким «Библиотеки всемирной литературы» и многолетних приложений к «Огоньку» и многих других книг, доставивших мне незабываемые часы счастья. Ну, а здесь канул в разливанное море рыночной книготорговли, конечно же, прежде всего за недоступными в России диссидентами! Невероятное удивление, восторг и даже шок вызвали их книги! 
Прямо над моим рабочим столом висит полка с книгами моих здешних коллег. Радует, что и в их книгах, время от времени, манит покопаться. Это и серьёзный Владимир Эйснер в книге, которого вдруг можно уколоться шипом смешливой, назидательной сказки, стихи Бэлы Иордан и Лидии Розин, Татьяна Эйснер пишущая «о людях прошедших испытание любовью», забавные сценки виртуозной Анны Цаяк, строгий и нетривиальный Эдуард Бернгард, язвец Александр Фиц. В янтарной дымке видений Светланы Фельде брожу как Ёжик в тумане с широко распахнутыми от недоумения и удивления глазами, пытаясь понять, что же происходит в этом мире на самом деле. Не, полистав, не ставлю назад и книги Райзера, Штайгера, Матера, Петкау и многих других.          
Чем Вам дорога и интересна Германия?   
Ещё в молодости, читая книгу Алексея Толстого «Пётр I», я ужаснулся описаниям беспредельного воровства и разбоя русских, неухоженностью их дворов и непролазной уличной грязи. Невежеству бояр, мздоимству подьячих, жестокостью к жёнам и детям, мракобесию и лени обывателей. Дикому домострою за саженными, глухими заборами с цепными кобелями за воротами.   
Но, попав вместе с юным Петром, в подмосковную немецкую слободу Кукуй, навсегда влюбился в неё и в её обитателей! За их трудолюбие и опрятность, за их почтение к женщинам и детям. За отсутствие сословного чванства, неспешную, аккуратную работу и честность в торговом партнёрстве. За красивые, ухоженные дома, за улицы без заборов, с клумбами и мощёными дорожками. Это навсегда запало мне в душу! 
Дорога мне Германия ещё и потому, что она, потерпев сокрушительное поражение в жестокой войне, которую позволила развязать фашистам, сравнённая  победителями с землёй и растерзанная на части не исчезла с лица земли! Выжившие старики, женщины, дети и инвалиды лопатами и тачками разобрали руины и из уцелевших кирпичей вместе с вернувшимися из плена солдатами начали возрождать свою страну. Немцы свершили невозможное – они вновь объединились и стали лидером объединённой, демократической Европы! Как же не любить ЕЁ немцу!? Вот бы и России так. Я от всего сердца ЕЙ этого желаю!
Если можно, несколько слов о вере и религии, о  Вашем  отношении  к  Богу. Когда Вы думаете о Всемогущем, чего Вы у Него просите?
Внедрённый в меня советским воспитанием атеизм с годами значительно скукожился, но верить байкам о тротиловом эквиваленте разрушительной силы Иерихонских труб или о трехсуточном, комфортном пребывании Ионы в китовом чреве – язык не поворачивается. Я не представляю себе создателя вселенной, который разумных детей своих, созданных им «по образу и подобию СВОЕМУ!» морочил подобной галиматьёй. ОН же не Кашпировский.
Я ничего у Бога не прошу потому, что: «Он вообще не в нашем мире... Бог сидит на облаках и с высоты взирает на нас. Наивное, невежественное, неграмотное, представление». (Борис Раушенбах) Мне нечем ему возразить.
Спасибо за ответы!