Почему же? почему?

                Из разговора в кулуарах Дома писателей:
                - Иван Иваныч, почему вы так не любите               
                старых поэтесс?
                -Так они же старые!
               

  …Шёл пятый час ежегодного отчётно-выборного собрания всемирного литературного объединения «Парнас».
   Председательствовал неизменный  владыка и покровитель Муз, божествен-ный и прекрасный Аполлон Зевсович. По правую руку от него величествен-но восседали три пожилые Музы: опытная Мелета, всезнающая Мнема и  сладкоголосая Аэда. По его левую руку (поближе к сердцу!) расположились юные Музочки – красавицы Каллиопа, Эвтерпа, Мельпомена, Талия, Эрато и Полигимния. Мужская половина лит. совета была представлена старым развратником Сатиром Козлоноговым, неизменно похмельным Дионисом Непросыхающим, юным дарованием  Амурчиком Купидоновым по прозвищу Меткий Глаз и «почвенником» Паном Евсеевичем Разтудытько. Отдельно, в качестве приглашённого гостя и спонсора, на  почётном месте под  раскидис-тым кипарисом возлежал известный Парнаский олигарх Плутос Абрамович Нефтегазов – Бог богатства и изобилия.
     Уже два часа мудрейшие Боги потели над самым ответственным и, в то же время, самым скучным вопросом в повестке ежегодного собрания – приёмом новых членов в Парнаское лит.объединение. Было подано 30858 заявок от претендующих на это почётное звание. Приём продвигался туго: согласно алфавитного списка, заседающие только что закончили разбор заявок от сти-хотворцев на букву «В».  Высокочтимая Мнема открыла следующую папку с заявками от рифмующих соискателей: 

 - Гаврилкина Изабелла Сидоровна, 65лет, на пенсии, четыре раза была заму-жем, на данный момент одинокая женщина в активном поиске, что сподвиг-ло её обратиться к Поэзии. Последние пять лет плотно сотрудничает с Эра-той. Давай, Эрато, презентуй свою Гаврилкину.

  Эрато, как и полагается Музе Любовной Поэзии, неторопливо обвела при-сутствующих томным, с поволокой, взглядом и взмахнула тонкой рукой. Три увесистые книжки в ярких обложках, возникнув прямо из воздуха, грузно шлёпнулись на траву перед Божественным собранием:

- Мне у Гаврилкиной нравится всё, – в этот раз Эрато была немногословна,
 
Вот, например, хотя бы это:
Я не знаю, что мне делать,
Я не знаю, как мне быть.
Ничего нельзя исправить
И с любимым мне не быть.

- или вот этот прекрасный катрен, из раннего:

Ты предо мной. Мы очень близко.
Я чувствую твоё тепло.
И понимаю счастье зыбко.
Ведь рядом ждёт меня авто.

- Я бы хотела кое-что рассказать об Изабелле Сидоровне, – Эрате показалось, что тонкий драматизм лирики Гаврилкиной не достаточно впечатлил осталь-ных Муз, избалованных мужским вниманием, – Только представьте себе: одинокая женщина жаждет любви…

-Да она же старая! – Сатир Козлоногов, как всегда, был верен своей бруталь-ной манере общения.

- А зато – добрая и безотказная, – Амурчик, ловко прицелился и вогнал одну из своих золочённых стрел в пышную розу, изображённую на обложке двес-ти пятьдесят трёх-страничного томика Изабелловых поэтических страданий:
Пусть пишет. Я – за!

-Ах, как я понимаю Изабеллу! – Мельпомена, Муза Трагедии, даже привста-ла от волнения, – Мы с Изабеллочкой тоже часто встречаемся по вечерам и,
знаете ли, всё плачем, всё плачем… Вспоминаем – и плачем. А потом рожда-ются вот такие пронзительные строки:

Ты убил во мне всё. Я теперь словно кукла.
Я не верю мечтам, и душа вновь потухла.
Я тебя не виню. Жизнь такая, я знаю.
Я сказала: «Люблю», ты ответил: «Не знаю».

  Дионис Непросыхающий, обдавая окружающих стойким ароматом перега-ра, неожиданно громко зашептал на ухо своей смешливой соседке Талии – Музе комедий:

     - А знаете, любезная, что означает «трагедия»? «Трагос» – козёл,  «одэ» – песня, а всё вместе – «козлиная песня».

Хохотушка Талия фыркнула и зажала рот, пытаясь сдержать приступ смеха.
-А я против присутствия таких членов в нашем обществе, – вчерашняя амброзия  вновь ударила похмельному Дионису в голову: – Никогда не прощу Гаврилкиной такое вот безответственное заявление:   

   Глоток бодрящего вина,
   И я с тобой опять одна.
   На землю вылью всё вино.
   Нам хорошо и без него.

- Вот вы опять только о своём тревожитесь, товарищ Непросыхающий. А я как раз хотел похвалить Изабеллу Сидоровну, – Пан Евсеевич огладил окла-дистую бороду и, скрутив «козью ножку», задымил повалихинским самоса-дом: – Только очень поэтичный взгляд мудрой и хозяйственной женщины мог приметить такое:

Красная клубника на столе стоит.
Молоко в тарелке освежает вид.
Сахаром посыпать, аромат вдыхать.
И большою ложкой всё перемешать.

На мгновение все присутствующие замолчали, сглатывая обильно подступив-шую слюну.

  -А не пора ли нам вкусить шашлычок из жертвенного барашка и наполнить наши кубки амброзией в честь Богини мудрости и покровительницы искусств  Афины?– воспользовавшись случайной паузой, подал голос притомившийся олигарх Плутос Нефтегазов. 
 И это была самая удачная мысль на сегодняшнем заседании, так вовремя и изящно озвученная одним из наиболее почтенных обитателей Парнаса.

  Входная дверь захлопнулась с громоподобным стуком и послышалась гул-кая затихающая дробь удаляющихся шагов.

- И этот? Ну, почему???  Почему он, человек тонкого поэтического вкуса и невероятно чуткой, ранимой души, не смог понять её – одинокую страдали-цу, погибающую без любви?   
 
  Изабелла Сидоровна вытерла слёзы, допила холодный чай из ЕГО кружки и,
по-бабьи подперев сухонькой ручкой острый подбородок, задумалась.
  Это была её четвёртая попытка вернуть себе сумасшедшую круговерть лю-бовных переживаний молодости. Ей казалось, что только они помогут прод-лить её стремительно убегающий бабий век. Легко смириться с этой потерей ей, бывшей роковой красавице, ловкой интриганке, безжалостной разбиваю-щей мужские сердца, было совершенно невозможно. Как всякая бывшая пре-лестница, она боялась признаться себе, что старость и увядание неминуемы.
   Первый серьёзный шестидесятилетний юбилей заставил её мобилизовать все свои интеллектуальные и женские возможности, чтобы оставаться инте-ресной для потенциальных кандидатов в «женихи». И тут она неожиданно для себя сделала одно важное открытие. Оказалось, что мужчин, её ровесни-ков уже не привлекал бурный женский темперамент. Наиболее востребован-ной  была тихая душевная красота, поэзия души. Пришлось Изабелле пос-крести по дальним сусекам мозговых извилин, и попробовать себя на поэти-ческом поприще.
  И, знаете, получилось! Мало того: она стала завсегдатаем всяких литератур-ных сборищ, высматривая там плохо охраняемых женами, стареющих лите-ратурных светил. Иногда дело доходило даже до свиданий в её однокомнат-ных апартаментах. Потом, правда, начинался долгий и нудный процесс рас-ставания. Просто так пожилых любителей «ходить налево» Изабелла  Сидо-ровна отпускать не собиралась. За свое мимолётное увлечение они распла-чивались хвалебными рецензиями на её опусы, публикацией их в  местных журналах и постоянными напоминаниями о подло брошенной и погубленной несчастной, одинокой женщине.
   Был ещё один большой плюс от любовно-поэтических интриг пожилой куртизанки. Все эти хорошо организованные любовные страсти-мордасти
помогали не иссякнуть обильному источнику лирики Изабеллы Гаврилкиной.
   Таким образом, у неё уже были изданы три поэтических сборника (как раз, по числу бывших возлюбленных) и, кажется; намечался четвёртый. Однако, в последнее время поэтесса в Гаврилкиной Изабелле Сидоровне явно побеж-дала искательницу романтических отношений. Пришло время окончательно
определиться со своим приоритетным статусом.

    Обеденный сабантуйчик  отчётно-выборного собрания Парнаского лит. объединения явно затянулся. Виноват был, конечно, молодой, жертвенный
барашек. Вернее, в меру прожаренный, посыпанный зеленью и всевозможны-ми приправами шашлычок из него. Вместе с молодой амброзией это было воистину божественное угощение. Спев хвалебную оду постоянному спонсо-ру Парнаских пиршеств – Богу богатства и изобилия (а по совместительству и местному олигарху)  Плутосу Абрамовичу Нефтегазову, Божественное соб-рание продолжило свои прения по поводу членства Изабеллы Сидоровны Гаврилкиной.

- Давайте голосовать! И так всё понятно, – Амурчику явно не терпелось по-скорее встретиться со знакомой нимфой в оливковой роще.

 -Всё-таки; перед голосованием я не могу не зачитать мои самые любимые строки Изабеллы Сидоровны, – Эрота открыто демонстрировала своё особое отношение к подопечной:

Я спешу за тобой,
Ты так рядом, так близко.
Я играю судьбой,
Как ребёнок ириской.

   Итоги голосования, в общем, никого не удивили. В амфоре для голосования
оказалось 12 белых и 3 чёрных камешка. Мировая поэзия обогатилась ещё на одного (одну!) певца любовных страданий. Виват тебе, Гаврилкина Изабелла Сидоровна!

- А теперь, коллеги, разрешите напомнить вам об обязательном условии для всех вновь избранных членов Парнаса. За вступление в наше общество каж-дый из них должен заплатить, пожертвовав самым дорогим для него. Какую жертву мы потребуем от Изабеллы Сидоровны? Ваши предложения, коллеги! –  поистине непререкаемая божественная суровость прозвучала в голосе  Аполлона Зевсовича.
  Совещались недолго. Почти единогласно Божественное собрание постано-вило, что с этой минуты Гаврилкина Изабелла Сидоровна навсегда лишается всяческих, даже вполне невинных, знаков мужского внимания.

   Творческих успехов Вам, Изабелла Сидоровна!