Счастливчик

Повезло Егору, ох и повезло! Могло ведь и иначе всё сложиться : изрешетило
бы до состояния дуршлага, а то и вообще руки-ноги поотрывало бы. Вот только
здорово по башке садануло. Выдержала крепкая крестьянская кость, треснула и
вдавилась в голову, но осколок внутрь не пропустила. Потом, через много
лет, когда облысел Егор до сходства с бильярдным шаром, та вмятина отчётливо
видна была.
Как оно получилось, что рванула клятая мина, а вроде и не должна была, как
ему уцелеть при этом удалось, Егор не мог вспомнить. Многого не мог вспомнить
старший сержант Мохур. Ни номера части, ни фамилий своих командиров и
однополчан, ни даже как его зовут и откуда он родом. Единственное, что после,
спустя долгое время, всё-таки всплыло из прошлого - воспоминание, как сам
Жуков орден ему вручал и руку жал крепко. Наверное, настолько сильным было
впечатление от встречи с Маршалом Победы, что и миной не вышибить. А может
и примерещилось в бреду. Как это проверишь? Однако орден - вот он.
И то сказать : в рубашке, видно, Егор родился. Мобилизовали его в сорок
первом, в июле, закончил свой боевой путь весной сорок пятого. Всю войну прошёл.
И хоть в атаку вставать приходилось не часто, а всё ж воинская профессия
тоже не самая безопасная - сапёр. Сколько товарищей погибло,
состав  подразделения не один раз полностью сменился, а ст.сержант Мохур,
как заговорённый - обходила всякий раз его костлявая. Даже серьёзных ранений
и контузий не было, так, царапины пустяковые.
Вот и сейчас повезло.
Ну, сначала отправили в медсанбат, а вскорости и в госпиталь, уже на родину.
А пока путешествовал Егор почти по тому же маршруту, которым до Берлина
дошёл, но в обратном направлении, затерялись сопроводительные, да и все
другие его документы. Случалось такое. И другое случалось :
приходили похоронки родным, а следом и оплаканные уже всеми солдаты возвращались.
Выходит, и Ганне, жене его, тоже повезло - не было ей никакой бумажки
о нём, как о погибшем, или пропавшем без вести, значит, надежда дождаться оставалась.

Итак, лежит Егор в госпитале, поправляется, аппетит хороший, все детали
организма на месте, кой-где, правда заштопанный, видит, слышит, запахи
обоняет, только вот ничегошеньки о себе самом не знает. Уже и раны затянулись,
и домой скоро можно отпускать, а кто он есть и где тот дом - неизвестно.
Бог знает, как бы оно дальше повернулось, но снова сержанту несказанно повезло.
В том же госпитале оказался его земляк, к тому же из одного села.
На прогулке и увидел он Егора, поспешил к нему поручкаться да обняться.
"Егор, Егор!!" Что-то вроде бы смутно знакомое Мохуру послышалось. Но не
признал он земляка, не вспомнил и имени своего. Пришлось на веру принять, что
Егором его зовут, что семья его тут, неподалёку, в Черниговской области, где
и госпиталь расположен.
Через дня три-четыре после того, как выписали того земляка, приехала к Егору
Ганна. Бросилась к нему, а он отшатнулся : "Ты кто?!". С этого момента
началась по-новой их семейная жизнь. "Люба, Мыкола..." повторял Егор имена
своих детей. И многое ещё пришлось заучивать наизусть : биографию свою,
родственников, где те родственники жили, вообщем, и генеалогию и географию.
Комиссовали его подчистую. К тому времени всё почти узнал он о себе и о своей
довоенной жизни. Осталось лишь познакомиться с роднёй и родными местами.
Вот так и началось всё для Егора, с чистого листа . Правда, чему не пришлось
по-новой учиться, так это крестьянским навыкам. Как косить, скирдовать,
лошадей запрячь и т.п. егоровы руки не забыли. Опять же повезло, мышечная
память не подвела.
И дальше Егору удача продолжала сопутствовать - все документы потом нашлись,
в том числе и наградные.

Когда родился первый внук, назвали его в честь деда, но модным тогда именем
Юрий. Юру каждое лето привозили погостить из столицы в село. Иногда ему
разрешалось поиграться дедушкиными медальками, и бывало спрашивал он у Егора :
"А это за что?... а вот это?". Но о войне дед никогда Юре не рассказывал.
Не помнил ничего. Счастливчик.