35. 1939 ГОД

35. 1939 год

     Обстановка в 1939 году в Разведывательном управлении продолжала оставаться неопре-деленной, напряженной, нервной.  «Активная забота» Ильичёва о разведке закончилась тем, что  в апреле Орлова сняли с должности, в июне арестовали (в январе 1940 год его расстре-ляли). Масштаб репрессий в сравнении с 1937 годом сократился, но они продолжались и по-прежнему оставалисьь страх, чувство неуверенности.
     На фоне этой обстановки вполне понятным является раздвоенное отношение к Зорге со стороны его непосредственных начальников Кисленко и Попова, которые с одной стороны видели, что многие информационные материалы, поступающие от него, характеризуются как «весьма ценные», «очень ценные», а с другой – не могли избавиться от общего настроя в Управлении и политических характеристик, которые находились в его деле. Они считали, что «….личность «Рамзая» пока не ясно  изученная  и является загадкой, кто он  - дезин-форматор или двойник». Всё это порождало явные перекосы в руководстве резидентурой как в  малом, так и в большом. В своих указаниях Центр зачастую допускал, по меньшей мере, нетактичность, если не сказать большего. Все это отражалось, хотя и не в прямую на указа-ниях  Центра и в переписке. Дело дошло до того, что Зорге стал сомневаться в целесообраз-ности продолжения своей работы  и в июне направил в Центр просьбу заменить его.
     Но в  апреле 1939 года на должность начальника Разведывательного управления, которое стало подчиняться Наркомату обороны СССР, был назначен И.И. Проскуров. Одновременно  эта должность была повышена до ранга «заместитель народного комиссара обороны СССР». Заступив на должность, Проскуров приступил к налаживанию деятельности Управления во всех его звеньях и потребовал от центрального аппарата активизировать разведывательную работу военных атташатов и резидентур  по расширению агентурных сетей с целью добыва-ния ценной информации.  Исходя из информации, поступающей не только от Зорге, но и от других резидентур   о готовящихся военных выступлениях японцев против СССР  Проскуров считал, что надо активизировать разведывательную работу и в первую очередь в самой Япо-нии.
     К моменту прихода Проскурова у непосредственных начальников во 2-ом отделе – у  Кисленко и Попова о Зорге сложилось по меньшей мере настороженное мнение, которое  формировалось с одной стороны психологическим давлением в борьбе с «врагами народа» и шпионами,  четкой линией со стороны Иличева, «расстрельной характеристикой» на Зорге, его крайне подозрительными отношениями с послом, германскими военными атташе и японцами и с другой – ценной  информацией, которую неизвестно как он умудрялся  добы-вать и это тоже вызывало у них подозрение.
     Подозрения подозрениями, но надо было  выполнять указание Проскурова и оно, к сожа-лению, выразилось в том, что в начале 1939 год Центр стал настойчиво требовать от Зорге осуществить вербовку  2 –3 японских армейских офицеров. То, что вербовочная работа на главных объектах разведки является одной из главных задач всех разведок – аксиома. Но од-но дело – желание, потребность и другое дело – обстановка и возможности. В данном случае проявилось слабое знание оперативной обстановки и особых возможностей резидентуры «Рамзай», не говоря уже о явно завышенных вербовочных «аппетитах». У Зорге лично и у «резидентуры» имелись ценные связи, которые позволяли успешно решать многие задачи, что и следовало из его донесений, отчетов, справок и добываемых материалов.  В отличие от своих  начальников, Зорге прекрасно знал обстановку и то, что японская армия является бас-тионом ультранационалистов. Он понимал всю опасность для резидентуры, связанную с вер-бовочной работой в этой среде, считал это необоснованным риском  и не торопился выпол-нять указание Центра. По его убеждению было  вполне достаточным то, что работу с япон-скими военными активно и успешно вел Мияги,  а Зорге  со своей стороны добывал  ценную информацию о вооруженных силах Японии и ее военной промышленности у  германского посла,   военных атташе и из других источников.  Но, Центр продолжал настаивать на своем, позволяя себе грубые выпады.
       Здесь нельзя не привести мнение опытного оперативного сотрудника, который в отно-шении Зорге и резидентуры выступал в двух ипостасях,  работая в Центре в японском отде-лении Второго отдела Разведуправления, которому  подчинялась резидентура «Рамзай» и за-тем, находясь в Токио, осуществлял непосредственную связь между нелегальной резиденту-рой Зорге и легальной резидентурой в советском полпредстве СССР, встречаясь с Клаузеном и Зорге. Речь идет о докладной полковника запаса Зайцева от 7 октября 1964 года на имя ге-нерал-полковника Мамсурова Х.Д., который на тот момент был заместителем начальника ГРУ Генштаба ВС (полный текст записки приведен в книге А. Фесюна «Дело Рихарда Зор-ге»), которая является интересным и важным документом по своим оценкам, выводам и предложениям:
     «В 1939 году  (в мае  - Ю.К.) после окончания Военной академии им. Фрунзе я был назна-чен в 5-е управление РККА на должность  зам. н-ка 1-го отделения 2-го Управления (должно быть 2-го отдела – Ю.К.). Знакомясь с делами отделения, ярко бросалась в глаза резиденту-ра «Рамзая», в делах которой находилось много интересного информационного материала с оценкой «весьма ценный», «очень ценный».
     Второе, что привлекло мое внимание, - это  быстрые, точные и тактичные ответы на запросы Центра, несмотря на то, что последние не всегда были тактичными, если не ска-зать большего  (выделено – Ю.К.).
     После ознакомления с делами отделения я поделился  своими впечатлениями о резиденту-ре «Рамзая» с начальником отдления тов. Поповым П.А. и начальником отдела тов. Кис-ленко А.П.  Последние  мне заявили, что я молодой работник в разведке, и мне еще рано де-лать такие выводы (имеются в виду положительные выводы Зайцева – Ю.К.), так как лич-ность «Рамзая» пока не ясно изученная, и является загадкой кто он – дезинформатор или двойник. Вот с таким раздвоенным мнением о «Рамзае» я и поехал в 1940 г. на работу в Японию.Одной из постававленных передо мной задач была задача принятия  резидентуры «Рамзая» на связь.
     Работая с «Рамзаем» я убедился, что это не дезинформатор, ибо весь материал, пере-даваемый им в Центр, подтверждался жизнью.
     Я, например, за все время работы с «Рамзаем», не помню ни одного материала, сообщен-ного «Рамзаем», который   был бы дезинформационным, а всё, что он передавал, было прав-дой.
     Взять  хотя бы такие коренные вопросы, как дислокация войск; внешняя и внутренняя политика правительства Японии; экономические вопросы; вопросы подготовки немецкого фашизма к войне против СССР, позиция японского правительства к требования Германии о начале военных действий на Дальнем Востоке против нас..
     Ведь, как в дальнейшем, жизнь показала, все эти материалы были весьма ценными, прав-дивыми и своевременно переданными в Центр. Если бы верили информации «Рамзая», то Родина могла бы сохранить жизни многим тысячам солдат и офицеров. Благодаря его со-общениям, Верховное Команедование сняло не один десяток дивизий с Дальнего  Востока и перебросило их на Запад……..
      Только это уже говорит о том, что «Рамзай» был честным, добросовестным и ини-циативным  разведчиком, преданным Коммунистической партии и Советской Родине.
Жаль, конечно, что люди, стоящие у руководства ГРУ, отнеслись бесчеловечно к такому работнику, как «Рамзай», бросив его, когда он попал в беду……
       Я еще раз хочу сказать, что «Рамзай» был честным правдивым, смелым и инициатив-ным разведчиком, какие встречаются в десятилетия один раз. По-моему, можно сказать без преувеличения, что история разведок не знала такого резидента, каким был «Рам-зай»…….».
      Зайцев Виктор Сергеевич («Серж»), полковник, в РККА с 1928, член компартии с 1930. Начальник технического довольствия 1-й Советской Объединенной  военной школы им. ВЦИК (март 1932-январь1937). Окончил курсы иностранных языков при Разведупре РККА (январь-ноябрь 1937) со знанием немецкого язык, специальный факультет Военной академии имени М.В. Фрунзе (1939).  Заместитель начальника 1-го отделения (Япония, Корея) 2-го (восточного) отдела РУ РККА (май 1939-июль 1940),  второй секретарь посольства СССР в Японии (июль 1940-февраль 1942). В октябре 1940 г. заменил Будкевича в качестве связного легальной резидентуры. Неоднократно встречался с Клаузеном и Зорге. После ареста Зорге и сотрудников резидентуры покинул Японию. В распоряжении ГРУ ГШ КА (февраль-ноябрь  1942).  С марта 1943 по сентябрь 1947 г. – 2-й секретарь  посольства СССР в Австралии.  В 1947 году был аккредитован в Вашингтоне в качестве пресс-атташе советского посольства. Сотрудник Комитета информации при СМ СССР (октябрь 1947-февраль 1949), старший офицер отдела  2-го Главного управления Генштаба ВС (февраль  1949-июнь 1951). с июня 1951 г. начальник войсковой части ГРУ Генштаба ВС.
      Вторая половина 1938 и первая половина 1939 года  оказались крайне напряженными  для Зорге не только по количеству событий, но и по собственным делам резидентуры. Стрес-сом и «головной болью» являлась  постоянная мысль о том что делают Одзаки и Мияги , не имея опыта, но выполняя сложные и крайне рискованные задания. Причем многое ими дела-лалось самостоятельно, в силу своего разума и интуиции и в большинстве случаев Зорге им ничем не мог помочь.  К этому добавились сложные проблемы, связанные с  изменениями в германском посольстве, главном источнике информации для Зорге. Уехал Г. Дирксен, для которого Зорге был «любимцем», во многом опорой и источником информации. Старший военный атташе  Отт неожиданно для всех занял высокоавторитетный пост посла. Уже одно это меняло обстановку и требовало новых подходов. Уехали в Германию два  ценных источ-ника информации – Веннекер и Шолль. Из Берлина прибыли новые люди: на должность старшего военного атташе - полковник Матцки, на должность военно-воздушного атташе  - Ганс Вольфганг фон Гронау и  на должность военно-морского атташе - капитан I ранга И. Литцман. В этой обстановке фактически надо было начинать все с начала, несмотря на то, что они приезжали в Токио и вступали в контакт с Зорге, имея рекомендательные письма или крайне благожелательные отзывы о нём.
     Накопившаяся усталось и особенно непонимание Центром  специфики обстановки, со-провождавшееся грубыми выпадами и намеками на нерешительность в вербовочной работе, привели к тому, что Зорге направил  начальнику Управления («Директору») обстоятельное письмо от 4 июня 1939 года, текст которого содержится в книге А. Фесюна «Дело Рихарда Зорге», страница 48. Прежде всего,  в  нём он высказывает свое мнение по двум важным по-литическим вопросам (Япония - СССР, Польша – Германия): «…вопрос войны против СССР, который вначале при заключении всеобщего коминтерновского пакта был весьма актуален, сейчас значительно отступил на задний план. <…> Следовательно, версия о военной сделке против СССР на ближайшее будущее заслуживает мало доверии. Тем не менее надо ска-зать , что различные столкновения больших масштабов могут иметь место в любое время, т.к. самостоятельность Квантунской армии возросла, а также  выросла ее склонность устраивать шумиху.
     В течение нескольких последних месяцев должна решиться судьба Польши. Тогда, конеч-но, после разгрома Польши германской армией всплывут новые, непредвиденные, необозри-мые возможности развития, которые могут оказать определенное влияние на действия Японии»...». 
     Здесь попутно можно обратить внимание на то, что Зорге заранее предупреждает совет-ское руководство  о  действиях Германии против Польши и возможные акции Японии против Советского Союза.  То, что Зорге сообшил в Центр о Польше Сталин уже знал в начале мая 1939 года из документа, представленного  Проскуровым: «Дальнейшие планы  агрессии гер-манского фашизма в оценке сотрудника германского МИД Клейста». Но содержание шиф-ровки Зорге показывало, что его информация даже издалека является достоверной, а источ-ники заслуживают внимания.   
     Зорге не знал о тех изменениях в личном составе Управления и отдела, которые там про-исходили, но он был достаточно умным и опытным человеком, чтобы ощутить по переписке появление новых людей, не  имеющих опыта и не знающих обстановки, в которой  прихо-дится работать ему и резидентуре в целом. Как человек очень тактичный, во-второй части письма, названной им «организационное» он постарался кратко ознакомить с теми условия-ми, которые сложились, в частности, в германском посольстве.
     Поскольку этот раздел письма  является для нас особо ценным,  его содержание приво-дится полностью:    
     «К сожалению, необходимо Вам сообщить о растущих трудностях продолжения рабо-ты для меня.
     Первой причиной этому является значительное увеличение, а так[же] пространственное переполнение помещения  германского посольства. Почти всюду здесь новые люди, не имеющие личного общения со мной, с которыми только постепенно, через много лет можно будет снова  наладить связь. Дальше, здесь частично  люди т.н. «нового слоя», т.е. из наци-кружков, котороые практически являются бесплодными, не знающими, а следовательно, ничего не имеют.
     И в-третьих, нужда в помещении для посольства, а также аппарата ВАТ такова, что я для себя прежде на месте проводимой работы, учебной и особенно художественной съемки, не могу найти никакого места. Из месяца в месяц становиться тяжелее составлять почту, и с июля месяца не вижу никакой возможности найти какое-либо место, где бы мог про-должить работу последних лет.
     Вы должны понять одно: из помещений аппарата посольства и ВАТ возможность взять что-либо с собой  при здешних жилищных и охранных условиях  почти исключается совсем. При здешних условиях даже лучший мой друг не решится выдать из аппарата посольства и ВАТ простого куска бумаги. Для этого здесь слишком трудные  общие полицейские и охран-ные условия <…>
     У меня такое впечатление, лучший период моей работы здесь на месте уже прошел со-всем или, по крайней мере, на долгое время.
      Пока не будет иметь место новая ориентация или полная реорганизация, ничего до-биться нельзя будет. Вернейшим я считаю – новые начинания  с новыми силами.
     Мы же постепенно становимся использованными, ненужными в отношении наблюда-тельных учреждений и важных лиц.
      Фрицу в его работе пока везет. Связь  и его легализация очень хороши. Однако и здесь я могу повторить мою старую просьбу еще раз: посылайте новых людей, по меньшей мере,  в качестве помощников, которые после смогут служить заменой. Это же не дело, что прак-тически всю работу веду я и Фриц. Мы должны были много лет тому назад получить по-мощь, которая бы потом развилась в смену и привлекла бы новых помощников. Не забывай-те, что я уже 8 лет (6 лет- Ю.К.) здесь живу и 9 на Дальнем Востоке, с очень непродолжи-тельным пребыванием дома. Тяжелый несчастный случай год тому назад я преодолел, тем не менее девять лет вне <…> дают себя чувствовать все больше и больше.
     Пожалйста, передайте Кате привет от меня. Я очень сожалею, что так долго обнаде-живаю ее своим приездом. Однако ответственность за это, дорогой директор, несете Вы сами.
     Мы есть и остаемся Ваши старые, верные и послушные сотрудники.
Тысячу приветов всем вам там, дома.
                Рамзай»

     Во-первых, отсутствие документов переписки между Зорге и Центром по оперативным вопросам, не дает возможности определить какие конкретные предложения выдвигал Зорге по новой ориентации и реорганизации работы резидентуры. Во-вторых, Зорге совершенно правильно не первый раз ставил вопрос о командировании новых людей не только для ока-зания помощи, но и для их подготовки на месте с целью расширения разведывательных воз-можностей резидентуры. Причины, из-за которых Центр  не выполнял эти просьбы, вполне понятны, исходя из обстановки в самом Разведуправлении.
     Новый начальник Разведуправлени внимательно рассмотрел письмо Зорге и  появилось следующее решение: 
     «Комдив И.И. Проскуров приказал:
     - Основательно продумать, как компенсировать отзыв Рамзая.
    -  Составить телеграмму и письмо Рамзаю с извинениями за задержку с заменой и изло-жением причин, по которым ему необходимо еще поработать в Токио.
    -  Рамзаю и другим членам его организации выдать единовременную денежную премию».
     Содержание письма показывает, что дело не в приступах меланхолии и апатии, как  пишут некоторые писатели, а в оценке реально складывающейся обстановки. Прежде всего надо понимать, хотя бы чисто по-человечески, что прошел большой срок напряженной опасной работы. Центр вроде  бы понимает необходимость замены, но ничего не предпри-нимает для этого. Предложения Зорге остаются без внимания. Более того, без учета реальной обстановки предъявляются претензии к вербовочной работе.
     Несмотря на все изменения и трудности с самого начала года, Зорге продолжал уделять внимание добыванию информации по широкому кругу наиболее актуальных проблем. .  Особо важной  была информация в шифрограмме от 23 января о том, что в настоящее время японцы не в состоянии затевать войну против СССР, когда они с трудом удерживаются в Китае. Но в тоже время он отмечал: «Я полагаю, что японцы  весной  пойдут на военные провокации, которые приведут к местным инцидентам (выделено – Ю.К.)». И действи-тельно, 11 мая японцы напали на МНР в результате чего начался японо-советский вооружен-ный конфликт. В апреле Зорге предупредил  о том, что в ближайшее время ожидается наибо-лее опасное развитие событий в Европе. Много внимания было уделено  получению инфор-мации о переговорах  относительно заключения германо-японского союза. В конце  мая Зор-ге сообщил о подготовке нападения в сентябре Германии на Польшу. Он сообщил о  подпи-санном 8 октября 1938 г. японо-германском соглашении относительно обмена разведыва-тельной  информацией об СССР, о больших изменениях  в политической жизни Японии, о расколе японских военных на три основные группы. В июне Зорге прислал подробный док-лад о военно-политическом положении на Дальнем Востоке. В июле  с нарастанием размаха военных действий на Халхин-Голе резидентура в лице Одзаки и Мияги активизировала свою работу – составлялись списки военных эшелонов, добывались сведения о новых видах ору-жия и военного снаряжения, о концентрации войск и планируемом сроке наступления япон-цев.
     Здесь представляет интерес выдержка из книги  Гаврилова, Горбунова «Операция «Рам-зай». Триумф и трагедия Рихарда Зорге»: «Абсолютное большинство исследователей считают, что группа Зорге внесла неоценимый вклад в успех советской операции на Халхин-Голе. Ю. Мадер называет информацию «Рамзая» о планах и сроках нападения Японии на МНР с последующим ударом по советским дальневосточным территориям «вторым стра-тегическим особо важным донесением». К этому следует добавить, что заслуга Зорге состо-ит еще и своевременном информировании Москвы о том, что «у японского кабинета не было планов расширить конфликт на Халхин-Голе до масштабов большой войны».
     Наряду с активной информационной деятельностью резидентура под руководством Зорге вела очень осторожную, терпеливую, но настойчивую работу по поиску кандидатов на вер-бовку среди военных.  В мае 1939 года  Мияги завербовал в качестве источника военной ин-формации капрала японской армии Коширо Йошинобу, который по итогам работы был за-числен Центром в сеть под оперативным псевдонимом «Мики».
     Вместе с тем, если судить по утверждению английских писателей Дикина и Стори, Центр одновременно посчитал необходимым воздействовать на Зорге с целью активизировать работу резидентуры. По указанию И.И. Проскурова 1 сентября 1939 года в Токио было на-правлено сообщение, в котором довольно пространно была изложена  не только острая кри-тика  работы резидентуры Зорге, но и рекомендации: «Качество Вашей информации о теку-щих военных и политических проблемах в течение лета постепенно становилось все хуже. За этот период Япония  предприняла  ряд важных шагов в подготовке нападения на Совет-ский Союз, но мы не получили от вас сколько-нибудь значительной  информации. Поскольку германское посольство хорошо информировано по этой теме, будьте добры получить ин-формацию у них и сообщить  нам по радио, не откладывая. Поскольку вы очень опытны  в своей работе и ваше положение в посольстве необычайно высоко, мы просим и ожидаем обширной, достаточно свежей информации от вас   по военным и политическим пробле-мам. Но вы остаетесь в стороне, посылая нам информацию, не представляющую особой ценности.
     Мой дорогой Рамзай, я вновь обращаюсь к вам с просьбой изменить ваш метод собира-ния информации….Так, и только так ваше пребывание в Японии будет иметь хоть какую-то ценность для нашей работы. Чтобы получить  информацию лучшего качества, следова-ло бы  полнее использовать возможности Джо, Мики и Отто. Платите им вне зависимо-сти от того, выполнили они свою работу или нет. Вы должны обдумать важность вашей работы…. И мы чувствуем, что вы можете работать лучше. Подтвердите, пожалуйста, получение».
     Содержание этого сообщения  является вполне нормальным и, можно даже сказать, обыч-ным для Центра, который всегда прав.   В нем есть все: и воздействие на самолюбие, и резкая оценка результатов, и похвала способностям и возможностям Зорге, сделан даже  упор на его преданность, но все же, в конечном итоге, нет ясности, что же требуется конкретно.   
     Но в тот же день Зорге получил  от Проскурова еще одно короткое сообщение, которое раскрывало суть требования и причину определенного недовольства Центра «строптивостью Зорге»: «Два месяца назад я указал, что вашей самой непосредственной  и  важной пробле-мой было воспользоваться услугами нескольких японских армейских офицеров, но до на-стоящего времени не получил ответа… Я считаю эту работу жизненно важной для реше-ния проблемы. Будьте добры телеграфировать наблюдения и планы. Уверен, что вы добье-тесь в этом успеха».
      Центр настаивал на вербовке нескольких японских армейских офицеров. Но Зорге пони-мал, исходя из обстановки, что он не имеет права увеличивать реальную опасность, которая повседневно уже существовала  в работе резидентуры. Зорге это было ясно, но он промолчал и продолжал  работать в своем стиле.
     В книге Дикина и Стори «Дело Рихарда Зорге» на странице 232 есть абзац, который, по их мнению,  в некоторой степени характеризует  на одном из этапов отношение Центра к Зорге:    «Однако московский Центр, похоже, демонстрировал ограниченное понимание тех трудностей технического и практического характера, которые заключала в себе эта пред-варительная задача, и  с началом военных действий в Европе начальство Зорге проявляло признаки неразумной поспешности (выделено – Ю.К.) в своем стремлении получить раз-ведданные высокого уровня от группы Зорге».
     Независимо от ожидаемого решения Центра на просьбу об отъезде,  Зорге и вся резиден-тура в целом продолжали вести активную работу. Так, например, на шифрграмме от 10 сен-тября 1939 года была наложена следующая резолюция: «1. На Рамзая напоминания подейст-вовали. 2. Обработать для спецсообщения. Проскуров. 15.9.». Известны тексты шифрограмм от 15 и 27 сентября, от 2 ноября.  Более того, Зорге , несмотря на все строгости в посольстве, все же исхитрялся не только знакомиться с интересными документами , но и некоторые из них фотографировать. Что это ему стоило, мы можем только предполагать!
     Несмотря на трудности, опасности, проблемы со здоровьем  накануне праздника Красной Армии Зорге послал 21 февраля 1939 года в Центр телеграмму, в которой  подчеркнул: «Мы стоим на своем посту и вместе с вами встречаем праздник в боевом настроении. РАМЗАЙ.