39. 1941 ГОД

     39. 1941 год

     4 января 1941 года от «Метеора» поступила шифрограмма, в которой подготовка наступ-ления Германии на Советский Союз подтверждалась со ссылкой на специальный сугубо сек-ретный приказ Гитлера, который  известен очень немногим лицам. Более того, в пункте 4 шифровки  отмечалось, что «Гитлер считает: а) состояние Красной Армии именно сейчас настолько низким, что весной  он будет иметь несомненный успех». Сообщение было разо-слано Сталину, Молотову, НКО и НГШ.
     Убежденность Сталина и соответственно его окружения в том, что Германия на данном этапе не думает о враждебных действиях против СССР, а так же сравнение сообщений из та-ких удаленных друг от друга мест как Берлин и Токио приводило к мысли о продвижении против нас целенаправленной дезинформации, чтобы столкнуть с немцами.
      А теперь вернемся в Токио. Гущенко, получив срочное указание из Центра, хотя и не со-всем по адресу, так как Зорге напрямую подчинялся Центру, задумался о том, что написать о «Рамзае».  Он удивился  причине появления этого запроса, так как практически ничего не знал о самом «Рамзае», но по тону содержания шифровки было ясно, что Центр крайне недо-волен действиями Зорге. Есть основание предполагать, что в этой шифровке Центр конкрет-но интересовался финансовым положение резидентуры «Рамзай”. 
     Надо отметить, что и Гущенко тоже был недоволен навязанным ему обеспечением неле-гальной деятельности резидентуры «Рамзай», считал его не только  опасным для сотрудни-ков «легальной» резидентуры, но  и отвлекающим от выполнения главной задачи – предста-вительства Советского Союза в лице  Красной Армии.  Гущенко также прекрасно понимал, что на  фоне большого количества передаваемых резидентурой «Рамзай» в Центр информа-ционных материалов в виде плёнок, шифровок и других материалов, работа подчиненной ему резидентуры выглядела очень бледно. В тоже время он, как и Зорге, нёс персональную ответственность за проведение тайниковых операций и личных встреч разведчиков, докла-дывая о результатах в Центр.
     Гущенко подробно расспрашивал не только о ходе каждой операции, но и о чисто житей-ских деталях. В частности, от Будкевича, проводившего встречи  с Клаузеном  для получения материалов и передачи денег, он  узнал о том, что Клаузен, кроме процветающей фирмы, до-ма в городе, автомашины «Мерседес» еще  имеет домик на побережье (при этом не бы-ло известно, что он использовался в качестве одной из точек для обеспечения радиосвязи с Центром) и вообще весь вид, поведение говорили о его «буржуйском  достатке». Гущенко, исходя из описания материального положения Клау-зена, подвел суть своего ответа в Центр к тому, что в итоге всё говорило о неце-левом использовании государственных средств и наводило на мысль о том, что резидентура «Рамзай» сумеет прожить и на собственные средства. Звучало это предложение внешне патриотично, но по су-ществу неверно. Вполне возможно, что к этому могли быть  добавлены и какие-то пре-тензии оперативного характера.
     Заступив на должность начальника разведки Красной Армии,. Голиков принял огромное «хозяйство.Ему надо было разобраться, оглядеться, не «нарубить дров», помня о судьбе предшественников, но и в тоже время навести порядок и показать свою роль. Шифровку от Зорге он воспринял как образец непорядка, так как, по его мне-нию,  резидентура и ее руководитель вместо того, чтобы заниматься вплотную выполнением непосредственных задач по Японии, эко-номно тратя выделямые государством  средства, занимаются чёрте чем – лезут в область, не имеющую к ним отношение и при этом проявляют полную некомпетентность.
   Поэтому, получив информацию от военного атташе из Японии от-носительно резидента «Рамзая», представился хороший случай на-вести порядок. О том как это было осуществлено говорится в от-рывках из двух документов: в упомянутом ранее «Аналитическом материале» М. Сироткина и в «Справке о Зорге», составленной в Центре тоже в 1964 г. (оба отрывка приведены в книге А. Фесюна «Дело Рихарда Зорге»). Их содержание во многом идентично, осно-вываясь на письме Голикова, однако есть небольшое, но принципи-альное отличие – у Сироткина оно более жесткое и ближе к истине, характеризуется наличием многих купюр архива ГРУ.
     По указанию Голикова от его имени Зорге было направлено письмо от 17 февраля 1941 года. Ниже приводятся оба текста:
    
     Из «Аналитического материала»

     «Дорогой Рамзай. Внимательно изучив Ваши материалы за 1940 год, считаю, что они не отвечают поставленным Вам задачам. <..>      
     Большая часть Ваших материалов несекретны и несвоевремен-ны. Наиболее ценные сведения  достаете лично Вы, а Ваши источ-ники ценных материалов не дают. <..> 
      Требую активизировать Вашу работу, обеспечить меня оперативной информацией.<..>
     Считаю необходимым  сократить расходы по Вашей конторе до 2000 иен в месяц. Пла-тите источникам только за ценные материалы, сдельно. Используйте доходы  предприятия «Фрица» для дополнительного финансирования нашей работы.<..>». 
    
     Из «Справки»:
Документ № 37

     Материальное обеспечение
      Считая, что ЗОРГЕ и его помощники расходуют неоправданно большие средства, Центр под предлогом экономии сократил  в на-чале 1941  года отпуск  денежных средств резидентуре и перевел ее на сдельную оплату.
<…> В связи с этим материальное обеспечение резидентуры было сокращено <…>
     17.2.41г. генерал-лейтенант ГОЛИКОВ Ф.И. дал указание ЗОР-ГЕ: «… Считаю необходимым сократить расходы по Вашей конторе до 2000иен в месяц. Платите источникам только за ценные мате-риалы, сдельно…» 
     Ряд авторов особо привлекают внимание читателей к этому решению Центра только с тем, чтобы еще раз связать его с недоверием как к самому Зорге, так и к его сообщениям. Но это  не так. Здесь выражено резкое недовольство Голикова тем, что Зорге лезет не в свои де-ла (см. шифровку Зорге от 28 декабря 1940 г.). Поэтому Голиков в «воспитательных целях» принимает решение о сокращении финансирования.
     Таким образом, за четыре месяца до нападения Германии на Советский Союз из Центра в ответ на июльское письмо Зорге пришло, по существу, бездумное,  указание о сокращении финансирования резидентуры в два раза.
     Можно представить переживания Зорге, так как для него полученный удар  был  неожи-данным, несправедливым, а самое главное непонятным.
     При этом очень важно выделить тот факт, что Зорге вёл себя достойно, продолжая снаб-жать Центр информацией, которую он считал важной. Направленные им 10 марта 1941 г.  обстоятельные шифровки о японо-германских отношениях, о предстоящей поездке министра иностранных дел Японии Мацуоки в Берлин, Рим,  Виши и о намерениях Мацуоки с подачи премьер-министра Коноэ при посещении Москвы проверить возможность заключения с Со-ветским Союзом пакта о ненападении являлась особо важной информацией. Заблаговремен-ное сообщение давало время советскому руководству подготовиться к встрече и переговорам заранее. Причем Сталин был очень заинтересован в подписании договора о ненападении или нейтралитете.
     Информация о пакте была настолько важной для Москвы, что ее немедленно доло-жили Сталину и Молотову и о полученной высокой оценке уже 13 марта было сообще-но Зорге.
     Но это его не успокоило. Даже спустя многие десятилетия  можно понять всю горечь на-несенной обиды и, несмотря на нее, стремление Зорге сохранить результаты  работы людей ежесекундно рискующих своей жизнь во имя  борьбы с фашизмом.
     Не зная, что происходит в Управлении, в отделе он, тем не менее, догадывался, что рас-суждения о «богатстве» фирмы Клаузена, о расходовании государственных средств на неце-левые нужды  идут с подачи легальной  резидентуры и сделал попытку спокойно  объяснить  Центру обстановку.
     В Центре по его телеграмме «С доводами против сокращения средств, выделяемых на его резидентуру» 15 марта 1941 года было составлено мемо следующего содержания:
«В связи с сокращением ему денег на резидентуру до 2000 иен в месяц хочет обратить внимание на след[ующие] факты:
1. Крыша Фрица - весьма хорошая, но не для фактического финансирования нашей ра-боты. Он получает от нее не более 300 — 400 иен в месяц. Причины этого будут объяснены в след[ующей] почте.
2. Как корреспондент он (Зорге – Ю.К.) зарабатывает от 300 до 400 иен в месяц, а иногда и вовсе ничего. Причина этому та, что он не может стать постоянным сотрудником «Франкфуртер цайтунг» из-за своего темного прошлого, с капиталистической точки зре-ния. По этой же причине вынужден отказаться от предложенной ему работы у посла Отт. Вторая причина — это работа в нашей фирме, которая требует, чтобы он был сво-боден. Поэтому финансировать крышу нет возможностей».
        К этому времени, Голиков, зная о высокой оценке Сталина шифровок Зорге от 10 марта и получив это объяснение, стал понимать, что не всё так просто, как ему докладывали. По-этому появляется по форме более мягкая резолюция, но не меняющая существа:
     [Резолюция НУ] «Переговорить».[Резолюция НО] «Дать ответ след. содержания: сейчас трудно с амами (американскими долларами. — Ю. Г.). С улучшением вопрос будет перере-шен. На квартал будет отпускаться 250 амов и иены». (Русский архив, с. 174.)
     Такое решение Центра не могло удовлетворить Зорге, так как оно не решало вопрос о достаточном финансировании деятельности резидентуры. В письме Центру от 26.03.41 г.  он сообщил:   
     «….Когда мы получили Ваши указания о сокращении нашего бюджета до 2000 иен, то Вы должны приказать мне уволить Джо и Жигало, которые были присланы мне распоряжени-ем Центра. Вы должны также приказать мне и Фрицу жить здесь на половинном жалова-нии. Если Вы настаиваете  на сокращении наших расходов  до 2000 иен, то вы должны  быть готовы к разрушению того маленького аппарата, который мы создали.. Если Вы не найдете  возможным согласиться  ни с одним из этих предложений, я вынужден буду про-сить Вас отозвать меня домой. Вы знаете, что я просил об этом уже несколько раз. Про-быв здесь 7 лет и став физически слабым, я считаю это единственным выходом  из этих трудностей».
     Зорге не боится отзыва и  фактически ставит перед Центром ультиматум о прекращении своей работы и выезде в Москву, если решение не будет пересмотрено, причем объясняет это не капризом, а потребностями обеспечения разведывательной работы, то есть заданий Цен-тра. К слову, содержание письма Зорге в «Справке» было смягчено.
     Инцидент был исчерпан, так как никто не позволил бы пойти на ликвидацию резидентуры, когда международная обстановка накаля-лась, но не становилась ясной. К тому же Голиков, поняв  неразум-ность решения, отменил его. Финансирование было восстановлено, но  крови Зорге попортили немало.
     В этой истории плохо было не только то, что резидентуру попы-тались «обездвижить» накануне нападения Германии, но и,в конеч-ном итоге, Зорге не получил из Центра никакого  разъяснения при-чины недовольства, связанной с информацией по Германии, или ра-зумного указания.К этому еще добавилось то, что его непосредст-венное руководство в отделе в силу текучести кадров, передвижек по должности, отсутствия опыта не сумели или не захотели изучить детально биографии источников Зорге в германском военном атта-шате и их возможности, которые представляли несомненный инте-рес. 
     Зорге, добившийся от Центра восстановления «статус кво»  не только  продолжил активно работать и проявлять инициативу.
      В  мемо от 18 апреля 1941 г., составленное на основе четырех донесений Зорге. «О ре-акции военного министра Японии на советско-японсский пакт о нейтралитете и япон-ской политике в отношении Сингапура», в частности, сообщается: «…..Отто полагает, что если Англия будет терпеть дальнейшие поражения, как сейчас, то вопрос об атаке Сингапура снова встанет очень остро.
     В связи с вышеуказанным Рамзай просит директив. Отто имеет некоторое влияние на Коноэ и других лиц и может поднимать вопрос о Сингапуре как острую проблему. Поэтому он запрашивает о  том – заинтересованы ли мы, чтобы толкать  Японию на выступление против Сингапура.
     Далее сообщает, что он (Рамзай) имеет  некоторое влияние на германского посла  Отт и может подталкивать или сдерживать его от оказания давления на Японию в вопросе ее выступления против Сингапура.
     Просит указаний.
     Имеется помета:»Резолюция НУ: НО-3. Переговорить».
     После выяснения мнения руководства, на что потребовалось несколько дней, Зорге была направлена шифротелеграмма, мемо с которой приводится ниже: 
     «Мемо  из телеграммы руководства Разведуправления Генштаба Красной Армии «Рамзаю» с четким определением границ его деятельности от 24 апреля 1941 г.
     Вашей основной задачей является своевременно и достоверно сообщать о всех конкрет-ных мероприятиях японского правительства и командования  в связи с заключением пакта с СССР, что конкретно ими делается по передислокации войск, откуда и какие части перево-дятся и куда сосредотачиваются. Влиять и подталкивать Коноэ или других политических деятелей в Вашу задачу не входит и заниматься этим не следует».
     Зорге принял к сведению указание Центра и продолжил добывать информацию, относя-щуюся к Японии. В мае  Зорге направил в легальную резидентуру большое количество доку-ментов в непроявленной пленке.
     Точно известно о  поездке Зорге в Пекин в мае 1941 года по просьбе германского посла с целью выяснить характер переговоров между китайцами и американцами, нет  ли какого сго-вора между двумя странами. В поездке Зорге использовал прежние связи  в посольстве Гер-мании, среди военного атташата и советников.
     Наряду с сообщениями по  Японии от Зорге всё чаще стала приходить информация, свя-занная с подготовкой Германии к нападению на Советский Союз, но она, наряду с донесе-ниями из других источников, попадала в  разряд дезинформационных или незаслуживающих внимания. Здесь попутно надо выделить одну важную деталь. Наряду с многочисленными сообщениями о подготовке Германии к нападению  были отдельные сообщения, которые это ставили под сомнение. Например, 1 марта 1941 г. военный атташе, резидент Н.Г Ляхтерев («Марс») доложил в Центр из Будапешта о приоритетности германского выступления против Англии. Он же 14 марта, ссылаясь на начальника 2-го бюро  Уайташи, доложил о ложности слухов, которые распускаются среди дипкорпуса о подготовке Германии к войне с СССР и являются английской пропагандой.
     Особо надо отметить, что в майских и июньских шифровках Зорге сообщил такие важ-нейшие сведения как:   2 мая – «…Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика потому, что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешет ведению войны против Англии…(выделено – Ю.К.)»; 19 мая – «…война ме-жду Германией  и СССР  может начаться в конце мая…Стратегическая схема нападе-ния на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши (выделено – Ю.К.)»; 30 мая  – «…немецкое наступление  против СССР начнется во второй половине июня…(выделено – Ю.К.)»; 1 июня – «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня…..наиболее сильный удар  будет нанесен левым флангом германской армии (вы-делено – Ю.К.)»;  15 июня – «…война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня…» и 20 июня – «…война между Германией и СССР неизбежна ….».
    Здесь надо остановиться на важном обстоятельстве, которое породило у ряда авторов не только неправильную оценку донесений Зорге, но и мнение о том, что  он был носителем германской дезинформации. К этому вопросу еще вернемся, чтобы обстоятельно разобраться кто прав, а кто действительно занимается фальсификацией. А пока обратим внимание на следующее обстоятельство. Апрель-июнь 1941 года были характерны все нарастающим по-током поступающей из различных источников информацией о намерении Германии в бли-жайшее время напасть на СССР. Многие шифровки шли напрямую к руководству страны, а некоторые требовали уточнения или перепроверки по другим источникам. Причем в этом ничего странного нет, так как на перепроверках серьезной по своему содержанию информа-ции держатся все разведки. Кто из читателей интересуется более подробными сведениями, рекомендую тщательно ознакомиться с документами в книге «Военная разведка информи-рует, январь 1939 – июнь 1941», 2008.
     Так и с резолюцией Голикова на  шифровку Зорге от 30 мая 1941 года «Запросить Гущен-ко, находится ли в Японии технический персонал германских ВВС». Авторы, которые рас-сматривают эту резолюцию как недоверие Зорге, ошибаются. В ней нет ничего особенного, кроме желания получить информацию из другого независимого источника,  и естественно сравнить ее.
     В мае 1941 г. советскому военному командованию и Голикову уже было ясно, что война не за горами, но попытки убедить в этом Сталина не приводили к успеху. В крайне сложное положенние поставила Голикова шифровка Зорге от 1 июня «об ударе левым флангом». В отличие от мнения многих авторов Голиков не посчитал сообщение Зорге за дезинформацию и поставил вопросительный знак и это было не с проста, так как  положение о главном ударе немцами на западном направлении севернее Припятских болот было заложено в соображе-ниях маршалом Б.М Шапошниковым еще в бытность его начальником Генштаба в «Об осно-вах стратегического развертывания вооруженных сил СССР»  в начале августа 1940 г. Затем они были кардинально переработаны в план  под названием «Соображения об  основах стра-тегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе  и на Востоке  на 1940 и 1941 годы». Но сообщение Зорге  полностью противоречило переработанному по ре-комендации Сталина осенью 1940 года оперативному плану войны, по которому «наиболее опасным стратегическим направлением  считалось юго-западное  направление – Украина, а не западное – Белоруссия».  К большому сожалению,  в  открытой литературе нет текста за-проса, посланного Голиковым Зорге, с требованием разъяснить, что имелось в виду под «ле-вым флангом».  Но то, что он был, сомнений нет.
     Но вскоре произошло особо важное событие, которому уделяется неправомерно ма-лое внимание. При активном и непосредственном участии Сталина 12-13 июня 1941 г. было подготовлено и опубликовано 14 июня печально знаменитое заявление ТАСС о том, что «…по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и  предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы…».
     Это в категорической форме Заявление советского  правительства  ввело в заблуждение многих людей как внутри Советского Союза, так и за границей, а у некоторых оно просто вызвало шоковое состояние.  Для советских разведчиков оно было  «как обухом по голо-ве», так как из  Заявления проистекала  вся бессмысленность стараний по добыванию информации с предупреждениями о нападении Германии, которые якобы являлись ложными. Надо отдать должное профессионализму и мужеству  советских разведчиков, которые настойчиво продолжали даже после этого информировать Москву о реально-сти угрозы. Они были правы, так как  22 июня 1941 года Германия напала на Совет-ский Союз и началась самая кровавая война за всю историю человечества.