два, три, много Ч. 4 Красавец и чудовище

Ну, что сказать...
Мастеру не повезло. Пришлось ему самому снимать линолеум, плинтуса и порожки.
Потому что маленькую рыжую бестию всю неделю общими усилиями стерегли и не позволяли креативить.
На семейном совете решили, что мастер-мастером, а художественная грызьба по линолеуму и снятие проб с обоев слишком дорого обойдутся нашему кошельку.
Не в том смысле, что ремонтировать дорого - ремонт прихожей был делом решённым - а в смысле отсутствия финансового гуманизма питерских ветеринаров, которые за выемку инородных тел из желудка "домашнего питомца" (так и просится замена "питомца" на "питоНца") хотят получить сумму, которой хватит на приобретение ещё одного такого-же, но нового, без инородных тел в ЖКТ (желудочно-кишечном тракте).

Накануне дня начала ремонта оно(чудовище) было увезено к тёще.
Которая очень любит нашего маленького пёсика(красавца).
Который отвечает ей полной взаимностью, наш красавец.
Когда не жрёт обои в тёщиной квартире, такое чудовище.

Но, лирику в сторону.
За два дня пол в прихожей был покрыт плиткой, швы затёрты, вместо плинтусов вознеслись ввысь керамические бордюры, как во дворцах махараджей и прочих падишахов.
Чудовище вернулось домой и прибалдело от человеческого нечеловеческого коварства.
На его мордахе читалось разочарование в людях и скорбь всего еврейского народа по утерянному Храму и ковчегу Завета.
Мне его даже стало жалко. Я жалел его субботу, воскресение и почти целый день, до вечера понедельника, этого красавца.
Потому что вечером в понедельник мне пришлось заклеивать панелями стену на кухне, с которой оно сорвало обои, это чудовище.

В общем, как писали дореволюционные газеты, война затяжная, позиционная.

Потому что обоев ещё много, площадь кухни почти 11,5 квадратных метров. И если этот двуликий чудовищный красавец захочет, у него есть чем заняться.
Это мне заняться нечем, кроме панелей и жидких гвоздей, так он думает.

И ведь никуда не денешься. Стоит ему запрыгнуть на диван, сделать круг почёта и плюхнуться в районе моей подушки, перевернуться на спину, раскидать лапы и улыбнуться, как я тут же прощаю ему и линолеум, и обои, и плитку с затиркой.
А если он берёт в зубы мою руку и нежно сжимая её, начитает мяукать-мурлыкать, рассказывая о свой любви к нам, то в этот момент милее него не остаётся никого на свете.

Красавец это прекрасно сознаёт и чудовищно умело пользуется.