Лунные слезы

Портовый город был похож на шумного моряка. На воде плавали остатки рыбы, пятна испражнений разномастных барж и пришвартованных кораблей. Море седыми барашками волн встречало рассвет, мерно шипя и бестолково ударяясь в промасленный причал. Сам воздух Города был душным, жарким и влажным, ветер высушивал соль на его улицах, проулках, грязноватых прибрежных базарах и губах прохожих.
Ветер трепал самые причудливые конструкции рыболовецких сетей, вылинялое белье шумных теток с вечными сумками и кошелками в руках, детское белье и старенькие занавески в распахнутых настежь окнах.
В Городе ничего не менялось. Сто, двести, триста лет назад он неспешно жил, словно застряв в соленых водах безбрежного времени.
В Городе было очень много чаек. Они галдели, кричали, бестолково ныряли в воздушных потоках… Много, много альбатросов и бакланов: белых, серых, с черными головами и кончиками крыльев, большие и поменьше. Глупые красивые птицы.
Чирикали проносящиеся стайками воробьи, выклевывая куски хлеба и крошки из камней мостовых, бойко носились улицами и чистили маленькие перышки.
Важно дули шеи разномастные голуби, ворковали на расчертивших голубое небо проводах, испуганно косили глазом на проходящих мимо людей и не совались на территорию опасных в своей сплоченности чаек.
Не Город, а настоящий птичий двор!
Но здесь жила всего одна Ворона. Крупная, с лоснящимися черными перьями, она когда-то давно случайно залетела с северным ветром далеко на юг, к прохладным волнам седого Моря.
Ворона не общалась ни с шумными чайками, ни с важными голубями, даже бойкие смешливые воробьи всегда посматривали на нее со стороны, не смея заводить знакомства. Черная птица была гордая, и никогда не сожалела о несостоявшейся дружбе.
Там,где она жила было всегда холодно и царила вьюга. Строгие северные озера, скованные коркой льда, синевато-сиреневые горы в дымке тумана и строгое серое небо было пристанищем для верных слуг Одноглазого бога.
Но Ворона мечтала о солнце.
О теплом прибрежном ветре, широко распахивающем объятия и не скупящегося на восходящего и нисходящие потоки воздуха, в которых так приятно парить, о широких просторных равнинах, с плоскими поселками, о том, чего всегда была лишена.
Она хотела увидеть не скрытое и суровое сердце человека, а широкую душу, заразительно умную и добрую. Ворона горела мечтами о таком благословенном крае.
И вот, сейчас, сидя на иссушенной старой акации, угрюмо воткнувшей ветви в кусочек неба над ее головой, Гордая птица смотрела на чужой мир под ее крыльями и никак не могла понять, обрела она южное счастье, или потеряла северный дом.
Каждую ночь над безбрежным морем восходит луна. То укачивает на рожках небосвод, то круглолице застывает серебристым маревом на черном бархате.
Каждую ночь опускается на воду дорожка и манит к себе птиц. Чайки покачивают тушками на волнах, голуби давно заснули, плотно обсев разгоряченные крыши а воробьи гронами обсыпали веревки и провода.
Ворона не спит. Сидя на одной из многочисленных мачт, она с любопытством взирает на чистый лик луны, на его призрачное отражение в воде.
Город почти заснул.
Вдруг, мощная черная птица встает на крыло и тенью взмывает в воздух. ЕЕ полет размашист и плавен, Ворона зорко высматривает что-то на воде, дальше, еще дальше залетая в море.
Вот вдалеке показалась робкая тень лодки на воде. Острый шпиль хлипкой мачты с опущенным парусом словно поплавок, указывает зоркоглазой птице, куда держать путь.
Воздух над морем свеж и упоителен. Здесь дышится легко, а утробный стон моря успокаивает, дает силы лететь дальше. Твердые резкоочерченные крылья разрезают воздух, взмах, еще взмах, и вот воздушный поток, животворящий, расслабляющий, мягко шепчущий на ухо «отдохни, я поддержу твои крылья».
Ворона тяжело опускается на иссушенную соленым морским бризом руку старого, седого, как мир, старика. Складывает перья, любопытно косится на бородатое морщинистое лицо. Дед протягивает вторую ладонь, мягко проводит пальцами по шее гордой птицы, довольно улыбается .
- Не всякую птицу можно приручить, а, милая?
Ворона сердито клюет его пальцы и отворачивается. Старый довольно хохочет и оглаживает спутанную бороду.
- Но ты права. Все мы тут дикие.
Он поводит рукой и Гордая птица перелетает на борт лодчонки.
- Сегодня богатый улов.
Старик сунет руку в мешок, добирается до его дна, и любопытная ворона от нетерпения перебирает лапами, придвигаясь ближе.
_что, дождаться не можешь? Вот они, смотри, как много удалось насобирать
И на протянутой ладони моряка тускло светятся, переливаясь всеми цветами призрачной южной ночи, пять крупных жемчужин. Пять чистейших Лунных Слез.
Ворона всматривается в начищенный морской водой бок перламутровой красавицы и видит в ней себя, старика, довольно ухмыляющегося в жидкие усы, россыпь звезд у них над головой, лодку, с прохудившимся днищем… и кажется ей, что внутри этой пузатой крохи прорисовываются черты ее родного Дома, сурового прекрасного края.
Черная ворона смотрит на мир в морском жемчуге, и ей совершенно не одиноко.
И ее ночного цвета крылья становятся нежно-пурпурного цвета.
Старик осторожно прячет добычу в мешочек и подвязывает его к бечевке, которая служит поясом для его старых, видавших виды штанов.
Дед худосочен, иссушен, тяжело опускается на скамью и почесывает путанную бороду. Затем опускает голову и кладет руки на колени.
Гордая Ворона опускается ему на плече, мягко поскубывая седые космы.
В море зябко. Его глубокие воды не прогреваются до конца за жаркий южный день, и ночью отдают накопившийся холод сполна. Не летают птицы, не слышно шумов вечно галдящего города, криков моряков и перебранок торгашек.
Здесь только холод, тишина и покой, да мерное покачивание-поскрипывание лодки на волнах.
Старик кажется спит. Его сердце давно верно служит Долгу, а душа растворилась в темной, мягкой глубине морских вод. И тайны его – сам океан. И сила его в нем.
Где-то на глубине в раковинах припрятан пурпурный жемчуг, таящий в себе сокровенный свет полной луны, ее слезы, градом пролившиеся с небес и канувший в глубокие воды моря.
И россыпь звезд над ее головой почти как та, которую она оставила давным-давно.
Но Ворона верит, она ведь внимательно слушала, когда ее бабка говорила о том, что тот, кто однажды соберет все-все Лунные слезы, однажды сможет исполнить свое самое сокровенное желание.
Ворона точно знает, ЧТО однажды она пожелает, вглядываясь в жемчужную россыпь под своими перьями.