Салют наций

   Один мой добрый знакомый, по фамилии Подопригора, будучи уже капитаном третьего ранга все еще не был женат. И вот как-то раз поехал он к родным в отпуск на Урал.
   Кстати, Это тот Подопригора, который в ночное время был задержан старшим офицерским патрулём за нарушение спокойствия граждан выразившееся в пении строевой песни.
   В объяснительной записке командиру, Подопригора изложил этот факт следующим образом.

   "Будучи еще лейтенантом, я выпил рюмку шампанского и пошел провожать девушку.
Вот так и пошло. Шел, шел, перешел на строевой шаг, запел строевую песню, но было уже поздно. Многие спали и потому не могли поддержать мою песню, а патруль вообще не знает слов, как я с ним не бился. Стыдно не знать строевых песен".
   Ну, так вот.
   Приехал он на Урал, встретился с родичами. Засиделись за полночь.
Сговорились с братом на утро пойти на охоту зайцев погонять по чернотропу.
Братан пообещал ружья и собаку, ну а ему, стало быть, нести к лодке весла и тормозок, что мать соберет им с собой. Сам брат жил на другом конце деревни. Вот на том и расстались.

   Не успел, как говорится, Подопригора коснуться щекой подушки, а мать его уже будит.
   Иди, говорит. А то уже светает. Брат наверное уже заждался.
Взял он хлеба да сала, луку да пузырек, что на кедровом орехе настоенный, подхватил весла да скорехонько потёк к лодкам.
   Брат и вправду уже на месте оказался. Бурчит потихоньку. Что, мол, так долго. Заяц-то, поди, уже залег. Найди его теперь ушастого.
   Загрузились.
   Подопригора, как провинившийся сел на весла и только было собрался отчаливать, как с берега из-за кустов послышались премиленькие девичьи голоса.

   Дяденьки! А не перевезете нас на другой берег, на лодке, а то вокруг да через мост километра четыре будет, а коли напрямик, так всего один.
   А почему нет? Садитесь "тетеньки".
   Девчата приняли шутку и весело взоржали, как молодые кобылицы при виде жеребцов.
   А надо сказать, весть о том, что на побывку приехал молодой моряк, да при погонах, да холостой, еще вчера облетела весь поселок.
   И на тебе, какая удача. Можно не только морячка получше разглядеть, но и себя показать.

   Осень выдалась чУдная. Молодость. Свобода. Бодрящий утренник.
Усаживайтесь девчата. Мы вас мигом домчим, как на легком катере.
   А надо добавить, речка в этом месте хотя и не глубокая, посередине по грудь будет, но довольно широкая и быстрая. Сейчас же она вздулась от недавних дождей и потемнела.
   И вот, когда все девчата угнездились, Подопригора со всей молодецкой силушкой навалился на весла, да так, что лодка черпнула бортом воду, а девчата взвизгнули, едва не повалившись с лодочных банок.
   “Полегче!” - Крикнул брат и придержал за ошейник собаку, нервно перебиравшую лапами в ожидании охоты.
   Морячок вновь налег на весла, и тут вдруг почувствовал пренеприятную тоску в области живота. Он вяло улыбнулся в ответ на смешки девчат, не вникая в смысл разговора, но еще внимательнее прислушался к процессам, происходящим в животе. Там явно зрела революция. Толи простокваша, которую он успел зацепить перед выходом из дома, толи смена климата и воды, а может и то и другое вместе взятые, сильно тревожили его изнутри.
   Подопригора поднялся в рост и приложив ладонь к глазам козырьком посмотрел на противоположный берег. Резь в животе несколько отпустила. Ну ты чего встал? не унимался братан. Да вот. Смотрю куда причаливать.

   Да ты греби, давай, не унимался брат. Видишь, нас сносит, а ниже по течению берег крутой и причаливать будет плохо.
   Да-да. Конечно. Пробурчал Подопригора и зачем-то раскатал голенища охотничьих сапог.
   После нескольких гребков он уже вспотел, а перегруженная лодка так и не хотела бежать легким катером. Во время очередного приступа Подопригора, предвидя непоправимое, сказал: “А что девки? Хотите, я пальну в воздух из ружья? Салют наций. Так сказать. За встречу”.
   Брат не одобрил такую затею, ссылаясь на то, что после выстрела все зверье заляжет километра на три в округе и тогда охоты им не видать.
   Подопригора продолжал вяло грести и потеть.

   Когда же неотвратимое подступило к самой пробке, он схватил лежащее рядом ружье, встал в полный рост, и со словами “А я все же пальну”, нажал на оба спусковые крючка.
   Молодой организм сработал синхронно с курками ружья и девчата, зажавшие уши, так ничего бы и не заподозрили, если бы не ружье. Оно оказалось на предохранителе.
   В сапогах стало тепло и мокро, а в воздухе запахло явно не порохом.
   Подопригора обреченно шагнул за борт и по грудь в воде споро побрел к желанному берегу.
   Берег оказался довольно крут. Пока брат добирался до весел, лодку снесло много ниже места аварии. А пока он выгребал против течения, Подопригора успел стоя по колена в воде снять с себя за кустами ивняка замаранные исподники и со злости зашвырнуть их куда-то на берег с глаз долой. Затем он прополоскал сапоги и брюки, и как ни в чем не бывало, стал поджидать лодку, стоя на берегу у самой воды.
   Лодка медленно выгребала против течения. Когда же она ткнулась носом в берег, Подопригора взял ее за борт и стал удерживать от качки. Первой на берег соскочила собачонка и, задрав свой крендель-хвостик, радостно помчалась вверх по откосу. Следом стали спрыгивать на твердую землю девчата.               
   Раскрасневшиеся.   
   Они, не поднимая на морячка глаз, благодарили за перевоз и поднимались по крутому берегу. Братан закурил и, прикрывая цигарку ладонями, процедил вполголоса сквозь зубы.
   Ну, ты дал…

   В это время навстречу карабкающимся по косогору девчатам откуда-то сверху кубарем скатилась собачонка, неся в зубах ярко-голубые мокрые военно-морские подштанники. 
   При виде этой картины девчата и брат раскололись в хохоте. Они катались по земле, дрыгая ногами и размазывая по щекам слезы. И только Подопригора яростно греб прикладом новенького ружья, пересекая реку на лодке кормой вперед со скоростью легкого катера.
   Придя, домой  он сообщил родителям, что получил известие с Военно-морского флота, в котором его срочно отзывают из отпуска для выполнения особого задания Родины на борту атомной подводной лодки. 
   Уже к обеду он убыл в расположение энской войсковой части. Так что, вернувшись с фермы, девчата не застали завидного жениха дома и заготовленные ими к вечерним посиделкам частушки остались без адресата.
   На деревне и по сей день, помнят “Салют наций в воздух, так сказать за встречу”.