Сказки пустыни. Гля-зурь

http://www.proza.ru/2013/09/13/826 (предыдущая часть)
- Ты чего там притихла, Груля? Чай, притомился я стоять на лестнице этой верстовым столбом.
- Как ты меня назвал?
- Ну, ты ж поди сама говорила, как тебя зовут. Только мудренно это для меня, вот и решил тебя так кликать. Можно?
- Можно.Я ведь тоже тебе имя выдумала.Постой-ка, а что это обозначает?
- Да, ровным счетом ничего, просто твое имение похоже чуется. А может я на ярмарке такое слово слыхивал или баре говорили, не помню.
- Гру-ля…

Ну Груля так Груля, хотя выговаривается слишком мягко, язык сломать можно. Грулья –гаргулья! Ладно, мне ж в конце концов надлежит лишь одобрить звучание своего имени и при случае откликаться на него, пока уши мои сурикатьи в трубочку не скрутятся.

Итак, что же выбрать для моего загадочного друга? Какие книги нужны людям, которые не знают, что такое трамвай и рельсы, электрический ток и лампочка, игрушки и кукольные пупсы. Люди, которые не видели консервов, что они читают? Клинописных табличек у нас в библиотеке нет. Франц Кафка «Ein Landarzt. Kleine Erzaеluhngen»- папа купил эту книгу перед самим отъездом, очень хвалил, но вряд ли это интересует питекантропов. По той же причине отвергнут господин Свифт, херр Томас Манн и многие иже с ним.

Я тыкала лапкой на фармацевтические справочники, пропуская художественную и публицистическую литературу. Мемуары об образовании Веймарской республики? Отец говорил, что это очень важно. Что ж возьмем ее с собой. В результате моего тыканья лапой набралось семь увесистых томов медицинской литературы и Веймарская республика в тонкой обложке. Очень выделялся из этой стопки Додерляйн Иоганн, он же Александр со своим «Оперативным акушерством». Это был большой дорогой анатомический атлас и отец очень его ценил, теперь же Каа придется тащить его на спине через всю пустыню.

Мой обстоятельный друг принялся увязывать книги, я принесла ему старые газеты для упаковки, а сама побежала в кладовку проверять наши съестные припасы. Присутствовала мука и немного круп и сахара, нашелся целый кружок сыра.
- Эй, Каа, ты хлеб печь умеешь?
-Я что ли баба по-твоему? Я думал девка о твоих летах давно уж куховарством занимается да все ведает.
- Мы хлеб не пекли, а покупали. Пекли только булочки и печенья, вернее мама пекла, а я…а я..за продуктами бегала, я умею вырезать тесто формочками и украшать глазурью.
- Тьфу ты! Глазурью! Башка моя дурья!
Надо понимать Каа опечален моим неумением. Если не сказать более. Но я знаю, что делать. У нас ведь есть и кулинарная поварская книга. И мамина тетрадка. Я испеку хлеб по рецепту.
-Каа! Помоги снять еще одну книгу!
-Я ужо все увязал!
- Это для меня книга, я попробую хлеб испечь! – мужественно заявила я, надеясь заслужить добрую улыбку, но получив лишь указанную книгу.

Пумперникель! Вот оно! Вначале цельные зерна на всю ночь заливают горячей водой, а сам процесс выпечки длится от 16 до 24 часов, чтобы тесто в закрытой форме как следует «протомилось» при медленном снижении температуры от 200 до 100 °C. Ого! Этого даже мама не сумела бы. Наверное.
Шварцброт! Хорошенько размять горсть изюма в ступке…А изюм то я еще на прошлой неделе сьела!
- Груля! Покаж где мука? Будем закваску делать.
- Что будем делать?
- Гля-зурь! – издевательски протянул Каа.

Он еще и издевается. Я махнула хвостом и Каа оказался осыпан мукой. Мука прилипла к вспотевшему Каа прочно, как гипсовая лангетка.
Кое-как произведя манипуляции со своей закваской, Каа запросился умываться.Я провела его в ванную комнату. Попросила покрутить ручку крана и оттуда злясь и шипя поползла струйка воды. Каа заметался по ванной комнате как бешеный солнечный зайчик, я еле докричалась до него, чтобы не тратил время, а мылся, а то вода испугается и уйдет. И он несмело поставил руки под струю воды, я подсунула ему душистое мыло и полотенце и деликатно удалилась ибо обнаженный торс питекантропа вводил меня в смущение.
Я тем временем прогулялась к комоду, нужно сказать, что моя беготня здорово меня утомила, опять хотелось есть. Еле-еле приоткрыв лапами массивный нижний ящик, я достала смену отцовского белья, чистую рубашку и побрела к ванной, волоча за собой шлейф вещей.
Пред дверью ванной комнаты я мечтательно задумалась. Все складывается как в романе. Молодой и симпатичный герой после тяжелого дня принимает ванную, героиня, заботясь о его комфорте, несет ему сорочку с заранее вышитыми монограммами, волнительный момент: души и тела стремятся соединится в экстазе. Но есть три но: во-первых - я сурикат, во-вторых - я сурикат, который очень хочет есть, в-третьих - дверь открылась и я упала под ноги Каа, к тому же он наступил мне на хвост и я укусила его за палец, при этом дико взвизгнув. Это ж надо, что хвост такая болючая штука.
Потом правда Каа поймал меня и погладил, и даже побаюкал как ребенка, шепча при этом странные, но такие успокаивающие слова:
- Ой, люлю-люли-люли, не боли ты, хвост у Грули!
И еще какие-то люли, но меня и от этих причитаний склонило в сон. Я только успела пробормотать:
-Я там тебе рубашку несла, - и уснула.
Во сне я очутилась в каюте лайнера на котором теперь, здесь во сне, мы с Каа отплывали от этого песчаного берега.
Проснулась я от запаха горелой каши. Каа кашеварил. Он раскочегарил нашу плиту и теперь не мог справится с бушевавшим пламенем. Правда сама каша, как оказалось за ужином, не пострадала, просто отвар пролился на печку, отсюда и запах горелый. К каше мы открыли готовую испортиться тушенку, но на вкус и запах она была еще годной к употреблению. Каша получилась на удивление вкусной и Каа тоже уплетал за две щеки, раскрасневшийся, в чистой рубашке, он все еще смущался от процедуры, которая предшествовала ужину. Мы открывали тушенку консервным ножем.
Сначала я скакала вокруг банки с этой железякой, пытаясь показать этому питекантропу что и как нужно делать, он смотрел на это как на забавные пляски на ярмарке в День святого Мартина, потом передала ему консервный ключ - теперь уже я смотрела с недоумением на то, как человек не может воспользоваться элементарной вещью. Банка была вскрыта, пальцы остались целы, каша сдобрена тушенкой и одобрена едоками. Один раз я не сдержалась и припомнила Каа его издевательское словечко, в его же редакции:
- Гля-зурь!
Каа наградил меня щелчком по носу. Я продемонстрировала пренебрежение к подобным жестам изящным, как мне показалось, пируэтом по столу. Видела бы это моя мамочка: сурикаты, танцующие на столе.
Во время ужина Каа несколько раз бегал к своей закваске, подмешивал муки. Сказал, что завтра поутру будем печь хлеб. Две ночи, сегодняшнюю и завтрашнюю, проведем здесь, а потом двинемся в путь. Кашу мы снесли в ледник.
Вечером, уже на закате, мы решили пройти прогуляться по чистой от песка стороне улицы.


Рецензии