Реуньон

       Однажды, как-то раз, зимней порой, когда детёныши были уже выведены, а жиры аж до пяти сантиметров накоплены, а делать было особо нечего, собрались пингвины. Императорские. Какие-то внутренние волнения начались в колонии, и непонятно, откуда были эти причины? Один говорил, что надоело ему быть черно-белым, хочет быть розовым, как фламинго, другой вообще цветным хотел бы стать, а третий возмущался: «Не понять, кто мы? Стая или стадо? Летать не умеем, а ходим на двух лапах-ногах!»  И так далее.
Вот и собрались они, чтобы урегулировать споры, пока их детёныши в яслях поодаль были и ничего не слышали. Ох, сколько было разговоров, целый птичий базар! И каждый тянул одеяло на себя. Даже самому императору-вожаку трудно было найти аргументы, чтобы успокоить колонию.
– Хорошо, – сказал он всем. – Согласен. Я должен учитывать все ваши неудовольствия. Давайте начнём с малого – с окраски.
– Давайте! Давно пора! Сколько можно ходить чёрно-белым? Если наш далёкий пращур, которого уже давно никто не помнит, выдумал этот фрак, то почему мы должны до сих пор носить его?
– Вот именно, – подхватил другой пингвин, – почему павлин такой разноцветный и радужный, а какой хвост у него, я тоже таким хочу быть!
– А я сине-зелёным, переливчатым, как попугай! – крикнул третий.
– А я леопардовым, ведь не зря нас стадом зовут. Не рыбы мы, не птицы, не животные…
– Хорошо, – ответил спокойно вожак. – Но, вы же помните, для чего нам служит чёрно-белый цвет? Это наша защитная окраска! Такую окраску имеют многие рыбы и другие водные животные. Благодаря белой краске передней части туловища, мы сливаемся со светлым цветом воды и поэтому не видны, если смотреть на нас снизу. А если посмотреть сверху, когда мы в воде, то нельзя различить на фоне темных морских глубин. – зачитал он наизусть фразу из пингвинологии.
– Да это нам говорили с яслей! – опять начали возмущаться пингвины.
– Значит, плохо вам говорили, раз не помните такую истину! – вожак утомлённо потёр своим крылом-ластой висок. – Надо браться за образование. А вот мы прямо сейчас и возьмёмся!
И он тут же послал своего помощника – зама в ясли, где расположились пять десятков пингвинят со старшими учителями. Они с гоготом и смехом тут же «прилетели».
– Скажите, дети, – задал им сразу вопрос хозяин стаи. – Нравятся вам ваши костюмчики?
– О, да, да! Они такие торжественные, театральные, официозные, ну просто императорские! – закричали они наперебой.
– Это понятно. Но вот скажите их самую главную функцию? – продолжал экзаменовать их вожак. – Поднимите свои крылышки, кто знает.
Все пингвинчики засмеялись, подняли, как один, свои крылья-ластики и хором ответили:
– Это наш защитный окрас!
– Видите, – произнёс тут в сторону взрослых вожак, – дети это даже знают.
– Да мы тоже это знаем! Но сколько можно одну и ту же истину толочь! – снова завозникала пингвинья колония. – Надоело!
Тогда учительница-пингвиниха попросила детей рассказать, что они ещё знают. И детишки - пингвинишки начали наперебой говорить:
– Наш пращур был великим композитором! Поэтому и выдумал такой смокинг.
– А ещё был великим дирижёром, поэтому и приучил нас ходить и стоять вертикально!
– А ещё так приятно греться зимой на солнышке спинкой, ведь чёрный цвет притягивает лучики!
– А весной и летом, когда снег уже грязный, можно поваляться на спинке. И мамы не будут ругаться, что выпачкались. Брюшко-то будет белым!
Чего только пингвинята не говорили, а один молчаливый мальчик-пингвинёнок вдруг произнёс:
– А когда люди снова начнут отстреливать нас с вертолётов, то мы ляжем на спинки и сравняемся с белым снегом зимой, а летом, наоборот, чёрным - сравняемся с землёй.
Тут все замолчали: и взрослые, и дети. С минуту стояли, как вкопанные. Мудрость маленького пингвинёнка сразила их наповал.
Пингвинят отпустили снова на занятия в ясли, а взрослые стыдливо и молча, начали нырять в холодные воды, чтобы наловить: сардинки, серебрянки антарктической, а может быть и деликатес-анчоус попадётся: «Ведь детишки придут с занятий, кушать захотят!» Они надолго забыли о своих собраниях