Битва за дом

     Мама у Лизы была кроткая. Что ни скажут, все сносила молча. Всю жизнь жила за мужем, да только и делала, что трудилась по дому и мечтала о своем огороде. Смерть мужа сильно подкосила её. Стала она совсем нелюдимой. Тогда-то старушка и уговорила дочь продать их старую квартиру и купить скромный дом в глубинке. А Лиза так была влюблена в своего жениха, что даже и не спорила. Ей казалось, что все от этого только выиграют: мать, наконец, с головой укроется от одиночества в своем огороде, а Лиза останется в городе – строить личную жизнь. Так и продали они квартиру, и купили избу в далеком Подмосковье, не большую, но по-городскому: со всеми удобствами, надстройкой второго этажа и с большим наделом под сад-огород.


     Пожила там Лиза с мамой месяц или два, помогла обжиться, обустроиться, да и уехала в город  к жениху. Первое время приезжала на каждые выходные, потом реже стала, ну а когда окончательно к жениху перебралась, приезжать стала раз в месяц. Приедет, поможет, где что потягать, где приладить, всю работу, что иными словами никак, кроме, как мужской не назовешь, брала на себя. А потом снова на месяц в город.  Жених её почти совсем не приезжал. Лизину маму воспринимал, как чужую, помогал неохотно, все из под палки, да и то, только первое время. А деревню ненавидел страшно. А уж Лизина мама и попросить лишний раз боялась, не хочет, думает, и не надо, уж сами как-нибудь. Пенсия у старушки была по деревенским меркам большая, на все ей хватало, а кто поможет, всех отблагодарит, только водкой не платила, как не отнекивались, деньгами и только, а кто и за спасибо помогал.


      Бродил как-то по деревне бомж, и ото всех домов его гнали. А на улице уж октябрь стоял. Подошел он и к её дому и говорит:

    - Мать, дай хоть хлеба кусок, а то помру. Ей богу помру.

    И так старушке жаль его стало, что вынесла она ему все, что в доме было, а потом и в сарай ночевать пустила. Утром, когда она вошла в сарай, там дышать было невозможно от запаха его грязного тела. Поставила она котелок с кашей, пригляделась, прижала руку ко рту и стояла так долго-долго, пока не спросила:
   
     - Сколько ж тебе лет, сынок?
    - Тридцать, а может и тридцать пять.

    Подкосились у Лизиной мамы ноги, тридцать было бы сейчас её младшему сыну, если бы не погиб он по глупости.

    - Прямо как сын мой… Сыночек, может помыться тебе надо? Я, погоди, сейчас кипятильник кину в ведро и через минут сорок уже принесу тебе, вон там ведра около колодца, там и холодная  – и побежала хлопотать.

     Принесла она ему горячей воды, принесла одежду, все, что найти смогла. Вымылся бомж, переоделся и вышел уже совсем другим человеком. Все равно видно было, что бездомный: губы разбиты, кожа грубая, обветренная. Но чистый человек, совсем другое дело. Накормила его старушка обедом, как родному, щей наварила и приготовила уже еды с собой в путь, но только на сердце все равно тоскливо и горько. А он ей и говорит:

    - Мать, а что это у тебя дров то совсем не наколото, октябрь на дворе. Дай хоть отплатить тебе чем-нибудь, хоть одно доброе дело сделаю.

    -Да, коли, раз не жалко.
    И работал он весь день, до позднего вечера. Забил всю дровницу. Вот и ужина время подошло, сели они за один стол. Тут старушка и говорит:

    - Дорогой мой, ты совсем на человека стал похож, сытой, чистый, другое дело, а то и смотреть то страшно. Дай ка, я тебе баньку истоплю, да оставайся опять у меня ночевать. Ну, куда уж на ночь-то, глядя идти.

    И затопила баню, попарился парень, зовет она его уже чай пить. Усадила за самовар, пирогами угощает, какие только своим детям пекла. Ест он, чай пьет, и вдруг говорит:

    -Мам, а меня ведь Сережей зовут…

    И совсем старушка растаяла. Заболтались они до поздней ночи, и рассказал он ей, как бродил сиротой по всей России, пока не добрел вот до этой деревни, голодный, отчаявшийся, и думал, что этой зимы уж точно не переживет, приготовился уже помирать.  Думал, замерзнет, как собака, а то и собаки хуже. А теперь, говорит, помылся, поел досыта, передохнул…

    -Нет! Не помру! Все сделаю, а не помру! – так говорил Сергей старушке. А она слушала, и по её морщинистым щекам медленно текли горячие слезы.

    - Оставайся ты у меня! Жить в сарае будешь, он у меня утепленный, поставим тебе там обогреватель, на первое время раскладушки хватит, а потом уж и совсем обустроишься. Какой никакой, а свой угол. Будешь мне помогать, а я тебя уж не обижу! Конечно, сарай это не в доме….

    - Да ты что, мать! Нет, мне неудобно! Как же это… - отнекивался Сергей но потом, искоса глядя, сказал:
   
    - Дай тебе бог здоровья… - и остался.

    И зажили они душа в душу. Всю тяжелую работу Сергей взял на себя. А работал так, что было не придраться. И завидовали даже старушке её соседки: какой работник, денег не берет, живет в сарае а все-все делает. Чудо, да и только. А какие ещё на деревне новости? Корова померла и то на неделю новость, а тут такое…

    Тут и Лиза приехала. Познакомилась с Сергеем, а тот за три недели совсем на человека стал похож. Ну, думает Лиза, и хорошо! А что бы нет? Глядишь, и мне пореже мотаться надо будет, работы меньше опять же. И стала заезжать ещё реже. И как не заедет, видит уже совсем другую картину. Сергей то уже посмелел, и ел то уже только в доме, назывался у матери только сынком, ел за троих. Работой его она, как родного, нагружала совсем щадящей. Да и какая там зимой по огороду работа. Воды натаскать, снег почистить, где что подчинить, да и все дела. Как-то приехала Лиза, а Сергей уже в доме живет, в него там свой шкаф, и одежда своя. Сели они ужинать, а мама Лизина, весело так говорит:

    - А я тут Сережку надоумила, документы какие есть обновить, а там глядишь, и паспорт дадут. Ну, похлопотать где надо. Пойдем мы в управу, да и восстановим его в правах, а то без документов-то человек теперь хуже животного.

    И тут Лиза согласилась. Все ведь правильно, мама говорит. Стала только немного ревновать, но промолчала. Во всем поддержала мать и нигде не спорила. В течение следующего полугода, Сергей проявил немало усердия, и документы восстановил и даже пошел работать на внезапно опустевшее место сельского участкового. Не так просто, конечно, где как подмазал: с кем выпил, а кому с материной  пенсии в руку вложил. А и чего только в деревне не бывает. Стал Сергей дела делать, парня уважали, и начал он все к рукам прибирать. Теперь уже ему давали взятки. Где молодежь отмазать, что напились и стекло разбили,  где чтобы бытовые драки замолчать, а где, чтобы до уголовного не дошло.  Дали Сереже служебную машину. Начал он разъезжать.

     В то время, когда Лиза приезжала, уже после его назначения, Сережа рассуждал уже смелее. О политике стал говорить, ругать власть. Критиковал соседей, а матерью Лизиной стал понукать, как бывает, только, своей родной понукают. Мол, то не это, котлеты пережарила, это пересолено,  куда смотрела, когда козу отвязала и та на чужой участок пошла? Помочь ему  уже некогда, работа у него. «Да что ты – говорит - лезешь! Потом все сделаю!» Но, правда, за домом, по-прежнему следил как за своим, наоборот, хваткий, буквально корни пустил, да какие мощные корни!   

    Начала Лиза замечать, что, вроде как, матери Сергей уже в тягость, она к одиночеству привыкшая, хоть и страдала от него, а все равно, одной полегче было. Одна да одна, а тут уже, считай, кому – то обязана, да и кому обязана? И почему? По доброте совей душевной, записалась уже теперь в служанки. Как-то Лиза приехала в совсем другой дом, со своими уставами и правилами. Сергей обнаглел вконец, на мать ругается, на неё - на Лизу, смотрит как будто она не к себе приехала, а как на незваную гостью. И говорит ей:

    -А чтоб тебе не помочь, Лизок?  Что ж ты тут не постираешь, да не поразвесишь? Приезжаешь, поешь, поспишь и уезжаешь. Годиться это? Что за дочь такая? Что-то ты часто стала приезжать!

    Лиза испугалась. А мать по-прежнему кроткая слова не скажет, боится всего, да и на старости лет страшно воевать уже. Приезжает как-то Лиза, и так ей это все опостылело, что вызвала она мать на честный разговор. Сидят они в беседке, чай по чашкам разлили а пить не пьют. И спрашивает Лиза:

    - Мам, ну расскажи ты мне как есть, что ты его больше не хочешь тут терпеть. Так давай, выгоним его!

    А мать ей отвечает:
   
    - Лизонька, Лизонька, как же я его вгоню? Он же теперь власть, он меня по голове тюкнет один раз, и все, и не будет у тебя матери. А он останется в доме жить, и поверь мне, знает: кому денег дать, и знает с кем выпить, да как подмазать, чтобы здесь остаться жить.

     Начала Лиза судорожно думать, что же ей теперь делать. А ещё тут у Сергея появилась гражданская жена, да такая наглая, матерью начала командовать Лизиной так, как рабами не командуют. Стала старушка у них ходить в услужении и бояться домой лишний раз зайти,  все время в огороде и в огороде. А сядет с ними за один стол, косятся на неё как волки. Жена Сережина – Лида, Лидка, как её  в деревне звали, все к своим рукам прибрала окончательно, белье постельное хозяйке дома выдавала по праздникам, за каждым полотенцем следила, за каждой поварешкой и когда что не так, сразу же выговаривала. Все по своему вкусу поменяла: шторы, занавески, скатерти, везде свои поразвесила, ни одной вещи на пережнем месте не осталось, кругом бардак, и сидят они с Сергеем в этом хлеву как короли, а мать боится на порог ступить.

      Вскоре пришла и к Лизе беда - бросил её жених, и поехала она в деревню как в свой дом, на постоянную жизнь. Приеду – думала, выгоню этого нахлебника, найду в деревне работу хоть какую-нибудь, и заживем мы с матерью лучше прежнего. А то ведь, изживут её там совсем,  но чувствовала Лиза какую-то беду. Все у неё холодело. Приезжает, а матери-то в доме уже нет.

    -А где же мать? - спрашивает у Сережи, а Лида ей отвечает:

    -Приехали! Зарасти! Где, где? Во флигеле мать. Совсем из ума выжила, толку от неё в доме, все равно никакого. Что смотришь? Во флигеле, тебе сказано.

    - В каком флигеле? В сарае что ли?

    - Да, это теперь флигель, мы его переоборудовали. А что? Все там по современному, Серега его утеплил, скажите спасибо, хорошо все, на совесть сделал…
 
    У Лизы все внутри оборвалось, побежала она в сарай, а там, лежит её мама на старенькой кушетке, около буржуйки, спит в одежде, а вокруг нее инструменты и садовый инвентарь. У Лизы горькие слезы полились по лицу, а мать не плачет, только губы сжала, глаза закрыла и дрожит. Обняла старушка Лизу, и говорит ей:

    - Как же, так, дочка? Хотела я на старости лет отдохнуть, неужели же не получиться?

    Забежала Лиза в дом да как начала орать и скандалить, а тут и Сергей со службы приехал. Не торопясь припарковал машину, вышел, важный такой, потолстевший, с пакетами в руках. Лиза на него кинулась, и кричит:

    - Что ж ты, гад, делаешь? Что ж ты думаешь, я не помню кто ты? Не помню, как тебя от всех дверей, как собаку вшивую гнали? Как тебе хлеба дать кусок чурались? Да собак так не гонят, как тебя гнали, урод! А ну ка, пошли вон отсюда оба!  Пошли вон! – так бы она и дальше орала, да только вон никто не пошел, напортив, Срежа, не торопясь, поставил на землю сумки и влепил Лизе такую пощечину, что та к забору отлетела. А потом втолкал ее взашей в сарай, и прошипел:

    - Тише, тише… Еще раз, услышу тебя, сначала на 15 суток посажу посидеть, а потом тебе совсем не понравиться. Ишь ты, сука избалованная. К соседям, пойдете, убью! – И с этими словами, запер за Лизой и мамой дверь.

    Сидели они взаперти, голодные, всю ночь, Лиза не спала, а только думала, что же ей теперь дать, и поняла что ни криками, ни скандалами и уж тем более законно дело тут не поправишь.

    Уром, молча, отпер Сергей, своих пленниц, и поехал на службу. Пошла Лиза на базар купила кое-каких продуктов, купила маленькую керосинку, пару кастрюль, да кипятильник с ведром и начали они жить в сарайчике, варить себе отдельно и есть там и стираться там и мыться тоже там. Живут как скоты, у себя же в доме. И думает Лиза каждый день, все что-то планирует, по ночам ворочается. Стала она молчаливая, ни с мамой, ни с соседями, лишний раз словом не обмолвиться. А в деревне все всё знают, и все молчат - бояться Сергея. Составила Лиза целый план, как им дом с матерью, отвоевывать, начала она готовиться. Просчитала все до мелочей, и когда подошло время, начала с того, что сходила в церковь и помолилась, хотя раньше набожной никогда не была. И вот, пошла Лиза к соседке в дом, и позвала на чай с пирогами: «Приходите – говорит - к нам, давно никто не захаживал». Соседка удивилась:

   - Это в сарай что ли? – спрашивает.

    -Да нет, в дом, это ж наш дом, к нам и приходите – засмеялась Лиза.

     Потом, пошла она к Лиде, Сергея дома не было, ещё со службы не вернулся, и просит:

    - Деньги у меня кончаются, Лид, дай я тебе помогу, может, грязная работа какая есть заплати хоть чем-нибудь, я все рада буду. – Лида, сначала для вида, поворотила носом, а потом, надменно так, говорит:

    - Ладно, мой кухню, туалет, ванну, вон белье лежит наглаженное. – Дала она ей целый ворох работ и пошла к подруге, а что Лида уйти должна, это известно было, так и вышло.
Лиза пока крутилась на кухне, поставила печь шарлотку, самую что ни на есть простую.
Приходит соседка чай пить, баранки принесла, а тут и Сергей со службы вернулся. И видит: Сидит лизина мать с соседкой за самоваром и чай пьют, а сама Лиза рядом посуду моет, и говорит:
 
    -Хотите с нами чай попить?  У нас тут вот шарлотка есть. Не хотите? Ну, пойдемте тогда наверх со мной поговорить надо.

    Сергей в недоумении пошел за Лизой на второй этаж. А там Лиза, оголила плечо и шепчет:

    - Да я все понимаю, Сереж, что мне теперь тебя только слушаться, сам знаешь, на улице то жить не сладко…Я теперь буду потише. Я же вижу, как ты на меня смотришь…

    Лиза по прежнему была привлекательна, Сережа зыркнул на неё пару раз с жадностью, а потом в сторону дери. Лиза все поняла, и говорит:

    - Ты не беспокойся, мать соседка отвлечет, а Лида у Гальки до вечера. Ну, иди ко мне.

     Улыбнулся Сергей и шагнул к Лизе. Лизу всю затрясло. Серега долго не думал, дверь прикрыл, и повалил Лизу на кровать. Терпела она и когда он её раздел, и когда все началось, тоже стерпела, а потом, вдруг как завизжит, да истошно так, и матом, так, что во всей деревне услыхали, и бьет сама себя кулаками по лицу. Сергей от неожиданности оторопел, а Лиза вскочила, и, не останавливаясь, бьет себя уже по груди и орет:

     - Что ж ты делаешь? Отпусти! Пусти! Пусти, христа ради!  - А потом матом. Тут Сергей все понял и попытался Лизу поймать, но она уже летела вниз по лестнице, как есть, полуголая, вся в синяках и слезах с соплями.  Женский голос, громче, звучнее, переорала она Сергея. Влетела в кухню, упала на пол и схватилась матери за ноги. В тот момент и услышали они все, как к дому подъехала милиция, да не какая-то, а с ближайшего города наряд, Лиза специально постаралась – позвонила заранее, пристает ко мне, говорит, наш участковый грозиться изнасиловать.  Городские, конечно, Сергея знали и сразу его не увезли, побоялись, ну а как же, свой ведь – разберемся – говорят. Но тут полдеревни уж собралось и давай настаивать, и соседка и Лиза и мать её, все одно и то же рассказывают – увезите, мол, а то, убьет же, все на вашей совести будет. Тут и Лида вернулась, ей сразу, добрые люди, во всех подробностях объяснили, что произошло, тогда, она, глупая, как кинется на Сергея и давай ему лицо царапать:

    - Ах, ты сволочь! Козел! Так и знала! Бомж он и есть бомж! Сука! – баба она в ревности себе ещё и не такое может позволить. А, Сергей, не долго думая, ей, раз, и кулаком в морду. Так и увезли Сергея в отделение.

    Дальше, Лиза только и делала, что по инстанциям ходила, добиваясь возбуждения дела. Во все управы зашла. Деньги, последние кому только можно раздала. Даже прошла через унижающую процедуру медэкспертизы, чтобы точно доказать, что  мол было…

    Вещи Лиде собрала сама и в палисадник выставила, а все, что Сергея нашла, все сожгла тут же. Пока следствие шло пока дознание, пролетело месяца три. И началась судебная тяжба. Рассказала Лизина мать, как на духу все, что с ней приключилось, под присягой побывала и соседка:

   - Сижу я, чай пью, и вижу, как Лиза сверху бежит, вся в синяках, кровь из носа хлещет, он за ней бежит, за руки её хватает и кричит - убью тварь, а Лиза в ноги и рыдает - спасите, христа ради  - вот так и было. А визжала она как, а? Как будто резали её! Тут уж сомневаться не приходиться…Вот ведь тварь

     Лиду тоже на суде опросили, что видела, что помнит. Но она к тому времени уже поумнела и заявила что ничего такого не знает. Видела только когда от подруги пришла, как все кричали, якобы он её изнасиловать хотел, но не видела ничего. Тогда Лиду спросили: А как в тот момент выглядела Лиза? Были на ней синяки?

    - Да – нехотя ответила она.
    - А кровь была?
    - Да, была…

    Когда Лизу опрашивали, она выступила, как в драмкружке. И плакала и дрожала, и сетовала, что посадят сейчас Сергея, а он выйдет потом, и её прибьет.  Так его и посадили. На первый раз по минимальному сроку.

     Вернулись Лиза с мамой домой. И зажили они лучше прежнего: Лиза от матери ни на шаг не отходила, устроилась в библиотеку в соседнее село, все копила, все в дом несла. Прожили они душа в душу года три, а потом мать умерла. Живет теперь Лиза одна. И сниться ей по ночам, что вернулся Сергей из тюрьмы и колотит ей в дверь кулаками. Подговаривают её соседи – дом продать  и в город поехать, пока  молодая, но Лиза и думать об этом не хочет.