ДВ. Часть 1

- У меня одно платье…
- У меня один костюм: выпускной, свадьба, похороны.
- Лена.
- Юра.

Они стоят на мостике ГУМа, мороженное из их рук роняет капли. На идиотов, на фонтан, на воробьев, на охранников идиотов. Фонтан волнуется.

Недалеко спит великий индейский вождь и бодрствует караул. Памятник древнерусского итальянского зодчества смотрит багровыми очами на свою разросшуюся плоть.

Минуя памятник царю, не любившему столицу и стрельцов, они выходят на бульварную подкову, продолжая знакомство. В районе Пушки внутри уже бурлит чувство радости находки, обретения близкого, построения будущего.

- Я замужем, знаешь…
- Я тоже фактически несвободен.
- Он служит в органах.
- Она – юрист.
- Он меня не отпустит.
- Токсикоз, вызванный бразильскими сериалами?
- И собственной ущербностью.
- А если бы отпустил, куда бы ты хотела?
- У вас есть другой глобус?
- Нет. Но у нас есть бейсболка-невидимка.
- Это что за фрукт?
- Сам не знаю, - только что придумал.


Часть первая.


К пику своего развития ты понимаешь, что твоя жизнь никому не важна. И сам ты никому не нужен. Важно и нужно лишь продолжение тобою рода. Менять что-либо представляется запоздалым и ты катишься по инерции: продолжаешь нелепые попытки воспитания детей и внуков, работаешь рабскую работу, поддерживаешь вялое существование ячейки общества. Приходят приятные мелочи: деменция, Альцгеймер, Паркинсон. Из трясущейся головы слабеющий мозг легко теряет обретенную мудрость и ты не сообщаешь потомкам, что они – твоя ошибка.

А поскольку твоя жизнь не нужна, то тебя можно заманивать яркими огнями большого города. На ярмарку чудес, где тебе перепадет лишь пустая красная жестянка и обертка космической шоколадки. Но твое движение к этим огням суть нерест. Привлеченный захватывающимися картинками ты отключаешь разум, особенно его критическую часть.

Годы спустя, ты сидишь, разглядывая поблекшие уже картинки, и мучительно размышляешь, отчего же ты туда так и не попал. Достаешь из чулана критику, включаешь, стирая пыль. Она прокашливается и первым делом сообщает тебе, что ты опоздал.

И твоя мораль обращается хрущевкой времен Лужкова, но можно стать лишь циником и нигилистом, потому что становиться преступником тоже поздно.

«Поганая жизнь», - думаешь ты. Нет, жизнь тут ни при чем. Поганой ее делают другие люди.

Вот и Юра до некоторого момента считал свою жизнь, набравшую к тому времени тридцать два оборота, поганой и никчемной. До момента знакомства с Леной. В этом моменте не было яркой вспышки, озарившей ему жизнь: пламя разгоралось неспешно, но неотвратимо.

Нет, они не находили сильного сходства между собой, отличий было намного больше, но канва была общей. Две души в ловушке Фата-морганы.

- Так куда бы ты хотела поехать, если бы не муж?
- Откуда мне знать? Я же нигде не была…. Но в этом городе я точно не хотела бы остаться.
- Да, здесь душно.

Зарплата не вмещает в себя и сотую часть амбиций, образование разводит руками и предлагает курсы похудания и клуб анонимных алкоголиков, а шрифт Брайля посылает к таблицам Брадиса. Каталог ИКЕА, журнал FHM, «ламборджини» катится по Кутузовскому 10 км/ч. Матч между буддистами и рекламщиками первые проигрывают с разгромным счетом. Крокодил проглатывает солнце – вот образ, затмевающий Спасителя.

У Лены такие тонкие запястья, что у него сжимается в душе от жалости и любви. Белки глаз голубые, сюрреализм, да и только. А щиколотки – просто гимн женщине. И нет в ней того сволочизма или стервозности, присущей большинству из них.

Подъезд случайного дома, сигарета на двоих, мысли на двоих, разговор на всю жизнь:
- Здесь нельзя жить и здесь жизнь уже кончается…. Я чувствую за спиной горячее дыхание парового катка….
- А меня настигает товарняк. Пахнет нефтью и углем. Машинист с помощником прилипли рожами к стеклу в предвкушении красного.
- Почему ты не уедешь, не сбежишь?
- Потому что нельзя сбежать от себя. Банально, но верно до тошноты.
- А что ты говорил про кепку-невидимку?
- Бейсболку.
- Да, точно.
- Я читал, что в США за последние пятьдесят лет было порядка трехсот не пойманных серийных маньяков. Сколько было несерийных – не сообщается. Раскрывается примерно девять из десяти убийств. Я прикинул, -  если отбросить профи и серийных маньяков, если принять, что несерийный маньяк совершает в среднем два-три убийства, то не пойманы оказались примерно пятнадцать тысяч человек за последние пятьдесят лет. Только в США. Это при их полицейской системе и законопослушании.
- То есть люди находят лазейки в полицейских методах, сквозь которые проскальзывают?
- Да. Один раз проскользнуть – может быть просто дикой удачей. Но два-три – нет. Тервер не допускает такого.
- Тервер?
- Ага. Тервер Иванович Эйнштейнов.
- А! Теория вероятности?
- Она самая.
- Но если они ускользают, эти преступники, то их методы….
- Ты очень умная, Лена…. Да, их методы остаются тайной, мемуаров почти никто из них не пишет. Но если это удалось такому огромному количеству людей, я допускаю, что у многих из них были одинаковые приемы. И эти приемы можно придумать самим.
- А кого ты хочешь убить?
- Я не хочу попасться. А убивать я никого не стану.

Юра большой, как медведь и чуть косолапит. Лене с ним спокойно, как с плюшевой игрушкой и надежно, как в хранилище Центробанка.

С ранних лет мы приучаем глаза видеть и не видеть. Женщина в красном из «Матрицы» и грязный бомж поперек толпы перегаром со стаканчиком-побирушкой. Оденьте эту же женщину этим же бомжом и вы ее не увидите. Старательно не увидите. А с бомжом в красном платье возможны варианты. Есть неброские цвета и неброские числа: номера, которые трудно запомнить, цвет, который не с чем сравнить. Светлая машина с номерами. Красный «Феррари» три семерки.

- Но у меня брезжат мысли несколько иного плана. Я пока их оформляю, хотя понимаю, что тебе их будет трудно принять – ты же женщина.
- А причем тут это?
- Объясню позже. Дай добью, - забирает сигарету, близкую к фильтру.

Они работают в магазине, ощущая себя Робинзонами. Или китами, выброшенными на берег. В глазах растерянность, в головах сумбур, в душах сумятица и асфиксия. Откуда мы здесь? Мимо магазина течет река улицы, но в нее страшно ступить. С воем проносятся милиционеры, пересмотревшие сериалов: в пьяном дебоше мерещится захват банка, парящие в воздухе миллионы, десятки трупов и репортерша с ОРТ. Таджики выглядят мексиканцами: карманы набиты чемоданами с наркотиками, долларами и оружием. Небриты, вооружены ломами и лопатами и очень опасны. Население смотрит новости и уже жаждет участия, неважно на какой стороне. Пусть меня захватят в заложники, пусть убьют, зато вместе со мной погибнет и моя смертельная скука, сводящая скулы почище зубной боли.

- У нас нереально ограбить банк. То есть реально взять там деньги, но с ними не уйти. Пробки, армия ментов и дома, как бесконечные стены.
- Ты хочешь ограбить банк?
- Я хочу денег.
- Много?
- Нет. Но чтобы хватило для следующего шага.
- Какого шага?
- Добыть еще денег.
Они хохочут, пытаются дальше есть свои чизбургеры, но новый порыв хохота выкидывает откусанное на стол. Она бросает бутер на стол и закрывает лицо руками, продолжая смеяться. Чизбургер опрокидывает кофе, Юра вскакивает, спасая брюки. Она тоже встает, покидая заведение, он метко кидает своим бутером, сбивая оставшийся кофе – бинго!

- Так зачем тебе деньги?
- Расскажу позже.
- Ладно. Мне пора.
- До встречи.
С неохотой разбегаются по своим норам, к нелюбимым.

Старуха в сером платке трясет клюкой, шепча негодующее в тонировку джипа, перегородившего ей дорогу. Стекло лениво опускается, вылетает плевок в лицо, стекло поднимается. Вечером старуха вспоминает, как в молодости с подружками ради смеха толкнула какого-то старичка в глубокую лужу. Улыбается беззубо. Рикки-Тикки-Тави весело катит уробороса.

Юра обзванивает банки, что-то записывает, размышляет над записями. Ищет в интернете, прозванивает объявления. Его сожительница трещит с подругой на кухне, за окном чирикают воробьи. «Хорошо бы в Китай», - думает Юра.

Следующим днем он берет в «Нестандарте» кредит в сорок тысяч – максимум, что ему дают. Покупает кольцо, делает сожительнице предложение. Восторги, слезы, сопли, автоматные очереди за окном.

ЗАГС, толпа, назначение даты. Сожительница, ныне невеста, обкладывается каталогами, подружками и чипсами. Ресторан, лимузин, список гостей: все атрибуты быдлосвадьбы.

- Лен, я женюсь через полтора месяца.
- Интересно. Продолжай.
- Ты берешь кредит в «Мастер банке».
- Интрига закручивается.
- Комплект справок для кредита стоит пять тысяч. С ними почти стопроцентно дают кредит на сто пятьдесят тысяч.
- Зрители затаили дыхание. Слышно, как пролетает комар, только что насосавшийся крови сценариста. Комара плющит и колбасит.
- На эти сто пятьдесят мы делаем паспорта. Где настоящими будут только наши лица. И уже по этим паспортам берем еще кредиты. В других банках.
- Хочется антракта и бутерброда с красной рыбкой.
- Таким образом, мы получаем деньги на наш побег отсюда.
- Занавес. А кто убийца? – недоумевает зритель.
- Все живы. А раз нет трупа, - нет и убийцы.
- Серьезно. Допустим, мы получили какие-то деньги. Я не думаю, что на них мы сможем прожить всю оставшуюся жизнь. Это раз.
- Мы получаем деньги на побег. Убежим и начнем новую жизнь.
- Нас будут искать. Это два.
- Будут. Но мы оденем бейсболки-невидимки и нас не найдут.
- А если серьезно?
- А если серьезно…. В Литве есть знакомый, работающий в клинике пластической хирургии.
- Ты предлагаешь поменять внешность?
- Я предлагаю поменять жизнь.
- Но есть особые приметы – шрамы, родинки. Строение тела, наконец.
- Мы не совершаем ничего выдающегося. Поэтому и искать нас будут без фанатизма.
- Ты плохо знаешь моего мужа.
- Его фанатизм перекрывается его работой. Или поиск или служба. А променяв службу на поиск он становится неопасен. Без корочки он никто.
- Тоже верно…. Думаешь, обманутые банки не станут нас искать?
- Бросят, едва уловят отсутствие перспективы. Мы же уедем за границу. Чтобы искать нас там нужны: веские доводы, судебное решение, командированные туда сотрудники. Согласись, - накладно. Расходы не окупятся.
- Я с тобой, в принципе, согласна. План выглядит неплохо. Но возникает резонный вопрос. Почему никто не поступил также? Ты первый придумал?
- О, нет. Я не претендую не оригинальность. Думаю, сотни человек проворачивали нечто подобное. Кого-то ловят. Многих заворачивают на первых же шагах. Допустим, нервничает человек, берущий кредит. Его начинают проверять более внимательно. И  отказывают. Или вообще сдают милиции.
- Ловят? Тех, кто убежал с деньгами?
- Я уже говорил: взять легко, убежать трудно.
- Но ты веришь, что мы убежим….
- По статистике в стране ежегодно пропадают четыреста тысяч людей. Половину потом находят. Двести тысяч. Если вычесть убитых и спрятанных, вычесть тех, кто просто сбежал от опостылевших близких, все равно останутся десятки тысяч пропавших неизвестно как и куда. Я уверен, что часть из них, тысячи людей, ушли примерно теми же путями, что и мы.
- Почему ты в этом уверен?
- Ну, ты же сама сказала, что не я первый придумал план ухода с деньгами.
- Допустим. Объясни подробнее свой расчет.
- Сначала нужно догадаться, что мы сбежали. Дом пуст и постель холодна. Потом понадобится время, чтобы взять след. Моя побежит в ментуру. Там ее обрадуют тем, что надо ждать трое суток и лишь потом подавать заявление о пропаже человека. После того, как заявление примут, мое фото разошлют по вокзалам, аэропортам и туалетам, а данные пометят каким-нибудь специальным значком. Смайликом. Но к тому времени, мы уже будем за флажками. Вне зоны этих поисков.
- Хорошо. А мой муж?
- Твой муж, в силу скудости ума, первым делом пойдет в наш магазин. Где ему сообщат, что пропали мы оба. И он решит, что мы сбежали вместе – правильно решит. Но вот дальше…. Дальше он обнаружит безутешную почти-вдову по месту моей прописки. У него в голове выстроится простенькая комбинация адюльтера. Человек женился, но увлекся другой и ринулся в пучину прелюбодеяния. Пучина затянула его в подпространство и выбросила где-то в районе Лобни.
- Почему именно Лобни?
- Ну, Нахабино. Троицка. Жуковского. Какая, в сущности, разница? Главное - в пределах Московской области. Где он, твой муж, и будет нас искать.
- Мне кажется, ты его недооцениваешь.
- Люди думают одинаково. Те, кто думает не так, как все, называют гениями. Мы берем самый простой вариант ответа. Или первый попавшийся. И начинаем подгонять под него всю задачу. Несем учителю. Пытаемся воспользоваться. Не получается. Мы крутим-вертим этот ответ, пытаясь открыть цилиндрический замок ключом от замка сувального. И только десять раз убедившись, что ничего не получается, мы начинаем искать другой ответ. И то, - далеко не все. Большинство людей, процентов эдак восемьдесят, просто записывают задачу в нерешаемые. Успокаиваются и забывают. Я понимаю, что твой муж не из таких. И он найдет правильный ответ. Только к тому времени условия задачи поменяются и он опоздает со своим ответом.
- Поясни.
- Он обнаружит, что люди с нашими именами-фамилиями не брали билетов на поезд, самолет, пароход и самокат. И не заказывали гостиниц, мотелей, хостелов и пиццу. И не регистрировались в них. И не ели моцареллу. Значит, подумает он, они уехали на машине. Но у нас нет машины. Такси слишком накладно и, к тому же, легко вычисляемо. Увез знакомый или взяли автомобиль напрокат. Последнее быстро отпадет, да и выходит еще накладнее такси. Мы уехали далеко, скажем, за Урал, где отсидимся некоторое время, а потом «всплывем»: устроимся на работу, получим регистрацию и так далее.
- Это ты его построения сейчас озвучиваешь?
- Да. Количество вариантов всегда конечно, как сообщает нам комбинаторика. Он будет вычеркивать варианты, пока не останется этот. Мы «легли на дно» на какое-то время. И тут он, возможно, совершит вторую ошибку, решив немного подождать. Пока мы не всплывем сами. Ошибка не только в том, что мы не «всплывем», а в том, что с каждым днем мы все дальше и все недоступней для его поисков.
- Он вряд ли будет ждать.
- А что ему делать? Даже направление нашего побега неизвестно. Предположительно – за Урал. А может в тепло, в Краснодар. Или ближе к границам, в Смоленскую губернию. Там есть очень глухие места, между прочим.
- Это его не остановит. Он станет искать этого нашего знакомого, который нас как бы увез.
- Верный ход. Знакомый обязательно должен был «засветиться». Кто-то его мельком заметил с нами, кто-то нас познакомил. Соседи видели, как мы садились в его машину или выходили из нее. Или выползали. Или сидели в ней и целовались.
- Ага. Танцевали. Втроем.
- В машине!
Смеются, но как-то задумчиво. Юра продолжает:
- Хорошо. Он опросит соседей, сослуживцев, собак соседей, кошек сослуживцев, хомячков случайных прохожих и сурикатов неслучайных наблюдателей. Проверит возможные варианты. Итог равен нулю. И вот тогда у него появится сомнения в правильности ответа. То есть, они, возможно, появятся и раньше. Но простой путь увлечет его, а бритва Оккама будет отсекать другие варианты.
- И к тому моменту, когда он…
- … пойдет обшаривать турфирмы с нашими фотографиями в руках…
- … мы будем уже…
- … мы уже будем разглядывать наши новые лица в зеркале.
- Значит, новые имена и новые лица?
- Да. Представь себе поиск человека, как поиск нужного дома на улице. Ты идешь, поглядывая на таблички: два, четыре, десять….
- И нахожу нужный дом.
- Допусти, что номера заканчиваются на двадцати. А тебе нужен тридцатый.
- Но так не бывает….
- Бывает. Есть, например, улица Смольная. Там именно так все и случается.
- Не понимаю.
- Улица оканчивается – как видишь ты. А на самом деле она просто обрывается, прерывается. И продолжается в другом месте, чем некоторое расстояние и препятствия.
- Бред какой-то. Я про улицу.
- Согласен. Но для улицы у лаптя есть карта. И GPS. А в нашем случае карты нет. Улица, то бишь поиск, просто обрывается и все. Где тот дом и есть ли он вообще – неизвестно. 
- Милый, мне кажется, ты гений….
- Увы. Я просто немножко умею думать.
- Иди сюда, поцелую.

За пять тысяч рублей Лене делают комплект справок: с ними она получает карту с лимитом в сто пятьдесят тысяч: все, как они и рассчитывали. Она снимает деньги, Юра едет за паспортами. Его несколько огорчают: пять тысяч долларов – это стоимость одного паспорта. Не столь страшно, - думает он. Уже по липовому паспорту и справкам к нему, он обходит десяток банков, сообщая там, что собирается жениться. Неделя ожидания и начинаются звонки: семь из десяти дают кредиты, с лимитом от сорока до ста пятидесяти, три банка хотят второй документ или документы на машину. В сорок тысяч обходятся права: если отказаться – это может вызвать лишние подозрения, - решают они с Леной.

В первом же из этих трех банков сотрудница что-то увидела в компьютере и попросила его подождать и попыталась уйти с его документами. Он попросил документы не забирать, мол, ему так спокойней будет. Она отошла, а он подумал, не свалить ли по-быстрому. Нет: решил играть роль до конца и спокойно ждал ее возвращения. Она вернулась с каким-то мужчиной, представившимся управляющим и пригласившим его в свой кабинет. Юра пошел с ним. Тот предложил присесть:
- Юрий Петрович, дело в том, что пока вы несли нам второй документ, поступили сведения, что вы уже взяли кредиты в других банках.
- Да. Разве это запрещено?
- Нет, конечно. Но, заполняя анкету, вы указали, что у вас нет кредитов в других банках. 
- Все верно. На тот момент их и не было.
- А по какой причине, позвольте узнать, вы набираете столько кредитов?
- Я же указал в анкете, что собираюсь жениться. Мы хотим хорошую свадьбу, то есть дорогую. Лимузин, банкет, салют, карлики, трассеры из РПК….
- Я понимаю. По моим сведениям, хорошая свадьба обходится примерно в полмиллиона рублей. Вы же пытаетесь взять в три раза больше, - вопросительно смотрит.
- По моим подсчетам, свадьба обходится нам в восемьсот тысяч. Не считая штрафов за стрельбу и драку с милиционерами. А по моим данным, банки не разбрасываются деньгами. И из запрашиваемых полутора миллионов я получу миллион в самом лучшем случае. Поэтому и прошу с некоторым запасом.
- Тут возникает вопрос, как вы собираетесь выплачивать эту сумму.
- Мы все посчитали. Две наши зарплаты позволят легко гасить кредиты. Хватит и моей одной, в случае, если у нас появится ребенок.
- Но с работы вас могут уволить….
- Я считаюсь хорошим специалистом и легко найду новую работу, оставаясь на прежнем уровне заработка.
- Вы, я вижу, хорошо подготовились к разговору.
- Вы просто не задаете сложных вопросов. А ответы на ваши вопросы обдуманы нами давно, поскольку мы задавались такими же.
На этом их беседа закончилась, менеджер попросил подождать еще неделю для согласования каких-то нюансов. На самом деле, он просто взял тайм аут: чутье матерого опера, коим он был в прошлой жизни, подсказывало ему, что клиент опасен, и кредит ему давать не стоит. Через старых знакомых в МВД он пробил фирму, где якобы работал Юра и получил неутешительные сведения: фирма, скорее всего, была «левой». Сам в нее не поехал – хватало других дел. Но в отчете руководству изложил свои сомнения, а на заявку Юры наложил вето. «Вам отказано в получении кредита», - мягко прошелестела та, что представилась сотрудницей банка. «Раскусили», - противно заныло у Юры в животе. Но в двух других банках, попросивших дополнительные документы, все прошло на удивление гладко. А управляющий, отказавший Юре, получил через некоторое время небольшую премию за бдительность. А еще через неделю – летальный удар о лобовое стекло такси марки «Рено».

Юра сделал себе очередной паспорт и первую липу для Лены. На руках осталось примерно семьсот тысяч. Лена принесла остатки радости домой, а унесла оттуда очередной синяк под глазом: муж чурался светлых чувств.
- Мне хочется его убить…. Так хочется, что зубы крошатся.
- Потерпи, родная, совсем чуть-чуть потерпи.
- Я терплю. Но я думаю о том, что через какое-то время он найдет другую дурочку и будет измываться уже над ней. Мне хочется остановить это чудовище. Ты сам не раз говорил, что нельзя поощрять порок.
- Ты и не поощряешь. А век дурочек недолог. Или их пожирают чудовища или они умнеют.
- А надо ли это?
- Не знаю. Суммарный интеллект человечества, говорят, величина постоянная. Население растет, ум отдельного индивида снижается. Хотя лично я в это не верю. Или наши предки были невероятно умны, но тогда бы они не допустили такого роста населения, или мы должны уже стать крайне глупы и вымереть, как птеродактили.
- Есть еще один вариант.
- Какой?
- Мы просто не понимаем, насколько тупо большинство людей.
- Не сходится что-то в этом варианте. Тогда эти тупые просто не смогли бы окончить начальную школу, не осилив арифметику и буквы. Да и не встречал я радикально тупых людей. У каждого что-то есть в голове. Какие-то мыслишки, идейки. Что-то там, в черепушке, тихо побулькивает….
- Ты меня убедил. Теперь я не переживаю за судьбу человечества.
- Отлично. Вот и за следующих дурочек не переживай. Ну что, сегодня заканчиваем смену, а завтра бомбим банки дальше?
- Ага. Пойду отчет доделаю, пока глаз не заплыл совсем.

Еще десять банков Юры. Четыре просят дополнительные документы. Он подготовился – права привозит на следующий день. В двух из этих банков его зовут к себе псевдоуправляющие – он уже сообразил, что это сотрудники СБ банков, маскирующиеся, чтобы не пугать клиентов. С ними Юра включает чуть тупого. Некоторым вопросам задумывается, на некоторые говорит, что не думал над ответом. Просит бумагу, достает ручку, считает, пыхтит. Безопасники успокаиваются. Кредиты дали все десять банков, вышло в итоге больше миллиона рублей. Следующим днем в банки идет Лена, - договорились так, чтобы один был свободен, случись что непредвиденное. Женщины от природы актрисы и врунихи, поэтому у Лены все получается с первого раза. Ей дают кредитов на миллион ровно.

На руках – два семьсот, почти сто тысяч зелени. Они распивают вторую бутылку Martini Asti, забравшись в выселенную пятиэтажку. У Лены горят глаза, у Юры в голове бразильский карнавал. Целуются там же, на ступеньках.
- Юрка, я тебя люблю!
- И я тебя, Лена!
Сидят, курят одну на двоих.
- Я завтра пойду в «Банк Москвы»… , - начинает она.
- Нет. Никуда ты завтра не пойдешь.
- Ну, послезавтра, хорошо.
- Нет. Не пойдешь. Того, что мы взяли нам хватит. На пластику, на паспорта – на новые личности. И останется на жизнь, на какое-то время.
- Почему? У нас пока получается, зачем останавливаться?
- Азарт. Я чувствую в себе азарт. А у тебя он просто сочится из пор. Это означает, что мы потеряли трезвость мысли. Нам кажется, что мы срываем куш. Что нам прет. И будет переть завтра. Но мы не знаем, что происходит в банках, что делают их СБ, что делает милиция. Я не исключаю, что наши портреты уже разосланы по всем отделениям всех банков. Ну и по отделам милиции соответственно. Хотя милицию пока могли не подключать. Хотят взять нас in flagranti. Сдать в милицию всегда успеют, а вот изъять свои деньги – большой вопрос. Мало ли, как мы с милицией договоримся – ни нас, ни денег могут не увидеть. Поэтому я хочу закончить с кредитами.
- Я понимаю твои опасения, - тускнеет Лена, - Но какие у них основания что-то подозревать? Еще не вышел срок льготного кредитования – пятьдесят дней. Мы еще не должны платить – отчего банкам бить тревогу?
- Я думаю, что когда они хватятся и начнут бить тревогу, нам будет уже не вырваться отсюда. Потому что банки могут сработать намного оперативнее органов. Мы с тобой пытались просчитать действия твоего мужа. А теперь представь, что нас ищет не он, а десяток другой бывших оперов, сидящих в СБ банков. Они скооперируются между собой, я уверен.
- Ты считаешь, они будут нас искать сразу за границей?
- Не совсем так. Но они быстро сообразят, что люди действуют как мы, только если собираются скоро свалить из страны. И направят наши портреты не только на вокзалы и аэропорты, но и в турфирмы. Даже, скорее, в первую очередь в турфирмы. Всем тем, кто делает визы. Не в посольства, конечно, но в визовые центры. Думаю, у них там хватает завязок.
- Хорошо. Ты предлагаешь остановиться с банками и взяться за визы?
- Да. Наступает страшный момент – переломный. Решающий. Кардинальный поворот. Изменение всей нашей жизни. Мы шагаем в омут, в неизвестность.
- Юр, я пока не осознаю этого. Я же женщина и не смотрю так далеко. Для меня все задачи – повседневные, - смеется она.
- Вы, женщины, как солдаты на войне. Главное для вас – пережить сегодняшний день.
- В большинстве случаев – так. Я вот о чем. Мы подадим документы на визы, да?
- Да. И купим тур, соответственно.
- Ага. И будем ждать решения по визам, так?
- Будем. От двух недель до месяца. Я понимаю, кажется, куда ты клонишь.
- Да. Туда и клоню. У нас все же есть время попробовать взять еще кредитов. Послушай. Банки будут бить тревогу и объявлять нас в розыск, только если поймут, что мы им ничего не собираемся возвращать. А пока мы для них – обычные клиенты. И я предлагаю создавать видимость обычных, благонамеренных, законопослушных клиентов и дальше.
- Как?
- Мы внесем первый взнос по кредитам. И всякие там службы безопасности сразу потеряют к нам интерес.
- Хм. А почему бы тогда не вернуть сразу всю сумму кредита? Подозрения в наш адрес тогда просто испарятся.
- Потому что надо рассматривать возможность того, что наши поддельные документы кто-то вычислит. Мы вернем банкам деньги, а наши карты заблокируют во избежание. И тогда операция, считай, провалена. А сделав лишь минимальный платеж по кредитам, даже в случае тревоги, мы потеряем лишь часть денег. А большая их часть останется у нас на руках.
- Логично. Я говорил тебе, что ты умная?
- Не помню. Так мы рискнем еще?
- С твоими доводами не поспоришь. Давай рискнем еще. Хотя у меня уже банки заканчиваются, - смеется.

Стекаются в Москву люди, сливаются в Москву деньги. Вор ворует у вора, грабитель грабит грабителя. Лысые толстяки смеются над баранами, считая себя пастухами. В сауну, где парятся толстяки, входят три овечки. Из копыт неожиданно выскакивают лезвия. В белые машины грузят носилки с телами, закрытые простынями, от тел еще идет пар. На снегу отчетливые следы копыт.

Через неделю готовы загранпаспорта. И приходит одобрение Юре еще от шести банков. Четыре других пока молчат. Еще шестьсот тысяч минус расходы на документы и выплаты, в остатке – триста. Три миллиона распределены: по пятнадцать тысяч евро наличными каждому, по три кредитки у каждого на имеющиеся паспорта, на каждой примерно по десять тысяч долларов. То, что удастся получить еще, - останется на счете до пересечения границы. Наличные с них снимут уже в другом государстве.

В офисе турфирмы они долго решают с туром, имитируя сложность выбора. Хотя все решили еще дома, оставив лишь два варианта, основной и резервный. Сотрудники вздохнули облегченно, когда Юра с Леной их покинули. Выезд через три недели. Рубикон.

Муж Лены что-то почувствовал. То ли она стала терпимей к нему, то ли в ее глазах появилась насмешка. Он проверяет ее почту, телефон и вещи в шкафу. Вынюхивает новые ароматы. Поставил по всей квартире жучки и скрытые камеры. В дом вполз тяжелый запах паранойи. Но у Лены словно открылось второе дыхание: финиш близок. Она смеется, рассказывая про эти шпионские игры. Разве можно обмануть женщину?

Юрина жена клюет постоянно подсыпаемое просо и ничего не замечает в сытом довольстве. Новый айфон, новая тряпочка, новые сапоги. В прицел поймана шуба. А там и до машины недалеко. Юре жалко оставлять квартиру – столько лет на нее горбатился. Но Агамемнон, поговаривают, вообще свою дочь принес в жертву ради победы.

Сидят на Чистых прудах, плавают лебеди и пустые бутылки, где-то оркестрик разухабисто играет вторую симфонию Рахманинова, из припаркованного авто классику перебивает «Владимирский централ». Под оркестрик топчутся пары, пытаясь поймать ритм и глаза друг друга, под шансон ритмично постукивает адидасом об асфальт выставленная из машины конечность и вылетает кожура от семечек.
- Я беру бэг, вещей по минимуму. Вещи – след, палево. По ним нас могут опознать.
- Мне проще, как и тебе, взять рюкзак. Представь, если я выйду с чемоданом манаток в случайные объятья мужа. А так, - заранее припрячу рюкзак где-нибудь, хоть в магазине, чтобы выйти из дома с пустыми руками. За хлебушком, типа.
- Слушай, точно! Можно вывезти рюкзаки заранее, выбрав момент, чтобы никто не спалил. И спрятать их в камеру хранения на вокзале.
- Как думаешь, не вызовет подозрения у руководителя группы, что мы налегке?
- Я думаю, что в этом городе уйма чудиков, – насмотрелись, поди. Помнишь, к нам один ходит: зимой в рубашке или майке?
- Помню. А как-то в апреле я видела перца в халате!
- На улице?
- Ну да! Не в ванной же.
- И что он делал?
- Шагал. Но не тот, который Марк. Пил что-то из горла, кажется, Бейлис. На ногах у него, помню, были мокасины, тонущие в снегу, поэтому казалось, что он идет босой. И еще у него была какая-то коробка под мышкой. При этом у него был такой вид, словно он одет, как все и ничего такого неординарного не происходит.
- А халат казался ему шубой.
- Ага. Шуба из плюшевого медведя.
Хохочут, заглушая Круга.

Еще три банка дают Юре кредиты, еще триста тысяч. В банки идет Лена и через неделю у них еще миллион. Девять из десяти: лишь один попросил ее дополнительные документы.

- Ты знаешь, мне кажется, за мной следят.
- Это стресс у тебя.
- Я рассматривала такой вариант. Анализировала. Дело в том, что когда я выхожу из дома, вижу темную девятку, наглухо затонированную. Она стоит в разных местах, но всегда передом к моему подъезду.
- А лесом к заду? И это все?
- Нет. Я иду к остановке, а она очень осторожно выезжает. Чуть морду высовывает, чтобы я ее не заметила. Я бы и не заметила, если бы сама не следила. Когда я обратила внимание на эту девятку, я пошла на остановку и стала смотреть в сторону своего дома. И вдруг вижу из-за него, осторожненько так, показывается темная морда. Я сразу отвернулась, чтобы не показать, что их засекла. Зашла в автобус, прошла к заднему стеклу: едет, метрах в пятидесяти держится, притормаживает у обочины, когда автобус останавливается на остановках. И так было уже  три раза.
- А потом что?
- Когда – потом?
- Когда ты выходила из автобуса.
- А-а-а. Не знаю. Я же не спец по слежке. Если я начну высматривать, кто там за мной следит, девятку эту искать, то они сразу поймут, что я про них знаю. Думаю, кто-то выходил из машины и следовал за мной дальше.
- Угу. Давай прикинем, могут ли это быть наши кредиторы. Могли ли они за такой небольшой срок понять, что их обманули. И вычислить тебя. Мне кажется, нереально.
- Мне тоже так кажется. Но мало ли, какая может быть случайность….
- Кто-то тебя случайно увидел из знакомых и опознал?
- Что-то навроде того.
- А следить  зачем в таком случае? Хотят найти квартиру, где деньги лежат?
- Не думаю. Возможно, хотят проследить мои дальнейшие действия.
- А смысл? Предотвратить очередное преступление? Им это не надо.
- Тогда зачем?
- Хм. А как тебе такой вариант: они хотят взять тебя на выходе из банка, предъявить тебе улики и предложить сразу вернуть им деньги. Они тебя вычислили, значит, имеют право получить свое первыми. Пусть даже за чужой счет. За счет другого банка, который ты объегоришь. А что будет делать этот банк – не их проблемы.
- Неэтично, конечно, с их стороны, но вполне вероятно.
- Как вероятно и то, что следит за тобой твой рогоносец.
- Этот вариант я тоже рассматривала. Хочет выследить моего предполагаемого любовника.
- Он о чем-то догадывается?
- Он параноик. Следовательно, подозревает меня перманентно.
- Но раньше не следил?
- Раньше я не обращала внимания.
- Снова хм. А у тебя не было такого…. Лен, прости, у тебя были отношения с кем-то еще до меня?
- Изменяла ли я мужу? Конечно. Три раза. В смысле, с тремя мужчинами.
- Угу. Не было ли такого, что кто-то из них резко с тобой порвал отношения или вообще исчез?
- Не было. Я понимаю о чем ты. Выследил любовника и отбил у него охоту со мной продолжать отношения.
- Да, я об этом.
- Я уверена, что не было.
- Тогда эта слежка выглядит все хуже. Вероятность резко качнулась в сторону банкиров.
- И что нам делать?
- Мы не знаем, кто за тобой следит. Может, это вообще тайный поклонник. Но рисковать нельзя: нам почти две недели до отъезда. Я считаю, что с банками пора завязывать. Лучше вообще просидеть это время дома. Тихо, как сытые мыши.
- Не получится.
- Увы.
- Я с тобой согласна. В банки больше не пойду.

Лене позвонили через день из последнего оставшегося банка и сообщили, что по ее заявке принято положительное решение. До этого она несколько дней штудировала шпионские хроники и мемуары разведчиков – училась «сбрасывать хвост». Пошла, не сказав Юре за кредитом. Долго проверялась, петляла, выполняла все вычитанные техники. В банке все было обыденно: служащие выполняли привычную, рутинную работу.

Ее взяли на выходе из банка.