Глава II. Погружение 9

*********

Так, с протянутой рукой, Ой оказался на краю джунглей. С одного взгляда стало ясно ему, что это не уютный лес средней полосы с его ёлками да берёзами, прогалинами и полянами, с редкими ёжиками и лисами, а дикие непроходимые джунгли, сверх всякой меры населенные живностью, по большей части враждебной к человеку. Деревья неизвестных Ою пород переплетали лианы в сплошную зелёную стену. Из джунглей доносились истеричные вопли попугаев, рёв гиббона и трубный глас слона. Было жарко и влажно. Вероятно, он попал на сезон дождей.
Кусты на краю джунглей зашевелились, и оттуда выбрался большой тигр. Заметно прихрамывая на правую переднюю лапу, он подошел к Ою. Остановился в трех метрах, сел на задние лапы и уставился на человека немигающим взглядом. Ой опустил руку, дабы не быть превратно истолкованным.
«Нехорошо, – думал он, – вот так раз, и сразу тигр. Как-то не по-товарищески».
Зверь смотрел на человека; человек, затаив дыхание, глядел в вертикальные зрачки зверя. Тигр был большой, старый с облезлым местами мехом. Он широко зевнул, показывая длинные желтые клыки.
– Так и будем стоять, и глазеть друг на друга, – захлопнув пасть, отчетливо произнёс он.
– Я, я, – растерянно бормотал Ой, – я не знал, что тигры могут говорить человеческим голосом.
– Что ты там шепчешь, – рявкнул тигр, – слаб я на ухо стал.
– А что делать! – громко крикнул Ой.
– Не кричи, – поморщился тигр, – я не глухой.
– А что нам делать, – тише, но достаточно громко повторил Ой.
– Для начала может нам следует познакомиться.
У него отлегло от сердца. Если тигр собирается знакомиться, значит он не намерен нападать, рвать когтями, совершать прочие акты звериного вандализма.
– Меня зовут Ой, – с готовностью сказал Ой.
Тигр улыбнулся. Для животного его лицевые мышцы – необычайно хорошо развиты.
– Мать меня назвала Лунгри, но в джунглях я известен под именем Шерхан.
– Рад нашему знакомству, Шерхан, – произнёс Ой, вспоминая слова Эстер о мешанине из Киплинга.
– Я тоже рад, Ой, – тигр поднялся. – Пошли.
– Куда? – удивился Ой.
– Почему люди такие тупые, – в сторону невидимой публики бросил реплику Шерхан и, посмотрев на Оя, добавил: – к Радже, он ждет тебя.
– Где? – спросил Ой.
– В пи... в Нирване. Пошли, – нетерпеливо сказал тигр, – мы только теряем время в ненужных препирательствах.
Тысячи вопросов вертелись в голове Оя, но он почёл благоразумным оставить их на потом.
– Я готов.
И они пошли. Сквозь джунгли пробиралась еле заметная звериная тропа. Человеку приходилось непрестанно наклоняться, отводить лианы и хлещущие по лицу ветки, но всё же тропа была вполне проходима, а в некоторых местах так широка, что зверь и человек шли рядом. На одном из таких участков Ой решился задать вопрос.
– Я слышал, здесь в джунглях обитает некто Маугли.
Шерхан споткнулся о больную лапу. Он недовольно рявкнул.
– Это безволосая обезьяна со своей бандой волков, – в его словах слышалось утробное рычание, – уже достала меня. Прикинь, Ой, – жаловался Шерхан, – этот гад поклялся содрать с меня шкуру.
– Что за странная фантазия, – сказал Ой, смутившись воспоминанием о Немейском льве.
Похоже, Шерхан не услышал его замечание.
– Меня!!! – ревел он во всю глотку. – Меня! Шерхана! Властелина джунглей!
Он сильно ударил по дереву, оттуда посыпались зеленые доллары, коричневые ветки и плоды, видом похожие на марокканские апельсины. От этого рыка затихли в густой листве попугаи, смолкли гиббоны, заткнулся слон. И в тишине послышался отдаленный бой боевого тамтама и тихое подвывание. Шерхан прислушался, поворачивая голову, принюхался.
– А вот и они. Теперь не отцепятся. Побежали.
Бег их был быстр и недолог. Шерхан резко остановился, затормозив всеми лапами. На тропе стояла чёрная пантера. Её поза, нервно бьющий о землю хвост, выдавали готовность к смертельной схватке.
– Багира, – рявкнул Шерхан, – уйди с дороги.
Пантера угрожающе зарычала. Шерхан присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Но Ой остановил его, схватив за ухо.
– Постой! Дай мне и её шанс.
Он смело подошел к пантере, стукнул себя в грудь, как это делал Чингачук Большой Змей, подчеркивая важность слов, и произнёс магическую формулу:
– Багира, мы с тобой одной крови. Ты и я. Дай нам пройти.
Пантера нервно облизнулась горячим красным языком. Мышцы её расслабились.
– Мы одной крови. Ты и я, – повторила она заклинание. – Иди.
Одним прыжком она скрылась в переплетении лиан и деревьев.
– Тебе лучше сесть на меня, – сказал Шерхан, подойдя к Ою, – нам нужно бежать так быстро, как это возможно.
Ой взобрался на спину тигра и они помчались быстрее ветра, но преследователи оказались ещё быстрее. Шум погони приближался.
Большими прыжками Шерхан стелился над землёй. Волки тявкали на бегу. Их серые тени мелькали среди деревьев по обеим сторонам тропы. Возглавлял стаю большой пепельный волк. Вот он, мчась справа, поравнялся с тигром и прыгнул. Ой пригнулся, вжавшись в спину тигра. Он услышал над собой лязганье клыков, слева раздался звук падения большого тела и жуткий вой полный досады, ненависти, злобы.
– Акела опять промахнулся, – хрипел на выдохе Шерхан.
Джунгли, в их лесной ипостаси, резко оборвались. Они выскочили на открытое пространство. Впереди, судя по приближающемуся шуму воды, находилась большая река, скрытая в глубоком русле. Шерхан ускорил бег. Он мчался как олимпийский чемпион стометровки, отдавая остаток сил короткой дистанции. Но волки бежали быстрее. Трое мчались в ряд, отставая от тигра всего на несколько метров.
Шерхан оттолкнулся от кромки скалистого берега. В долгом прыжке он как бы застыл над рекой. Ой через плечо оглянулся. Трое волков, визжа и кувыркаясь, падали в воду, а к реке быстро бежал Маугли – существо с головой мальчика и телом гориллы. В правой руке мальчик-горилла сжимал длинный нож.
Шерхан приземлился на другом берегу. Он ещё пробежал по инерции пару десятков метров и остановился. Опустив голову и широко раскрыв пасть, он тяжело, всем телом, дышал. Ой слез с тигра. На том берегу бесновался Маугли, окруженный стаей серых хищников.
– Шерхан! – кричал он, перекрывая шум воды, – мы ещё встретимся на тропе. Я еще сдеру с тебя шкуру.
Тигр успокоил дыхание. Он мельком глянул на врагов.
– Уйду я оттуда, Ой – сказал он, – устал я, понимаешь, бороться с обстоятельствами.
– Куда же ты уйдёшь, Шерхан, – удивился Ой, – джунгли ведь – твой дом.
– В писатели подамся. Нацарапаю на скале книгу. Я уже и название придумал «Моя жизнь в Форосе». Прощай, Ой.
«При чем здесь Форос», – хотел крикнуть Ой вдогонку, но тигр, заметно припадая на правую переднюю лапу, уже отдалился на порядочное расстояние.
– Прощай, Шерхан, – тихо вздохнул Ой, – дай тебе бог спокойствие.
Он пошел по тропинке, полагая, что куда-то она выведет. И действительно, тропинка привела его к грунтовой дороге.
Желтая дорога весело бежала мимо пшеничных полей, мимо рисовых болот, мимо лугов, на которых священные коровы лениво щипали священную траву. Дважды она забегала в грязноватые селенья с невероятным количеством галдящих детей, с худыми изможденными взрослыми. На краю третьего селения Ой увидел старуху, по колено стоящую в воде. Согнувшись, она быстро-быстро срывала зеленую траву. Вероятно, это был рис.
– Простите пожалуйста, – подойдя к полю, обратился к ней Ой, – вы случайно не знаете, где находится Нирвана.
Старуха распрямилась и поправила сари. Это была молодая женщина, только очень, очень худая. Она долго смотрела на пришельца, потом махнула рукой в сторону заходящего солнца и вновь принялась дёргать траву.
«Да поняла ли она меня, – думал Ой. – Да понимают ли здесь русский?». Он глянул в указанном направлении. Там возвышалась громада храма. «Как я его раньше не заметил», – дивился Ой.
Красное солнце коснулось краем своим башен оплывших форм, словно их вылепил из прибрежного песка гигантский пятилетний ребёнок. Через четверть часа Ой, миновав нищих на паперти, вошел в прохладный после уличной жары высокий зал. Окон не было вовсе. Множество развешанных по стенам факелов давали необходимый свет молящимся и приносящим дары золотой статуе восьмирукого идола. Рядом с идолом в метре над полом висел шар серого тумана. Иногда шар светлел до прозрачности, иногда туман сгущался до черноты. Перед шаром жертвенных даров лежало не меньше, чем перед статуей.
«Ага, – догадался Ой, – это и есть Нирвана Раджи». Под неодобрительные взгляды лысых жрецов, одетых в желтые накидки, Ой подошел к шару и вошел в него. В центре тумана висел человек в лотосе. Руки его лежали на вывернутых коленках. Сложенные в пучок пальцы были обращены в условный верх. «Это чакры, или чарки, – Ой не помнил точного названия пучкообразной конструкции из пальцев, – в них вливается космическая энергия, – в последнем утверждении Ой не был до конца уверен. – Может быть, – думал он, – из них выливается энергия. А может в одну чарку вливается положительная энергия Большого космоса, а из второй выливается отрицательная энергия Малого».
Человек сидел с прикрытыми глазами. Дышал он слабо, поверхностно. Ой попытался принять лотос. Коряво, не сразу у него получилось зависнуть в пространстве напротив человека. На вид ему было лет сорок, от силы пятьдесят, а может быть и тридцать. Он был бородат лопатной чёрной бородой, седые волосы вонами ниспадали на плечи и грудь.
«Они ту все подвинулись на божественном, – думал Ой, рассматривая голого до пояса Раджу. – В этом плане Эстер выгодно отличается от Зевса и Раджи. Впрочем, неизвестно каких идолов она хранит в личных покоях». Однако молчание несколько затянулось. Ой вежливо кашлянул в кулак и сказал:
– Здравствуй, Раджа.
Прошла вечность, прежде чем человек разлепил уста.
– Что заставит меня, пришелец, покинуть тихие воды нирваны.
Ой растерялся. «Ну вот, начинается».
– Я не знаю, – пробормотал он.