АЙКА

           Из серии РАЗНЫЕ СУДЬБЫ.

    Родилась я в солнечной и гористой Армении в трудолюбивой армянской семье. Детство моё было счастливым, беззаботным, тогда мы жили весело, хорошо и не догадывались, что живём почти в коммунизме. Родители меня баловали, я имела всё, что нужно для детского счастья. У меня интересное имя, меня назвали в честь первопроходца Армении, как дочь HAYK, правнука Ноя – Айкухи, Айка.
 
               Колхозы тогда процветали, и я по сельхоззаказу поступила в институт на факультет технологии молока и молочной промышленности. Мне хотелось быть непременно директором молочного завода, а не лаборанткой или технологом. Молодость, наивность, романтичность, амбиции, да нет, я отнюдь не была амбициозной девушкой, скорее наивной. Но пока мы учились, колхозы все развалили, нам негде было даже практику проходить. Так уж получилось, что я не работала по специальности ни одного дня.

              На третьем курсе я познакомилась со своим будущим мужем – Арменом-джан. Мы часто гуляли в дубовой роще, нас окружали древние платаны и буки, вперемешку с кустиками миндаля, наслаждаясь родной природой и общением. Я влюбилась без памяти в этого сильного и красивого парня. По окончании института его забрали в армию, а я честно и преданно ждала его возвращения, тем более что он обещал мне сказочный замок и несметные богатства. Но, как оказалось впоследствии, замка не было и в помине, а жизнь с ним после свадьбы стала тюрьмой из-за бесконечной, беспричинной ревности.

             Однажды, после очередного его приступа ревности, я помолилась перед сном и увидела такой сон – своё будущее, будто мне говорят, что если выйду замуж за Армена, то пойду назад, а не вперёд, к прогрессу, но выбирай сама. Влюблённая, двадцатилетняя девочка, я не поверила в сон и быстро его забыла. Вышла я замуж, была пышная армянская свадьба, и мы через месяц уехали в Россию, в Гагарин. С этим болотом у меня только плохие ассоциации.

             Резкая смена климата, природы, погоды, общения, наконец, повергли меня почти в депрессивное состояние, тем более оказалось, что я беременна. Можно сказать, что я с первых дней совместной жизни поняла, что мы совершенно разные люди, но думала, что всё образуется со временем. И вот я вижу опять сон, будто я уже родила, раскрываю пелёнки, а ребёнка нет. Я решила, что мы ждём мальчика, а будет, наверное, девочка. И успокоилась.
 
Семья моя, родители бога не знали и не верили в него. Я тоже, но вот такие сны, можно сказать вещие, заставили меня задуматься.

              Медики,наблюдавшие мою беременность ничего вразумительного мне не говорили, ни о чём не предупреждали. Они просто не обратили внимания на то, что плод отставал в развитии. Я делала ремонт в квартире, куда должен был прийти в этот мир наш любимый, долгожданный сыночек. Это случилось, когда мужа не было дома, меня везли в родом на милицейском ГАЗике, где и родился мой бедный Саркис.

              Он родился с синдромом Корнелии де Ланге, генетическим заболеванием, передающимся по мужской линии из поколения в поколение. Врачи не поняли сразу, что ребёнок не совсем здоров, и что ему нужен особый уход и подход. Для меня это было шоком, я не готова была к такому, я не знала, как с ним обращаться, что нужно делать, а подсказать было некому. До всего доходила сама, на ощупь, интуитивно.

              Дети даются нам, как подарок, особенно больные дети. В нашем обществе больных не любят, отвергают, сторонятся, презирают, если хотите. А их надо окружать ещё большим теплом, заботой и лаской, чем здоровеньких. Мы выходили на улицу гулять, все смотрели на моего мальчика по-разному. А он становился очень возбужденным, метался, я не могла понять, что с ним. А оказывается, он боялся окружающего пространства, его надо было прижать к себе сзади, и он успокаивался. Но что говорить о посторонних, когда собственный папа Армен раздражался, глядя как я страдаю и мучаюсь от беспомощности своей, как страдает ребёнок. Он стал чуть ли ни меня обвинять во всех немыслимых грехах, даже в том, что у него плохо идут дела и т.д. и т.п.

               Единственно, за что я благодарна врачам, что они посоветовали увезти ребёнка в Армению, чтобы ему было легче, там разговаривают на одном языке и ему будет легче адаптироваться.
 
               Я долго терпела, но потом сказала: « Если тебе плохо с нами, со мной, чего же ты молчишь»? На что он ответил: « Ослу говорят». Я взяла больного ребёнка и ушла, уехала в Армению к свекрови и свёкру, думала, они поддержат, помогут. Спрашивала у них, почему не предупредили, что такое заболевание в их семье? Что виноват Армен, а не я в болезни ребёнка. Почему же я остаюсь один на один со своим горем?

              Но свекровь сказала, что хочет своему сыну счастья. И не очень долго думали, выгнали меня с внуком на улицу. Саркис помнил папу в чёрном кожаном пиджаке и поэтому гонялся за всеми мужчинами в чёрном, а мне приходилось извиняться, объясняться. Это разрывало душу. Я была в ужасе: ни денег, ни крова. Приехали. Нанимать няню не на что, работать – с кем оставлять Саркиса, в садик его не берут. Замкнутый круг.

               Добрые люди посоветовали – у нас в Армении есть хороший реабилитационный центр для детей с различными заболеваниями. Там в группе 6-10 детей, их обслуживают две няни педагог и санитарка. Папа Армен не поддерживал нас никак, дал расписку, что согласен отдать Саркиса в детский дом не зная и не ведая ничего об этом. Я решилась, но это был страшный стресс и для меня, и для Саркиса.

               Поначалу мы плакали оба, встречаясь, я ходила к нему так часто, как могла. Но постепенно Саркис привык, ему там было хорошо: он научился режиму, самостоятельно кушать, ходить в туалет и т.д. Это были его трудные, но победы. Саркис научился общаться с другими детьми, ему там нравится. Детки там с разными диагнозами и это даёт возможность им лучше развиваться. По возможности я и моя мама посещаем его. Он радуется встречам.

              Но если бы у нас была полная семья, ему было бы лучше, как и всякому ребёнку. Надо много денег на лекарства, массаж, а государство не помогает таким семьям, и женщина вынуждена работать, зарабатывать. Да и одной няни мало.

              Я часто спрашиваю себя, как, впрочем, и другие женщины, имеющие таких больных детей – за что это мне? Но это не наказание – это шанс показать родителям любовь и понимание к ребёнку своему, любовь между родителями. Насколько любовь сильная и бесконечная. Насколько они преданы друг другу и своему, даже больному, но самому дорогому ребёнку.
         
14 марта 2013г.