Кот и его маг

(Цикл "Кот и его маг", рабочая нумерация Сиг-1)

 

 Совесть гостила четвертую неделю.

 То есть, я голодал.

 Гаденыш Сиг вяло пожевывал тоненькую острую травинку и так же вяло и  методично поносил на чем свет стоит человеческую систему морали.  Пришлось пообещать, что если он не закроет пасть, я разделаюсь с  приступом, совершив очень плохое деяние – сожру его с потрохами.

 – Ну тебя к тварям! – скорчив обиженное рыльце, Сиг поднялся и лениво  поковылял за кусты. Ему ладно, пошел, кого поймал, того и съел, а я…

 Но увы, единственное ремесло, встроенное в меня от рождения, казалось сейчас худшим из зол…

 Через какое-то время, когда я только задремал (раз уж кто спит, тот  обедает), Сиг вернулся и, с размаху прыгнув мне на грудь, – я от этого  чуть не стал седым магом, а этот паразит – дохлым котом, – выплюнул  какие-то обслюнявленные корешки:

 – Жри, – великодушно разрешил он, – и возблагодари Богов, что я у тебя есть.

 С трудом приподнявшись, я обтер коренья об штаны и недоверчиво  принюхался. Один раз, когда я от голода был не особо вменяем, мой  любимый кошак принес мне спящую плясучку, то есть, корень мандрагоры, а  потом, пока я выворачивался наизнанку, с виноватым видом сидел рядом и  клялся больше меня не травить. Но, похоже, того урока хватило нам обоим:  эту его добычу я мог и разжевать, и переварить.

 – Сволочь ты мой, – я ласково погладил кота по голове, – ведь и вправду, сдох бы я без тебя.

 Сиг замырчал и шлепнулся на бок рядом.

 – Ты, – заявил он, – дружочек, не расстраивайся и ничего не бойся. Вот  стемнеет, сбегаю в деревню, и будем мы с тобой ужинать курятиной.

 Я покачал головой.

 – Воровать, свинтус хвостатый, сам знаешь – нехорошо.

 Сиг прижмурил глаза и перевернулся на спину.

 – Тебе сейчас – нехорошо, так тебя сейчас никто и не заставляет. Я,  знаешь ли, по официальным канонам ни души, ни совести не имею. Еще  скажи, что кушать уже не хочешь. А эту твою пора пинками на тот свет загонять, и давно.

И принялся демонстрировать мне как это делается на неосторожно близко севшей бабочке.

Для Совести стоило придумать чего не то поинтереснее. На тот свет – чересчур милосердно, ее надо бы…

Из прекрасных мечтаний вытащила меня Флиппа, пришедшая сегодня со стороны деревни:

 – Эй, маг, – окликнула она меня и подняла кувшин над головой, – ты что там, перегрелся – на весь лес с котом разговариваешь?

На тебе снова здорово. Перегрелся! Я с рождения такой перегретый, что  спасу нет. Совесть у меня кусачая, коты говорящие, кошмары пророческие и знакомые все подряд – с прибабахом и отклонением. Самой бы Флиппе молчать в тряпочку и в зеркало иногда заглядывать. Перегрелся…

Вот взял я Сига – и был он тогда обычным теплым комочком, лысым и пушистым в положенных местах, и не то что говорить – мяукать не умел. А  теперь даже во сне бормочет. И что же, если бы я сам с собой беседы вел, это было бы нормальнее?

 – К тебе, гляжу, баба, и с какой-то нычкой, везунчик, – мурлыкнуло мое пушистое трепло, – не оставишь если мне молока, обижусь вусмерть.

Я подтолкнул его к кустам.

 – Еще может и бабы тебе оставить?.. Иди уже, пасись, мой верный конь…

“Верный конь” бросил на меня разгневанный взгляд, но в заросли удалился.  Один раз он довыпендривался и три недели ходил действительно конем и потреблял только траву.

Флиппа поставила на землю кувшин, в котором и вправду оказалось молоко,  плюхнулась сама рядом со мной и достала из заплечного мешка румяный, еще горячий хлеб. Я от счастья чуть не помер.

После еды, когда мы разлеглись на моем плаще и я, приобняв кормилицу за плечи, уже начал подумывать, не пойти ль через часик вместе на озеро и не остаться ль там до завтрева, земля под нами вдруг затряслась, и не то из воздуха, не то из-за поворота на поляне появились трое конников в синем.

– Дворцовая полиция, – пробормотал я, – ни раньше, ни позже.

Флиппа тут же каким-то загадочным для меня образом сложилась пополам,  оттолкнулась всеми конечностями и исчезла за кустами. Ага, ясно –  набедокурила в городе и теперь в розыске. За ней, небось, и приехали.

Всадники спешились и, оставив одного держать лошадей, подошли ближе.

Если они надеялись, что я после сытного обеда вскочу чего ни то засвидетельствовать (почтение, например, или куда Флиппа делась), то ошиблись. Я в качестве приветствия смог только рыгнуть, и то неумышленно.

 – Мы желаем тебе, о великий маг, – неуверенно начал один, – здравия и благ земных от имени его светлого величества короля Уксиса Пятого, властелина королевства  Беронусти, областей Аралии, Сламии, Триинва, объединенных земель Гории и  Мураба, регента Семлии, принца Паритмана и Ширбии, гер…

– Привет, привет, – перебил я его, – кому наше величество король, кому регент, я и без вас знаю. Чего приперлись?

Посланец поперхнулся титулами и несчастно замолк. Пришлось ему ободряюще улыбнуться.

 – Не переживай, никому я не скажу, что ты мне про правителя не все рассказал. Валяй дальше.

Бедолага прокашлялся и продолжил:

– Нам стало известно, что ты решил опять отойти от дел…

Я решил. Угу. Трижды. Я решил на озеро пойти, и того у меня, похоже, не  получится. Шуточки у них королевские, а меня, горемычного,  Совесть-поганка вот-вот в гроб вгонит.

– … но да будет тебе известно, что интересы государства превыше интересов личности. Именем его величества короля Ук…

– Не надо, – быстро вставил я, – я знаю.

Говоривший опять поперхнулся, сглотнул и посмотрел на своего товарища. Тот кивнул.

–… в общем, мы приказываем тебе следовать за нами.

Опаньки! Совсем одурели? Не пойду я никуда, хоть вы всем дворцом явитесь!

– Следовать за вами я не буду, – сказал я, поворачиваясь на живот,  соответственно, задом к полиции, – аудиенция окончена. Все свободны, спасибо за внимание.

По-моему, вернется он восвояси неврастеником. Вот уже и заикаться начал…

– Но… г-г-господин м-м-маг, у нас… у м-меня же приказ…

Я со стоном перевернулся обратно и сел.

– Сюда его давай.

– К-кого?

– К-кого… Приказ. Или тебе его при интимной беседе из уст в уста передали?

Сиг вынырнул откуда-то и спрятался ровнехонько за мной, приятно грея копчик. Флиппы пока, к сожалению, не появилось.

Посланец протянул мне свиток с сургучной печатью.

Ага. Мы, король… о боги, как оно на бумаге-то длинно!.. приказываем  немедля явиться ко двору для консультации в деле чрезвычайной важности… в  течении одного дня… За неисполнение… м’да, неприятная штучка… это  вообще не так пишется, грамотеи… дата сегодняшняя, подпись –  неразборчиво. Они меня что, за идиота держат?

– Интересненько… И сколько денежки дадут? Или так, за его величества красивые глаза?

Всадник замотал головой.

– Заплатят. Сто пятьдесят золотых!

Я чуть в обморок не упал. За тот год я, как частное лицо проживающее на  всех этих Беронусти-Аралии-Гории-Паритмане и др., и пр., одних налогов уплатил без малого три тысячи, а тут из-за полутора сотен голодный, холодный куда-то потащусь? Нет уж.

 – Держи, – я протянул ему свиток, – скрути потуже, и пусть тот, кто это писал, засунет себе его в задницу.

Посланец начал наливаться краской (он что, сам сей опус рожал?), но тут второй пеший кивком головы отправил его к лошадям.

– Послушай-ка меня, маг, – сказал этот второй каким-то уж очень женским  голосом, спешился, оставив поводья третьему, подошел поближе и присел на корточки. Выяснилось, что под шапкой у него маска на  все лицо, а под полицейской формой – грудь, да такая, что у меня чуть размер глаз не увеличился, – давай не будем сейчас ломаться – буду, не  буду, не хочу, мало… Давай я не стану тебе угрожать. Ты просто встанешь на ножки и пойдешь с нами. Договорились?

И грудь, и голос, конечно, очень даже хороши. Ручки, белые и нежные, тоже, и коленки круглые. Но вот менять синицу в руках (читай, Флиппу в  кустах) на невесть что, которое гадости мне говорит, как-то не в моих  правилах. А ну как, такими темпами, увезет меня это прелестное создание в застенки и будет до утра пытаться все почки отшибить? Король-то сам, –  нашли дурака, – еще вчера вечером с шумом на охоту ускакал, и что-то пока его обратно не слышно.

– Не пойдет. Если надо его величеству, пусть его величество и является. Я тут еще долго торчать буду.

Женщина пожала плечами, медленно поднялась и вдруг приказала:

– Встань, смерд, когда с госпожой разговариваешь!

Сроду смердом не был, да и к жаровням и дыбам у меня, если честно, иммунитет; но мой инстинкт самосохранения распознав, наконец, чей это голос, против воли поставил меня на ноги и вытянул по струнке.

Одно счастье: Совесть так не умеет.

Красивая, все же, у тебя фигурка, госпожа предпочитающая инкогнито. И  будь я чуть-чуть помоложе да поглупее с превеликим бы удовольствием  пошел с тобой куда угодно… до ближайшего сеновала. И уж тогда…

Совесть, умеющая, как ни печально, читать мысли, грузно переваливаясь подошла сзади и гнилыми зубами тяпнула меня за плечо. Я взвыл и, не оборачиваясь, с кулака врезал ей в лоб. Она застонала и отползла в лес.

– Отлично, маг, – женщина потянулась и поправила плащ. – Идем?

Я почесал затылок, обернулся в поисках Совести и, не обнаружив ее поблизости, наклонился женщине к ушку и прошептал:

– Понимаешь, красавица, никак не могу. Видела чудовище? Так за то, что я буду всю дорогу думать, она меня по дороге же и сьест. Не довезете. И сто пятьдесят мне на похороны никак не хватит. Уж извини.

Тут бы стоило мне отпрыгнуть или хотя бы обратно сесть. Но, – увы и ах, –  не догадался. Красавица сочувственно закивала, после чего сделала резкий выпад правой рукой и ухватила меня за… в общем, я опять взвыл и выпучил глаза. Сиг где-то сзади заржал, как сивый мерин.

– Никуда ты, – прошипела женщина, – не денешься. Мы же оба знаем, что не можешь ты сейчас ничегошеньки.

Абсолютно верно, ничегошеньки. Даже сопротивляться. Это вам не дыба, на  подобные случаи дядюшка Плихус защитные заклинания не рассчитывал, потому как вреда в таком поведении дамы не видел никакого. Скорее, наоборот.

Я покорно поплелся за женщиной, которая предпочла, видимо, для контроля надо мной, пеший ход. И в городе теперь лет двести не покажешься, пока поколения не сменятся, – засмеют. И идти, мягко говоря, неудобно. И жутко как-то – вздумается ей вот сейчас, скажем, когти  поточить… Как тут откажешь?

Всадники, держа коней на скорости человеческого шага, ехали один впереди, другой сзади.

А самое обидное, что Сиг, скотина полосатая, тащился следом, поикивая от смеха. И ведь ни единого слова сочувствия!

 

 *   *   *   *   *

 

Одна радость: никому я в застенках нужен не был. Более того, мне тут же  выделили покои, подали еду, воду для мытья, мазь для подопухшего и двух служанок в помощь. А к вечеру, заверив предварительно, что его величества не будет дня три, сделали очень интересное предложение.

Предлагалось мне как следует поработать сперва головой, а после и магией и быстренько выдумать план изъятия трона из-под короля. А точнее, план изьятия короля с трона. Цену разрешалось запросить любую, ну, конечно, в разумных пределах. Совесть при этом оставалась моей личной проблемой.

Если же я опять закапризничаю и в положеный срок не уложусь, одним магом на свете сделается меньше. Невелика потеря. И сама она лично приговор в  исполнение приведет, а уж как – это не моя забота. Дескать, есть еще в мире великие и могучие, чай, защиту с меня снимут, а дальше, собственно, я тоже из плоти и крови. Ее величество (а как же! Кому еще могло быть так  тяжело передвигаться, не придерживаясь за мои интимные места?!) даже не  побрезгует ручки замарать. Надо было лопнуть от гордости и замарать ее сразу всю, а не только ручки.

Необходимый мне план созрел быстро (мог бы еще быстрее, но какой-то болван пропустил Совесть во дворец, и я пару часов точно позорно бегал по этажам, пока не изловчился выпроводить ее в открытое окно) и даже был  одобрен Сигом, что уж точно свидетельствовало о его гениальности. Кошак называл свой номинальный дар предвиденья восьмым чувством, у людей не развивающимся, а я – хорошей осведомленностью и мелким жульничеством; но сути дела это не меняло, мы на радостях распили чашу молока и возжелали видеть королеву. Тет-а-тет, разумеется, и где-то ввечеру. Чтобы  государственные дела не отвлекали. Я имел в планах заодно и цену ей заломить, чтоб и мне не обидно, и ей неповадно. Впрочем, если все у меня получится, а получиться должно, она больше слова бранного не скажет.

Паразит мой мохнатый заранее выбрал форпост под кроватью, откуда и пытался мне, додумывающему мелкие детали уже для завтра, давать советы. Я сначала терпел, а потом принялся отбрехиваться от него старым стишком про то, как дети изловили, ощипали и поджарили кота за неуменье подавать лапу. На третьем повторении Сиг заявил обиженно, что память у него получше, чем у некоторых, и затих.

А потом пришла она.

Если уж честно, то я тут же забыл про все планы, обиды, несоленую курицу на ужин и Совесть, по плющу пытающуюся подняться в окно, ибо мозг мой временно разжижился и стек в отведенный для таких случаев резервуар, где тут же принялся обживаться: королева была простоволоса, в тончайшего шелка сорочке под плащом и маленьких остроносых туфлях. Сорочка при том была чуть прозрачнее воздуха.

Тот кто никогда не видел супругу нашего короля, властителя, регента и  проч., и проч., понять меня не сможет. Тот кто видел, помрет на месте от зависти. И только хвостатый циник снизу тихонько прошептал, чтобы я не увлекался. Впрочем, может тоже боялся от зависти же и сдохнуть, кто его  знает?

Королева присела у меня в ногах на кровать и недоверчиво поинтересовалась, может ли статься, что я уже все придумал.

– Разумеется, – вкрадчиво заверил я, – план готов. Он детально разработан и просчитан, прост и эффективен. Его легко осуществим ты, я и мой кот. Король больше тебе ни в чем не перейдет дорогу и ты, я клянусь, будешь счастлива в своем предназначении.

Она требовательно посмотрела мне в глаза. Я кокетливо прижмурился.

 – Есть, твое величество, лишь одно маленькое “но”. Можешь, конечно, оторвать мне голову и план с ней вместе, только, извини уж, я тебе не  верю. Поэтому сначала возьму с тебя оплату за труд, а потом изложу все тонкости. Идет?

Королева нахмурилась, после чего кивнула золотистой головой и растянулась со мной рядом.

 – Я согласна. Ты отсюда все равно никуда не денешься, а цену, – тут она  улыбнулась, сыто и довольно, – цену я назначу сама. Тебя устроит. Ты ведь меня хочешь?

Заметила, надо же! Догадливая – спасу нет.

– Хочу, – согласился я.

– Я так и думала, – мурлыкнула она. Сиг, услышав это мурлыканье, жадно высунул из-под кровати морду, но я вытянул руку и запихал вуаериста назад, – Понимаешь, маг, меня хотят все. Хочет король. Хотят вельможи.  Хочет распоследний бродяга на паперти. Даже абсолютно неискушенные фрейлины меня хотят. Я везде и всеми желанна, – она куда-то задевала  сорочку и прильнула ко мне, – верно? Вот потому я и стала королевой, потому и останусь ей всегда…

То, что было потом я описывать детально не стану по массе причин. Во-первых, кто сможет догадаться, тот и без меня управится, а уж кому не дано… Во-вторых, профессиональная честь моя от этого несколько пострадает – я так увлекся, что забыл и про Совесть, и про свою гениальную затею, и если бы не Сиг, злобно завывший про поскорее, вполне вероятно, что к утру магом я был бы все же дохлым. А в-третьих, никакой  гарантии, что мои воспоминания не дойдут до… Впрочем, это позже.

На момент пришлось мне мысленно Совесть позвать, и когда она грузно плюхнулась на стул в изголовье, так же мысленно, но вполне доходчиво, ей объяснить, что совершаю я грязный блуд с замужней женщиной, которую даже во сне не имел бы права трогать, происходит все это в доме ее чудесного, любимого народом мужа, и спровоцировал я ее на блуд гнусным обманом. А так как делаю я это сознательно, целенаправленно и без ноты раскаяния, то являюсь бессовестным. Значит, работенка ее окончена, и  проваливать она может прямо отсюда на все четыре стороны. Лучше даже на восемь или шестнадцать.

Совесть неохотно согласилась, сказала мне немного очень обидных слов и исчезла, обещая в будущем стать еще гаже и больше.

Дальше все было просто, как орех: напугав Сига до полусмерти чуть не  развалившейся на него кроватью, я несколько отстранил королеву, посмотрел ей проникновенно в глаза, поблагодарил (абсолютно искренне) и сделал ровно то, что собирался.

Магия, может, и зло. Но точно величайшее

А Сига я понимаю. Кошка получилась, что надо.

 

 *   *   *   *   *

 

Теперь в злые времена приступов я не голодаю. Король не только избавил  меня от налогов, но и наградил пожизненной рентой, притом, еженедельной. Он был очень рад сохранению жизни и царства, а еще – считал правильным урок, преподанный королеве. Может, он еще и разгневается, когда поймет, что обратно превращать я ее не стану ни за какие коврижки, но это будет еще нескоро. У него полным-полно фавориток, наложниц, фрейлин с дочерьми… не соскучится.

Что же касается ее величества… не знаю, по-моему она вполне счастлива.  Пьет, ест, спит, бездельничает. Ее по-прежнему все хотят. Одна беда: на днях она родила троих котят, красивущих, пестро-золотистых, и Сиг, скотина, божится, что все они будут говорить.

Может, его и вправду съесть?


2001 г., Климовск М.О.