Случайная охота на гусей

    Пришла весна. Снег почти везде сошёл, остался только по глубоким оврагам, да и то только там, куда солнце не могло заглянуть. Открыли охоту на уток и сосед Славка уже хвастался, что принёс кряковую утку и чирка. Он собирался в ближайшие дни пойти опять и пригласил меня пойти вместе.  Но к сожалению, в назначенный день пойти на охоту он не смог и рано утром я отправился один. Я  пошёл на очистные сооружения местного завода. Большинство карт полей фильтрации было залито вонючими производственными отходами, но в самом низком месте было несколько карт, куда никогда не доходили сточные воды и эти карты были залиты чистой водой, в которой даже завелась рыба. Вот на этих картах я и решил поохотиться. Там всегда весной было много уток, некоторые из которых даже оставались там на весь летний период и размножались. Вода там никогда не пересыхала.
    Ещё на подходе к отстойникам я почему-то зарядил ружьё картечью. Вероятно подспудно вспомнив, что карты заросли камышом и тростником и стрелять скорее всего придётся сквозь эти заросли и крупная дробь в этом случае предпочтительнее. Некоторое время я шёл вдоль довольно высокого охранного вала, стремясь незаметнее подойти к картам с чистой водой, которые были расположены в самом конце отстойников, рядом с оврагом. Охранный вал зарос бурьяном, колючками и я с трудом взбирался по крутому склону. При этом ружьё было у меня в руках. Я надеялся, что когда поднимусь, то может быть в воде будут сидеть утки и придётся стрелять сразу.
    Не успел я подняться на бровку охранного вала, как неожиданно услышал гагаканье гусей. Я уже был почти у самого верха охранного вала и тут увидел, что пара гусей летит в моём направлении на высоте не более тридцати метров. Меня гуси не видели. Как только глаза увидели летящих гусей, мои руки автоматически вскинули ружьё к плечу и ни секунды не раздумывая, я выстрелил дуплетом. Стрелять, стоя на крутом склоне было неудобно, но времени на раздумья просто не было. От моего дуплета и сильной отдачи ружья, я потерял равновесие, поскользнулся и покатился вниз, всеми силами стараясь сберечь ружьё. Ещё не перестав скользить на спине по склону охранного вала, я услышал смачный шлепок одного сбитого  гуся, который свалился рядом со мной. Королевский выстрел, мелькнула в голове фраза, вычитанная из каких-то охотничьих рассказов.
    Второй гусь в это время, издавая странные звуки, летел над полем, стремительно теряя высоту. Оказывается, когда я стрелял дуплетом, то вторым выстрелом ранил и второго гуся, который пролетев над полем метров сто, упал, но тут же попытался взлететь, отчаянно размахивая крыльями. Но ранение видно было серьёзным и у него ничего не получалось. Вскочив на ноги, я бросился в поле на бегу перезаряжая ружьё. Отбежав от охранного вала метров пятьдесят, я неожиданно провалился в оттаявшую пахоту. Сапоги увязли буквально чуть выше щиколоток и их так мгновенно присосало, что я чуть не упал. Спасло то, что ноги намертво обволокло вязким чернозёмом пахоты. С трудом выпростал одну ногу и сделал шаг и вновь утонул в борозде.
    В это время раненый гусь, видя меня, старался отбежать дальше в поле. Намертво прикованный к вязкой пахоте, я перезарядил ружьё и выстрелил в убегающего гуся. Но видно или было большое расстояние до подранка или я промазал, волнуясь от удачи, но гусь продолжал медленно отходить в поле. Сделав ещё попытку передвигаться в вязкой пахоте, я понял, что это бесполезно. Сапоги так присасывало чернозёмом, что они просто снимались с ноги. Упускать раненого гуся тоже не хотелось, это были мои первые добытые на охоте гуси. Сердце просто выпрыгивало из груди, но бежать по этому полю я не мог.
    Ещё дважды я дуплетил в раненого гуся, но тот медленно удалялся от меня. Охотничий азарт настолько захватил меня, что я не выдержал, оставил увязнувшие сапоги в борозде и босиком бросился за гусем. Передвигаться босиком было возможно, ноги было легче вытаскивать из вязкого оттаявшего грунта, но ноги жёг нестерпимый холод. Ноги вязли чуть выше щиколотки и доставали до твёрдого, не оттаявшего слоя земли. Ноги ломило от холода, но через некоторое время они уже просто ничего не чувствовали. Боль от холода стала тупой и где-то буквально в костях ног. Мои усилия оказались не напрасными и постепенно я приближался к гусю, который уже еле двигался. Сделав ещё рывок и приблизившись к гусю я вновь выстрелил и на этот раз удачно, он перестал убегать и лишь изредка поднимал голову, не в силах сделать ни шагу.
    Когда я задыхаясь подошёл к нему, он уже не шевелился. Как я вернулся к охранному валу, я уже просто не помню, единственно, что вспоминается, это дикая боль в ногах, когда я их мыл в ледяной воде. Гордость, что мне, пацану, удалось застрелить двух гусей буквально переполняла меня. Обмывая гуся, которого я принёс из поля, я заметил, что он окольцован. Впоследствии я отослал кольцо в Москву и через некоторое время получил ответ, в котором меня благодарили за присланное кольцо и одновременно сообщали, что убитый мной гусь гуменник был окольцован в таком-то году в Голландии. Эту случайную охоту на гусей в детстве невозможно забыть. Но удивительное дело, что несмотря на то, что я почти полчаса месил ногами ледяную землю, я даже не схватил насморк, вот что значит охотничий азарт и стремление во что бы то ни стало достать гуся буквально на разрыве аорты, как любила говорить Татьяна Тарасова.